#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 3

Глава 25 Сущность Разделенного

Великий Князь Игорь Всеволодович Шувалов был прав: убить инициированного фиолетового мага из магострела невозможно. А вот Темного, даже высшего — запросто. Тело Шефа испарилось в ослепляющей вспышке, а я под защитой Покрова даже дискомфорта не почувствовал, если не считать солнечных зайчиков, мечущихся перед глазами. Ничком падаю на пол, закрываю глаза и деактивирую Покров.

Я успеваю заметить, что в зале нет убитых или пострадавших, и мысленно благодарю за это Разделенного. А еще за то, что убил Шефа так быстро. Старый лжец должен был страдать и молить о пощаде, вспоминая каждого приютского, но я проявил милосердие и лишил его жизни быстро.

Рядом раздается громкий топот армейских ботинок: бойцы окружают меня и придавливают к полу. На спину наваливается тяжесть, мне на голову надевают черный светонепроницаемый мешок, хватают за руки и за ноги и выносят из зала. Мои мышцы полностью расслаблены, сердцебиение замедлено, а голова безвольно болтается из стороны в сторону, свесившись к полу.

Под удивленными взглядами уличных зевак меня бросают в багажник автомобиля, он закрывается, и машина срывается с места. Она мчит по улицам Москвы в сопровождении сигналов возмущенных водителей, маневрирует, нарушая правила, и я бьюсь о стенки багажника, проклиная собственный план отхода из ресторана.

Через десять или пятнадцать минут машина останавливается, взвизгнув тормозами, меня достают из багажника, уносят от машины, поднимают чуть выше, кладут на холодную каменную поверхность гранитного парапета, а затем сбрасывают вниз.

Лечу я недолго, буквально секунду или полторы. Покров не активирую, чтобы дорожные камеры не зафиксировали вспышку фиолетового света, и холодная вода ударяет меня в спину. Тьма меня забери, как же больно! Стремительно ухожу под воду, извиваясь всем телом, и уже там, срываю с головы черный мешок.

Уже через час или два службисты Тайного Сыска проверят записи дорожных камер и доложат, что новоиспеченный Великий Князь Александр Игоревич Шувалов почил в бозе. Точнее, в мутных водах Москва-реки.

Я плыву под водой и бесшумно поднимаюсь на поверхность воды под мостом. Вдыхаю живительный воздух полной грудью и внимательно прислушиваюсь. Судя по всему, сброс человеческого тела в реку проезжающих мимо водителей не заинтересовал: я не слышу ничего, кроме грохота проезжающих над головой автомобилей.

Я раздеваюсь, стуча зубами от холода, завязываю вещи в отяжелевший от воды узел, и плыву к условленному месту у бетонного отбойника, где безопасники Берестова спрятали пакет с парадным родовым мундиром, короткий гидрокостюм, портативный буксир, фонарь и маску для подводного плавания.

Надеваю гидрокостюм и маску, пристегиваю пакет с одеждой к буксиру и сжимаю зубами жесткий загубник трубки. Берусь за руль, напоминающий мотоциклетный, запускаю двигатель и начинаю движение. Гидрокостюм не защищает от холода полностью, но ледяная вода Москва-реки не обжигает кожу на груди и дает возможность думать не только о вожделенном тепле.

Я вспоминаю, как плыл к Храму после операции в особняке Воронцовой, и лишний раз осознаю, что от меня прежнего не осталось ничего. Агента Симпы, действительно, больше не существует. Я все еще ценю чужие жизни и не считаю других людей грязью под ногами, но со временем изменится и это.

Убийство Шефа — яркое тому свидетельство. Он назначил встречу, чтобы поделиться информацией, которой располагал, одновременно планируя собственное убийство моими руками. Старик знал меня как облупленного и просчитал мои реакции наперед. И я сделал ровно то, что он запланировал: убил его, не в силах сдержать порыв мести. Убил и ничуть не раскаиваюсь!

Гребаный кукловод, Тьма его забери!

Я подавляю захлестывающую меня злость и возвращаюсь к спокойным рассуждениям, размеренно дыша через трубку и аккуратно подруливая под водой.

Мотивы нынешних Глав Великих Родов выглядят благородно: они хотели не допустить войны и сохранить независимость страны, но это лишь слова! Очевидно лишь то, что двадцать лет назад, будучи безусыми юнцами, Цветные маги легли под Темных, убили собственных родителей и прибрали власть в стране к своим окровавленным рукам.

