Бродяга

Понедельник, 11 февраля

С днем рождения!

Проснулась я на своей кровати. На СВОЕЙ кровати. Моя кровать, моя комната, мой мир.

Почти, но не совсем.

Каким-то образом я оказалась в околопространстве Земли. Сначала ощутила холод и только потом заметила, что большая часть стен словно испарилась. Замерзла я жутко, продрогла до костей, как если бы сидела зимой на морозе. Хотя зима в Сиднее обычно проходит без минусовых температур, торчать на улице в одних трусиках и футболке до середины бедра все равно не шибко весело.

Вот только сейчас холод волновал меня меньше всего. Без понятия, как мне это удалось, но я очутилась максимально далеко от места, куда мечтала попасть. Я встала, покачнулась на одеревеневших ногах и открыла дверь.

В околопространстве все перемещения происходят будто под водой. Можно поднимать предметы, но внешне легкие приходится передвигать с усилием, а вот тяжелые взмывают вверх неожиданно легко.

Для начала я просто огляделась. Все эти обыденные домашние мелочи казались столь знакомыми и правильными. И сделанными как положено, а не так, как их делают на Таре. Так, словно они МОИ. Я активировала запись. Снимать окружающую обстановку, фиксировать воспоминания, чтобы позже пересмотреть, – уже стало привычным автоматическим действием.

Многого не хватало. Стены и мебель, большие и более долговечные предметы интерьера отличались достаточной плотностью, но детали поменьше представляли собой лишь дымку, по очертанию которой я могла предположить, что тут должно находиться – скорее кляксы, чем нечто вещественное… На книжном стеллаже виднелись впечатления от книг, массивные и красочные, но на парочке полок – тех самых, куда мама ставила свои любимые издания – я могла различить обложки и даже взять что-нибудь в руки.

Сад на заднем дворе оказался неожиданно реальным. Маме нравилось, что у нас есть сад, но она особо им не занималась, потому он выглядел как нечто в деревенском стиле: сплошные зеленые заросли, которые нужно постоянно пропалывать. Все на месте – кусты, листья, цветы. И даже тот особый аромат, хотя все вокруг словно сглажено стальной дымкой. А вместо голубого неба – лишь синевато-серая размытая акварель.

Я вышла на улицу в поисках врат. Думала, тут будет как в околопространстве Тары, и я смогу изучить все попавшиеся на пути прорехи и найти те, что ведут на планету, а не в Эну, ну а там уж посмотреть, получится ли сквозь них пройти.

Но врат не было. Во всяком случае, видимых глазу. Я шагала вперед в поисках любого знака, и зернистый асфальт под босыми ногами казался теплее, чем все остальное вокруг. Муина и Тара находятся в районе с множеством «разрывов», и потому у них столько проблем с ионотами. А вот околопространству Земли врат определенно не хватало.

Не знаю, почему не испугалась еще больше. Думаю, холод притупил здравый смысл. Логически я понимала, что вместо желанного перемещения серьезно вляпалась. И если наткнусь в этом мире «воспоминаний» на монстров, то исключительно на земных. Монстров с человеческими лицами; монстров, творящих друг с другом всякую жуть. И это даже без учета хищников-не-людей настоящего и прошлого Земли и существ, в которых мы так любим наряжаться. Пусть Австралия – одно из самых безопасных мест для жизни, здесь все же случается много плохого. Впрочем, я скорее умерла бы от холода и голода, чем став чьим-то обедом.

Слишком закоченевшая, чтобы переживать об опасности, я просто вернулась к очертаниям своего дома и села на ступеньках заднего крыльца. Я не могла понять, как сюда попала, но не сомневалась: это не сон. Надо было найти что-то достаточно плотное, чтобы согреться, и побродить вокруг в поисках врат.

