Бриллиантовая Венера (СИ)

Часть 2. Полдень. Глава 3. Пропасть

Впервые за два года серьезно заболели дети. Днями и ночами Арайя вместе со Знасием сидели у их кроваток, обтирая снимающими жар растворами, поили настоями трав. Температура спадала, а затем снова поднималась. Кашель был страшный, временами Ари казалось, что их дыхание было еле ощутимым. Она не спала уже несколько дней и ничего не ела. Ее красота и жизненная сила потухли. Разбитое сердце было почти мертво, и если еще что-нибудь случиться с детьми, она этого не переживет. Люди молились, посылая во дворец цветы в знак поддержки. Спустя месяц после объявления помолвки Славия и Лили Арайя не переставала молилась, чтобы смочь принять волю Бога. А теперь еще и это. Фазара почти всегда не было во дворце, он постоянно был в разъездах по отдаленным провинциям, в последнее время они могли не видеться неделями. И сейчас, когда их дети находились на грани жизни и смерти, его снова не было рядом. Одиночество и обида съедали остатки ее жизненной силы. Она пыталась выжить сама, и теперь винила себя за то, что не усмотрела за единственными по-настоящему близкими людьми — ее детьми.

Через две недели наконец-то они пошли на поправку. Арайя долго сидела рядом с их кроватками, вымотанная, блеклые глаза горели слезами, спутанные волосы забраны в хвост, белый атласный сарафан весь измятый от того, что весь день пришлось заниматься детьми, не отходя от них ни на минуту. То, что их состояние стало улучшаться, придавало ей сил еще больше заботиться о них. Она устало поднялась и пошла в свою комнату. Завтра должен вернуться Фазар, ему уже сообщили, что дети выздоравливают. Он выслал ей какие-то украшения, она не смотрела. Она вошла в комнату и вздрогнула. У окна стоял до боли родной силуэт. Вот он несет ее к морю купаться, смеясь и шутя. Вот они крадутся в пещере, чтобы найти самую драгоценную статую в мире. Вот он страстно целует ее, не в силах удержаться от своей любви.

— Славий, — ее голос спокойный и сдержанный.

— Сестра, я молил Бога, чтобы Леон и Фелина поправились.

— Благодарю, им уже лучше.

— Да, я знаю, — его голос дрожит, словно он в чем-то виноват. Сделав небольшую паузу, Славий продолжил. — Фазар сегодня прислал письмо, в котором сообщает, что дает разрешение провести мою свадьбу в следующем месяце.

Она стояла, словно камень, вбитый в пол, она цеплялась за него ступнями, чтобы ее душевный монолит смог устоять.

— Поздравляю, брат, — боль была невыносимо привычной, — Лили станет хорошей женой.

Ветер мотнул штору и с подоконника упал горшок с розовой орхидеей. Цветок сломался пополам и отлетел в угол.

— Она нуждается в опеке, — он подтверждал ее предсказание, и она горько улыбнулась.

— Да, я знаю. Она родит тебе дочь.

— Дочь? — ему казалось, что он был удивлен.

— Да, прекрасную белокурую красавицу.

— Мне нравятся рыжие волосы, — он не знал, почему это вырвалось из под его тотального контроля.

— Спокойной ночи, Славий, уже поздно. Я очень устала, — ее глаза были мертвы, а его сердце металось между тем, чтобы схватить ее в объятия и кричать о вечной любви и бежать от нее скорее, чтобы не причинять ей еще больше боли.

— Спокойной ночи, моя королева.

Он тихо вышел через балкон. Она не помнила, сколько еще так стояла. Утром лежащей на полу ее нашел муж, окровавленные глаза, мертвенно бледная кожа.

Вызывали врача. Диагнозом оказалось переутомление.

Сакура опадала, лепестки сыпалась, словно снежинки тихо и покорно. Метались лица, Нали, дети, Фазар, Знасий и снова Нали. Тишина окутала все ее существо. Мир затих. Ничего не существовало более. Дети здоровы, можно уходить. Она бежала по лабиринту. Где-то далеко был кто-то, но потом оказывалось, что это мираж. Она кричала, она звала на помощь, но каждый раз снова упиралась в тупик. Полуденное солнце сжигало остатки ее жизни, она упала, и полдень ударами часов стучал по ее вискам.

