Браконьер 1

Глава 5 Спасение

Ночью начался какой-то сюр. Едва солнце скрылось за горизонт, ворота двух ангаров распахнулись и пленных выгнали на улицу. Часть из них выстроили в очередь, непонятно зачем. По крайней мере я не видел, что там происходит. Мне показалось, что у них берут кровь, потому как пленные покидали её, согнув руку в локте.

Другая часть занималась возведением укреплений. Несколько человек насыпали землю в мешки, ещё одна бригада перетаскивала их к воротам и выкладывала из них стену. Остальных заняли освобождением оставшихся двух ангаров. И всё это под строгим надзором вооружённых надзирателей, роль которых исполняли изменённые. Среди них я узнал своего соседа с супругой, да и другие лица показались мне знакомыми. Всё-таки городок у нас небольшой, и так или иначе все друг друга знают.

От бригады работяг, занимающихся землёй, отделился какой-то тип и уверенной походкой направился к одному из конвоиров. Сам диалог я не слышал, но, скорее всего, он пытался качать права. Люди, прожившие в рамках законопослушного общества, не привыкли к подобному бесправному обращению. Так что рано или поздно это должно было случиться.

Однако парламентёра никто и слушать не стал. Не прошло и минуты, как ночную тишину разорвал громкий хлопок, и переговорщик мешком повалился на землю.

Толпа дрогнула. Особо трусливые попытались бежать, но не успели преодолеть и пары метров, когда им в спины отработали очередями из автоматов. Более благоразумные попадали на землю, прикрывая головы руками. Поднялся шум, гомон, кто-то кричал, моля о пощаде. Но вместо этого людей принялись избивать. Их пинали ногами, прикладами и какими-то палками.

Бардак продлился недолго, всего каких-то пять, может — десять минут, а затем не́люди, подгоняя пленных пинками, снова заставили их работать. Трупы стянули в кучу за ангарами, да так и оставили лежать, даже не помышляя о том, чтобы похоронить. Не обязательно по-человечески, хоть бы в братскую могилу зарыли. Видимо, о том, что на дневной жаре они начнут вонять ещё до обеда, они не догадывались. А может, им было просто плевать.

Когда кто-то падал без сил, тут же получал заряд бодрости, в виде ударов ногами в живот или черенком по спине. Если человек не делал подчиняться, его попросту убивали. И делали это максимально жестоко, порой просто перерезая глотку на глазах у других.

Я смотрел на всё это и не мог понять: за что? Почему они такие? Откуда столько жестокости в тех, кто ещё вчера жил обычной жизнью? Будто кто-то невидимый взял их под контроль и управляет, словно марионетками.

Шавкад несколько раз предлагал мне бинокль, но я отказывался. Мне хватало того, что я видел издали. Потому и не горел желанием рассматривать это дерьмо в деталях.

Узбек словно ничего этого не замечал. Он наблюдал за происходящим со спокойным лицом, а иногда делал какие-то пометки на клочке бумаги. Что это означало, я не понимал, а вникать не хотелось. Единственное, чего я желал — чтобы поскорее взошло солнце. Но оно будто специально, совсем не спешило показываться и разгонять весь этот зверинец.

Стресс и усталость незаметно взяли надо мной верх, и я не заметил, как уснул. Вот, ещё секунду назад я наблюдал за тем, как изменённые пинают ногами подростка, а в следующий момент меня уже тормошит Шавкад.

— Подъём, — тихо шепнул на ухо он. — Нам повезло, ребят держат в одном ангаре.

— А? — спросонья не понял я.

— Вставай, говорю, пора действовать.

И тут меня накрыло осознание происходящего. Желание покурить и сделать глоток бодрящего кофе тут же испарились, а адреналин, влетевший в кровь, разогнал остатки сна.

Мы спустились с навеса всё той же пилорамы, на который вернулись, когда бросили машину. Трактор стоял тут же, скрываясь от прямой видимости за высокой пачкой тёса. Узбек внимательно его осмотрел, проверил бак на наличие топлива и вскарабкался в высокую кабину. Ключи мы наши ещё днём, они висели на гвозде в сторожке, которая по совместительству выполняла роль раздевалки и обеденной комнаты для работяг.

