Братья по крови. Книга седьмая. Время разбрасывать камни, и время собирать их

Глава 4

Глава четвёртая.

Звёзды только подсказывают нам путь, но не приближают нас к конечной цели.

Все дороги ведут к свету,

Тех, кто к свету дойти хочет.

Хорошо, что сейчас лето.

Только хочется пить очень.

Но в пустыне воды нету.

Трудно здесь выживать людям.

Будь, что будет! Пойдём к свету.

А история нас рассудит.

Те же и там же.

Всё ещё хрен знает где и когда.

Александр Тихий.

Тупик.

Как там говорил Чебурашка в старом советском мультике? «Мы строили. Строили, и наконец построили…»

Вот-вот. И у нас получается тоже самое. Мы шли, шли… Даже каких-то местных людей нашли. И вот перед нами только трупы. Никаких ответов на наши вопросы. Зато разнообразных вопросов становится всё больше и больше.

Что это за мир, куда мы попали? Судя по тем обрывочным данным, которые имеются на данный момент, какой-то постапокалипсис. Судно посреди пустыни. Русские буквы на ржавых приборах. Слова местных дикарей напоминают всё же славянскую речь, хотя и в каком-то кастрированном виде. Да и сами аборигены не впечатлили. Винтовки со штыками, но без патронов. Вырванные языки у рабов, и привычное людоедство в придачу ко всему.

И что? Какие есть варианты? Напрашивается только один. Последствия ядерной войны. Вырождение выживших. Потеря технологий и тех, кто может восстановить эти технологии. Такое ощущение, что те, кто выжил после глобальной катастрофы, быстренько настрогали новых «буратин», а сами сдохли от болезней, голода, холода и прочих неприятностей. Ну а новое поколение кое-как запомнив устную речь, и руководствуясь первичными инстинктами: «жрать и размножаться», пытается выжить на руинах былой цивилизации.

Только странно как-то. Вот даже винтовки у них ржавые нашлись. А что с патронами? Не исключён вариант, что боеприпасов нужного калибра не нашлось. Как там Лёшка обозвал эту винтовку? Арисака, япона мать её! А где-же наши Мосинские винтовки? Их-то тут поболее должно быть по идее. А где, мать его, Калаши? Их вообще в том нашем мире вроде бы нашлёпали столько миллионов экземпляров, что наверняка хоть что-то, но должно было остаться.

И ещё… Если выжила хотя бы часть людей, то где, блин, животные, птицы и прочая живность? Рыба же в морях и океанах не должна была вся сдохнуть… А всякие змеи, крысы и тараканы. Говорили, что эти твари выживут даже после ядерной зимы и жесточайшей радиации. Правда, говорили, что будут всякие мутанты двухголовые и прочая гадость. Но мало ли что там говорили всякие учёные.

Особенно много там наговорили всякие британские учёные. Какую только хрень они не высказали вслух, не подтверждая никакими фактами. Хайли лайкли у них это, кажется, называется. Или «хайли лайкли» это что-то другое. Да не важно…

Очень хочется пить.

Мы вот уже который час идём, изнывая от жажды, по этой грёбанной пустыне. Оставаться возле горы трупов не захотелось. Мародёрить с дикарей было нечего. Ну разве кроме тех двух винтовок. Да и то мы их бросили. Штыки только приватизировали, а сами винтовки… Лёха сказал, что им кирдык пришёл лет мрнадцать назад. И даже если мы найдём где-то патроны нужного калибра, то пострелять вряд ли удастся. Использовать их как дубину или копьё? Можно, конечно. Но тащить с собой несколько лишних килограмм того, что может быть когда-нибудь пригодится — то ещё удовольствие. Штык-ножи, те да… Вещь полезная и вполне себе практичная. А ежели на нас снова кто-то нападёт с палками и камнями, то у нас есть теперь не только два здоровенных тесака, но и дюжина патронов в Лёшкином Вальтере. Братишка видимо не зря с собой носил полностью снаряженный пистолет и запасной магазин к нему. Пригодился…

Эх… Знать бы заранее, что всё так обернётся, я бы тоже не поленился вооружиться как следует. Но, что получилось, то и получилось. И раз уж такое случилось, то за неимением гербовой бумаги… Блин горелый. А у нас и туалетной-то нет… Дневники с путевыми заметками вести мы вроде бы и не планируем, но вот приспичит если… Песком что ли подтираться. Лопухов с подорожниками в данную местность что-то не завезли.

