#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 3

Глава 20 Секс по расчету

Роскошные лимузины успели мне надоесть, но к Трубецкому я еду на Руссо-Балте. Точнее, за Трубецким. Машина заезжает в тенистый двор высотки Синих, делает почетный круг вокруг статуи основателя Великого Рода и останавливается перед главным входом. Андрей выскакивает из здания под проливной дождь, бросается к машине и запрыгивает в салон.

— Привет, бастард! — говорит он, радостно улыбаясь.

— Привет, аристо! — отвечаю я, и лимузин трогается.

— Учти: я согласился на поездку к Воронцовым только ради дружбы с тобой!

— А вовсе не ради исполнения нашего плана⁈ — подтруниваю я.

— Ты же помнишь о моем условии? — напоминает Андрей, игнорируя мою реплику.

— Не оставлять тебя с Воронцовой наедине? — уточняю я с усмешкой.

— Да!

— Тьма меня забери, ты когда в последний раз трахался?

Андрей с мученическим видом закатывает глаза и тяжело вздыхает.

— Просто получи удовольствие! — добиваю я. — Вдруг тебе понравится, еще благодарить будешь!

— Я уже спал с ней! — раздраженно отвечает Андрей. — И Наталья…

— Что — Наталья?

— Это будет нечестно по отношению к ней!

— У вас что, роман⁈ — удивленно спрашиваю я, скрывая радость оттого, что наш план работает.

— Ну, вроде того…

— Не ссы, обещаю, что одного тебя не оставлю, даже в сортир будем вместе ходить, даже подержу тебе, если…

— Не уподобляйся бездарям с их вечными шутками ниже пояса! — перебивает меня Андрей, морщась от моих слов, будто от оскомины.

— Ладно, обещаю, что возьму ее на себя, причем в прямом смысле!

— Ты — единственный из наследников, кто с ней не переспал, — с иронией замечает Трубецкой, — нужно исправлять ситуацию, пока нас всех не переженили!

— Весьма признателен за деятельное участие в организации моей сексуальной жизни, но лучше займись своей, и желательно — не используя руки…

— Ответь честно, ты спал с Натальей? — снова перебивает меня Андрей, и я вижу по напряженному лицу, что ответ для него очень важен.

— Ты же знаешь, что не спал, — отвечаю я. — Если не считать танцев и нашей голой вечеринки в Царском Селе, я вообще ее не касался. Уверен, что она все еще девочка, но даже не знаю: хорошо это для тебя или плохо!

Андрей вздыхает с облегчением, а затем неожиданно хмурится.

— Я должен сказать тебе кое-что… Ольга встречается с Апраксиным, и, по-моему, им хорошо… Олег даже пить бросил, и свой красноглазый гарем распустил…

Я держу лицо. На нем застыла привычная всем маска балагура, но сердце ноет. Немного. И это не любовь, по крайней мере, так мне хочется думать. Больно оттого, что меня снова отставили. Впору начинать вести счет поражениям на личном фронте. А если учесть мою неординарную внешность — катастрофам.

— Не расстраивайся! — утешает Андрей, наклоняется ко мне и кладет руку на плечо.

— Рад, что у Ольги все хорошо! — искренне заявляю я. — Я плохая пара, проблемная, а союз со мной опасен и чреват смертельным риском!

— Спасибо, что предупредил! — Трубецкой лыбится во все тридцать два зуба и отдергивает ладонь от моего плеча, словно я чумной.

— Сценарий помнишь?

— Да! — кивает Андрей. — Сначала музей Рода и гребаная маска, затем салонный треп, после я иду на аудиенцию к Великому Князю, а ты уединяешься с нашей Еленой Прекрасной!

— Ревновать не будешь? — я желчно улыбаюсь, отправляя мысли об Ольге на задворки сознания.

— Буду твоим вечным должником, если все получится! — Андрей картинно прижимает ладони к груди и кланяется настолько низко, насколько позволяет автомобильное сидение.

— Ловлю на слове! — я в шутку грожу пальцем и отворачиваюсь к окну.

Мы подъезжаем к высотке Воронцовых, и я чувствую облегчение: хохмить и вести пустые разговоры нет настроения. Даже с Трубецким. С большим удовольствием я бы устроил с ним спарринг и махал бы кулаками до изнеможения.