— Ну, с богом, — пробормотал он и включил зажигание.

Техника завелась, как говорится: с пол-оборота. Видимо, за ней прилежно ухаживали и, несмотря на уставший вид, содержали в рабочем состоянии.

Я понятия не имел, где Шавкад научился управлять трактором, но он со знанием дела поднял клыки, которые были прицеплены спереди вместо ножа. Так же уверенно он врубил первую передачу и лихо вырулил с пилорамы.

Двигатель грохотал на всю округу, так что о незаметном приближении к территории колхоза не могло быть и речи. С другой стороны, нам никто и не мешал.

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до забора. И всё это время я постоянно прислушивался, ожидая, что вот-вот начнётся стрельба. Я боялся, что огонь откроют по нам, и точно так же переживал за жизнь брата. Ночного представления хватило, чтобы окончательно убедиться в полном отсутствии жалости у изменённых. Начать убивать пленных в данной ситуации было бы вполне логичным ходом с их стороны.

— Пригнись! — рявкнул Шавкад, задрав клыки на уровень лобового стекла.

Только сейчас до меня дошло, что за частый грохот раздаётся снаружи. Огонь по нам всё-таки открыли. Шавкад тоже нырнул вниз, но педаль газа не отпустил. Напротив, он утопил её в пол. Двигатель взревел, хотя на скорости это особо не отразилось. Пули щёлкали по кабине, пробивая её насквозь. Некоторые пролетали в опасной близости, но госпожа удача была на нашей стороне. Хотя не стоит исключать, что стреляли по нам вслепую, ведь если солнце вредит тварям, то и смотреть на него они тоже вряд ли способны.

— Держись! — закричал Шавкад и улёгся на полу, упираясь ногами в педаль.

А я лишь ещё сильнее сжался, лёжа на полу в позе эмбриона.

Удар оказался жёстким, несмотря на малую скорость. Всё-таки масса у трактора серьёзная, а резкая остановка методом торможения о препятствие даже на сорока километрах в час не предвещает ничего хорошего. Меня протащил по полу и приложило лбом о стойку сиденья. Рёбрами я зацепился за рычаг и взвыл от боли. В отличие от меня, Шавкад лишь слегка согнул ноги в коленях.

Мир вокруг превратился в хаос. Скрежет металла, который продолжал рвать медленно ползущий вперёд трактор, крики людей, попавших нам под колёса, кто-то продолжает стрелять…

А узбеку хоть трава не расти. Он действовал так, словно ничего такого не происходит. Рванул ручку, распахнул дверь и без лишних слов выпустил длинную очередь поверх мечущейся в страхе толпы.

Я ещё в армии знал, что АКСу — грозная машина, сеющая смерть. А ещё я знал, что выстрел из этого оружия в замкнутом пространстве вызывает очень болезненные ощущения. И самое страшное в нём не грохот от сгораемого пороха, а то, с какой скоростью вылетает пуля из ствола. В этот момент она преодолевает звуковой барьер, и вот от этих хлопков можно легко заработать контузию. Поэтому когда узбек поднял оружие, я прикрыл уши руками и открыл рот, чтобы избежать сотрясения.

В ушах всё равно зазвенело. А если добавить к этому удар по башке и по рёбрам, то получится такой набор ощущений, с которыми не то что воевать, даже понимать происходящее не захочется. Но я пытался. Не просто понять, а сделать хоть что-то.

Пока выкручивался из-под сиденья, снова ударился обо что-то затылком. Но на этот раз боль была острой и прочистила сознание. Открыв дверь, я вывалился наружу и всем пластом грохнулся на бетонный пол. Хрен знает почему, но боли я уже не почувствовал.