Шестеро Великих Князей Империи, включая Императора — тайные Темные. Сколько еще цветных аристо носят в себе частичку Тьмы — одному Разделенному известно. На завтрашней Инициации все наследники станут скрытыми Темными, в этом я практически уверен. Но что это им даст? Я тоже несу в себе два начала, но все еще не ощутил себя всемогущим или марионеткой Темных!

Возможно, мне не повезло, и Истинные Темные чувствуют себя Богами, как я, стоя перед Темным Кристаллом в Царском Селе? Вряд ли, скорее я поверю, что со мной произошло нечто из ряда вон выходящее, нечто, свидетельствующее о моей способности собрать в себе три начала и стать… Стать тем самым Всемогущим Светлым, которому подвластны все три стихии⁈

Если скрытое Темное начало не влияет на менталитет, а я этого пока не чувствую, то, на первый взгляд в стране ничего страшного не происходит. Темные Главы Родов рядятся в цветные маски, чтобы российский народ не поднял их на вилы Темных на престоле, только и всего. Но зачем они это делают? Должна же быть какая-то цель, помимо реверанса в сторону Темных Империй и пускания пыли в глаза собственному народу?

Старик помог собрать значительную часть пазла. Помимо истинных целей высокородных аристо, открытой осталась лишь малость — мои двойники и роль таинственного Светлого в моей судьбе. Интуиция подсказывает, что он мой клон, но это предположение столь же невероятно, сколь и существование нескольких одаренных близнецов с глазами разного цвета.

Из головы не выходит фраза Шефа о том, что Истинные Светлые могли лишать других одаренных их Дара. Какой бы фантастичной ни казалась эта информация, она может оказаться правдой. Если Разделенный Бог, самый могущественный одаренный в Истории, мог наделять Даром, то что мешало его лишить?

Я приближаюсь к Храму, его светящиеся разноцветные купола уже видны сквозь толщу воды, и меня пробирает мандраж. То, что я задумал, откровенно попахивает авантюрой. Смертельно опасной авантюрой. И это вовсе не фигура речи: если эксперимент пойдет не по плану, то в лучшем случае не произойдет ничего, а в худшем… В худшем я могу вспыхнуть огнем или стать существом, в котором не останется ничего человеческого!

Я подплываю к Патриаршему мосту и поднимаю голову над водой. Храм, действительно, охраняется серьезно, как никогда до этого — цепочка вооруженных до зубов бойцов стоит даже вдоль набережной. О том, чтобы проникнуть внутрь по поверхности, можно даже не думать. Радует лишь то, что в России всякая суровость мер компенсируется расхлябанностью исполнителей: в сторону реки никто не смотрит. Солдаты увлеченно болтают, опершись о чугунное ограждение и стоя спиной ко мне.

Никем не замеченный, я бесшумно погружаюсь под воду и плыву к ливневому коллектору, ведущему под Храм. Решетка на месте, ключ — тоже. Во время моего прошлого визита я рассказал о том, как проник в Приют только Шувалову, а он на это лишь рукой махнул.

Открываю решетку, толкаю рычаг и вплываю в тоннель. Поднимаюсь на поверхность, выхожу из воды и иду к бетонной двери, захватив с собой пакет с парадной одеждой, предназначенной для завтрашней инициации. Делаю все на автомате, не раздумывая, и стараюсь выбросить из головы воспоминания об отрочестве, когда преодолевал этот путь каждую неделю и заходил в Приют, стуча зубами и вожделея горячий душ.

Включаю фонарь и приникаю глазом к зеленому стеклу, за которым спрятан сканер. Терпеливо жду почти минуту, но он не работает — лазерный луч не загорается и сетчатку глаза не считывает. Ругаюсь, будто портовый грузчик, и пытаюсь сдвинуть дверь руками. Ничего не выходит — бетонный прямоугольник не двигается.

Застываю в раздумьях. Шеф говорил о том, что от воздействия излучения Кристаллов Храма Разделенного нас защищал могущественный артефакт. Если его не извлекли после пожара, то в противоположном направлении он должен работать тоже: на поверхности земли применение Силы должно остаться незамеченным.

