Браслет-2

Глава 22 «Сарай культуры»

Когда «тёплая компания» вывалилась из дверей администрации на улицу, я оттащил Пашку в сторону и прошипел ему на ухо:

— А «чумаданчик» — то чего ж не вручил по назначению?

Он обескуражено пожал плечами:

— Дык эта… не берёт!

— Как «не берёт»?

— Вот так! Без документу, говорит, ни-ни! Чтоб всё было честь по чести. Органов боится.

— О как!.. Ну и чё теперь?

— Да чё «чё»? На фиг нужно. Перебьётся. Будем мы ещё по ихним инстанциям в очередях париться! Мы его натурой задавим!

— Ты это о чём?

— Ну дык эта… О чудесах материализации. Или «не айс»?

Я вздохнул:

— «Айс» — то «айс»… Но мне знать надо, что именно создавать. Картинку хотя бы…

— Вот за это можешь не переживать! В его папочке этого добра — хоть завались. Прожектёр ещё тот. Мечтатель кремлёвский, яти его мать!

— В смысле?

— Да проектов разных у него там!

— А ты-то откуда знаешь?

— Сам и показывал!

— С чего это вдруг такое доверие?

— Э-э!.. Дарагой! Да ты его глазки не видел, когда я ему содержимое «чумаданчика» продемонстрировал… Сразу стелиться начал, всё передо мной выкладывать.

— Когда вы успели? Ведь всё же время на баяне…

— Обижа-аешь! — Пашка лукаво сверкнул глазом. — Мастер за рулём!

Я улыбнулся:

— Ну, коли так… То тебе и карты в руки.

— Это в каком смысле?

— Что у них там по плану первое?

Пашка крутанулся на пятках:

— Да вот этот сарай, — он указал пальцем на видневшееся метрах в пятидесяти здание. — Уважить надо язвочку Наташу.

— Это тот самый Дом культуры?

— Ну дык!.. Николаич! — обернулся он к тревожно прислушивавшемуся к нашим переговорам Славику. — Я правильно понял? Это, что ли, Дом культуры?

— Совершенно верно! — подошёл Славик, мигом оставив окружение женщин на попечение Саньки с Игорем. — Пойдёмте, я введу вас в курс дела.

— Э, да чего там «вводить»! — скроил Пашка глумливую улыбочку, небрежно отмахиваясь от Славика, как от надоедливой мухи. — Я сам, кому хочешь… гм-гм! — И прогнусавил мне на ухо: — Домпер гудермесский помнишь?

— Само собой…

— Вот его и изобрази!

— Рядом? Или вместо этого?

— А на фига этот сарай будет рядом торчать? Только вид портить?

— Ну-ну…

Славик с вежливой улыбочкой прислушивался к нашему диалогу, улавливая с пятого на десятое. Он переминался с ноги на ногу, чуть пританцовывая, будто хотел в туалет. У женщин всё это время рот не закрывался ни на секунду. Они весело трещали с моими «делегатами» и, естественно, никто не догадывался, что сейчас произойдёт.

«Сарай культуры» бесследно исчез и на его месте возникло белоснежное здание архитектуры пятидесятых годов двадцатого века. Это была точная копия Дома Пионеров нашего городка, о котором упоминал Пашка. Браслет извлёк его из моей памяти. Издалека было плохо видно, но даже, по-моему, царапины на побелке колонн, и те были налицо.

Наступила гробовая тишина. И вдруг её прорезал истошный вопль вперемежку с матюгами. «Язвочка Наталья», как метко окрестил её Пашка, сорвалась с места и, увязая в сугробах, кинулась бежать по направлению к новорождённому Дому Культуры. Она орала дурным голосом и строчила словами, как из пулемёта, всё время оглядываясь в нашу сторону и потрясая кулаками. Среди множества слов можно было разобрать только: «У меня ж там!..» и «Вашу мать!..» со всеми причитающимися эпитетами.