— Она мечется в агонии уже четвертые сутки, видимо ослабленный от переутомления ухода за детьми организм, схватил то же заболевание, — Нали стояла вся в слезах.

Славий был черный, как ночь, его руки впились в спинку ее кровати.

— Что я могу сделать?

— Молись, Славий, мы можем только молиться.

— Я оставил ее в ту ночь, я должен был остаться с ней, я видел, что она была очень бледна.

— Прекрати, — Нали погладила его по плечу, — ты не мог знать.

— Если она умрет, я себе этого никогда не прощу, — его голос был металлическим.

— Не сиди здесь, съезди к Кайлиме, попроси служительниц храма молиться за нее, уверена, это поможет.

Он сорвался с места в одну секунду, еще через несколько минут Вождь со своим хозяином покинули Кассию.

Арайя почувствовала, что солнце стало меньше, оно стало ослаблять свой жар и потихонечку скатываться за горизонт. Красные с розовым сполохи осветили небо, вместе с фиолетовым покрывалом, приносящим долгожданную прохладу. Она услышала родной голос.

— Кайлима, — Ари приподнялась и встала. Опять этот лабиринт. Голос звучал путеводящей нитью, которая показывала выход. Несмотря на то, что ей хотелось найти центр, она чувствовала, что для этого у нее было недостаточно сил. Она уцепилась за серебряную нить звучащей мелодии и полетела назад.

— Она открыла глаза, — Кайлима гладила ее по голове. — Все девочка, все уже позади.

— Кайми, — глаза Арайи наполнились слезами.

— Тише, тише, ты уже неделю в этом бреду, тебе надо сохранять силы, твои дети и твой муж скучают по тебе.

Память возвращалась, и тоска была снова готова прорвать дыру в ее сердце.

— Нет, — голос Кайми был резким, приказывающим тоном оборвавший ее пессимизм, — не смей! Хватит, ты сведешь себя в могилу! Ты должна жить!

Откуда-то из пространства Арайя вдруг увидела поток света, мощно разрывающий ее умонастроение и встряхивающий все ее существо. Ей стало легче дышать.

— Уже вечер, — тихо сказала она и повернула голову к балкону.

В проходе стоял бледный Славий, его глаза выражали облегчение, Ари была жива и пришла в себя, этого было достаточно, чтобы смочь жить дальше.

— Уже неделю? — спросила Ари.

— Да, неделю.

— Славий, — позвала она его, — когда назначена ваша свадьба?

— Через пять дней, но ее перенесли…

— Нет, она не будет перенесена, я обещаю подняться с постели через четыре дня, я не хочу больше валяться здесь, словно безжизненное тело, я хочу жить дальше. Мы должны вместе с вами разделить это радостное событие.

Ее глаза как-то странно светились, в них была привычная боль, но было что-то еще, что-то, что одарило его таким теплом, что его глаза сверкнули хрусталиками влаги.

— Я обещаю, что больше никогда не заставлю вас так волноваться, я хочу, чтобы любимые мною люди были счастливы.

Она протянула свои слабые руки к Кайми и к Славию, взяла их за ладони и прижала к своему лицу.

Она выполнила свое обещание. И на четвертый день уже была крепка настолько, чтобы прийти в дом к Нали, где жила Лилия, чтобы сделать ей свадебный подарок.

— Ваше величество, — Лилия присела в реверансе.

— Нет, нет, не нужно этих условностей, называй меня сестра, так же, как и твой будущий муж.

Арайя достала огромную шкатулку, полную драгоценностей.

— Это наш с мужем свадебный подарок, ты не имеешь никакого приданного, поэтому пусть эти украшения сделают твою красоту еще более прекрасной, моя дорогая сестра.

Арайя обняла ее, обескураженная и ничего не понимающая Лили потеряла дар речи и не знала, что сказать.

— Завтра ты должна быть самой красивой женщиной в королевстве, обещаешь?

— Мне никогда не стать краше вас, Ваше величество, — Лили была смущена.

— Нет, это не так, ты будущая жена, и для своего мужа ты всегда будешь самой прекрасной, запомни это. И называй меня как?

— Сестра, — Лили смущенно улыбнулась.

— Вот и прекрасно, дорогая, оставляю тебя готовиться к завтрашнему дню.