Мои радужки вспыхивают, тело окутывает Покров, и я создаю конструкт, окутывающий огромную дверь. Заключаю ее в мерцающую оболочку, словно в чехол, и врастаю Покровом в толщу бетона под ногами — законы физики никто не отменял. Чтобы сдвинуть с места эту махину, мне нужна надежная точка опоры.

Упершись босыми подошвами в холодный бетон, я закрываю глаза и двигаю дверь вправо. Понимаю, что любой опытный одаренный открыл бы ее одним лишь усилием воли, без танцев с цимбалами, но иначе пока не получается.

Плита вздрагивает, поддается под моим напором и со скрежетом скользит по направляющим, открывая место, которое было моим домом почти десять лет. Сейчас из провала пахнет не сдобной выпечкой и жареным мясом, а воняет застарелым пожарищем.

Я осторожно переступаю через порог, освещая путь фонарем, хотя могу проделать его с закрытыми глазами в полной темноте. В Приюте стоит абсолютная тишина. Коридор пуст, как и во время пожара. Я шарю по закопченным стенам ярким лучом и медленно продвигаюсь вперед.

Прохожу мимо своей комнаты и, сжав зубы, захожу внутрь: мне нужно одеться и обуться. Роба послушника и даже кожаные сандалии в шкафу пропитались запахом гари насквозь, но выбирать не приходится. Облачаюсь в монашеское одеяние и распускаю собранный на затылке хвост: послушники такие прически не носят. На мгновение я застываю посередине комнаты и снова ощущаю себя прежним Симпой — свободным, счастливым и полным радужных надежд.

Бетонная переборка, когда-то отделяющая жилую зону Приюта от общественной, лежит на полу. Помещения за ней пострадали гораздо больше, пламя выжгло их до абсолютной черноты. Я пробираюсь к цели, отгоняя воспоминания о собственном детстве, прошедшем здесь, и надеюсь, что тайный путь наверх сохранился, так и оставшись тайным.

Дверь на узкую винтовую лестницу является частью массивной колонны, поддерживающей свод Темной комнаты. Она выгорела так же, как и остальные помещения Приюта, и теперь полностью соответствует своему названию.

Нажимаю на рычаги, замаскированные под стальную декоративную окантовку, и вздыхаю с облегчением: полукруглая металлическая дверь послушно сдвигается в сторону. Даже магию применять не приходится.

По узким ступеням я поднимаюсь медленно и бесшумно: тайный ход ведет непосредственно в Храм, но в каком он состоянии, и сохранилась ли шумоизоляция, мне неизвестно. Если заварен или забетонирован, то придется идти на риск и открывать его с помощью Силы.

Полукруглый люк, ведущий из несущей колонны в Храм, в полном порядке. Сценаристы Мосфильма расхохотались бы в голос и сказали, что в жизни так не бывает, а я рассмеялся бы им в лицо. Медленно поворачиваю скрытый в ступени рычаг, открываю три заглушки, приподнимаю тяжелую крышку и прислушиваюсь. Для раннего вечера в Храме необычно тихо. Не слышно ни тихого шепота посетителей, ни шаркающих шагов престарелых послушников, ни голосов исповедников, увещевающих грешников.

Я выбираюсь в одну из исповедальных кабин, окружающих колонну, закрываю люк и выглядываю наружу. В Храме, действительно, нет ни единой живой души. Закрываю глаза. Мерцающих магическим светом Осколков, украшающих шеи одаренных, я не ощущаю тоже, как, впрочем, и самих одаренных. Мой маскарад оказался излишним: следящие камеры в Храме отсутствуют, ибо ничто не должно нарушать таинство общения с Богом.

Выхожу из исповедальной кабинки и осматриваю Наос. Каменные фигуры Разделенного, освещенные магическим светом, льющимся из разноцветных куполов, все также держат на могучих плечах купол, глядя на установленную в центре зала реплику Светлого Кристалла. Вот только оконные витражи не светятся, потому что за окнами царит тьма. Я усмехаюсь: в этом есть определенный символизм.

Я не обращаюсь к магии, и потому внутреннее убранство Храма выглядит обыденно. Врата Силы не мерцают радужными переливами, цветные стекла в глазницах статуй Разделенного Бога остаются погасшими, а реплика Светлого Кристалла напоминает большой обломок тусклого хрусталя.