— Чего это с ней? — повернулся Пашка к онемевшему Славику. Но тот молча смотрел вслед «язвочке» и тихо серел лицом. — Челюсть-то подбери! — одёрнул он его. — Кишки простудишь!.. Куда её хрен понёс?

— Видимо, работу пошла принимать, — усмехнулся незаметно подошедший Санька. — Ишь, как обрадовалась! Исполнилась мечта завклубом!

— На радость эти песнопения как-то не тянут… — Пашка толкнул Славика в бок. — Чё пристыл? Не доволен, что ли?

Тот осоловело, всем корпусом повернулся к нему и жалобно проблеял:

— Как это понимать?…

Пашка заржал:

— «Как понимать»? Это надо понимать как шефскую помощь нашей фирмы! Ты просил отремонтировать ту хибару, что именовалась у вас Домом Культуры? Мы его отремонтировали! Чем старое латать, так лучше сразу новое построить! А? Вот теперь это — Дом Культуры! Можно даже сказать: Дворец! А то, что было — это не дом, это сарай. — Он панибратски хлопнул его по плечу: — Пошли тоже работу принимать!

Но Славик с места не тронулся.

— Вы мне не ответили…

— Чего ещё?

— Как… это… ну…

Он не находил слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства и только кивал на новоявленное чудо.

— Хватит «какать»! Пошли! Сам всё увидишь!

Пашка бесцеремонно подхватил его под руку и потащил следом за убежавшей «язвочкой». Люба, едва поспевая, хвостом увязалась за ними.

— Идём, что ли? — предложил Санька.

Но я отмахнулся:

— Чего я там не видел?

— А дифирамбы послушать? — подкатился Игорь с кривой ухмылкой.

— Уже слышал. И довольно громко.

Санька коротко рассмеялся:

— Можно понять товарищей. Надо бы как-то поаккуратнее преподносить наши «услуги» населению.

— Предложи.

— Ну… — чуть задумался Санька, прищурясь. — Вот, хотя бы составить список желаемого. Принять к сведению. А уж потом ночью и явить миру чудо. Как-то так…

— Ты думаешь, наутро реакция будет чем-то отличаться от той, что мы только что наблюдали?

— Скорее всего, нет. Только мы этого видеть не будем.

— Тебя это напрягает?

— Ну… Не так, чтобы очень… Но немного есть. Приедается. К хорошему тоже быстро привыкаешь.

— «К хорошему»! — фыркнул Игорь. — Извращенец вы, однако!

— Не без этого, — философски парировал тот.

Вернулись они минут через пять. Довольно быстрым шагом. Втроём. «Язвочки» с ними не было. На Славика было страшно смотреть: всё лицо его покрылось какими-то пятнами, а выражения глаз я правильно понять так и не смог.

— Вовчик! — ещё издали крикнул мне Пашка. — Отмотай назад!

— В смысле?

— Ну… Твою же мать!.. — он выругался, провалившись в сугроб, когда нога съехала с протоптанной в глубоком снегу узкой тропинки. — «Сарай» верни на место!

— Это ещё почему? — уже хором спросили мы.

— Да у Натальи там… — он опять провалился по колено в снег, но теперь с другой стороны тропинки. — У неё там чего-то было. И вместе с «сараем» ушло. Думаешь, чего она так орала?

— Чего «было»?

— А я знаю? Не говорит. Только обзывает нас последними словами.

— Презентация Дома Культуры не состоялась? — хохотнул Санька.

— Какая там «презентация»! — он подошёл к нам и стал отряхивать снег со штанин. — Не дала нам и рта раскрыть. Такое впечатление, будто похоронила там кого!

— Драгоценности, что ли? — предположил я.

— Самогонный аппарат! — уверенно припечатал Игорь.

Пашка отмахнулся:

— Не знаю…

Славик подал голос:

— Молодые люди… Вам вот смешно. А мне как быть? Как отчитываться за это чудо архитектуры?

— Так это уже твои проблемы, Николаич! — фыркнул Пашка. — Наша задача — дать! А твоя — соврать! И нам дела нет, как ты будешь там выкручиваться в этой своей прокуратуре. Не велик труд, я думаю, бумажки как надо подмахнуть? Ты же тоже не в накладе останешься?