Тут же подорвался и на четвереньках заполз под прикрытие большого колеса. Трактор всё-таки завяз и заглох, образуя хоть какое-то прикрытие. И в этот момент сверху меня накрыли брызги стекла. Кто-то из тварей уверенно лупил по кабине на весь магазин. Вокруг стоял такой визг, что я не слышал собственных мыслей.

— Коля-а-ан! — взревел я, пытаясь перекричать толпу. — Коля-а-ан, падла! Где ты, мать твою!

Люди уже вовсю вываливали на улицу, через брешь, которую прорвал трактор. Именно вываливали, словно фарш из мясорубки. Они бежали по упавшим, спотыкались и падали сами. Какая-то женщина угодила лицом на разорванный лист металла. Подняться ей уже не дали. Её вбивали в него ногами до тех пор, пока она не затихла. Под ней образовалась огромная лужа крови, вот только никто, кроме меня, этого не замечал.

Я сидел, прижавшись спиной к колесу, в обнимку с автоматом, и не мог даже пошевелиться. Всё, чему меня учили в армии, в один миг вылетело из головы. А в этот момент твари перевели огонь на убегающих пленников.

Мне не хватило сил даже для того, чтобы просто закрыть глаза и не видеть всё это. Тело будто отказывалось повиноваться, а адреналин превратил жуткую картину происходящего в кадры замедленной съёмки.

Я видел, как пули пробивали тела людей и впивались в следующих. Как они падали и оставались висеть на рваном железе, словно грязная ветошь. Парнишка лет десяти, не добежав до бреши, рухнул прямо у моих ног, глядя на меня безжизненным глазом. На месте второго осталась рваная дыра величиной с яблоко, внутри которой застыла чёрная, словно нефть, кровь.

— Колян, — вмиг севшим голосом прохрипел я, — где же ты, братишка?

Глаза щипало от пота и слёз, которые почему-то текли независимо от моего желания. Мне уже не было страшно, кажется, я вообще перестал что-либо ощущать. Захотелось просто лечь, устроиться поудобнее и уснуть прямо на бетонном полу, залитом кровью. Как вдруг меня кто-то схватил.

Урод пролез под трактором и вцепился в лодыжку мёртвой хваткой. От боли у меня даже в глазах потемнело. Зато я вновь почувствовал себя живым. Вернулся страх, но теперь он был самым обычным, человеческим, и он придал мне сил.

— Ах ты падла! — закричал я и принялся отбиваться от него прикладом.

Примерно после третьего удара что-то хрустнуло. Я освободился и смог отползти. Худощавый парнишка с перекошенным от ярости лицом дёрнулся следом, но солнечные лучи быстро загнали его обратно под трактор. Я всё ещё пребывал в какой-то прострации, не особо осознавая реальность, но своего соседа в изменённом всё же узнал.

— Саня, ты? — зачем-то спросил я.

— Убей его, — прозвучал за спиной чей-то спокойный голос.

Я обернулся и увидел Шавкада, позади которого прятался его сын, Рашид, и…

— Колян! — Я растянул губы в придурковатой улыбке. — Живой, братишка…

— Пристрели его, — более настойчиво повторил Шавкад.

— Кого? — переспросил я.

— Его, — указал на изменённого он. — Убей его.

— Зачем? — всё ещё продолжал противиться я.

— Затем, что ты должен. — В голосе узбека проскочили ледяные нотки. — Ну! Давай же! Давай, мать твою! Надави на спуск, щенок! Стреляй!

— Да пошёл ты в жопу, козёл! — заорал я ему прямо в лицо.

— Слабак, — криво ухмыльнулся узбек и, подняв обрез, выпустил заряд серебряной картечи прямо в лицо парнишки.

На этот раз я успел зажмуриться. А когда распахнул глаза, Шавкада с ребятами уже не было. Ангар опустел, и хаос прекратился. Лишь где-то в глубине из полумрака доносились тяжёлые стоны раненых.

Я не стал их проверять. Да и, говоря откровенно, мне было на них плевать — я снова потерял брата.

— Колян! — крикнул я, выскочив на улицу.

