Бродяга

Среда, 19 марта

Громко

По расписанию мы выдвигались на Муину не раньше (моего) полудня. Я сомневалась, что смогу хоть ненадолго прилечь до отправления, но внезапно заснула перед тем, как обычно завтракаю. Поставила будильник за полчаса до времени общего сбора, однако где-то за час Зи прислала мне «приоритетный» запрос на открытие канала. Вообще-то, интерфейс сообщает, что абонент спит, поэтому когда посылаешь такой запрос, то осознанно будишь собеседника. Я совершенно не помню наш разговор, но просмотрела его позже в своем журнале – надо ж узнать, насколько сильно облажалась.

– М-м-м? – ответила я на вызов.

После длинной паузы Зи спросила:

– Касзандра? Ты заболела?

– Устала. Ваши медики настоящие садисты. – Так как произнесла я это на английском, она ничего не поняла, и я любезно добавила на их языке: – Чересчур много дурацкого эфира.

Какая жалость, что до сих пор не знаю подходящих ругательств на тарианском.

Последовала еще более длинная пауза, которая дала мне возможность опять провалиться в сон. Когда Зи наконец уточнила, не надо ли мне к врачу, я не ответила, и ей пришлось повторить вопрос.

– Никаких больше гадских тестов, – проворчала я по-английски, но потом кое-как проснулась и сумела выдавить на тарианском: – Прости, устала. Вылет перенесли или что?

– Нет, мы просто собирались отправить тебя на корабль заранее, но это может подождать. Я пришлю к тебе кого-нибудь с завтраком за четверть кассе до отлета. Досыпай.

Я буркнула что-то вроде «марплмарпл» – понятия не имею, что хотела этим сказать. Когда сработал будильник, лучше мне не стало, но я поплелась в душ и врубила ледяную воду. А когда пыталась сделать что-нибудь с волосами, явились Лон и Мара, принеся суп, твердый черный хлеб и горячий сладкий молочный напиток.

– Милые круги, – сказал Лон, похлопывая меня по щеке. – У нас куча времени, чтобы добраться до ангара, так что не суетись.

– Сколько лететь до Муины?

– Около кассе, если учитывать всю предполетную возню и собственно путь до врат и глубокого пространства, ну а потом уйдет еще где-то кассе от врат до твоего городка. Мейз планировал использовать это время для инструктажа, но, подозреваю, ты скорее спать будешь, чем его слушать. Он пришлет тебе план. – Лон ухмыльнулся, растянувшись на одном из моих диванов. – Хотел бы я услышать, что он выговаривает исследователям.

– С тобой работали три разные группы, две специально по эффекту эфира, – объяснила Мара. – Между ними получилось что-то вроде соревнования. И поскольку экспедиция на Муину считается опасной, они поняли, что следует вытянуть максимум на случай, если больше не представится шанса.

Тут я смутно вспомнила, как ворчала на Зи, и спросила, судорожно пересматривая запись:

– Первый отряд быть раньше на Муине?

– Только один раз. У сетари, конечно, гораздо больше шансов на выживание, чем у любой другой экспедиции, но мы все же слишком ценные, чтобы рисковать нами понапрасну. Узнать о присутствии эфира – серьезный шаг к пониманию по крайней мере некоторых наших потерь. – Мара покачала головой. – Впрочем, это все равно авантюра, и раз уж половина миссии состоит в том, чтобы осмыслить реакцию планеты на тебя, было бы здорово, если б тебя не довели до полуобморочного состояния. В дальнейшем им придется пересмотреть свои методы.

– Не знаю, почему устала, – вздохнула я. – Проспала вчера весь день, сейчас должна быть в порядке.

Но все казалось таким тяжелым и стоило стольких усилий (включая попытки говорить на чужом языке), что я сконцентрировалась на еде, а потом вновь начала распутывать волосы. Лон беззаботно трещал, но теперь я понимаю, что он тщательно за мной следил.

Мы явились на место гораздо раньше назначенного, наверное, минут за двадцать, но я не удивилась, увидев кучу людей у корабля, если уже не на борту. Часть третьего, четвертого и седьмого отрядов в кои-то веки стояли вместе, а не порознь маленькими группками. Корабль снарядили или тот же, или очень похожий на тот, который я впервые увидела на Муине. Возле трапа суетилась горстка зеленых костюмов.

