Бомж. Псевдо-научно-фантастический рассказ обо всём понемногу

2

— А, к хренам собачьим такие мысли! — подумал Игорь, отгоняя набежавшую тоску, и с хлопком открывая вторую банку Гиннеса.

— Сейчас быстренько вылью в себя этот гуталин, и аллюром к метро.

А то ишь — расслабился, разнюнился как кисейная барышня. В конце концов, потеря работы — ещё не конец света. Найду получше. Или на те же деньги, но с меньшей занятостью. Глядишь, для музыки времечко выкраиваться будет.

А Лариска… Ну, вольному воля, как говорится. Знала ведь, с кем связывалась. Барышня видная, найдёт себе более подходящего. Семьянина прирожденного, блин. А не раздолбая-музыканта-недоучку-сисадмина[6].

Как поется в песне — «И если есть в кармане пачка сигарет…».[7] Кстати, блин! Сигареты! — он полез в карман и достал мятую пачку Кэптэн Блэк, — Последняя! Да что ж за непруха такая! Ладно, у метро куплю.

Игорь в несколько глотков осушил почти полбанки пива, уже почти не морщась, но и без малейшего наслаждения.

— Всё-таки, — подумал он, — тёплый Гиннес лучше тёплого «Очковского», ха-ха! — он определённо захмелел. Да и недавний наплыв дурных предчувствий сдуло словно ветром.

Он собрался уходить, решив, что допьёт пиво по дороге к метро, заодно и прикончит последнюю сигарету. Поставив недопитую банку рядом с собой на лавочку, он торопливо разглаживал пиджак на коленях.

— Так-с! Мобильник — не забыть убрать в карман, а то ещё оставлю на лавке. Нет уж, не видать сегодня такого бонуса местным дворникам! — деловито бормотал Игорь себе под нос, — Сигарета, зажигалка? Вижу.

Пачку в урну, сигарету в рот, зажигалку в руку. А, сперва сумку с ноутом[8] отряхнуть. Зря на землю поставил, испачкал, да и спереть могли.

Он встал, перекинул пиджак через руку, потянулся к недопитой банке Гиннеса, как вновь почуял холодную иглу в сердце. Что-то заставило его обернуться.

Вроде всё то же самое — аллея, лавочки, прохожие.

Прохожие. Игорь медленно сел на место и повернул голову направо, туда откуда пришёл сам не более часа назад.

Среди всё той же разношерстной публики, вяло прохаживающейся взад и вперёд по алле скверика, мигом протрезвевший взгляд Игоря отчётливо различил человека, с виду не отличавшегося от остальных, но всё же выделявшегося на их фоне непонятным Игорю контрастом.

Обычный, казалось бы, человек. Среднего роста, средних лет, короткая причёска, в обычной одежде: чёрные джинсы, чёрная майка с длинным рукавом, простые чёрные кроссовки.

Весь в чёрном. Летом, в жару. Странно? Не особо. Многие так одевались, предпочитая нелепый китч телесному комфорту. Игорь этого не понимал, хотя и признавал, что некоторый шарм в этом, возможно, есть.

Лицо? Да обычное лицо, может быть по-мужски и красивое, но точно не смазливое. Игорь мало что понимал в мужской красоте, ибо не той ориентации, да и сам в общем-то красавцем не был, хотя и уродом тоже вроде как не слыл.

И всё же какая-то деталь, ускользавшая от Игоря, в незнакомце определённо была, заставляя смотреть на него не отрываясь.

Взгляд? Рассеянный. Глаза? Невыразительные. Не похож он ни на киноактёра, ни на маньяка, ни на человека, которого Игорь раньше мог бы где-то случайно встретить, и теперь пытаться вспомнить — где.

— Нет. Я этого кренделя раньше не встречал, это сто пудов, — соображал Игорь напряжённо, — У меня зрительная память тьфу-тьфу. Ну, блин! Может, на фото? Бывший Ларискин ухажёр? Да не, того я смутно помню, на фотках мельком видел.

— Вот оно! Что у этого барбоса в руке? Интересно-интересно! — оживился Игорь, — И как я раньше не просёк? Невнимательность. Нефиг жрать тёплый Гиннес в жару, ха-ха!