Подавив желание раствориться в плотных потоках энергии, пронизывающей пространство, я решительно направляюсь к Алтарю. На этот раз Врата Силы приходится открывать руками, как обычные двери. Я останавливаюсь в проеме и какое-то время смотрю на мраморную статую Разделенного, простершую вытянутую ко мне длань над Престолом. Кажется, что Бог смотрит прямо на меня, но это всего лишь иллюзия.

По моей просьбе Трубецкой потратил много часов, изучая летописи, предания и дошедшие до нас свидетельства современников Разделенного. То, что с его лица была снята посмертная маска, не вызывало сомнений ни у кого. Ей приписывали чудодейственные свойства: по мнению древних сказителей, надевший ее мог получить Дар и стать магом.

Маска бесследно исчезла уже через несколько лет после смерти человека, впоследствии названного Богом. По мнению современных ученых, она была украдена одним из семи Великих Родов, а затем утрачена навсегда, оставшись погребенной в каком-то защищенном схроне.

Андрей не согласился с учеными и начал копать. Маска исчезла примерно в тот самый момент, когда закончили строительство Храма. Трубецкой предположил, что она спрятана где-то внутри, не спрятана даже, а используется во время Инициации. После рассказа сестры о подробностях священного действа он уверился, что маска скрыта в Престоле, либо является его фрагментом.

Я подхожу к стеклянному, неудобному креслу и касаюсь его пальцами. Медленно провожу подушечками по изящным изгибам и опускаю ладони на сидение — единственную часть, имеющую матовую поверхность. Она и должна быть такой, учитывая, сколько благородных седалищ на ней побывало.

Ощупываю низ сидения и ощущаю такое же стекло, как и сверху, только глянцевое. Если маска Разделенного и спрятана в Престоле, то только внутри сидения, а это означает, что ее либо залили расплавленным стеклом, либо передо мной конструкт, в котором заключен еще один конструкт.

Я кладу ладони на матовую поверхность, закрываю глаза и пытаюсь ощутить Силу, таящуюся внутри Престола. Стою так несколько мгновений, но ничего не меняется. Наверняка этого предмета касались пальцы тысяч высших одаренных, и будь Престол конструктом, они бы непременно это почувствовали. Или нет? Ведь никто из Глав Родов за всю их историю так и не понял, что посмертные маски Основателей — не жалкие поделки для бездарей, а настоящие конструкты⁈

В памяти возникают слова Шефа об Осколках. Понял ли я, что они якорь, который удерживает инициируемого в определенных рамках⁈ Конечно, понял, и теперь — окончательно!

Я снимаю с шеи Осколок, прячу его в карман и вновь касаюсь матового стекла. Поток Силы ударяет в ладони и отбрасывает их вверх, а пространство наполняется тихим шелестом, напоминающем шепот тысячи голосов.

Стекло трансформируется! Оно становится жидким, сияя, словно расплавленный металл, и превращается в зеркало, в глубине которого возникает объемное изображение лица. Моего лица! Вздрогнув, я делаю шаг назад и отвожу взгляд от прозрачных бездонных радужек.

По зеркальной поверхности пробегает рябь, и жидкое серебро капля за каплей поднимается над Престолом, зависая в воздухе. Сверкающая масса обретает форму, и из нее медленно формируются очертания человеческого лица. Передо мной возникает легендарная посмертная маска Разделенного Бога! Мое сердце колотится от тревожного предчувствия и непостижимого влечения. Пальцы, словно в гипнотическом трансе, обхватывают гладкую поверхность, ощущая таящуюся внутри Силу. Немного помедлив, я прикладываю маску к лицу.

Она садится идеально, как будто всегда была частью меня. В этот момент стекло начинает проникать в кожу, и тысячи невидимых игл пронзают мою плоть. Боль взрывается внутри меня, наполняя каждую клетку и обжигая каждый нерв. Но вместе с болью приходит нечто другое — экстаз, граничащий с божественным откровением. Я чувствую, как древняя Сила, скрытая в маске, пробуждается и сливается с моей сущностью.

Боль и экстаз смешиваются в один неразделимый поток ощущений, заставляя мое тело содрогаться. Я кричу, но звук моего голоса растворяется в воздухе, как будто сам мир меняется вместе со мной, а моя сущность переплавляется в нечто новое.

Спустя вечность я открываю глаза. Маска стала частью меня, невидимой, но ощутимой, и я познал сущность Разделенного. Чтобы стать всемогущим Истинным Светлым, мне остается лишь одно — пройти третью и последнюю Инициацию.