Едва завидев меня, Эли из третьего радостно подскочила, полная энтузиазма от предстоящей экспедиции. Мне было сложно разделить ее чувства. Поток комментариев и вопросов лился на меня, как серый шум, и только когда она сделала паузу, а Мара сказала «Я бы тоже хотела послушать», у меня появился шанс вставить слово. Эли жутко понравилось озвученная мною в Колонне фраза, и она хотела услышать стихотворение целиком.

– Может, после миссии? – предложила я. – Попробую перевести.

Правда, Эли жаждала услышать оригинал и «прочувствовать» все своим видением символов, но удовлетворилась моим обещанием зачитать стихотворение на обратном пути. С учетом того, что я едва помнила собственное имя, цитирование многострофного произведения на любом языке исключалось в принципе. Лон и Мара спасли меня от ее энтузиазма, сопроводив на корабль под названием «Литара», и тут же отдали на растерзание исте Треммар.

Я не имею ничего против исты Треммар. Она довольно строгая, но в меру, и не из тех, кто ставил на мне эксперименты. По крайней мере, в последнее время. Она провела быстрый поверхностный осмотр и задала множество вопросов о том, как и когда я спала, что ела и делала, были ли у меня сновидения после тестов с эфиром, и не чувствовала ли я себя странно или на взводе в дни без тестов.

Когда пришел Мейз, я как раз говорила «Может, немного» и «Нет, не думаю, что пристрастилась к эфиру».

– Хотя, похоже, шансов тебе дали предостаточно, – заметил он. – Каков ваш вердикт, иста?

– Сильное переутомление и, возможно, умеренная анемия, но ничего больше. Судя по данным Харла и Луара, эфир действует как стимулятор. – Иста Треммар повернулась ко мне: – Когда ты теряешь сознание, монитор активности мозга не показывает никаких сигналов, характерных для сна. Скорее, похоже на паралич, и хотя я не видела никаких записей об исследовании энергетических затрат, могу предположить, что это нечто большее, чем просто состояние «отдыха». Раньше эфир успевал выветриться, и ты спала хорошо. Вчера случилась передозировка стимулятора вдобавок к нескольким дням умеренного воздействия. Пусть твой организм, вероятно, и не страдает от эфира, перед сном все же должен от него очиститься, отсюда и твое нынешнее состояние. – Она снова переключилась на Мейза: – Не вижу никаких причин отменять операцию. Пусть отдохнет, затем я еще раз ее проверю, но считаю, что Девлин вполне пригодна для миссии.

– Все по графику, – кивнул Мейз, а когда иста Треммар ушла, долго смотрел на меня и наконец сказал: – Больше такого не случится, но все же прошу, сообщай кому-нибудь из нас, если на тебя будут так беспричинно давить. – Не дав мне возможности ответить, он развернулся и жестом велел идти следом. – Единственное, прежде чем мы начнем, хочу уточнить: то есть, ты видела вход под центральным амфитеатром, но не отважилась туда пройти?

– Слишком темно. – Я поежилась.

– Ты не испытывала ощущения опасности, особенно от амфитеатра?

– Амфитеатр – это где живут все кошки, – напомнила я, задержавшись на входе в комнату с рядами капсул, которые помнила еще с прошлого полета. Первый и третий отряды полусидели вдоль прохода в капсулах с поднятыми крышками. – Супердикие, недружелюбные кошки. Не собираюсь их гладить.

– Я знаю. – Мейз послал мне одну из своих божественных улыбок. – Ты не повторишь ошибку. А теперь отдохни.

Только два места остались пустыми, в углу слева от нас. Я заняла верхнее, улыбнувшись сидевшей напротив Зи, и заерзала, когда капсула начала меня обволакивать. Я слишком устала, чтобы еще о чем-то волноваться, даже о том, что Таарел смотрела на меня из противоположного угла. Мейз опустил крышку моей капсулы, и я тут же отключилась.

Зи разбудила меня очередным срочным запросом.

«Ну как, отошла?»

«Может, наполовину».

Я попыталась сесть и чуть не разбила голову о крышку капсулы, а затем выпрямилась, когда Зи меня освободила.

– Опять к медикам. Знаю, тебе не терпится с ними встретиться.

– О, теперь у нас Зи юморист.

Хотя, я действительно чувствовала себя лучше. По-прежнему сонная, но хотя бы без ощущения, будто мне мозг высосали. Иста Треммар, осмотрев меня, прописала соблюдать высококалорийную протеиновую диету и показала дорогу к ближайшей ванной. Умывание помогло, и Зи одобрительно кивнула, когда я вышла.