Пространство казалось спокойным местом, и единственный шум, который я различала, походил на ветер или какие-то помехи, отдаленные, но постоянные. Не знаю, услышала ли я еще хоть что-то, но вдруг почувствовала странное покалывание во всем теле, словно нечто пронеслось мимо. Я резко вскочила, осознав, что практически уснула, и уставилась через плечо на знакомые доски ограждения веранды и раздвижную дверь на кухню.

Тени. На веранде виднелись еле заметные стол и стулья, а еще тени. Легчайший намек на силуэты людей, которые будто тускнели или темнели, стоило мне двинуть головой. У меня даже мысли не возникло, что это могут быть ионоты. Исполненная надежды, я начала вертеться и шагать туда-сюда, пока не остановилась в дверном проеме, откуда открывался наилучший вид. Я тут же узнала папу – он высокий и все время сутулится. Мама сидела рядом. Та невысокая тень, наверное, Джулс. Прямо передо мной.

Я знала, кричать бесполезно – уже заметила, что звуки не проходят совсем. Попытка проковырять дырку в пространстве ни к чему не привела. Зацепиться не за что, просто воздух. Однако странно густой, вроде тех врат, сквозь которые мы шли с первым отрядом. Я сосредоточилась на этом ощущении и попыталась уловить невидимую грань между моим миром и собой, веря, что если смогу ее нащупать, то и оттолкнуть получится. Я наклонилась, чувствуя щекой это грань, наблюдая и мечтая, чтобы тени обрели формы и я их разглядела.

И будто уткнулась в резиновую стенку, которая сопротивлялась малейшему натяжению, но с каждым миллиметром видимость улучшалась. Вот мои тети. Облачно, хотя дождя нет. И все пришли на обед в честь моего дня рождения… даже папа и Ник. У последнего вместо щеки сплошной синяк. На коленях у мамы Миммит, наша пятнистая кошка. Мама выглядит такой уставшей, изнуренной и непохожей на саму себя, и я знаю, что все из-за меня, и упираюсь в стенку все сильнее и сильнее.

Миммит вдруг резко выгибается, фыркает и спрыгивает с маминых коленей. А потом тетя Бет роняет свой бокал, мама следит за взглядом шипящей Миммит… и кривится так, будто ее кинжалом пронзили.

Спасибо всем богам за язык жестов. Я никогда не была в нем особенно хороша, но все, что не помню, могу произнести по буквам. И я без проблем вывела:

– Не мертвая.

Первым отреагировал Джулс – потянулся вперед и попробовал прикоснуться к моей руке. Что-то сказал. Мама зажмурилась и снова открыла глаза. Папа попытался схватить меня за плечо, но я ощутила лишь легкое покалывание. Постаралась пробиться сквозь стену, но поняла, что дальше продвинуться уже не могу, и почувствовала себя совершенно опустошенной. Что ж… по крайней мере, я в силах рассказать им о случившемся.

– Прогулка сквозь червоточину. Другая планета.

Мамино лицо стало совсем уж скептическим, и все одновременно начали говорить и показывать знаки. Тетя Сью схватила свою сумку и вытащила мобильник, направляя его на меня. Я перевела взгляд на Ника и показала:

– Что с щекой?

– Отец, – ответил он, и такого объяснения вполне хватило.

Напиваясь, его папаша переставал узнавать людей и в каждом видел угрозу. Обычно Нику удавалось с ним совладать, хотя это далеко не первый его подбитый глаз. Впрочем, он все равно не бросает отца.

Ник расплылся в моей самой любимой ухмылке – когда происходит всякая неприятная ерунда, а он решает расслабиться и получить максимум удовольствия.

– Какого черта? – добавил он, показывая на меня.

Объяснить все случившееся показалось мне невероятно сложной задачей. Но я все же постаралась:

– Шла домой. Потом другая планета, лес. Шла дни. Руины. Пустые. Потом спасение, экстрасенсы – космические ниндзя. – Я вздрогнула от выражения их лиц, но иначе охарактеризовать сетари не могла. – Много миров, монстры. Тонкий мир? Они сражаются с монстрами. Нашли меня, взяли на свою планету. Тара. Люди вроде меня – бродяги. Врата – червоточины – повсюду. Монстры, люди, могут проходить сквозь них. На Земле нет врат. – Я бессильно стукнула по воздуху передо мной. – Ищу вход.

