Бродяга

Суббота, 24 ноября

Я – не моя мать

Но иногда мне этого хочется.

Был период, когда я ненавидела маму. В первый год в старших

классах я перешла в школу Святой Марии. Великолепная школа, мне действительно нравилась. И в моем классе училась Эйприл Стивенсон. Она… Вот есть люди, похожие на маленькое ходячее солнышко. Без них не начинается ни одна вечеринка, ведь они так полны жизни. Эйприл просто фонтанировала идеями и чудесными историями и могла сделать все, что захочет. К ней тянулись, прямо как к ЕМ в моей нынешней школе, но Эйприл была еще и откровенно милой и любила читать, так что мы всегда болтали в библиотеке.

Эйприл считала, что научная фантастика и фэнтези – для детей. Нет, она не насмехалась над ними, но не могла понять, как кто-то старше десяти может это читать. И я сорвала сказочные наклейки со своих обложек и переключилась на другие книги. Несколько раз она приглашала меня в гости, и все было потрясающе, и миссис Стивенсон словно вышла из телевизора. Потом наступил родительский день, и мама явилась в одной из своих футболок с кельтскими драконами. Она не грубила и спокойно общалась с другими родителями, но я возненавидела ее за эту футболку.

В тот год я сказала маме слова, которые никогда не смогу забрать обратно. Что мне за нее стыдно. Что я удивлена, как долго папа с ней продержался. Мама не любит споры. В конце полугодия она просто забрала меня в другую школу, по большей части проигнорировав все мои излияния.

Раньше я считала ее лучшей мамой в мире. Когда она не читает, то создает украшения и жутких, но прикольных маленьких кукол и продает их в интернете. А еще режется в компьютерные игры. Даже в гонки, если Джулс хорошо попросит, хоть они ей и не даются. Когда же мама хочет, чтобы мы что-то сделали, то всегда старается объяснить процесс, и больше заботится о том, что правильно, а не о том, что модно. Лишь в последнюю пару лет я поняла, что никогда по-настоящему ее не стыдилась. И ни разу не сказала об этом вслух.

Не представляю, как она там сейчас. Вот бы найти способ хотя бы сообщить, что я жива. Что не похищена каким-нибудь старым извращенцем. Самое ужасное, что, пока я тут круглые сутки жалуюсь на роль Касс-первопроходца, мама страдает в неведении и никогда ничего не узнает.