Свадьба не была шикарной, гостей было мало, так как родственники невесты были неизвестны. Славий не хотел пышных торжеств, ощущение было такое, что он вообще желал, чтобы эта процедура поскорее закончилась. Лилия была прекрасна, ее девственный вид создавал вокруг нее ауру чистоты и непорочности. Голубые цветы, вплетенные в ее черные волосы, серебряное платье, голубой жемчуг, подаренный Арайей. Фазар горячо поздравлял друга, он действительно был рад за него, и сердце Арайи не было грустным. Она чувствовала то, что чувствовал Славий. Он хотел заботиться о ком-то, и лучше, чем это девочка, кандидатуры ему было не найти. Более того, она понимала, что ему нужен был наследник. Ему нужна была семья, ему было тяжело оставаться одному. И она действительно хотела, чтобы он смог стать счастливым. Король подарил им новый дом с поместьем в соседней провинции. Теперь она будет видеть их реже и это хорошо. И для него и для нее. В двенадцать часов молодожены покинули дворец и Арайя с Фазаром удалились в свои покои.

Они лежали обнявшись, ее муж любил ее сегодня страстно.

— Они хорошая пара, правда? — спросил он.

— Да, — тихо ответила она и прижалась к нему поближе.

— Я не говорил тебе, я планирую уехать на два месяца в отдаленные части нашего государства, хочу лично разобраться с тамошними беспорядками, надеюсь, ты будешь очень сильно скучать?

— Позволь мне поехать с тобой, дети уехали погостить к Кайми, мне будет скучно здесь одной.

— Нет, прошу тебя, останься, без тебя здесь все идет на самотек, прошу тебя заняться просьбами жителей, их скопилось огромное количество за время болезни детей и твоего недомогания.

— Хорошо, мой царь, я выполню твою просьбу.

Ее сердце было грустно, но смиренно. На все воля Бога.

Шли месяцы, они тянулись длинной чередой смиренных одиноких дней. Занятость Фазара становилась все больше, отдаление супругов друг от друга усугублялось. В Ари не было больше огня, который мог бы отогреть его душу. Их отношения свелись к выполнению своих обязанностей, к долгу, который приводил королеву к унынию. Ее работа с горожанами и забота о детях несколько скрашивала ее тоску, но внутреннее одиночество все больше и больше затягивало узлы на ее дыхании. Иногда ей казалось, что она не сможет выдержать следующий день, пессимистические настроения возрастали с каждым днем и даже наставления ее любимой Кайлимы не могли в полной мере восполнить ее желание любить и быть любимой. Фазар не уделял ей почти никакого внимания, из мужа он превратился в короля, вечно занятого и недоступного. Он все реже приходил к ней ночами, и как бы она ни пыталась заставить себя быть нежной и ласковой, отсутствие внутреннего огня и искреннего чувства к мужу заставляло его все дальше и дальше удаляться от нее.

Однажды ночью ей приснился сон. Она стояла над пропастью. Гул в ушах создавал невыносимый шум, словно тысячи голосов сливались в одну страшную мелодию, зовущую ее прыгнуть вниз. Она услышала женский смех, дикий зловещий хохот, который толкал ее на дно, темнота сгущалась и Арайя полетела вниз. Где-то вдали она слышала голос мужа, который даже не понимал, что он уже на дне. Она хотела окрикнуть его, но голос не шел. Она звала его мысленно, но мысли застыли, словно смазанные вязким клеем.

Вскочив в кровати, девушка поняла, что в жизни ее мужа появилась другая женщина. Она уже давно догадывалась об этом. Он стал к ней не просто равнодушен, иногда он становился даже агрессивным, позволяя повышать на ее голос. Он перестал советоваться с ней по поводу важных государственных решений. Последние месяцы он совсем не навещал ее ночами, и она понимала, что его темперамент находил свою реализацию в чужой постели.

Ей в голову пришло пророчество Кайлимы, которая сказала, что в случае предательства мужа, он потеряет ее защиту. Ей стало страшно, она боялась за своих детей и за свой народ. Она смогла выдержать свою боль расставания с любимым человеком, ей пришлось пройти через ад раздираемых чувств, но она смогла принять свою судьбу. Но вот ее муж не смог. Отчасти Арайя винила в этом себя, она всегда была ласкова и нежна со своим супругом, но ему хотелось страстей, ему нужен был огонь, который нельзя было изобразить специально. Она старалась, как могла, она положила всю свою жизнь на алтарь супружеского долга, она была хорошей женой, но она не могла отдать ему ту часть своего сердца, которая принадлежала другому.