Мама потихоньку успокоилась, пока смотрела мой «рассказ». Поняв, что я не галлюцинация, она в своем духе восприняла все как должное.

– Монстры там с тобой? – спросила она знаками.

– Не знаю. Не знаю, как тут.

– Почему лабораторная крыса?

Я начала сожалеть о своей надписи. Не хотелось бы маме это рассказывать. Оставалось только пожать плечами:

– Слишком много медицинских осмотров. Но нанокомпьютер в голове! Загрузили язык. Учусь, не вылезая из кровати.

Увидев, как все резко поменялись в лице, я обернулась и лишь поэтому не испугалась до смерти при появлении капитана четвертого отряда. Он даже невозмутимее Зен, никогда ничему не удивляется и не поражается. Кинув взгляд на мою семью и мир, он просто стянул с руки несколько черных ремешков и протянул мне. Обвязка моей униформы.

Я смогла только выдавить:

– Спасибо.

Удивительно, как он меня нашел. Я сама не понимала, как тут очутилась.

– Космический ниндзя? – показала мама, пока я натягивала ремешки. Я кивнула, а она смерила его взглядом: – Друг или враг?

Надеюсь, я не выглядела слишком сомневающейся, когда посмотрела на сетари. К счастью, он как раз снимал со своего костюма щиток из отвердевающей наножижи и не видел выражение моего лица.

– Я не вижу разрывов в стене этого мира. Если бы тебе удалось прорваться внутрь, ионоты хлынули бы следом.

Я вздрогнула. Подобное мне и в голову не приходило.

– Говорит, подвергаю вас опасности, – показала я и заметила, как мама нахмурилась, а папа насторожился.

В этот миг капитан четвертого отряда прижал подушечку наножижи в центр обвязки на моей спине, и по мне разлился костюм, тут же согревая. Я и не осознавала, что так сильно замерзла.

– Веном! – показал Джулс с сияющим лицом. Он любит фильмы про «Человека-паука».

Я улыбнулась ему, а у сетари спросила:

– Можешь найти врата?

– В этом районе их нет. Может, твой мир вообще без разрывов. Вероятно, здесь есть естественные врата, но такие чрезвычайно редки.

Это, конечно, не категорическое «нет», но сомневаюсь, что смогла бы заставить его сделать хоть что-то, даже отыщись вдруг естественные врата.

– Каковы шансы Тара вернуть меня домой?

Сейчас он всматривался за наши спины – я знала этот внимательный взгляд еще с моего первого дня с первым отрядом – в поисках ионотов.

– До сегодняшней вылазки я бы сказал «никакие». Особенно увидев, как далеко от центра разрывов находится это место. Но если тебе удастся снова проложить путь к своему миру, то, возможно, ты сумеешь попасть в его околопространство.

В околопространство – да. Но дальше-то не пройду. И уж точно не стану той, кто проделает дырку в защите Земли от монстров.

Наверное, все это отразилось на моем лице. Когда я вновь повернулась к родным, отец ничего не сказал, но выглядел расстроенным, а мама вцепилась в подлокотники кресла.

– Должна возвращаться. Не знаю, найдем ли врата, не навредив Земле. Шансы малы. – Становилось все тяжелее удержаться от слез. – Скучаю по вам, очень сильно.

– Можно к тебе? – восторженно показал Джулс и разинул рот, когда капитан четвертого отряда повернулся и мимоходом пронзил какую-то штуку, прыгнувшую на нас из очертаний двери в гостиную.

Штука напоминала паука, сделанного из ржавых гвоздей и старой шинной резины, но никак не ионота в моем представлении. Сетари поднял добычу, чтобы получше рассмотреть, и я поняла, что он вырастил кинжал из наножижи рукава своего костюма. Я видела нечто подобное в тех фильмах, что смотрела с Ненной, вроде «Терминатора 2», поэтому не особо удивилась. Самого появления паука-ионота и так достаточно.