– Теперь нужно поесть. Мы приземлимся где-то через двенадцать джоден. Для начала ознакомься с планом Мейза и дай знать, если появятся вопросы.

В кассе сто джоден, так что, получается, это чуть больше двадцати минут. Я только кивнула. Стало спокойнее. На самом деле очень хотелось проспать день или два, но нужно было разобраться со всем, что от меня требовалось, хотя требовалось-то не сильно много. Я прочитала сообщения Мейза и утреннее от Зи, с предложением провести экскурсию по кораблю. Он и правда большой, с кучей маленьких «отсеков», которые нужны при переходах через врата. И достаточно вместительный – хватает для приличного экипажа серых и зеленых костюмов. Здесь есть и медблок, и кухня, и столовая, а еще лаборатории и общие помещения.

План миссии оказался довольно простым. Все четыре отряда отправляются вдоль берега в мой город, делятся на две группы и проводят первоначальную разведку и проверку дронов. Я тусуюсь с первым и третьим отрядами, отвечая по ходу на любые их вопросы, а они пускают все свои паранормальные способности на отслеживание любой необычной активности вокруг меня. Их очень интересовал амфитеатр, но также и пугал – из-за эфира, так что поход туда отложили на потом. Вроде как позже мы осторожно сунем туда нос и посмотрим, не откусят ли его.

В итоге план сводился к «поискать чего-нибудь интересное и постараться не погибнуть».

Четыре отряда – это множество народу на канале миссии. Плюс еще двое не-сетари по имени Кенсан и Теара, оставшиеся на «Литаре». Ну и я. Зеленые доставили нас на берег на парящих санях, а потом вернулись на корабль, и шагая за Кетзарен по камням, я смутно удивлялась, почему никто из них не присоединился к нам, чтобы помочь.

Это было то самое место, где меня когда-то подобрали. Казалось, прошла целая вечность, и так как рядом стояла Сонн, я поймала ее взгляд и сказала:

– Круг замкнулся.

Думаю, она меня поняла, но не ответила и не сменила серьезного выражения лица.

Ферус, однако, был совсем другого сорта.

– Что ж ты тут, интересно, готовила? – спросил он, указывая на едва заметные остатки моего очага и три тяжелые плоские чаши. – Я все гадал, как ты вообще могла столько съесть…

– Это для кипячения шерсти. – Я пожала плечами. – Чистишь, делаешь одеяло.

Если вдуматься, пожалуй, за все время на Муине я ни разу не готовила – в обычном значении этого слова. У меня так и не получилось поймать рыбу или найти хоть одно яйцо. Касс-первопроходец еле-еле сдала бы экзамен по выживанию.

Сейчас здесь стало холоднее, чем тогда. Ощущая порывы по-осеннему пронизывающего ветра, я от души порадовалась, что меня спасли. Если тут случается настоящая европейская зима, мне не только понадобилось бы гораздо больше шерсти, но и пришлось бы столкнуться с серьезной перспективой голода.

Я пишу это, еще ни разу не упомянув Рууэла, в основном потому, что толком его не видела. Однако он стоял неподалеку и как раз в этот момент сказал:

– Угрозы нет.

Вот интересно, он нарочно на каждом шагу принимает такие драматические позы? Как на него ни посмотрю, Рууэл всегда очень фотогеничен. Хотя, пожалуй, всматриваться вдаль – часть его работы.

– Берем на себя левую половину, – сообщил Мейз. – Будьте на связи.

Я была счастлива, что команды разделили именно таким образом. Не потому, что постоянно боролась с желанием попялиться на Рууэла – с этим я уже более-менее справилась, – просто к этой Форел из седьмого у меня никакого доверия, учитывая, как она изводит Зен. Сейчас Форел походила на кошку даже сильнее обычного, и пусть вела себя очень аккуратно, я все же порадовалась, что остаюсь с первым и третьим отрядами.

А еще наблюдать за Эли было очень забавно. Она так радовалась своему первому полету на Муину, что едва не подпрыгивала. Время от времени что-то бормотала, но в основном смотрела вокруг во все глаза. Наконец Таарел тронула ее за плечо, чуть улыбнулась, и Эли немного успокоилась. Мы ходили по городу, который выглядел обычным заброшенным поселением. Сефен (у него самое сильное видение места) смог уловить лишь слабый отпечаток, оставшийся после эфира.