Хорошо ещё, что пока что нам и жрать-то особенно нечего. Хотя желудок уже периодически напоминает о себе недовольным урчанием. А вот жажда уже не по-детски осушила весь рот и просто требует утолить её, причём, срочно. Анечка вон совсем сомлела. Еле ноги передвигает.

— Как ты, маленькая? — спросил я её.

Сухие губы и такой же сухой язык, еле-еле позволяют мне прохрипеть это. Зато Анюта отвечает мне сразу.

— Я не маленькая! — упрямо заявляет она.

— Да я не про это. Смотрю ты еле идёшь… Если хочешь, я могу тебя понести на руках.

— Сама дойду. А куда мы идём?

— Вон туда. — указал я рукой в направлении горизонта.

— А почему туда?

— Там облака виднеются. Не исключено, что там и вода есть.

— Пить хочется очень.

Сказав это, Анечка, как-то внезапно просто осела на землю, а потом и завалилась на бок.

Я бросился к ней и чуть на столкнулся лбом с Маринкой, которая так же постаралась прийти на выручку к своей подружке.

— Что с ней? — тяжело дыша спросила она.

— На солнечный или, как там правильно, тепловой удар, вроде бы не похоже. Скорее всего от обезвоживания и усталости сознание потеряла.

Маринка безжалостно потрепала Аню за щёки, за нос. Хотела уже было начать применять пощёчины, для приведения в чувство… Но тут Анюта снова открыла глаза и недоуменно спросила:

— Что это?

— А это ты просто сознание потеряла, да и на землю шмякнулась. — сообщила ей подруга. — Вставай уже! Идти-то сама сможешь?

— Не знаю… Голова кружится. И очень хочется пить…

— Всем хочется. Но нет пока воды. И не надо даже думать об этом. Чем больше думаешь, тем больше пить хочется.

— Хорошо. Я не буду больше думать.

— Держи! — я отдал Маринке трофейный штык-нож.

— Зачем?

— Я понесу её.

— Не надо. Я сама. — попыталась протестовать Аня.

Но я уже с помощью Маринки подсадил девочку к себе на спину. Помнится так в японских аниме всегда таскают больных и раненых до медпункта.

— Держись крепче за меня. Только на шею не дави. — посоветовал я своей захребетнице.

Ну а как иначе. Нести её на плечах, как маленького ребёнка не получится. Чай не маленькая уже. А нести на руках, как принцессу? Долго так с ней я не прошагаю.

Можно, конечно, забросить её на плечо, как мешок с картошкой. Но тогда к её голове кровь будет приливать, и хрен знает чем это всё может закончится.

Ну а так, пусть будет за спиной, как рюкзак…

Минут через полчаса, меня сменил Лёшка, а потом и Маринка какое-то время несла свою подружку на руках, сетуя на то, что малышка слишком тяжёлая.

И снова идём, идём, идём по пустыне. Пейзаж не меняется от слова «совсем». Рельеф плоский, как блин на сковороде. Ни подъёма местности, ни каких-либо углублений нам пока что не попалось… Их растительности — только бурый мох на камнях, сухой на ощупь, да редкие чахлые кустики с игольчатыми листочками. Но при этом ни на хвойные, ни на лиственные породы, этот кустик, ну никак не попадал.

Из видимых ориентиров, только облака, словно далёкий маяк, висели впереди, и никак не хотели приближаться к нам.

Ноги уже не шли, а как бы двигались по инерции, как у той игрушки из далёкого прошлого с коническими деревянными ногами. С детства всем знакомый стишок даже был на эту тему: «Идёт бычок качается…»

Бессмертные строчки Агнии Барто, знакомые всем. Классика жанра… Мне сейчас даже не надо ждать, когда кончится какая-то там неведомая доска. Я могу упасть буквально в любую секунду. Потому что никаких сил в организме не осталось. А в голове так и бьются словно в колоколе слова: «Пить… Пить… Пить…»

Вот если бы я прямо сейчас дорвался бы до воды, то наверняка лопнул бы от жадности, поглощая живительную аш-два-о. мне сейчас бы, наверное, сгодилась бы и грязная вода из лужи, или мутная, дурно пахнущая из болота. Да что там говорить… Я бы даже и от морской солёной не отказался бы… В глубине души понимая, что именно так и сходили с ума те, кто оказался посреди моря без пресной питьевой воды.

— Саня! — внезапно что-то прокаркал, хрипя мне прямо в ухо, Лёшка. — Глянь туда! Там действительно что-то есть или это мне только кажется.