Когда я обернулась, выражение папиного лица изменилось. Если прежде он собирался спорить, то теперь хотел, чтобы я как можно быстрее оказалась в безопасности, и неважно, как далеко.

– С днем рождения, – медленно показал он. – Обнимаю.

– Люблю вас. – Я посмотрела на Ника и перекрестила руки, «обнимая» и его тоже.

Он повторил мой жест и добавил:

– Будь счастлива.

– Ты тоже, – старательно показала я. – Скажи Алиссе, жаль, пропустила вечеринку. Скучаю по ней.

Ник ухмыльнулся:

– Сделаю.

Я улыбнулась тетям и перевела взгляд на маму.

– Удачи, – показала она.

В этом вся мама. Я кивнула и, подумав мгновение, добавила:

– Спасибо, что ты моя мама. Люблю всегда.

Тут мы обе расплакались, я постаралась улыбнуться и сделала шаг назад, вытирая лицо, пока моя семья растворялась в тенях. Хотелось остаться, рассказать больше, задать еще тысячу вопросов, но я не настолько глупа или эгоистична. Если здесь появился один ионот и напал на нас, следом придут другие.

Я повернулась к сетари, который уже успел избавиться от паука и вряд ли мечтал торчать здесь, пока я играю в семейное счастье. Но он хотя бы старался не демонстрировать нетерпение.

– Прости. Теперь готова.

Он протянул мне небольшую флягу и питательный батончик:

– Держись рядом.

Дорога до врат заняла минут десять, и я все гадала, как же смогла пройти это расстояние во сне. И как удалось капитану четвертого отряда проследовать за мной. Продвигаясь по длинной тропинке сквозь очертания моего района, мы встретили еще несколько паукообразных штук, но сетари справился с ними так же легко, как и с первым ионотом. После еды и питья я осознала, насколько проголодалась и устала, но порадовала себя, самостоятельно создав на форме кармашек для фляги и пустой обертки.

Врата располагались на чьем-то заднем дворе – в неком бассейне, давно позабывшем, что такое вода. На той стороне виднелась красная земля, голубое небо и гряда огромных скал. На дне бассейна лежало полдюжины пауков и обтрепанная тень с клещами. Все мертвы. Было непросто спуститься вниз и встать среди трупов.

– Врата, а в особенности те, которые ты расширила, – наиболее опасные точки в пространствах, потому как нельзя точно просчитать угрозу с обратной стороны. Я пройду, а ты будешь ждать сигнала. Без него не двигайся с места, если только с той стороны не возникла опасность. Если придется бежать, самое главное – держись ко мне поближе, где бы я ни был. Все поняла?

– Я прорвала врата? – Я уставилась на убитых монстров. И это ведь только здесь…

– Ты не помнишь? – Сетари покосился на меня, похоже, пытаясь определить, вру или нет. В его глазах никогда не отражается ни удивления, ни раздражения или гнева, ни искреннего интереса. – Ты сделала новый разрыв в оболочке Тары, а потом нашла или расширила тринадцать врат между тем местом и этим.

– Разрыв? Из медблока? – Лицо горело, но я отбросила смущение и просто сказала: – Я проснуться здесь.

Он вернулся к сканированию окрестностей, потом несколько мгновений неподвижно и сосредоточенно изучал врата, прежде чем шагнуть сквозь них. И пускай я в одиночестве бродила по околопространству Земли, но то время, пока капитан четвертого отряда находился с другой стороны, чувство уязвимости зашкаливало. Полдюжины причин для такого состояния лежали у моих ног, а края бассейна располагались на уровне глаз, так что я сразу заметила бы чье-либо приближение. Это на корню убивало радость от последних минут пребывания в околопространстве Земли.