— Ну зачем так грубо, — покосился он на Любу. — Скажем так…

Но как он хотел сказать, мы не узнали, потому что в его кармане зазвонил мобильник.

— О! — обрадовался Пашка. — Вот и прокуратура! Легка на помине!

— Типун вам на язык… — пробормотал тот, приглядываясь к надписи на дисплее и меняясь в лице. — Алё, Танечка… — проблеял он умильным голоском, приложив телефон к уху и отворачиваясь от нас. — Да… Да… Да тут у меня это… встреча… Что?… Скоро… Какое молоко?… Ах, молоко!.. Да, купил… Я помню… Да-да… Я тоже…

Пока он охмурял свою Танечку, Пашка кривил за его спиной рожи, комментируя разговор. Хорошо хоть Люба не видала. Она моментально оглохла и ослепла, как только Славик стал облизывать мобилу, и потому Пашкиного глумления не усекла.

— Жена звонила, — как бы извиняясь, повернулся Славик и встретился с Пашкой лицом к лицу. Тот запоздало среагировал и не успел сменить его выражение.

Что-то про себя поняв, Славик сухо проронил:

— Ну так что, молодые люди… — и осёкся, не увидев на горизонте «Дворца», как его назвал Пашка. «Сарай» стоял на прежнем месте.

— Ума не приложу… Как вы это делаете? — подавленно просипел он.

Люба послушно повернулась в нужную сторону и, поджав губы, тоже отвердела лицом.

— Секрет фирмы! — Пашка значительно поиграл бровями. — И открывать его мы вам не обязуемся.

— Да ладно… Ради Бога… — убито пробормотал Славик. — Вы мне одно скажите… — Он в нерешительности потоптался на месте, перекладывая папочку из одной руки в другую. — Что это нам будет… стоить?…

В этот момент зазвонил мобильник, но теперь уже у меня. Я и без того ощущал какую-то неясную тревогу, а потому испуганно схватился за телефон:

— Алло… Что случилось?

— Ничего не случилось, — раздался в трубке мужской баритон.

Я моментально внутренне напрягся. В последнее время незнакомые голоса ничего хорошего с собой не несли. Взгляд на дисплей ничего не выяснил: номер был незнакомым.

— Кто вы?

— Не узнал? — добродушно хехекнул баритон и что-то в этом «хе-хе» отозвалось в душе отдалённым воспоминанием. Я в пожарном порядке прокручивал в памяти лица своих знакомых и не находил соответствия голосу.

— Извините, нет…

— Них-них-ничего себе! — хохотнула трубка. — Гудермес уже что? Выпал из памяти?

И тут будто пелена с глаз упала!

— Бог ты мой! — заорал я обрадовано. — Вовка! Ты, что ли?!

Мои спутники хором навострили уши.

— Ну, вроде как я, — рассудительно ответил говоривший. — На Бога пока не тяну, но ангелом — может когда и стану. Надеюсь.

— Бли-и-ин!!! — завопил я радостно, одновременно обращаясь и к заинтересованно обступившим меня друзьям и к собеседнику в трубке. — Вовка Борисов отыскался! — Я переключил мобильник на громкую, чтобы всем было слышно нашу беседу. — Ты где пропадал?! Ни слуху, ни духу! Столько лет!

— «Отыскался»! Я-то на месте всё время был, — спокойно отвечал добродушный Вовка. — А вот тебя отыскать было довольно сложно. Да и Другов куда-то запропастился… Никого найти не могу.

— Да вот он, Другов! Рядом со мной стоит! — разорялся я на всю деревню, не в силах сдержать фонтанирующую радость от вновь обретённого товарища. — И Пашка тоже здесь! И Игорь!

— Это хорошо, — с тем же непрошибаемым улыбчиво-спокойным радушием констатировал собеседник. — Это просто замечательно. Ну и как вы там поживаете? Хе-хе! Поделки поделываете?