У незнакомца в руках была игрушка. Или нет — сувенир. Чёрт его знает что это. Просто два шарика, металлических. Нет, на вид слишком лёгкие. Наверное просто пластик с напылением, эка невидаль! По размеру — да как от пинг-понга. Нет, поменьше.

— Ладно, ближе подойдёт, тогда лучше рассмотрю эти его фиговины, — подумал Игорь.

И всё же странная игрушка. Шарики как будто ничего не весили. Было полное ощущение, что когда сей господин подбрасывал их на своей ладони — то поочерёдно, то оба сразу — шарики двигались так, как будто земное притяжение на них почти не действует, как бы зависая на некоторое время в воздухе.

— Как астронавты на Луне, — сделал заключение Игорь, — Похожи на те шары, что используют всякие буддисты-каратисты в своих медитациях.

Ну или подобная хрень. По ящику видел. Но эти явно поменьше в диаметре.

И наверное у них там внутри магниты или гироскопы.[9]

— Точно, блин, гироскопы! — победно прокричал Игорь внутри собственной головы, — Сколько я подобной лабуды видел на роликах в Инете![10] Там какие-то придурки демонстрировали эти маленькие гибриды детской юлы и маховичков, пытаясь опровергнуть к чёрту всю Ньютонову механику вместе с Законом всемирного тяготения. Один даже, раскрутив такой гироскоп, запихнул его в картонную коробочку, и та ползала по столу на ребре. Чудеса да и только. Особенно для тех лохов, что про физику слышали на трамвайной остановке, и за всю жизнь прочли одну книгу, да и то поваренную! — закончил Игорь свой победный само-ликбез, — А я-то мудак, повёлся, как в первом классе, обидно даже! Это у меня, видать, шарики за ролики заехали. Немудрено от такой жизни.

И всё-таки в этих шариках было что-то странное, неестественное, неземное, заставляя Игоря вновь и вновь смотреть на них не отрываясь.

А незнакомец всё шёл себе вдоль аллеи, постепенно приближаясь к тому месту где сидел на лавочке Игорь. И всё подкидывал и перебрасывал из ладони в ладонь свои шарики. Он ни на кого не обращал внимания, и никто не обращал внимания на него. Он просто гулял. Возможно размышлял или медитировал.

— Так! — хлопнул себя по коленям Игорь. — Ещё одна тайна века раскрыта: игрушки с гироскопом. А теперь домой, цигель-цигель-айлюлю![11]

Только он вознамерился встать со скамейки, как в кармане завибрировал мобильник.

— Блин! — беспомощно, почти трагично простонал Игорь, — Ну что за заколдованная лавка? Не сойти мне с этого места, так, что ли? — он полез в карман пиджака за мобильником. Звонок был от Ларисы.

— Вот курица с рисом! Ну, что тебе не сидится в этом Египте спокойно?! — подумал он раздраженно. Но на звонок всё же ответил.

— Хеллоу,[12] Гаррисон! — прозвенел в трубке голос Ларисы. Не то чтобы они испытывали пиетет перед англицизмами, которыми так замусорен современный русский язык, но при длительном общении между людьми зачастую возникает некоторое подобие жаргона или новояза, понятный только им, вот и Игорь с Ларисой не стали исключением.

— Хеллоу, Лорейн, май диа![13] Комо эс эстадо?[14] Сава?[15] — включился в игру Игорь, перескакивая с английского, на испанский, а потом и на французский.

Полиглотом он не был. В своё время кое-как освоил-таки технический английский, но всё же просмотр фильмов с торрентов[16] давал о себе знать. Нахватался понемногу общеупотребительных фраз.

— Да всё пучком, дорогой, — резко, по своей давней привычке, переключилась на чистый русский Лариса, — купаемся, загораем, флиртуем с бедуинами, ха-ха! Алька уже совратила местного диджея. Ну, а чё ей, дело молодое.

— Ну дык, — с напускной покорностью вздохнул Игорь.