К счастью, сетари почти сразу подал мне сигнал, и я оказалась на красной выжженной равнине под огромным небом, в котором еще и какая-то лента извивалась, но так далеко, что даже не страшно.

В этом пространстве я разглядела еще лишь двое врат. Одни мерцали на горизонте, очень далеко. Другие располагались на склоне горы, куда вскарабкаться не сложнее, чем долететь до звезд.

– Следующее пространство густо населено, – заметил капитан четвертого отряда, когда мы добрались до вершины скалы. – Эти ионоты относятся к типу «тола» и не опасны, но их так много с обеих сторон, что, соберись они в кучу, справиться будет трудновато. Их привлекают звуки, поэтому идем тихо и общаемся только через интерфейс. Не останавливайся на следующих вратах – мы сразу пройдем и их.

«Тола» – значит «слабый». Я уставилась сквозь врата на вертикально чередующиеся полоски теней, но так и не смогла разглядеть ничего похожего на монстров. Зато вовремя вспомнила приказ никуда не лезть до сигнала. Впрочем, сетари дал мне отмашку практически сразу.

Я словно налетела на холодную паутину. Думаю, это пространство было тенью леса, столь блеклое, что меня окружали не деревья, а лишь черточки потемнее. Капитан четвертого отряда двигался вперед, держа руку перед лицом, а я изо всех сил старалась не отстать. По ощущениям это слегка напоминало мою попытку пробить себе дорогу из околопространства Земли, хотя здесь сопротивление не усиливалось. А еще было чертовски темно. Врат, к которым мы направлялись, я не видела, да и своего спасителя вскоре потеряла и не запаниковала лишь потому, что мой интерфейс знал, где он находится. Подключив отображение имен, можно с легкостью следовать за сетари куда угодно. Так я шла за летящей надписью «Каорен Рууэл» сквозь лес вьющихся растений и чувствовала себя дурочкой.

[Тарианская грамматика по-прежнему приводит в замешательство: Мейз произносил «Рууэл» как «Ру-эл».]

В следующем пространстве темнота стала кромешной. Благо, я уже догадалась следовать за своим спасителем с помощью интерфейса. Зен как-то упоминала, мол, таланты капитана четвертого отряда связаны с видением, что объясняет его способность так уверенно находить путь во мраке. Полагаю, это пространство представляло собой некую пещеру или туннель. Почва, к счастью, была ровной, к тому же идти пришлось недолго. Следующие врата нашлись в десяти-пятнадцати метрах от входа. Я увидела серебристо-серую воду и остановилась, когда Рууэл шагнул на ту сторону

И опять он практически сразу подал мне знак, и я вышла на ночной пляж. Какое странное место: прекрасное и жутковатое, залитое серебром и тьмой, но луны, которая объяснила бы источник света, в небе не было. По пляжу тянулась лишь одинокая тропинка из отпечатков чьих-то ног. Песок, взвившийся за ними, будто говорил, как быстро этот кто-то шел. Следы Рууэла, но не мои.

– Почему не весь отряд? – спросила я, потому как спрашивать его, не парила ли я в воздухе, бесполезно.

– Группы привлекают ионотов. А необходимость прорываться сквозь них с боем сильно бы нас задержала.

Значит, он в одиночестве миновал тринадцать пространств, чтобы меня найти. Я видела, как ведет себя первый отряд во время прохода сквозь пространства, так что понимала, насколько это опасно.

– Спасибо. Спас жизнь.

Рууэл даже ответить не удосужился. Гад. Конечно, он явился не ради одного лишь спасения Касс, а для возвращения потенциально полезного оружия. И вернет меня на место, где я была «усиливающей бродягой» и тем, ради сохранения чего они даже готовы рискнуть жизнью капитана. Я и не осознавала, насколько ценна.

Следующие врата вели в город небоскребов, оплетенных вьюнком. Шагнув через границу, Рууэл повернул голову, словно ожидая нападения ионотов, потому я не удивилась, что он не отсигналил сразу же. Если он там погибнет, это будет моя вина.