Я убивала время, предаваясь воспоминаниям, работая над переводом стихотворения и гадая, не злился ли на себя Рууэл из-за того, что не заметил ничего значимого, когда они тут гонялись за ддорой.

Мейзовское «будьте на связи», вероятно, значило, что мы должны много общаться в процессе исследований, но я слышала только отрывистые фразы Форел, Аурона и Халлы из другой группы. Наконец Мейз велел всем возвращаться на берег, чтобы собрать новых дронов, которых они там оставляли, и выдвигаться к амфитеатру.

Дрон, привезенный зелеными костюмами перед последним лунным дождем, взорвался. Они этого ожидали, раз уж он не передал данные, но все равно после долгих наблюдений решили поместить другого сюда же. Я же следила за котами, которые отступили к дальнему концу амфитеатра и раздраженно на нас зыркали.

Пока третий отряд ковырялся с остатками дрона, четвертый и седьмой повели меня вниз, чтобы проверить супербольшое центральное кольцо. Даже после усиления никто из них не засек ничего, кроме остаточного следа эфира. Затем меня поставили в центр. Все равно бесполезно.

– Нам стоит зачистить место от животных? – спросил Тсеннен.

Я успела лишь подумать, что он фанатичный идиот, как Сонн отрезала:

– Угрозы нет.

Только благодаря своему журналу, я потом разглядела, как Форел подвинулась, желая увидеть мою реакцию. Они проверяли, смогут ли вывести меня из себя из-за Тени. Рууэл повернул голову в сторону Форел, но больше никак не отреагировал. На ее месте я бы не выделывала подобных фокусов перед ребятами с даром видения. Особенно, учитывая, как отчаянно она старалась выпендриться перед этим конкретным парнем.

Наши четыре капитана отрядов на задании – это просто какая-то мыльная опера. Форел пытается впечатлить Рууэла. Он ведет себя непонятно, но вроде проводит кучу времени с Таарел. Я пытаюсь делать вид, что меня это не касается. Таарел (по крайней мере, если судить по ее поведению во время нашего отдыха в городе), кажется, страдает по Мейзу. А Мейза романтика отныне не интересует.

Сейчас, не заметив ничего интересного, я просто забила на всякие глупости и вернулась к переводу стихотворения. И продолжила бродить по своему городку в сопровождении двадцати четырех космических ниндзя-экстрасенсов, которые надеялись на какое-нибудь внезапное происшествие куда больше, чем я. Не могу сказать, что очень на это рассчитывала, ведь некогда прожила здесь месяц, да и сетари все проверили. Если что и произойдет, то совершенно случайно.

Я ни капли не удивилась, когда мы вошли под амфитеатр и не обнаружили там никаких монстров – лишь короткий белый коридор, ведущий к пустой круглой комнате с круглой же высокой платформой в центре.

Я как раз раздумывала над менее чем забавной перспективой вернуться сюда снова, но только предварительно накачавшись эфиром, когда Сефен из третьего глянул на Рууэла и сказал:

– Я даже близко не понимаю, что это такое.

– Похоже на врата, – заметила Таарел, – но…

– Нет, это не врата. – Рууэл подошел ко мне слева и, коснувшись моей руки, нахмурился. – Гораздо сложнее. Я ощущаю здесь Эну.

Мейз, перетаскивавший телекинезом одного из новых дронов, опустил его на землю у противоположной стены.

– В конце концов, мы ожидали найти источник эфира. – Проверив настройки робота, он запустил его и убедился, что «Литара» получает данные. – Если это какое-то устройство, то для чего оно, по-вашему?

Народ зашевелился; все, кто обладал даром видения места и символов, усилились и принялись осматривать платформу с разных углов. Мейз запустил сканирование дроном. Я же видела перед собой обычную платформу: там даже ступеньки с одной стороны были.

– Для связи, – наконец вынес вердикт Рууэл, и несколько человек нерешительно кивнули.

– Здесь есть следы эфира, – прокомментировал Мейз, а потом через интерфейс спросил: – Какие будут приказы?

– Снимите первичные показания, – отозвался старший синий костюм, Теара, – но не больше, пока мы не вернемся. Анализ сканов, полученных в промежутке, вероятно, поможет понять, что делать дальше.

На два разведывательных отряда имелось четверо людей с талантом видения места.

– Давай сам, Сефен, – сказала Таарел. – Мы до сих пор до конца не уверены, есть ли какое-то искажение при использовании усиленного видения.