Ай, как мне был знаком этот с виду толстокожий, а на самом деле очень тонко завуалированный юморок! Как давно я не слышал этих его завёрнутых в притворную «косолапость» сентенций!

— Володь! Да чего там рассусоливать! Давай лучше встретимся и там поговорим!

— Хорошо бы, если так, — с сомнением в голосе проговорил тот. — Но ты даже не спросил, где я обитаю?

— Да какая разница?! — засмеялся я довольно. — Называй адрес!

— Ну, Москва… — прозвучало из трубки как-то неуверенно.

— Москва большая! Где тебя искать?

— А ты сам-то где? — удивился тот. — Что, тоже в столице нашей Родины?

Я хохотнул:

— Нет! — И обратился к Саньке: — Где это мы сейчас?

— Кажется, на Ярославщине, — ответил тот и насмешливо покосился на Пашку: — Если повар нам не врёт.

— Не врёт, не врёт, — сощурился тот недобро и ткнул пальцем в вывеску на сельсовете: — Читай! Чёрным по белому!

— Ну, допустим, по красному… — усмехнулся тот. — И не чёрным…

— Привет, Сань! — пророкотала трубка. — Паш, тоже привет! Игорёк, ты где там? Тоже здравствуй.

— Привет, привет… — буркнул тот, зябко поводя плечами. Они знакомы были только вприглядку, изредка сталкиваясь у меня дома, когда один уходил, а другой наносил мне визит. Поэтому радости особой Игорь не испытывал. Их мало чего связывало.

Зато у меня с Вовкой было чего вспомнить. Сошлись мы с ним на почве выжигания по дереву года за два до описываемых событий. Он проходил у меня ликбез по правилам использования новоприобретённого аппарата и вскорости переплюнул своего учителя по качеству отделки любовно выписанных (или как лучше сказать: выжженных?) работ. Глядя на его творения, ни за что нельзя было сказать, что их касалась такая, в принципе, грубая вещь, как игла выжигателя.

Его страстью, как, впрочем, и моей, было изображение обнажённого (и не очень) женского тела, вплетаемого в разнообразные мистические сюжеты. Уж вылизывал он свои работы до такой степени, что мне и присниться не могло такое качество отделки.

У меня с выжигателем были простые отношения. Как тот же Вовка с немалой долей досады отмечал, мои работы сильно отдавали диснеевщиной. А он стремился к максимальному реализму. Каждую складочку, каждую морщинку на телах и на минимуме одежды своих «герлов» он вылизывал часами.

Одна только вещь ему никак не давалась: компоновка сюжета своих картин. За этим он и бегал ко мне. При разработке очередного страдальческого шедевра мы с ним засиживались часто-густо до поздней ночи. Я был обязан растолковать ему расположение и степень насыщенности каждой тени, каждого светового пятна. Порой это было очень утомительно, но отказать ему я был не в состоянии.

Вроде как всё понявший, он утаскивал свою доску домой и там смолил её «до посинения». Через день-два он вновь появлялся у меня с новой кучей вопросов и недоумений по поводу светового оформления всё той же картины. Но вещи получались у него, конечно, отменного качества.

Что любопытно, на продажу своих шедевров он ни в какую не соглашался. Любые посулы натыкались на вежливый, но твёрдый отказ. Не мог он расстаться со своими «детищами» ни за какие коврижки. Так и висели они у него дома на стенах на зависть многочисленным посетителям.

Вот это-то совместное наше творчество и было резко прервано, лишь только я обзавёлся браслетом. События завертелись так, что мне было уже не до выжигания. И уж, тем более, не до живописи. Хотя, мастерскую, максимально приближённую к образу своей прежней «берлоги», я себе в «Тадж-Махальчике», всё-таки, организовал. Даже вид за окном соответствовал прежнему. Только появлялся я в той мастерской не так часто, как того душа просила. Всё время что-то мешало. Суета какая-то.

— Ну так что? — продолжал я сучить ногами от нетерпения. — Адрес-то скажешь, или секрет какой?