Мой единственный защитник вернулся целую вечность спустя – как раз когда я перестала гадать, что же случится, если я продолжу в том же духе, и переключилась на вопрос, что делать, если он не придет. Рууэл не выглядел раненым – у него даже дыхание не сбилось, – но все же велел:

– Здесь побыстрее. – И сразу отступил на два шага.

Здесь пахло смертью. Понятия не имею, как еще это можно описать. Запах старой крови и гниющих растений, зловоние от разложения. Смерть. Я не видела, что так задержало сетари, да и не особо-то хотела вникать. Лишь поспешно бежала за ним. И неважно, какому миру принадлежало это пространство, оно все равно было ужасным.

Отсюда виднелась по крайней мере дюжина врат – казалось, будто с каждым пересеченным нами пространством их становится все больше. Всякий раз, когда мы приближались к этим проходам, мое сердце воспаряло в надежде, но вновь падало вниз, стоило перебраться на другую сторону. Наконец в очередных вратах показался кусок резного камня и край лестницы. Капитан четвертого отряда остановился и начал осматриваться, а я осознала, что останусь тут одна, пока он зачищает следующее пространство. Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость. Когда Рууэл ступил внутрь, я едва не плюнула на его указания и не двинулась следом.

Полагаю, лишь перспектива нотации о непослушании удержала меня на месте. Меня так тошнило от этого места, что я принялась озираться по сторонам. Врата находились посреди улицы, и сверху свешивались колышущиеся листья. Я слышала какой-то шум – шарканье, оно приближалось – и старалась определить, где начинается «непосредственная опасность нападения», когда вдруг появился Рууэл.

– Мы побежим, – сказал он. – По лестнице до самого верха и прямиком сквозь врата. Давай!

Вот оно. То, что называется «меж двух огней». Я была уже на грани нервного срыва из-за вони и шорохов, так что даже не колебалась. Следующее пространство встретило нас холодом и бесконечным глухим эхом отдаленного рева. Я посмотрела вниз. Плохая затея. Лестница оказалась ужасно крутой. Но увиденное у основания заставило быстрее помчаться вверх. Мы очутились на ступенчатой пирамиде из серого камня, огромной, вырастающей из океана чего-то черного. Это «что-то» ужасно напоминало наножижу наших костюмов. Все стороны пирамиды были усеяны шипами, на которых, словно бабочки, висели тени людей. Темные щупальца тянулись к нам из их грудин.

Я не очень-то хороша в беге по лестничным пролетам. Особенно по крошащимся каменным ступенькам с ошметками недавно раскромсанной черной гадости на них. Я могу воспроизвести запись этой бесконечной безумной минуты, которая нам потребовалась, чтобы вырваться из очередного пространства. Могу посмотреть, как капитан четвертого отряда обогнал меня и зачищал передо мной тропинку. Но в действительности мало что помню, кроме чистой паники. Если бы очередные врата не воспротивились проникновению, словно стенка большого мыльного пузыря, думаю, я бы проскочила их на бегу, хотя казалось, будто моя грудь вот-вот разорвется. Но нежданная преграда меня затормозила, и я, тяжело дыша, опустилась на четвереньки.

А пока приходила в себя, Рууэл прошел немного вперед – раздражающе невозмутимый и словно незатронутый пробежкой вверх по практически отвесным ступеням. Он лишь дышал чуть глубже. Я бросила взгляд назад через плечо, вздрогнула и произнесла:

– Ктулху жив.

А вдруг оно способно преследовать нас и сквозь врата? Ведь теоретически ионоты могут передвигаться меж пространствами. Этой мысли оказалось достаточно, чтобы я вскочила и начала осматриваться вокруг.