— … ен! — донеслось издалека. — Мы зде…

Я рванул на голос и увидел, как Шавкад с сыном скрывается за поворотом. А вот братишка остался. Он стоял с растерянным видом, провожая взглядом спину убегающего спасителя и периодически посматривая на меня. Видимо, следил за узбеком.

Я добежал до брата. Но ни Шавкада, ни Рашида уже видно не было.

— Где они? — выдохнул я.

— Не зна… — так же тяжело дыша, ответил он. — Убежали.

— Чёрт, ладно, — отмахнулся я упёрся руками в колени, чтобы перевести дыхание, — Встретим их у машины.

— Угу, — кивнул брат.

Я посмотрел на него снизу вверх и, резко распрямившись, обнял. Некоторое время он не отвечал, а затем его руки обхватили мою спину, а тело затряслось. Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять: он плачет. И не было в его поведении ничего зазорного. У любого нормального человека, пережившего подобное, обязано сорвать крышку. Так что слёзы — это вообще ничто.

— Ну ладно, ладно. — Я похлопал его по спине. — Всё закончилось.

— Ты дебил? — Он резко отстранился от меня. — Ты не видел, что происходит? Ничего не закончилось! Это только начало! Тебя там не было, ты не знаешь, что они творили на площади!

— Я всё видел.

— В смысле?

— В прямом. Я лежал на крыше угловой двухэтажки и всё видел.

— И почему ты мне не помог?

— А что я сейчас, по-твоему, делал?

— Я не знаю! — развёл руками он. — Прятался за трактором.

— Коль…

— Руки от меня убрал! — закричал он, явно срываясь в истерику.

«Щёлк», — прозвучала звонкая пощёчина.

Брат сразу притих и уставился на меня со злобным прищуром.

— Урод! — прошипел он, — Ненавижу тебя, козёл! Лучше бы ты сдох там, возле этого трактора!

Он нервно развернулся и зашагал по направлению к городу.

— Стой! — крикнул ему в спину я. — Да чтоб тебя… Колян! Тачка в другой стороне.

Не говоря ни слова, брат развернулся и с каменной рожей прошагал мимо меня. Я посмотрел ему вслед, покрутил у виска и тяжело вздохнул. Чует моё сердце, намучаюсь я с этим придурком. И ведь не бросить, брат всё-таки.

Немного пробежав, я пристроился позади. Догонять не стал, всё равно из этого ничего хорошего не выйдет. Извиняться я перед ним точно не стану, так что нужно лишь подождать, пока сам отойдёт. А вообще, по-хорошему, ему бы надо ещё разок всыпать, чтоб за базаром следил.

Вот же странно… и родители у нас одни, и воспитывали примерно одинаково, но мы настолько разные, что иногда кажется, что он приёмный. Неужели разница в возрасте продолжила между нами такую пропасть? Нам практически ничего не нравится из интересов друг друга: ни музыка, ни фильмы. Нет, наверное, он всё-таки избалован. Поздний ребёнок, желанный, в отличие от меня.

Он родился, когда мне уже стукнуло пятнадцать. Ну и, естественно, мама периодически припахивала меня сидеть с мелким засранцем. Наверное, с тех пор я его и невзлюбил. Ведь мне хотелось гулять, и желательно — с девчонками, а не быть нянькой тупому братцу. Нет, конечно, он умнее меня, по крайней мере, в школе учился гораздо лучше. Но вот если совсем по чесноку: ну кому в этом возрасте нравятся дети? Само собой, что на тот момент он казался мне самым тупым существом на планете. Ползает, что-то лялякает, постоянно хватает всё, что хватать не положено.

Время шло, а общий язык мы так и не нашли. И даже после смерти матери, которую мы похоронили, когда Колян учился на последнем курсе в институте, между нами не вспыхнуло братской любви. Однако в обиду я его не давал, всегда заступался на правах старшего брата. Вот и сейчас не бросил, полез в самое пекло, а этот идиот…

— Пф-ф-ф, — с шумом выдохнул я, пытаясь взять себя в руки.