— Никакого секрета нет, — рассудительно рокотала трубка. — В Долгопрудном я обитаю. Только ты сам не найдёшь. Давай я тебя встречу с электрички. Ты когда сможешь ко мне заглянуть?

— Да хоть щас! — вырвалось у меня непроизвольно. — Чего тянуть?

— Хе-хе! — добродушно рыкнула трубка. — Узнаю Одессу! Шутник. Тебе добираться ещё не меньше суток.

Я было раскрыл рот, чтобы начать убеждать его в обратном, но в этот момент получил ощутимый толчок в бок. Санька приложил палец к губам и молча показал: «Пусть так!»

— Ладно, Володь, — сразу остепенился я. — Всё верно. Это я от радости сдурковал. Короче, мы у тебя послезавтра высаживаемся в Долгопрудном. А во сколько тебе удобно?

— «Мы»? — удивился тот, не ответив на мой вопрос. — Вы что, все хором явитесь?

Я хохотнул. А Пашка перефразировал известную поговорку:

— Боливар четверых не вынесет, что ли?

— Да не… — замялся собеседник в трубке. — Я вам буду только рад. Но где я вас спать положу? Мы тут с Валентиной сами едва…

Пашка гоготнул:

— Вовчик, да ты не тушуйся! Спальные места не понадобятся! Мы к тебе только на полчасика заглянем!

— Тогда я ничего не понимаю, — вздохнул Вовчик. — Через полстраны ехать на полчасика? Вы что, транзитом через Москву? Вы, вообще, что там делаете все вместе, на Ярославщине?

— Подарки раздаём! — заржал Пашка и покосился на стоящего чуть в стороне Славика. — А у нас их не берут! Стесняются!

Славик делал вид, что усердно обсуждает что-то с Любой и нас вовсе не подслушивает.

Вовчик в трубке опять вздохнул:

— Приколисты…

— Ладно-ладно, — поспешил я смягчить впечатление от бестолкового разговора. — Послезавтра, так послезавтра. Ты не сказал, когда тебе удобно?

— Ну, я не знаю… — смутился тот. — Когда там у вас поезд приходит?

И опять, только я хотел взбрыкнуть «Какой, на фиг, поезд?», как Санька меня опередил:

— В десять утра тебя устроит?

— Вполне.

— Ну, тогда жди нас.

— Ладно, — ещё раз вздохнул тот. — Давайте. Жду.

Когда в трубке раздались короткие гудки, Санька наклонился к моему уху и пробубнил:

— Ты куда всё время торопишься? Человек совсем ещё не в теме, а ты его — обухом по голове! «Да хоть щас!» — передразнил он меня. — В запасе — вечность, а по тебе не скажешь. Будто уже завтра — конец света!

— А разве нет?

— Не кипишись: ремешок твой шарик удержит на краю. Обещал. Помогай лёд обкарнает и вся недолга. А с Вовкой тем более — некуда спешить. Его в курс дела вводить — ещё день терять. Если не больше. А у нас ещё здесь до хрена и больше дел. Как раз до послезавтра и управимся.

— Ишь ты! — иронически хмыкнул Пашка, вплотную приблизив к нам свою кудлатую голову. — Скорый какой! Ширь-пырь-нашатырь! «До послезавтра»! Да тут и за год не управишься!

Санька только насмешливо посмотрел на него:

— А подслушивать нехорошо.

— Да я мимо проходил, — тут же сотворил Пашка равнодушную физиономию, пожимая плечами. — Смотрю — вы стоите, о чём-то перетираете. Дай, думаю, пособлю хорошим людям. Ну и нарвался — на самую, что ни на есть, чёрную неблагодарность!

Всё это краснобайство сопровождалось выразительной жестикуляцией и хлопаньем себя по ляжкам в притворной досаде. Во взгляде Славика, внимательно наблюдавшего весь наш балаган, явно читалась унылая мысль: «Ой, зря я с ними связался!» Он просто не мог решить, как относиться к нашей команде. Весь его прежний опыт администратора в данном случае ничего толкового подсказать не мог. Да и, видимо, память о «волшебном чумаданчике» заставляла его терпеливо выносить все Пашкины выкрутасы.