Славий был счастлив. Она знала это от Нали, которая близко общалась с Лили. Он всячески избегал встреч с Ари, и это было к лучшему для них обоих. Рок, так жестоко посмеявшийся над ней, был давно принят Арайей. Она молилась за их семейное счастье, она хотела, она умоляла Бога послать им счастливое супружество. Через год после свадьбы Лилия родила маленькую белокурую девочку, как и предсказывала Арайя. Сердце Ари претерпело еще одну невыносимую боль, когда она услышала от своего мужа, что для Славия и его жены было огромным счастьем назвать свою дочь в честь королевы Амалонии — Арайя. Ари чувствовала его боль, она знала, что он будет любить ее до последнего своего дня, но карты были брошены, и нужно было жить дальше. Ее собственным детям было уже четыре с половиной года. Они росли здоровыми и смышлеными малыми. Она научила их читать, они вместе рисовали чудесные растения из королевских садов, создавали волшебные миры на холстах, плели венки, собирали гербарии. Это творчество воспитания захватывало ее, отвлекая от грустной мелодии ее сердца. И теперь, когда она поняла, что им может угрожать опасность, она впала в панику. Она ощущала, что женщина ее мужа сделает все возможное, чтобы убрать Арайю с ее пути. Власть и деньги могут кружить голову неразумным сердцам, и Ари чувствовала, что нужно было ждать беды.

Ей не составило труда узнать, что эту женщину зовут Завида. Фазар познакомился с ней в одной из южных провинций, теперь стали понятны его частые отъезды. Она была дочерью торговца рыбой, который пожаловался Старшему Правителю на высокие налоги за аренду мест на рынке. Так они и встретились. Завида была хороша собой, каштановые лоснящиеся локоны ниспадали до пояса, карие миндалевидные глаза лукаво играли в хитрой улыбке. Ее темперамент заставил его волноваться, восточная кровь кипела в ее молодом крепком теле. Соблазнительные изгибы бедер и округлости пышных грудей девушка умело подчеркивала почти прозрачными нарядами, секс просто искрился от всего ее существа. Возможно, Фазар и не думал, что все может зайти так далеко, но девушка была очень умна, и в ее планы не входило стать женщиной на пару ночей. Арайя чувствовала, что она хочет занять ее место, она ощущала агрессию, исходившею от этой особы, которую она хотя еще и не видела в глаза, но четко представляла ее в своем внутреннем взоре.

Вскоре после того, как Арайя узнала о существовании соперницы, в ее комнату влетела взволнованная Нали.

— Что случилось? — спросила Ари свою бледную подругу. Королева как раз заканчивала свои приготовления к ужину в честь глав купеческой гильдии.

— Ари, ты должна знать, весь двор шушукается о том, что король собирается ввести свою любовницу и ее отца в королевский двор. Кажется, он планирует сделать их семью почетными гражданами Амалонии, что даст им право жить при дворе. Арайя, говорят, что он уже подарил им дом на севере Кассии, где они сейчас и находятся.

Арайя побледнела. Это означало начало битвы, битвы за свое существование, за жизнь своих детей, она чувствовала, что грядет нечто страшное, ее сердце било барабанами тревогу.

— Нали, — ее руки опустились, — я знаю точно, случится беда.

— Нет, дорогая, сегодня ты должна показать всему двору, кто здесь хозяйка, к тому же я слышала, что люди недовольны таким поведения их короля. Они боготворят тебя, ты же знаешь, поэтому народ всегда будет на твоей стороне.

— Ты хочешь сказать, что уже вся страна знает о его интрижке? — ее глаза сочились болью.

— Боюсь, что это так, — Нали выглядела очень расстроенной.

— Бог ты мой, какой позор, — на глазах у Ари выступили слезы, — что можно сделать?

— Ты должна держаться королевой, моя дорогая, ты здесь хозяйка и если захочешь, можешь отправить ее вон.

— И ты думаешь, он позволит это сделать?