Сефен кивнул, а остальные трое – Рууэл, Халла и Мет – убрали перчатки в рукава формы. Сетари с подобными способностями часто работают с закрытыми ладонями, потому что прикосновение к объекту может дать им более глубокий контакт, вроде того, как когда Рууэл держал мой дневник. Я уже просмотрела достаточно серий «Скрытой войны», чтобы знать: сетари с видением места испытывают трудности с получаемой информацией и избегают случайных прикосновений к людям и предметам. Актер на экране всегда был напряжен, чувствителен и замкнут.

Мет, низкорослая мускулистая девушка из третьего отряда, рискнула первой и тут же отдернула руку.

– Эффект эфира, – пояснила она, хмурясь.

Халла и Рууэл тоже попробовали, но быстро закончили. Было видно, что им больно даже легонько касаться поверхности камня.

– Попробуй нейтрализовать отрицательные эффекты с помощью Девлин, – предложила Таарел, и вдруг и она, и все остальные с боевым видением насторожились. – Угроза!

Большинство сетари отступило от платформы, вырастив из своих костюмов наножижные клинки. Я тоже отошла, отметив, что Кетзарен и Алей привычно прикрыли меня с боков, а потом закрыла уши от внезапно раздавшегося шума. Рев кита – ничто по сравнению с этим.

– Приближается быстро, – сказал Мейз, к счастью, во время паузы между звуками. – Серьезная угроза. Выводите отсюда Девлин.

Кетзарен повернулась, но Рууэл оказался быстрее. Не тратя время на нежности, он просто схватил меня за запястье, поволок вперед и приложил мою ладонь к платформе.

Звук остался таким же громким, но изменилась частота, и все отреагировали так, будто едва разминулись с акулой. Рууэл что-то сказал, его глаза сузились и жутко почернели. Я хотела бы объяснить, мол, не слышу его из-за ддоры, но даже пытаться не стала, так как поняла, что только меня словно на колокольню затащили.

«Это устройство связи, – прошло через интерфейс текстовое сообщение. – Вот и общайся!»

В журналах миссии на выражение моего лица можно посмотреть с двадцати ракурсов. «Ты обкурился?» подошло бы лучше всего. Хотя на самом деле я думала: «На языке китов, что ли?». Но что оставалось делать? Отказать? Ага, особенно когда все держались так, будто акула пошла на второй круг.

Когда от тебя внезапно требуется перескочить от тупого бездействия к активности – это обескураживает до чертиков. Я выиграла немного времени, закрыв глаза и пытаясь понять, что вообще слышу. Шум ддоры был настолько протяжным и чудовищно громким, что сосредоточиться удавалось с трудом. Но она точно не использовала слова. Лишь повторяла то же самое долгое «хххххууууууууууаааааааааа», снова и снова. По интонации походило на вопрос. Едва я коснулась платформы, ддора прекратила атаковать и спросила меня о чем-то. Ну и что искусственно порожденное облако света, созданное для убийства монстров, может говорить тем, кто нарисовался тут и пытается с ним общаться?

Ддора звучала грустно, скорбно. Я не знала, права ли, но мысль напрашивалась сама собой… Все люди покинули планету. А большой (ужасно большой) пес, которого вырастили, чтобы защищать муинцев, оказался брошен на произвол судьбы. И его рык можно было расшифровать как: «Эй, где все, что мне делать, мне так одиноко, кто-нибудь, приласкайте меня». Чистая догадка, но единственное, что мне пришло в голову, – это вести себя с ддорой как с собакой.

Раз уж голос, по всей вероятности, присутствовал только в моей голове, я не потрудилась ничего произносить вслух, а просто стала думать: «Молчать! Молчать! Тихо! Молчать! Тише! Тише!»

К моему глубочайшему удивлению она затихла, издав короткое «ххххааааааа».

«Хорошая ддора, – подумала я, чувствуя себя немного по-идиотски. – Хорошая ддора. Тише. Хорошая ддора».

Затем открыла глаза, пытаясь сосредоточиться, пока голова отходила от шума, и посмотрела на сетари у дальнего конца платформы. Они пристально следили за мной. Ддора тут же издала звук «ххххххиииииии», даже близко не столь громкий, как прежде, но тревожный и угрожающий, а потом – «ммммннннннннн».

– Угроза растет, – напряженно сообщил Мейз.

«Прекрати! – подумала я. – Спокойно. Это друзья! Друзья!»