Когда Руссо-Балт тормозит у парадного крыльца, возникает стойкое ощущение, что я попал в прошлое. Встречающие нас слуги разодеты в голубые ливреи с белыми манишками и жабо, на ногах у них белые чулки и остроносые туфли с белыми же бантами, а на головах — седые парики. Делегация стоит под проливным дождем, даже не раскрыв зонты.

— Воронцовы над нами не издеваются, у них так принято! — сообщает мне Трубецкой с усмешкой.

Двое просеменивших к машине слуг в высоких париках синхронно открывают дверцы и застывают, раскрыв зонты и потупив очи долу. Переглянувшись, мы с Андреем выходим из лимузина и следуем к входу, защищенные от потоков воду, падающих с неба.

Елена Воронцова встречает нас в холле. Лично. Без служанок, дабы чужие лики не затмевали ее красоты. На ней узкий голубой кринолин, подчеркивающий соблазнительные изгибы фигуры и идеально гармонирующий с цветом глаз. Я не могу не признать, что девчонка чертовски сексуальна. Эх, если бы она не была такой непроходимой дурой!

— Привет, мальчики! — произносит Елена грудным голосом и дарит нам по поцелую в щеку.

Трубецкой при этом недовольно хмурится и воротит нос, а я довольно улыбаюсь. Приятно же, Тьма меня забери!

— Сейчас мы уединимся в нашем музее, и открою вам все тайны Великого Рода Синих, — заговорщицки произносит Елена и проводит кончиком язычка по верхней губе, отчего ее предложение приобретает не пафосное, а весьма двусмысленное звучание.

— Мы ждем с нетерпением, — отвечаю я за нас обоих и медленно облизываю губы, за что получаю возмущенный взгляд Андрея.

Мы идем следом за Еленой через весь холл высотки, и я поражаюсь окружающей меня безвкусице и аляповатости. Огромное помещение заполонено старинной мебелью и дешевыми картинами, видимо, свезенными сюда из дальних имений Воронцовых. Под потолком прячутся слишком маленькие для этого огромного зала люстры, а под ногами разложены османские ковры, совершенно неподходящие друг другу. Возникает стойкое ощущение, что я попал в огромную лавку старьевщика, который любит пафос и деньги, но не обладает даже зачатками элементарного вкуса.

— Добро пожаловать! — произносит Елена перед входом в музей, и двое пышно одетых слуг распахивают резные двери из красного дерева.

Музей представляет из себя еще более печальное зрелище. Мы как будто попали в лавку дедушки того самого старьевщика, что выложил свои сокровища в холле высотки. Видимо, в представлении Воронцовых величие Рода можно подчеркнуть грязью на полу и килограммами пыли, покрывающей все вокруг.

— Прошу прощения за беспорядок, сюда все равно никто не заходит, — извиняется Елена, уверенно пробираясь вперед между косо стоящих стеклянных витрин.

Многие из них наполовину или полностью пусты: видимо, часть из них продана или утеряна. Мы следуем за хозяйкой, стараясь не задевать мебель и сохранить костюмы в первозданной чистоте. Идея припереться сюда в костюмах принадлежит Андрею, я собирался примчать на мотоцикле в футболке, майке и шлепанцах. Попробовали бы Воронцовы не принять наследника Великого Рода Фиолетовых!

Неожиданно Елена останавливается перед антикварным диваном и одним быстрым движением стягивает с него чехол, защищающий подушки от пыли.

— Мальчики, признайтесь честно: вы же на гобелены смотреть приехали? — спрашивает Елена, теребя верхнюю пуговицу платья и переводя томный взгляд с Андрея на меня и обратно.

Андрей теряет дар речи и беспомощно смотрит на меня. Предложения заняться сексом втроем от будущей жены он явно не ожидал. Мне становится по-настоящему весело, и я ослабляю узел галстука, повергая несчастного Трубецкого в шок.

— Жарко здесь, — невозмутимо поясняю я.

— Кондиционеры и сигнализация выключены, — произносит Елена и расстегивает верхнюю пуговицу.