— Если он перейдет все возможные границы, думаю, ты должна потребовать сатисфакцию. Не позволяй ему втаптывать тебя в грязь.

— Я должна ехать к Кайми.

— И оставить их тут вить уютное семейное гнездышко за твоей спиной! Ни в коем случае, наоборот, ты должна попытаться всеми силами вернуть его расположение.

— Но Нали, тебе же прекрасно известно, что он мне скорее как брат, нежели, как муж.

— Да, но ты королева, и законная жена, и он ценит тебя за твою чистоту и благоразумие. Ты должна поговорить с ним напрямую.

— Нет, я не должна, он не станет подтверждать свою измену, я просто выставлю себя на посмешище и разбужу его гнев, — голос Ари грустью плакал в тишине комнаты.

— Возможно это так, тогда воспользуйся своей красотой, ты затмишь любую женщину, ты очень красива сегодня. Кокетничай с ним в ее присутствии, заставь его смотреть на тебя.

— Это будет непросто, Нали, ведь мое сердце разрывается от боли, а боль крадет нашу красоту, — ее глаза выражали неприкрытую муку.

— Я умоляю тебя, ради твоих детей, постарайся, покажи этой девке, кто здесь хозяйка!

— Хорошо, я сделаю все, что смогу.

Когда к ней в комнату вошел Фазар, она заметила, что его глаза застилала странная поволока, туман скрывающая истинную суть вещей от его внутреннего взора.

Арайя сидела у зеркала, розовое нежное платье, усыпанное золотыми цветами, подчеркивало ее беззащитность перед его силой.

— Помоги мне застегнуть эту нитку, — ее голос звучал сквозь еле скрываемые слезы.

Он подошел и надел на ее шею золотое украшение из розовых кварцев и бриллиантов.

— Ты сегодня очень нежна, — это прозвучало искренне.

— Я нуждаюсь в твоей защите, мой царь, я и наши дети, умоляю, будь к нам добр.

На ее глазах выступили драгоценные бриллиантовые капельки, скатившиеся на платье.

— Ну, ну, что случилось? — его голос был напряжен, он чувствовал себя несвободно.

— Фазар, я люблю тебя, мой царь, я посвятила свою жизнь тебе, нашим детям и государству, скажи, чем я провинилась перед тобой? — она уже не могла контролировать свои слезы.

Он присел рядом и подал ей носовой платок. Его скулы сжались в защитную реакцию.

— Я не могу понять, что могло вызвать такую реакцию в тебе, жена.

Она молчала, не в силах вымолвить и слова от слез обиды и боли.

— Ты решила извести меня, даже не объясняя, что привело тебя в подобное плачевное состояние? — его агрессия начинала расти.

— Я расстроена слухами, которые ходят по всему дворцу и даже среди простых людей.

Он превратился в натянутую тетиву.

— Ты же не станешь опускаться до того, чтобы слушать сплетни простолюдинов и завистливых придворных, — его голос почти кричал.

— Нет, конечно, нет, — она заставила себя сказать это, — я просто нуждаюсь в твоей защите.

— Я не могу заставить народ не болтать всякий бред, ты королева, и должна вести себя подобающим образом! — он отчитывал ее, словно это она нарушила супружескую верность.

И вдруг в нее вошел гнев. Ее скулы резко сжались, обида распустилась в огненный шар, готовый вырваться наружу.

— Ты спишь с этой дочерью торговца рыбой, и еще смеешь мне говорить, что я веду себя неподобающим образом! — в отчаянии крикнула она. Ее нервы не готовы были вытерпеть его наглость.

— Ты смеешь обвинять короля в измене? — истошно заорал он, — ты не застала меня с любовницей, чтобы говорить мне о предательстве!

— Фазар, молю тебя, подумай о наших детях, — она снова расплакалась, ее лицо опухло и выглядело ужасно.

— С моими детьми все будет хорошо, — слово «моими» резко хлыстнуло ее по всему ее существу. Так вот, что задумала эта девка, она внушает ему избавиться от нее, но следующими на очереди станут и ее дети, Ари знала это точно.

Арайя стояла, боль притупила рассудок, реальность застилала разумное мышление, Ари застыла, словно каменное изваяние. Не в силах двинуться, она просто смотрела в пол отупевшим от боли взглядом.