Мы стояли на ветке, широкой и мягкой из-за устилающих ее мха и лишайника. И так высоко, что если внизу и была какая-то земля, то она затерялась во мраке под нами. Вовремя я остановилась. Рууэл принялся карабкаться вверх с помощью очередного лезвия из наножижи. Я последовала за ним, хотя ноги дрожали и ныли. Сколько миров мы уже пересекли? Красная пустыня, лес тола, туннель, пляж, небоскребы, пирамида, дерево – значит, впереди еще шесть штук до околопространства Тары. Хорошо, что Рууэла вообще не волновало мое мнение. Мне хотелось сесть, обхватить колени и тупо раскачиваться взад-вперед, и лишь его безразличие заставляло двигаться дальше.

К счастью, следующие врата относились к тем, у которых сетари сразу подавал мне сигнал для перехода. Появилась надежда вернуться назад и не стать ничьим перекусом. Новое пространство казалось просто огромным, с белыми платформами, что пересекали черную бездну и поднимались к звездам. И множество врат – больше я еще нигде не видела. Хорошо, что наши оказались совсем недалеко, ибо особого желания лезть куда-то еще у меня не было.

Подняв голову, Рууэл остановился так резко, что я чуть не врезалась ему в спину. Оказалось, он тоже способен удивляться. Я посмотрела наверх. В небе сияли размытые цветные волны, что-то вроде северного сияния. А еще доносился слабый, смутно знакомый звук, напоминающий песню кита. Рууэл посчитал это наиболее интересным из всего нами встреченного и стоял неподвижно, уставившись вверх.

А потом сказал:

– Усиль меня. – И протянул руку назад.

Все это время он старался меня не касаться. Здесь, в одиночестве, посреди пространств – не лучшее место для проверки моего воздействия на существующие у него таланты. И в то же время вряд ли сетари отдал бы приказ без какой-либо причины, поэтому я взяла его за руку без глупых вопросов, типа «А ты уверен?». Однако внутренности сводило от нехорошего предчувствия.

И тут Рууэл рухнул на колени. Уж точно не этого я ждала от своего защитника. Особенно учитывая, что все это время он стоял на краю платформы и при падении чуть не выдернул мою руку из сустава. В такой позе и остался, уставившись вверх.

С широко распахнутыми глазами, Рууэл не казался страдающим от боли, скорее было похоже, что он переживает какой-то религиозный опыт. Совсем некстати, но раз уж мне так хотелось отдохнуть, я тоже села на краю платформы и стала ждать. И все ждала и ждала.

В итоге легла на спину и наслаждалась далеким световым шоу, пытаясь превратить щупы моего костюма в кинжалы, но без особого успеха. Я могла заставить их вырасти в остроконечные ответвления, но они оставались мягкими резиновыми иглами. Мара не показывала мне, как делать оружие.

Шум становился все громче, и я поняла, что такие же звуки слышала на Муине, только сейчас не так близко. Та самая «громадина», которую явились изучать сетари, а вместо этого нашли меня. И если эта ддора и правда что-то вроде оружия или инструмента для решения проблем, связанных с разрывами пространства, то интерес к ней Рууэла вполне понятен. Но простой он так еще немного, я бы в конце концов уступила навалившейся усталости и отключилась, неспособная даже криком предупредить о приближении кого-то, желающего нас съесть. К счастью, ддора исчезла, и капитан четвертого отряда закрыл глаза и судорожно вздохнул. Сомневаюсь, что он хоть раз моргнул за все это время.

– Начала думать, твои мозги расплавились.

Судя по тому, как Рууэл растерянно на меня уставился, он обо мне и думать забыл.

– Еще нет. – Он немного сковано поднялся на ноги, не выпуская моей руки, поэтому лежать дальше мне уже не светило. – Нам наверх.

Не передать словами, сколь невосторженную реакцию вызвало у меня это заявление. Ддора была уже очень далеко. Не уверена, что сделал бы капитан четвертого отряда, если бы я закатила ему истерику. Может, понес бы на руках. Не дожидаясь ответа и все так же сжимая мою руку, Рууэл зашагал вперед. Пришлось топать следом, гадая, когда же закончится этот день.