— Давайте сначала посмотрим на маску, — предлагаю я, натягивая на лицо одну из отработанных соблазнительных улыбок. — А затем поднимемся наверх, выпьем по паре бокалов шампанского…

— Я согласна! — с готовностью произносит Воронцова и срывается с места, поднимая за собой клубы пыли.

— Я тебя в котлету разделаю! — цедит Трубецкой сквозь зубы. — Ты обещал!

— И в одиночку как-нибудь справлюсь, — отвечаю я, ерошу тщательно уложенную прическу друга, и припуская вперед, уклоняясь от его мощного удара.

Выскакиваю из-за стеллажа и едва не врезаюсь в ожидающую нас княжну. Она ждет нас, облокотившись на небольшую витрину.

— Маска основателя нашего Великого Рода, — кивает Елена. — Если тебе нравятся ролевые игры…

— Он их обожает! — сообщает появившийся рядом Трубецкой.

Он стремительно бросается к стойке, достает голубую маску и протягивает ее мне.

— Давай оставим Александра на пару минут, и я расскажу тебе о его пристрастиях, — говорит Андрей, приобнимает Елену за талию и уводит ее за стеллаж.

Я медленно прикладываю маску к лицу, уже зная, что она сядет на него идеально. Возможно, мать семи сыновей Разделенного тоже была Темной? Конструкт касается кожи лица, в нее впиваются тысячи миниатюрных иголочек, и меня захлестывает волна экстаза. Я не хочу снимать маску и какое-то время стою без движения, погружаясь в дофаминовый шторм. Ощущение, что маска начинает проникать в кожу, приходит неожиданно, не ощущение даже, а скорее опасение. Я сдергиваю конструкт с лица, кладу его внутрь стойки, захлопываю крышку и смотрю на свое отражение в пыльном стекле. С облегчением вздыхаю — на гладкой коже нет ни единого следа. Я еще не знаю, зачем я делаю это с масками, но почему-то уверен, что это — ключ к моему будущему, и мне нужна последняя оставшаяся — желтая.

Андрея и Елену я нахожу на диване. Со стороны кажется, что парочка мило беседует, но все выдают позы. Трубецкой сжался на самом краю и отчаянно сжимает напряженной ладонью деревянную боковину, а Воронцова навалилась на него справа, прижавшись грудью третьего размера.

Увидев меня, Трубецкой распрямляется пружиной и вскакивает на ноги. В его глазах плещется ликование, он смотрит на меня как на спасителя, как на Разделенного Бога во плоти, спасшего его от Темных.

— А почему ты не в маске? — нарочито серьезно восклицает он, строя умильную рожу. — Мы зачем сюда ехали?

— Не зачем, а к кому! — не лезу за словом в карман я, подхожу к дивану, беру Елену за изящное запястье и целую воздух над ее ладонью. — Мы приехали к нашей очаровательной даме, и я готов переместиться на верхние этажи!

Уже через минуту мы выходим из музея и снова попадаем в холл. Как и полчаса назад, в нем нет никого, кроме нескольких слуг и пары охранников, отличающихся от первых лишь шириной плеч и кобурами пистолетов, выпирающих под ливреями.

Мы заходим в лифт и поднимаемся на верхние этажи. Воронцова безостановочно тарахтит, и я замечаю злорадный взгляд Трубецкого, направленный на меня. Я бесстрашно подмигиваю: мол, и не с такими справлялся.

Когда двери лифта открываются, я вижу перед собой Великого Князя Воронцова собственной персоной. Он стоит перед нами, сложив руки на груди, и внимательно смотрит мне в глаза. На князе надет парадный военный мундир, каштановые волосы зачесаны назад, а пронзительно-голубые глаза оглядывают нас с нескрываемым недоверием.

— Князь Шувалов, насколько я понимаю⁈ — спрашивает он с презрением в голосе.

— К вашим услугам! — заявляю я, напялив на лицо простецкую улыбку. — Изучаем материальную историю нашей Империи!

— С ним все понятно, — обращается Воронцов уже к Андрею. — А тебе зачем История понадобилась? Ты же знаешь ее лучше всех в Империи!