— Долго ещё? — всё-таки снизошёл до диалога Колян.

— Нет, — ответил я. — Вон до того леса доскоблим, там съезд на просёлок бу…

Договорить я не успел, потому как мимо нас промчался мой «Мерседес», за рулём которого сидел Шавкад. Он даже взглядом меня не удостоил.

— Стой! — заорал я, махая руками. В ответ раздался сигнал клаксона. Машина, зацепив обочину, объехала меня и помчалась в город. — Стой, козлина! — продолжал орать я, глядя на стоп-сигналы.

— Урод! — в сердцах пнул обочину брат. — Чурка сраный!

— Впервые в жизни я с тобой согласен, — буркнул я. — Ладно, не парься, придумаем что-нибудь.

— Например?

— Да хорош уже паниковать. Сказал: разберёмся!

— Да не ори ты, я не глухой, — поморщился брат и вдруг начал выдавать правильные вещи: — Так, в город возвращаться нельзя, там их слишком много. Можем в лесу заночевать, но еды и воды найти нужно. Я почти двое суток не жрамши и пить хочу, как медведь — бороться.

— Там дальше по трассе деревня будет, — махнул рукой я. — Не знаю, есть там живые, нет? Но как вариант можно сунуться и проверить. Если всё чисто, может, хоть выспимся на нормальных кроватях. А уж пожрать там наверняка что-нибудь найдём.

— Это дерьмо давно назревало, — продолжил поддерживать беседу Колян, что между нами большая редкость.

— В смысле?

— В коромысле, блин, — раздражённо бросил он. — Ты реально такой тупой или притворяешься?

— А в репу?

— Только ты не знаешь… — вздохнул он, — Про этих я, людоедов.

— А ты откуда знаешь?

— В сети полно роликов ходило. Последние пять дней прям реальный наплыв был. Никто не верил, думали, новый тренд такой, фейк типа, чтоб людям нервы потрепать.

— Тренд, фейк… что за словечки вообще?

— Типа ты не понимаешь, — хмыкнул Колян. — Или в вашей молодости словечек похожих не было? Ты вон как по фене шпрехаешь, будто не один срок отмотал.

— Старею, видимо, — усмехнулся я. — Всё новое кажется чудным и странным.

— У тебя рожа в крови. — Колян расстегнул наплечную сумку и протянул мне пачку влажных салфеток.

— У вас что, даже вещи не отобрали? — удивился я.

— А чё там отбирать? Оружия с собой никто не носит. А от этих тряпок толка никакого. Дай пистолет посмотреть.

— Пользоваться-то умеешь?

— Ну, на сборах показывали, что к чему.

— Держи. — Я протянул ему «макара». — Только не пали почём зря. И смотри, в себя не направляй.

— Я не такой дебил, как ты думаешь.

— Сейчас это уже неважно.

— Почему ты его не убил?

— Кого?

— Саню Никитина.

— Это не так просто, как кажется.

— А по-моему, всё как раз очень просто. Направил ствол, нажал на курок.

— На голову себе нажми, — поморщился я. — Курок бьёт по бойку, на него не нажимают.

— Ну, в кино так говорят.

— В кино тебе и не такое скажут. Что же теперь, верить всему, что на экране показывают?

— Не цепляйся, ты ведь прекрасно понял, что я имел в виду.

— Коль, давай закроем тему. Лучше про видео это расскажи, про тренды эти ваши.

— Чего? — покосился на меня он. — А-а-а, ты об этом. Ну, в общем, вначале эти видео чистил кто-то. Появится где-нибудь — и бац! — через час уже нету. Ни новостей, ни информации. Просто кто-то в частном порядке выкладывает. Наши пацаны даже в даркнете их видели.

— Это ещё что за зверь?

— Сайты, которые так просто не найти.

— И зачем они?

— По-разному, — пожал плечами Колян. — В основном там всякая дичь происходит. Наркотой торгуют, оружием, шлюхами. Но я на такие не ходил…

— Говори теперь.