Алька, она же Алина — младшая сестра Ларисы, и впрямь была девицей не шибко тяжёлого, мягко говоря, поведения. Полная противоположность Ларисе — женщине умной, начитанной, с двумя «вышками»,[17] и по-своему красивой, Алька была вертихвосткой с одной извилиной, да ещё и рыжей веснушчатой уродиной. Вот тебе и сёстры. Ничего общего кроме родителей.

— Ну а у тебя как? — спросила Лариса, — Не замёрз там в Москве?

— Ага, прям дрожу, обливаясь потом. Днём плюс тридцать в тени. Уже не помню как дождь выглядит. Хотел к тебе в Египет ломануться, у вас там, поди, попрохладнее, чем в нашем асфальто-бетонном аду.

— Дык! У бассейна вообще лафа. И море просто рулез,[18] то что Гитлер прописал. Как твоя каторга? Как мама, на даче?

— Каторга — она и в аду каторга, всё как всегда. Разгонять собрались. Но это так, пока разговоры. — Игорь поморщился, мысленно возвращаясь с небес на грешную землю и вспоминая проклятую работу — источник презренных зелёных бумажек, — А мама, да, на даче. Говорил с ней недавно. Зазывала на выходные, но я, видимо, пас. Сама знаешь, как я отношусь к активному отдыху на жаре с лопатой.

— Ах ты, гнус! Впадлу маме помочь! — игриво-сердито пробасила Лариса тоном старой училки. — Ладно, не грузись, знаю, что ты там и так загибаешься.

Немного помолчав, она добавила:

— Слушай, Игорёк, ты прости меня за тот наш разговор, когда я уезжала. Мы ж бабы — такие дуры, что иногда самой противно. Но такие мы, понимаешь? — сказала Лариса дрогнувшим голосом. От прежней её весёлости не осталось и следа.

— Понимаю, — тоже посерьёзнел Игорь, — Мне мама как раз сегодня на многие вещи открыла глаза. Я всё понимаю и не злюсь, Ло, честно. Ты меня тоже прости. Я иногда бываю такой мудак.

— Ты всегда мудак! За это я тебя и люблю! — в трубке послышались всхлипывания. — Сама такого выбрала. И не жалею.

Игорю стало стыдно за свои недавние мысли. За то что так легко был готов расстаться с Ларисой. Стыдно и горько.

— Ларочка, я тоже тебя очень люблю и ты это знаешь.

— Ну дык, — тяжело вздохнула Лариса. — Ладно, давай закругляться, а то я с этим роумингом[19] сейчас в ноль уйду.

— Хорошо, любимая. Очень рад что ты позвонила. Давай там не куксись. Загорай, отдыхай, в общем. Алине привет!

— Поняла вас, Хьюстон! Десять-четыре! — снова игриво, как ни в чём не бывало протараторила Лариса, подражая бравым американским астронавтам из фильмов о полётах на Луну, и отключилась.

Игорь перевёл дух. Захотелось ещё пива, благо вечер не переставал быть томным. Более того, стало ещё немного прохладнее. В листьях деревьев отчётливее зашуршал ветерок, до этого едва ощутимый. А сейчас он приятно обдувал, заставляя хоть на минуту перестать мечтать о кондиционере.

Он повертел в руках банку с остатками давно выдохшегося Гиннеса. Допить эту мочу было нереально. Хотелось свежего и холодного, в запотевшей кружке (всё-таки баночный — это не то!), но ещё больше хотелось очутиться дома, чтобы принять контрастный душ и лечь спать. А ещё хотелось увидеть маму. И Ларису.

— Простите, тут не занято? — спросил кто-то голосом вполне вежливым, но лишённым всяческой эмоциональной окраски. Игорь повернулся к говорящему, и тут с бешеной силой ледяная игла вонзилась ему не только в сердце, но и в глубину мозга, прокатившись внутри позвоночника, словно капля ртути.

Перед ним стоял, чуть наклонившись вперёд, как бы в учтивом поклоне, незнакомец в чёрном. Он смотрел на Игоря в упор. В руке незнакомца, видимо подчиняясь незаметным движениям пальцев, медленно перекатывались два блестящих шарика.