— Приведи себя в порядок, нам надо идти, я не собираюсь портить себе вечер из-за твоих истеричных бредней. Не знал, что у тебя бывают подобные припадки.

И он вышел.

Лишенная рассудка, Ари в отупении подчинилась приказу мужа. Она вытерла и подкрасила опухшие глаза, припудрила лицо.

Он зашел за ней через десять минут, молча взял ее за руку и повел в зал. Она шла, стараясь держать голову прямо. Люди встречали их реверансами, после того, как все немного перекусили, было объявлено о том, что купцы готовы преподнести королю дары.

К тронам, на которых сидели Фазар и Арайя, потянулась вереница незнакомых людей, преподносивших изысканные ткани, свежие продукты, украшения в дом, инкрустированные драгоценными камнями. Ари знала, что скоро увидит свою соперницу, она искала взглядом хоть кого-то, но Нали в зале не было, а остальные люди явно ждали кульминационного события, жадными взглядами уставившись в выражение ее бледного лица. И вот она вошла вместе со своим отцом. Ярко красное бархатное платье с почти оголенной грудью, золотые украшения с огромными бриллиантами, явно подаренными королем, горящие черные глаза, нагло смотрящие на короля. Она улыбнулась и присела в реверанс.

Ее отец говорил какую-то приветственную речь, но Ари не слышала. Этот гул из ее кошмарного сна прорвался в ее ушах, она увидела, как девушку представили Завидой, она покорно опустила взгляд и сделала реверанс перед королевой.

Арайя услышала свой голос, сыпавший благодарности за принесенные дары. Вот и все, самое страшное позади. Теперь она знает своего врага в лицо. Хитрая и наглая девица, это было написано у нее на лице. Красивая торговка, способная распродать ее государство на кусочки золота, которые будут распиханы по мешкам с целью обогащения. Ее отец стелился перед Старшим Правителем так, словно хотел облизать подошвы его ног. Подхалим, готовый воткнуть нож в спину, если ему это будет выгодно. Почему ее муж так слеп, страсть обуяла все его существо. Если бы Шами и София увидели то, до чего опустился их сын, они просто задохнулись бы от горя.

Арайе так хотелось куда-нибудь спрятаться, ей хотелось убежать, Славий был так нужен ей сейчас, но его не было рядом, он появлялся при дворе все реже и реже, передавая свои полномочия своему помощнику Геролфу. Когда были объявлены игры, Арайя спустилась в сад и нашла его.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Герольф, — окрикнула она его.

— Да, ваше величество, — этот рыжеволосый здоровяк светился теплом и добром.

— Прошу вас, передайте эту записку Славию.

— Да, ваше величество, разумеется.

Арайя не стала играть в светские забавы, и через час она тихонечко удалилась под предлогом сильной усталости.

Ее голова готова была взорваться от перенапряжения. Она знала, что ее муж проведет эту ночь не с ней, тоска мучила ее непреодолимой жаждой свободы от той ситуации, в которой она оказалась. Она сняла с себя одежду и легла в теплую ванную. Сколько она пролежала в ней, она не помнила, так как ее сознание погрузилось в облегчающую боль дремоту.

— Ари, — она услышала любимый голос, доносящийся из-за ширмы, — Ари, ты здесь?

— Славий, — чуть не выкрикнула она, — Славий, погоди минутку, я сейчас выйду.

Она вылезла из уже почти холодной воды, накинула розовый халат, протерла рыжие локоны и вышла на свет.

Его родное лицо выражало безумное волнение. Три слова. Посланные ею в записке «ты мне нужен», заставили его прилететь к ней с другого конца столицы менее чем через два часа.

— Что случилось? — он любил ее, она это видела. Ее сердце таяло, но он был женат, и она не имела право рушить его брак.

— Сядь, прошу тебя, — она была тепла, но намеренно официальна.

Он сел на кушетку у кровати.

Она села на кровать и взяла его руки в свои. Ее глаза увлажнились.

— Я так рада, что ты есть у меня, спасибо, что приехал.

— Что случилось, Ари? — его тон был таким согревающим, таким родным.

— Слава, — она впервые осмелилась назвать его так нежно, я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что.

— Все что угодно, — было видно, что никто не осмелился сообщить ему о ходящих слухах об измене короля.