Ддора опять издала свое «ххххххиииииии». Думаю, она хотела меня защитить. В этом и заключалась проблема: ддора, как и эфир, не распознавала тарианцев, считала их врагами. А попробуй-ка убеди собаку, что страшные незнакомцы, готовые в любой момент на нее наброситься, – это друзья.

Оставив правую руку на платформе, я протянулась влево. Рууэл отпустил меня (позже я обнаружила несколько милых синяков на месте его захвата), так что я сцапала его ладонь и прижала к платформе, держа так же, как руку Селки во время теста с эфиром.

«Друг», – подумала я и аккуратно отпустила Рууэла, заметив, как он вздрогнул, когда эфир в платформе начал на него воздействовать.

«Друг», – повторила я, но в ответ опять получила «ххххиии».

«Друг, – сказала я более настойчиво. – Муинец. Он отсюда. Это его дом. Он отсюда».

И почувствовала что-то, но не от ддоры. Платформа вдруг стала ледяной и гладкой, а потом успокоилась. Широко распахнув глаза, Рууэл выпрямился:

– Оно не оттал…

И тут ддора снова завела свое «Ххххххххххааааааааааа!!! Ххххххххххааааааааааа!!! Ххххххххххааааааааааа!!!» так громко, что, клянусь, у меня чуть сосуды в голове не полопались. Рууэл, казалось, ничего не слышал, но держал руки на платформе и что-то говорил.

«Замолчи, замолчи, замолчи, замолчи!» – мысленно обращалась я к ддоре, опять и опять, и она немного притихла, но продолжала рокотать бесконечное «ххххххааааааа!», словно эхо в горах. Рууэл просто счастливчик, что не слышал всего этого.

– Все прикоснулись к платформе, – сказала я вслух, не разобрав собственного голоса в шуме.

Сетари всегда беспрекословно подчиняются приказам – дисциплина. В журналах записано, как Мейз велел: «Выполнять», и все повиновались, несмотря на испытываемую боль.

«Это муинцы, – подумала я, обращаясь не то к ддоре, не то к платформе, не то к обеим сразу. – Они отсюда. Это их дом. Они все отсюда».

С ддорой случилась настоящая истерика – она действительно вела себя как бездомный пес, – и мне пришлось прибегнуть к мысленному визгу «ЗАТКНИСЬ!!!», от которого она испуганно затихла.

«Плохая ддора. Тихо. Тихо. Хорошая ддора. Да. Вот так. Тихо. Хорошая ддора. Ты ведь можешь защитить муинцев, правда? Хорошая ддора. Защищай муинцев».

Я остановилась и посмотрела на дрон у дальней стены комнаты:

«Эти дроны с Муины. Защищай дронов. Хорошая ддора. – Затем попыталась представить и «Литару», но в голове стучало, как в бочке, так что не знаю, получилось ли. – Это муинский корабль. Защищай корабли. Хорошая ддора».

Она опять начала свое «хххххххаааааааааа», гораздо больше интересуясь сетари, что касались платформы, чем всем сказанным, так что я бросила свои попытки и потерла виски.

– Тебе надо присесть? – Кетзарен взяла меня за руку.

– Надо заткнуть ддору. Слишком громко.

Казалось, по-прежнему только я одна все слышала. Как же нечестно. Многие сетари осторожно касались платформы и выглядели совершенно потрясенными. Эли плакала от переполнявшего ее счастья.

– Первый, ведите Девлин на корабль, – приказал Теара. – Третий, четвертый, седьмой, заканчивайте снимать показания и возвращайтесь.

Меня не нужно было просить дважды. Я шагнула к Кетзарен, и она потащила меня из комнаты. В амфитеатре оказалось, что все кошки исчезли. Первый отряд выстроился вокруг меня, хотя я все равно продолжала виснуть на Кетзарен. В обморок падать не собиралась, но голова гудела так невыносимо, что ни о какой концентрации речи не шло вообще. Я не слышала ничего, что мне говорили, ведь ддора продолжала греметь, лишь немного успокоившись. Зеленые костюмы нас ждали, и конечно, меня тут же поручили медикам, но сейчас мне было все равно, просто хотелось какого-нибудь болеутоляющего. Я отключилась от канала миссии, едва оказалась на санях, и мечтала только о темноте и тишине.

– Я открываю твой журнал, Касзандра, – сообщил Мейз, пока иста Треммар неумолимо прогоняла меня через сканирование, прежде чем дать лекарство.

Я наблюдала за Мейзом и подленько обрадовалась, когда он скривился.