Я лениво поднял глаза, глядя мутным взором туда, куду он тыкал пальцем. Мне сейчас было глубоко по фигу, есть там что-то или нет, если это конечно не вода…

— Что? Уже миражи стали мерещиться? — вяло спросил я у него.

— Да, нет, вроде бы… Мне кажется, что там точно что-то есть.

— Опять людоеды на колеснице?

— Не знаю… Сам посмотри.

Я стал усиленно вглядываться вдаль. И поначалу ничего не увидел, кроме всё той же пустынной панорамы. Но потом, приглядевшись, заметил какое-то марево на горизонте. Не совсем в той стороне, куда мы двигались, а как будто чуть левее. Сперва я подумал, что это просто горячий воздух над землёй создаёт видимость того, что там что-то есть. вглядываясь, напрягая пересохшие глаза, я всё-таки убедился, что там действительно что-то есть. если только это у нас не массовые галлюцинации, возникшие на фоне общего обезвоживания.

— Что это может быть? — переспросил я у брата.

— А хрен его знает.

— Ну, если даже ты, со своим опытом снайпера не можешь толком ничего разглядеть, то что ты от меня-то хочешь?

— Там… Там что-то движется.

— Если это опять дикари, то я уже готов сдаться в плен, лишь бы меня напоили водой, пусть даже тёплой и противной на вкус.

— Ты ничего не слышишь? — вдруг спросил брат.

Я прислушался… Ветер воет… Но как-то странно он завывает. Или к ветру действительно примешивается какой-то посторонний звук? Ну, точно… Звук есть. Но что это? Трудно понять… Хотя роде бы даже что-то знакомое.

— Машина… — с ошеломлением в голосе проговорил Лёха.

— Что? — опешил и я.

А и правда… Звук больше всего напоминал звук работающего движка автомобиля. Причём, глушитель на той машине, явно не был установлен. Либо он прогорел к чертям собачьим.

— Похоже, что ты прав. — согласился я с братом. — Только чем нам это грозит? Ты на всякий случай держи пистолет наготове! Но только не на виду.

— Не учи учёного! — огрызнулся Лёшка.

Я стал отдавать скупые распоряжения.

— Марина! Бери Аню и назад. Я первым пойду. Лёха за моей спиной. Прикрывай, брат!

— Дайте мне нож что ли! — тут же откликнулась Маринка.

— Держи! — отдал её Лёшка свой тесак.

— А ты? — тут же среагировала его подруга.

— Ежели чего… У меня пистолет есть.

— Ты уже поменял магазин на полный? — спросил его я.

— Обижаешь, начальник! — с упрёком в голосе откликнулся наш ганфайтер. — Не дрейфь! Я даже лишний патрон в ствол загнал и уже снял с предохранителя.

— О, кей! — довольно констатировал я. — А драндулет-то в нашу сторону пылит.

— Вижу.

— Сарай какой-то на колёсах. На УАЗик-буханку смахивает.

— Да, блин, очень на буханку похоже… Но тогда все наши предположения про ядерную войну и конец света, летят немного в тартарары… Да что тут вообще происходит?

— А хрен его знает, Лёха. Мне уже по барабану. Я давно перестал удивляться чему бы то ни было в этой жизни.

— Удивляться не надо, брат. А вот задуматься не мешает. Если у этих и машина есть, и на ходу к тому же, то у них может и с боеприпасами проблем нет, в отличие от прошлых дикарей? Так что, Саня… Готовься к бою!

— А я, Лёш, как пионер… Всегда готов!

— Да, мля… Это просто песня какая-то… — пробурчал брат.

— Что? Какая, в жопу, песня?

— Ну как же? 'Это есть наш последний и решительный бой…!

— Типун тебе на язык!

Это и на самом деле оказался УАЗик. «Буханка» или «таблетка». Кургузый, со смешной мордой и военной окраской. Нет. Не камуфляж. Просто тёмное хаки… Машина остановилась, не доезжая до нас метров сто или чуть больше. Кто там сидел в машине, сколько там было человек, отсюда не было видно. И это, с одной стороны, напрягало. Но если рассматривать ситуацию со всех сторон, то картина получалась не такой уж и напряжённой. Раз на нас сразу не нападают и не тыкают в наши тушки острыми палками, то уже в этом есть большой плюс. Значит, не совсем там дикари за рулём. Хотя, как могут дикари быть за рулём? Или могут?