— Если со мной что-нибудь случиться, клянись позаботиться о Леоне и Фелине.

— Арайя, — он побледнел, — о чем ты говоришь, что происходит, ты должна рассказать мне!

— Мой муж оказался под сильным влиянием одной вульгарной особы, — кровь ударила в лицо Славию, — ходят слухи, что он обхаживает женщину по имени Завида, дочь торговца рыбой, уже полгода.

Славий сжал кулаки.

— Почему мне ничего не сообщили! — прогремел он.

— Тише, вероятно, боялись твоей реакции, Славий, прошу тебя, выслушай меня до конца.

Славий сел, его скулы ходили желваками.

— Сегодня он представил ее ко двору. Я видела ее, она пойдет до конца. Я знаю, ее цель уничтожить меня, затем моих детей.

— Я убью его, — лицо воина было багровым.

— Славий, молю тебя, будь благоразумным. Мы не можем изменить нашу судьбу, — ее голос был обреченным, — нам ли с тобой не знать, — их сердца выли страданием, — у тебя жена и ребенок и ты не смеешь подвергать их опасности. Я отказываюсь от твоей помощи мне, но я умоляю тебя, когда…. - она осеклась, — в общем, если со мной что-нибудь случиться, ты должен спасти моих детей. Клянись мне, Слава, — она упала перед ним на колени, — клянись. Слезы градом покатились по ее измученному лицу.

— Я не оставлю…

Она не дала ему договорить.

— Нет, — выкрикнула она сквозь слезы, — я приказываю тебе, не смей портить себе жизнь! Не смей! Это моя учесть, я была рождена для этого, и готова буду умереть за мой народ, я не отдам его ей на растерзание, но мои дети, они должны быть защищены! Я не смогу сделать это сама, а Фазар будет обманут ею. Я это точно знаю. Она обманом сможет причинить им вред. Ты должен обещать, прошу, умоляю, Слава, — она плакала.

— Я обещаю, — казалось, в его голове уже зрел какой-то план.

Она притихла. Подошла к одной из своих шкатулок и достала золотой медальон.

— Когда мой сын не сможет видеть меня, ты должен передать ему вот это.

Она протянула большой золотой овальный медальон, украшенный драгоценными камнями.

— Этот медальон спасал и хранил наш род много веков, мне подарил его Фазар перед свадьбой, по традиции я должна подарить его сыну на его восемнадцатилетние. Сделай это за меня, пусть он всегда помнит, как я его люблю, — слезы снова хлынули по ее лицу.

Он вскочил и прижал ее к себе.

— Арайя, с тобой все будет хорошо, я обещаю, у тебя есть я, ты никогда не будешь одна.

Она смотрела в его душу и видела наперед, что он не мог знать то, что чувствовала она. Он не мог чувствовать той опасности, которая нависла над ней. И он не сможет ее уберечь. Она это знала.

— Моя жизнь принадлежит тебе. Ты это знаешь, я позабочусь о твоих детях, и ты, ты моя королева, ты наша королева. Ты нам нужна. Всем людям страны, любой мужчина сочтет за честь воевать за тебя.

— Нет, — тихо сказала она, — я никогда не позволю ни одному человеку из моего дорогого народа отдать свою жизнь за меня. Это я отдам свою за них.

Она не знала, почему так сказала, что-то из глубин ее души знало, что ее ждет нечто страшное. Она не могла видеть что, но чувство обреченности, рока не покидало ее с того момента, когда она увидела сон, в котором она летела в пропасть.

— Ты расстроена сейчас, — он не знал, как еще можно ее успокоить, — утро вечера мудренее. Ложись, он поднял ее на руки и положил на кровать, заботливо укрыв одеялом.

— Полежи со мной рядом, пока я не засну, прошу, — хотела сказать она, но не осмелилась. Его ждала жена. Она молча лежала и смотрела на удаляющееся лицо единственного мужчины, которого она когда-либо любила. Она знала, что это был последний раз, когда она вот так просто наедине говорила с ним. Это был последний раз в ее жизни, когда он обнимал ее, когда обтирал ее слезы, когда она могла слышать его сладкий дорогой ее сердцу голос.

— Я люблю тебя, — прошептала она ему в след, но он уже не мог слышать.