— Ой, да что ты вообще понимаешь, мазута?

— Ну ладно, дальше-то что?

— Да ничего. Последние пять дней эти ролики начали отовсюду сыпаться. Люди снимали и выкладывали. Удалить такой массив данных уже нереально, но можно захейтить.

— Чего?

— Ну, поднять шум, засмеять, выставить как неправду, начать глумиться над тем, кто это выложил. А люди — они ведь какие, им только повод дай. На унижения сбегаются, как мухи.

— Ну а ты что?

— Да ничего, — пожал плечами Колян. — Тоже не поверил. Ну если бы в наше время столько убийств было, неужели бы полиция молчала? По-любому какие-нибудь новости были, статьи там и всё такое… А это словно специально всё игнорили.

— По ходу, доигнорили, — вздохнул я.

— Да уж. Я такого лютого страха, никогда в жизни не испытывал. Думал, умру там, прям на месте. Столько кровищи…

Брат замолчал, мерно шагая вдоль дороги. Я тоже не знал что сказать, хотя очень хотел. Впервые в жизни мы общались нормально, и мне это нравилось.

А вот от Шавкада я такого не ожидал. С другой стороны, я всё равно ему благодарен. Вряд ли без него я бы смог вытащить брата, скорее, сам бы сдох. У меня ведь, как оказалось, ни навыков, ни оружия. Вообще ничего. А когда там заварушка началась, так и вообще…

Я снова тяжело вздохнул.

— Чего пыхтишь? — покосился на меня Колян.

— Да прав был Шавкад, — неожиданно для себя признал собственную слабость я. — Надо было валить ублюдка.

— Ну а я тебе что говорю! — Колян самоуверенно вскинул подбородок.

— Я бы на тебя посмотрел в той ситуации.

— У меня просто ствола не было.

— Сейчас есть.

— Вот когда встретим урода, тогда и воспользуюсь.

— Посмотрим.

— Посмотрим, — передразнил меня он.

— Может, пронесёт?

— Нет, брат, уже не пронесёт, — покачал головой Колян. — С каждым днём их количество будет только расти. Их даже пули не берут.

— Гонишь⁈ — неподдельно удивился я.

— Угу, — подтвердил брат. — Шавкад по одному целую очередь выпустил, а ему хоть бы что, только двигаться чуть медленнее стал. Ну, картечь в голову его, конечно, успокоила. Это, кстати, я подсказал.

— Там серебро.

— В смысле?

— Он патроны от обреза серебром набил. Эти твари его боятся, как и солнечного света.

— А ты откуда знаешь?

— Не меня напал один, во время салюта. Я даже до площади ещё не дошёл, они всю центральную улицу перекрыли. Ну вот я ему в челюсть с левой и сунул. Он отлетел от меня, как ошпаренный. А с правой вообще ударов не боялся.

— Ясно, — мрачно буркнул Колян. — Так почему ты меня-то тогда не спас?

— Спас, — так же, насупившись, ответил я. — Там, на площади, я бы тебе не помог, да и сам бы сгинул. На вот, пригодится. — Я сунул брату серебряный кастет.

— А тебе? — тут же проявил солидарность он.

— У меня ещё один есть. — Я продемонстрировал ему второй. — Ещё один у Шавкада остался.

— Чурка сраный!

— Не надо так, — осадил брата я. — Если бы не он, мы бы сейчас не разговаривали.

— Мог бы и остановиться. Тем более что он твою машину угнал.

— Бог ему судья, — буркнул я. — Хотя поступил он, конечно…

— Мы для него балласт, — резонно заметил брат.

— Возможно, ты прав.

— Да сто пудов.

— Ладно, клюв закрой, вон уже дома показались. Иди за мной и не высовывайся, понял?

— Угу.

— Осматриваем все дома, двигаемся вместе. Не вздумай куда-нибудь один сунуться.

— Да завались ты уже, учитель хре́нов. Понял я, не дурак.

— Всё, тихо, — шикнул я и, пригнувшись, перебежал к первому дому.