– Громко, – сказала я.

Всю дорогу до озера у меня звенело в ушах, но, к счастью, теперь уже меньше. Мейз кивнул и не ответил, продолжая смотреть запись, вероятно, с выключенным звуком, пока иста Треммар заканчивала свое сканирование. Наконец она согласилась накачать меня болеутоляющими под завязку, а еще посоветовала выпить побольше жидкости и лечь. Как раз то, что нужно. Мейз с отстраненным видом отвел меня в столовую, где ждали остальные ребята из первого отряда. Еда уже стояла на столе, хотя они едва к ней притронулись. Наверное, тоже слушали мой журнал, судя по болезненному выражению на лицах. Мои мысли не записывались – только вопли ддоры.

– Как по-твоему, что произошло? – спросил Мейз, пока я заливала в себя живительную холодную влагу.

– Похоже, ддора принять вас за ионоты, – предположила я, мечтая, чтобы болеутоляющие подействовали побыстрее. – Не поняла, что она говорит, но догадалась по тону. Вроде как большой домашний зверь, скучать по муинцам и убивать всех, кого не распознать. Я пыталась сказать, что Рууэл с Муины. Платформа что-то сделала, ддора поняла, Рууэл не ионот, и пришла в восторг. Стало еще громче. Это ддора заставлять корабли взрываться?

– В прошлом существовала такая версия, – кивнул Мейз. – Ддора определенно подбиралась к нам с целью убить. Когда ты коснулась платформы, она остановила атаку, но все еще была к нам враждебна. А потом – с точностью до наоборот. Видящие место почувствовали через платформу эмоции ддоры, когда она перестала действовать против них.

– Она знала, что я не с Муины, – размышляла я. – И стать гораздо дружелюбнее к сетари, когда не думать, что вы ионоты. Но это платформа изменила ее отношение.

– Рууэл сказал, это какой-то аналог системы безопасности. По какой-то причине устройство распознало тебя как свою и позволило идентифицировать нас.

– Теперь наш черед проходить тесты с эфиром, – заметил Лон.

Он обнимал Мару за плечи, и они впервые вели себя при всех как пара. Думаю, сегодняшнее событие всех воодушевило.

– Мой черед смеяться, когда Лон скажет глупости. – Я улыбнулась и потерла висок. – Я пыталась попросить ддору защитить дронов, корабли и прочее, но не думаю, что она слушала. Слишком радостная. Что дальше?

Мейз пожал плечом:

– Результаты миссии превзошли все ожидания. Итог очень хороший, мы рассчитывали на меньшее. Даже не знаю, поспособствует ли это скорейшей организации второй экспедиции или, наоборот, ее отсрочит.

– Что дальше, так это ты наконец сможешь отдохнуть. – Зи потрепала меня по руке. – Мы сделали большое дело, а в ближайшей перспективе у нас дорога домой длиной в два кассе. И потом еще как минимум день споров, тестов и анализа данных.

– И все же прогресс значимый, – сказал Лон. – Может, мы и не решили глобальную проблему, но освоение Муины постоянно срывалось из-за этой… системы безопасности.

– Ддора не объясняет всех смертей, – вставила Алей.

– Но большинство из них, – ответила Кетзарен. – Почти наверняка, если это из-за нее взрывались корабли. Даже гиганты незначительны по сравнению с этим, особенно когда КОТИС может использовать вооружение без риска для зданий. Могу предположить, что теперь вокруг твоего города попытаются создать серьезный плацдарм. И оттуда мы будем искать информацию о муинцах и способе постройки Колонн.

– Не понимаю кое-что про лантаров, – не удержалась я. – Как их система безопасности исчезнуть? Они все это знали, создали ддору. Они вроде как более продвинутые, чем сетари. Но их убило. А вдруг построим здесь укрепление, а потом защита опять исчезнуть?

– Очень хорошее замечание. – Мейз играл со своей едой, и я была готова поспорить, что он думает о том же. – Я определенно не рекомендовал бы никаких спонтанных действий.

– Сетари могут бороться с ддорой?

– Ни в коем случае. – Зи посмотрела на Мейза и повторила: – Ни в коем случае.

– Мы впервые подобрались так близко к одной из них, чтобы оценить уровень того, с чем столкнулись, – продолжил Мейз. – Это гигант, созданный из чистой энергии, который, похоже, может атаковать реальное пространство из околопространства. Я очень рад, что нам не пришлось с ней сражаться. И вот на этой счастливой ноте иди-ка ты спать. И чтобы я тебя не видел, пока не перестанешь выглядеть так, будто по тебе потоптались.