Я смотрю на Андрея с удивлением и уважением одновременно. В моих руках был кладезь важной информации, а я использовал его в качестве тренажера для оттачивания острот⁈

— Я к вам приехал! — с готовностью отвечает Трубецкой. — Обсудить некоторые моменты…

— Да мы с твоим отцом уже все обсудили! — перебивает его Великий Князь, и его голос ощутимо теплеет. — Ну, пойдем ко мне в кабинет, пойдем!

Воронцов кладет огромную лапищу на плечи Андрея, и они покидают нас не попрощавшись. Когда звук их шагов затихает в коридоре, княжна оживает.

— Аристократический этикет в полной красе! — недовольно фыркает она, берет меня под руку и решительно ведет в противоположный коридор.

На полу все те же ковры, на стенах аутентичные потертые обои и позеленевшие от времени канделябры — для полноты картины не хватает лишь бронзовых свечей. Мы заходим в довольно большое помещение, напоминающее чайную комнату в особняке Воронцовых, где состоялась моя первая встреча и с Еленой, и с Андреем. Даже портреты великих предков такие же. Но меня интересуют не портреты, а камеры слежения. Их даже спрятать никто не удосужился, и зеленые огоньки сигнализируют о том, что запись ведется исправно.

— Не люблю неожиданности! — произносит Воронцова с улыбкой, закрывает входную дверь и поворачивает бронзовый замок.

— У нас намечается тайная вечеря? — спрашиваю я, вскинув бровь.

— Еще не знаю, — кокетливо отвечает Воронцова и пожимает плечами. — Открой шампанское, оно в ведерке со льдом у камина.

Пробка вылетает из бутылки с громким хлопком, и я разливаю пузырящийся напиток по заранее приготовленным бокалам. Их два, а не три, как можно было бы ожидать. Значит, намеки на секс втроем были всего лишь намеками. Я передаю один Воронцовой, она подносит его к глазам и наблюдает за пузырьками, которые струятся по хрустальным стенкам.

— Иногда надоедает играть набитую дуру! — неожиданно заявляет Воронцова и переводит взгляд на меня.

Ирония в ее голосе и циничный проницательный взгляд застают меня врасплох.

— Кому-нибудь кроме меня ты в этом признавалась? — спрашиваю я, внимательно глядя Елене в глаза.

— А зачем? — с язвительной усмешкой интересуется она. — Не все ли равно мужчинам — трахать умную или дуру?

— Мне — нет!

— А те две девицы, которые ублажали тебя на вечеринке Апраксина, были умны или глупы? — спрашивает она, прищурив веки.

— Вряд ли умнее братьев Юсуповых! — отвечаю я, коварно улыбаясь, чокаюсь с Еленой и выпиваю шампанское.

— Зачем ты сюда приехал? — настороженно спрашивает Елена. — Не за маской же, которую нужно было выбросить на помойку еще пару сотен лет назад?

— Если скажу, что ради тебя, ты же все равно не поверишь?

— «Ради тебя» звучит слишком размыто, — отвечает Воронцова и опорожняет бокал. — Если ты имеешь в виду секс, то поверю!

— Мое детдомовское воспитание не позволяет в этом признаться!

— Давай на кушетку присядем⁈ — предлагает Елена, мягко берет меня за руку и ведет к дивану, стоящему перед камином.

Я сажусь, откидываюсь на высокую спинку и ставлю бокал на низкий столик. Поворачиваюсь к Елене и снова смотрю в изучающие меня умные глаза.

— Ты возбуждаешь меня такой! — говорю я, забыв про дурацкие выученные улыбки. — Почему в свете ты ведешь себя по-другому?

— Для всех я легкомысленная дурочка, меняющая мужчин как перчатки, а в этом образе стану бессердечной стервой…

— Образов всего два?

— Есть еще несколько…

Воронцова встает с дивана, садится передо мной на корточки и начинает расстегивать ремень на моих брюках. У меня возникает стойкое ощущение дежавю. Все повторяется. Не хватает только боевой пятерки аристо во главе с Цесаревичем, неожиданно врывающихся в комнату.

Из головы не выходит мысль о неожиданной перемене в поведении Елены, но я отбрасываю ее в сторону. Кто и кого использует, я разберусь завтра, а пока откидываю голову на мягкую подушку, закрываю глаза и отдаюсь умелым девичьим рукам и губам.