Мы поднялись на три лестничных пролета, состоящих из платформ, и остановились перед длинным, но узким разрывом в какую-то белую пелену, забрызганную разноцветными пятнами, с высокой белой башней посередине, большой и массивной, с очень знакомыми мне арочными дверьми. Рууэл снова предался созерцанию, но не делал ни единой попытки пройти сквозь врата. Лишь стоял и внимательно изучал все, что попадалось его взору.

Поскольку это здание немного походило на виденные мною на Муине, я тотчас же предположила, что мы в околопространстве Муины или рядом с одним из тех невероятно опасных центров поддержки, построенных муинцами в Эне, которые и послужили причиной всеобщего разлома. Напряженность позы капитана четвертого отряда явно говорила, что перед нами что-то очень важное. А раз уж центры поддержки были признаны такими опасными, я радовалась, что он не решил подойти к ним поближе.

Насмотревшись вдоволь, он протянул свободную руку, которая слабо светилась, и врата засветились в ответ. При этом сам Рууэл занятно побледнел и немного сжал мою ладонь.

Между пространством белых платформ и околопространством Тары мы прошли еще пять врат. Он «подсвечивал» их все, и если бы там возникла хоть малейшая необходимость в пробежке или уничтожении ионотов, мы бы погибли – ведь что бы Рууэл ни делал с вратами, выкладывался он при этом так же, как я во время бега по лестнице. К тому моменту, как мы добрались до знакомого металлического бокса, я уже начала гадать, а не придется ли мне тащить сетари на себе, что при его росте под метр девяносто было бы попросту невозможно. Как только мы прошли сквозь последние врата в нужный мир, он отпустил мою руку, прислонился спиной к стене, закрыл глаза и только что в обморок не грохнулся.

После крайне короткого сканирования практически сразу открылись укрепленные двери. Меня тут же подхватили зеленые и серые костюмы, а к моему спасителю бросились четвертый отряд и парочка других сетари. Один из них, очевидно друг, назвал его по имени:

– Каорен, наконец ты вернулся! Как же далеко тебе пришлось пройти? Я никогда тебя таким не видел.

– Это неважно. – Капитан четвертого отряда пришел в себя и выпрямился. – Мобилизуйте третий. Я наткнулся на одну из Колонн, и даже с усилением бродяги мне не хватило сил плотно запечатать врата в последние пять пространств.

Все отреагировали так, словно он объявил об Армагеддоне: подпрыгнули на месте и выпучили глаза. Что до меня, я была рада, что так сильно устала, ибо знала о грядущих медицинских обследованиях и собиралась все их проспать. И, собственно, так и поступила, не считая сонных ответов, мол, ага, я и вправду не в курсе, как сумела добраться до Земли.

Комната, где я сейчас нахожусь, напоминает коробку еще больше, чем предыдущая. Здесь на меня постоянно направлены сканеры, которые пытаются вычислить, что я такого натворила и получится ли удержать меня от повторения сего подвига. Дневник мне вернули лишь через день, и ушла целая вечность, чтобы все записать, но это не страшно – интерфейс все равно полностью вырубили на время обследований, а больше тут заняться нечем.

Я снова лабораторная крыса. Снова бродяга. Очень больно это слышать, если честно.

Только, думаю, теперь я справлюсь. Теперь все иначе, ведь мама и папа знают, что я не умерла. И я смогла попрощаться. Не знаю, будут ли здесь когда-нибудь относиться ко мне как к личности, но можно последовать примеру Ника и видеть во всем хорошее, пока не удастся улучшить ситуацию. Я не голодаю. И никто меня тут не съест. А еще как-то, сама не знаю как, я способна попасть на Землю. Я не хочу убиться, добираясь туда, и рисковать и притаскивать в родной мир ионотов, но теперь у меня есть цель, помимо «быть полезной бродягой». Если смогу контролировать свои способности, может, додумаюсь, как отыскивать естественные врата, и сумею вернуться в мою настоящую жизнь, снова стану Касс.

А то с каждым днем рождения будет еще хуже.