Зи пошла со мной, подождала, пока я сбегаю в туалет, а потом наблюдала, как я устраиваюсь в капсуле.

– Ты чем-то расстроена, – заметила она, положив руку на крышку. – И дело тут не только в головной боли.

– Не хотелось становиться еще более важной.

Если я единственная, кто может отключить систему безопасности, то черта с два меня когда-либо отпустят.

Зи неожиданно весело на меня посмотрела:

– Я так и подумала. Но представь, что бы случилось, не обладай ты такой возможностью. – Затем жестом велела мне лечь. – Можешь сделать оболочку непрозрачной, если свет мешает. А теперь спи.

Она права. Мы бы все там погибли. Зи определенно умеет душить зачатки жалости к себе прямо на корню.

Я разобралась, как затемнить капсулу, но, пока мы не взлетели, скорее дремала, чем спала, потому что ддора никак не затыкалась, хотя стала гораздо спокойнее. Было бы еще хуже, если бы погибли все, кроме меня. Не знаю, смогла бы я с таким справиться или нет. Впрочем, не уверена, что справлюсь с тем, что у меня получилось совершенно случайно. Каждый раз, когда пытаюсь осмыслить последствия встречи с «системой безопасности», мозг просто взрывается.

Похоже, я и сама не представляла, насколько хочу спать, потому что, когда Зи меня разбудила, мы уже приземлились на Таре. А потом была куча медицинских тестов и долгая попытка четко описать, что я сделала и о чем думала, касаясь платформы. Мои биоритмы совершенно сбились, но, полагаю, пока мне не поставят что-то в расписание, не имеет значения, в какое время просыпаться. За исключением медицинских тестов я все время сижу у себя в комнате, просто пишу и пытаюсь выкинуть из головы картинку, как все вокруг падают замертво, потому что я не догадалась коснуться платформы.

Перемены

Пришла Мара, чтобы рассказать мне о результатах тестов сетари, побывавших на Муине. Теперь эфир влиял на них так же, как на меня. Но только на эти четыре отряда. Он до сих пор атакует каждого, у кого нет «доступа».

– Как продвигается большое обсуждение?

– Оживленно. Вряд ли они перенесут сроки следующей миссии, но есть большая вероятность, что изменится число участников. Все, конечно, советуют не спешить, но каждый свято верит, что его-то точно включат. – Мара скривилась. – И это только в КОТИС. Долго утаивать такое от публики невозможно, и тогда на нас обрушится множество групп, каждая со своим интересом, и СМИ. Муина – крайне щепетильный вопрос.

– Не могу представить тарианцев, живущих на Муине. Вы же никогда не ходить наружу.

– Время перемен. – Она в шутку меня пихнула. – Хотя согласна, некоторых из тех, кто так рвется в следующую экспедицию, ждут серьезные затруднения. У сетари есть преимущество – нас учат адаптироваться к разным условиям, а вот другие члены КОТИС и близко к такому не готовы.

– Похоже, лед тронулся. Будет интересно.

Она не поняла, что я имею в виду, и мы немного поболтали про зиму и осень (на Таре бывает только два времени года: шторм и сильный шторм), а потом обсудили потенциальное давление на сетари, ведь придется работать на двух разных планетах. Все вчерашние отряды завтра на маршрутах, а на следующий день запланировано начало расширенной миссии. Мара предупредила, что пока точно посылают третий и/или четвертый отряды, но хотели подключить и других для поддержки.

– Можешь смело рассчитывать на Таарел и Рууэла. Если тебя что-то обеспокоит или почувствуешь себя некомфортно, перебори в себе это желание смолчать. Возражай, если не хочешь чего-то делать.

В этот момент я заметила за ее спиной Тень и понадеялась, что Мара не обернется. Интересно, как она расценила выражение моего лица?

– Буду возражать, если решу, что это что-то изменит, – ответила я.

Ну резонно же. К примеру, я не хочу, чтобы мне в спину опять втыкали иглы, но протесты лишь растянут время процедуры, пока кто-нибудь не придет и не объяснит мне, мол, это все крайне важно.

– Ты бы жила на Муине, если б могла?

Мара задумалась и наконец пожала плечами:

– Мне очень трудно такое представить. Но здорово знать, что когда-нибудь мы сможем.