Вспомнились всякие шахид-мобили с пулемётами и безумные индийские таратайки, собранные из дерьма и палок и перегруженные сверх меры. Да… Даже медведя можно обучить ездить на мотоцикле. Чего уж там говорить про четырёхколёсный транспорт. Хотя… УАЗик — это не просто транспорт… Недаром про него говорили, что УАЗ застрянет только там, куда другие ни за что не доберутся.

Чёрт возьми… Кто же там в машине?

— Лёха! — позвал я брата.

Он стоял за моей спиной, и я не мог его видеть. Ну а оборачиваться я не стал, считая, что нельзя отводить взгляд от потенциального противника.

— Вижу. — коротко откликнулся братишка.

— Что ты видишь?

— Вижу, что они не проявляют в наш адрес никакой агрессии. По крайней мере, пока…

— И что будем делать? — поинтересовался я.

— А хрен его знает, товарищ майор…

— Подполковник. — поправил его я.

— Да пошёл ты! — отшутился Лёшка. — Я пойду парламентёром. Посмотрим: «Кто там и что там…»

— А почему ты, а не я?

— У меня в руках нет никакого оружия. По крайней мере его не видно. А ежели чего… Восемь выстрелов я гарантирую.

— Береги себя, брат! Если тебя нейтрализуют, то и нам тоже каюк.

— Не дрейфь, дружище! Мне кажется, что они не хотят нападать на нас.

— Когда кажется, креститься надо.

— Забей!… Ладно. Я пошёл.

Он вышел из-за моей спины и неспешным шагом направился в сторону остановившейся машины.

Водительская дверь машинки тоже открылась. Из УАЗа выбрался человек. Высокий и широкий в плечах. Одет во что-то типа чёрного танкового комбинезона. Лица отсюда не разглядеть, тем более, что верхняя часть была надёжно прикрыта какими-то очками монструозного типа. Что-то вроде того, что носили лётчики-вертолётчики в стародавние времена.

Человек спокойно и не спеша двинулся навстречу Лёхе. Несмотря на то, что мы с братишкой не самые хилые по телосложению, но тот, кто шёл на переговоры с той стороны, по сравнению с Лёшкой казался богатырём. И не то чтобы таким уж прямо громадным, как глыба, но и ростом повыше, и в плечах пошире. А у нашего переговорщика, как говорится: «И труба пониже, и дым пожиже…»

Лёшка уже отошёл от меня метров на пятьдесят, когда за моим плечом активизировалась Маринка.

— А почему Лёшка пошёл, а не ты?

— Потому что у него пистолет.

— И что?

— И… Всё. Заткнись пожалуйста! Очень тебя прошу!

— Дурак!

Они сошлись примерно на середине. Мне отсюда было не так уж и хорошо видно. Лёшка стоял так, что загораживал от меня своего собеседника. Но, судя по всему, они обменялись рукопожатием, а потом…

А потом этот громила напал на Лёху. Он обхватил его руками…

Я бросился вперёд…

Распахнулась пассажирская дверца УАЗа. Оттуда выскочил ещё один человек. Одет примерно так же и тоже в тёмных пилотных очках. Только ростом пониже. И не только своего громадного спутника, но, судя по всему, и ниже Лёшки тоже. Подросток?

Я резко затормозил…

Оказалось, что на Лёшку никто и не нападал. А то, что я принял за элементы борьбы… Братишка и этот незнакомый человек после того, как пожали друг другу руки… Обнялись. Так, как обнимаются старые друзья. Крепко… С похлопыванием по спине…

Да что тут вообще происходит?

Проходя мимо Лёшки и высокого незнакомца, более мелкий пришелец лишь кивнул головой и устремился в нашу сторону. В его движениях была заметна некая плавность. Так бывает у восточных людей, занимающихся всякими там единоборствами. Они, двигаясь, как бы плавно перетекают с кошачьей грацией… Азиат?

Подойдя почти вплотную к нам, он… Она… Лишь скупо кинула мне:

— Привет, Саш!

Большие пилотные очки делали её похожей на громадную стрекозу. Ну. Или на инопланетянку с других планет, как их рисовали разные художники…

Вектор движения «инопланетянки» был устремлён куда-то ко мне за спину.

Я обернулся к Маринке и Анечке, почти висящей от усталости и обезвоживания у подруги на руках.

Незнакомка сдвинула большие очки на лоб и протянула руки к девочке, а та… То ли вскрикнула, то ли радостно всхлипнула:

— Мама!…….