На горизонте показалась «язвочка Наталья». Она выволокла на крыльцо «Сарая культуры» два необъёмных клетчатых баула и колдовала над замком, тщательно запирая свои владения. Когда сей процесс её удовлетворил, она с удивительной лёгкостью подхватила драгоценную ношу и заковыляла по тропинке в нашу сторону, оскальзываясь в рыхлый снег.

— Вам помочь? Или вы сами? — вылез Пашка с предложением. сложив руки рупором.

— Без сопливых обойдёмся! — огрызнулась та и с гордым видом пронеслась мимо нас, бросив на ходу: — Без меня не начинайте! Я щас вернусь! У меня там… — И скрылась за поворотом.

Пашка хохотнул:

— Вот блин! «У неё там…»! Так мы будем с той хибарой до вечера валандаться! — Он повернулся к Славику: — Давай, Николаич, колись, что там у тебя по плану следующее. Запарили!

Тот гнусаво залебезил:

— Но вы не ответили на мой вопрос…

— Какой ещё вопрос?

— О цене ваших услуг…

Пашка переглянулся с нами.

— Не воруй! Вот и вся плата!

Славик моментально покрылся пятнами и просипел:

— Как… вас понимать?…

— Не придуривайся, Николаич! Ты всё прекрасно понимаешь. «Чай и мы в лесу не звери, понимаем что к чему»!

Но Николаичу по статусу Филатовский «Стрелец» был как-то без нужды, а потому юмора он не оценил и молча пялился на Пашку, всё так же переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, что смотришь? Денежку я тебе давал? Давал! Ты её не берёшь. Говоришь — проблем не хочешь с законом. Ладно, уважаю! Хоть и не всё здесь так гладко… Да ты не тушуйся! — похлопал он Славика по плечу, видя, что тот порывается сказать что-то в своё оправдание. — Здесь все свои! — Он оглянулся на нас и подмигнул. — Ты до конца дослушай… Раз денежка вам без надобности, зайдём с другой стороны. Со стороны сугубо материальной. Процесс будет протекать примерно так… Сейчас мы все вместе садимся в нашу «ласточку» — вон она, видишь? Притомилась уже, нас дожидаясь. Правда, Игорёк?

— А то! — цыкнул тот сквозь зубы.

— Вот. Все вместе садимся в нашу «ласточку», — повторил он вдохновенно, не снимая руки со славикова плеча. — Едем по подведомственной тебе территории, и ты, согласно там своим бумажкам, тыкаешь пальчиком в очередную развалину и говоришь: «Хочу, чтоб была как новая!» Ну, перед этим, конечно, знакомишь нас со своим проектиком, коих у тебя в папочке — сверх всякой меры. Ну, а мы, есессно, воплощаем в жисть решения партии и правительства. Тут же, не отходя от кассы! Наш стиль работы ты уже видел.

— Да уж… — промямлил Славик невнятно.

— Вопросы есть? — Пашка повернул к нему ухо, как бы прислушиваясь, но, не дав ему и рта открыть, тут же констатировал: — Вопросов нет! Значит, что?

— Что?

— По коням! — Пашка выставил вперёд свою клешню и первым двинулся по направлению к машине.

— Но позвольте…

— Что опять? — Пашка круто развернулся на пятках и чуть не сверзился с утоптанной тропинки.

— Мы же все туда не поместимся, — заискивающе прогнусавил Славик, указывая подбородком в сторону «ласточки». — Может быть, всё-таки, каждый на своей?

Пашка гыгыкнул и переглянулся со мной:

— А вот этот момент пусть тебя не волнует. У нас ахтомобиль — резиновый! Ещё десять раз по столько влезет!

— Ну, это ты, конечно, хватил! — криво ухмыльнулся Игорь.

Славик только головой покачал и степенно двинулся в указанном направлении, придерживая безмолвную Любу за локоток и что-то тихо ей гундося на ушко.