*** 36 ***

Мы проснулись, когда солнце поднялось уже высоко над горизонтом. Ланс резко сел на постели, и я тоже подскочила:

– Что случилось?

– Совсем из головы вылетело! Как я мог забыть!

В ответ на мой недоуменный взгляд он пояснил:

– Вчера я получил письмо от Белинды, но так вымотался, что не успел прочитать. Сначала вырубился, потом…

Ланс нежно улыбнулся и поцеловал меня, притянув к себе.

– Потом отвлекся.

Я, хоть и ответила на поцелуй, думала теперь только о письме. Что там написала наша добрая знакомая? Может быть, что-то важное?

– Где письмо?

– Оставил на столе.

Я накинула халат, муж натянул брюки и рубашку, и мы поспешили в каморку, которую Ланс гордо величал кабинетом.

– Точно на столе?

На столешнице, не считая чернильницы и подставки под перья и карандаши, ничего не было. Ланс на миг нахмурился, вспоминая:

– Абсолютно точно. Раскрыл его, но прочитать не успел, да так и оставил.

– Лори! – воскликнула я, догадавшись.

Я вчера сама отослала малышку рисовать, чтобы она не разбудила Ланса, а та, увидев исписанный с одной стороны лист, вполне могла принять его за черновик. Оставалась надежда, что письмо не потеряется, потому что Глория рисовала для папы.

Глория беззаботно спала, уткнув испачканный чернилами кулачок в щеку. Ланс ласково подул ей на челку, дочь немедленно открыла глаза и с писком радости вскарабкалась отцу на руки.

– Папуля! Ну ты и спун! Я тебе так вчера ничего и не успела рассказать! Важное!

Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы вывалить на Ланса ворох новостей: о том, как они с Ником помогали его деду закидывать сено на сеновал, о потерявшемся, но потом нашедшемся щенке, о заброшенном сарае, в котором – точно, точно! – водятся привидения, – но муж мягко прервал ее:

– Лори, ты вчера рисовала мне письмо?

– Да, пап.

Вместо того чтобы обрадоваться, Глория почему-то посмотрела виновато, принялась теребить оборку на ночной сорочке.

– Я тебе нарисовала щеночка, и то, как мы с Ником валялись на сене, и бабочку нарисовала! Красивую!

– И где же это письмо? – тихо спросил Ланс.

Лори, понурившись, продолжала дергать оборку. Потом, приободрившись, вскинула взгляд на Ланса.

– Папуля, я тебе еще письмо нарисую! Честно-честно! И щеночка! Даже двух!

– Спасибо, Репка. А можно я и первое заберу? Ты ведь рисовала его для меня.

– Я тебе не могу его отдать! Его у меня больше нет.

Я невольно ахнула.

– Как нет, Глория? – воскликнула я. – А где же оно?

– Потеряла! – пискнула дочь, зажмурившись, и вдруг зашмыгала носом, а потом разревелась, уцепившись за рубашку Ланса.

– Ты разрешила! – всхлипывала Лори. – Ты сказала, что можно взять листо-очек!

Когда же она успела его потерять, если не выходила на улицу? Но потом я вспомнила, что услышала, как хлопала дверь, пока я занималась стряпней: видно, Глория выбегала погулять.

Ланс со стоном растер лицо, прижал к себе нашу Репку и, утешая, поцеловал в макушку.

– Ничего, маленькая. Мы не ругаем тебя.

Я села рядом, обняла Глорию поверх рук Ланса, потерлась носом о ее щечку и зафырчала, как котенок: Лори всегда начинала хихикать, когда я так делала. Сработало и сейчас. Не прошло и пары минут, как печаль была забыта: мама и папа не ругаются, чего еще надо от жизни? Разве что потребовать горячего чая с куском яблочного пирога.

Я накрывала завтрак, а на душе скребли кошки и выли оборотни! Я винила во всем себя. Конечно, Ланс снова напишет Белинде, но как долго снова придется ждать ответа!

– Ланс, Лори, Отавия, идите к столу! – позвала я.

Впервые за долгие дни мы всей семьей соберемся за одним столом. Нечастая роскошь в последнее время.

Ланс как ни в чем не бывало болтал с Глорией, а она совсем успокоилась и трескала пирог за обе щеки. Выглядела она здоровой и счастливой, можно надеяться, что тот страшный приступ не повторится!

Спокойно доесть нам не дали: раздался требовательный стук в дверь. Кому-то понадобилась наша помощь.

– Я открою, – сказал Ланс, поднимаясь на ноги.

Я отправилась переодеваться – не пойду ведь я в больницу в халате. Из прихожей доносился голос старого Ника, который сбивчиво объяснял что-то Лансу. Я вышла, когда пожилой пасечник, комкающий в руках шапку, договаривал:

– А вы все ж таки маги! Хоть и целители. Но я вот подумал – вдруг у вас есть какие-то магические штуки, чтобы отыскать пропавшего?

Ланс оглянулся на шум шагов и пояснил:

– Мэтр Грин пропал. Вчера ушел в лес и не вернулся.

– Не вернулся, – подтвердил старик. – Люшка, что у него кухаркой работала, вчера ужин накрыла, а утром вернулась – ужин нетронутый. Она и забила тревогу. Мэтр Грин нездешний, лес плохо знает, вот и заплутал небось. Взял бы проводника какого! Да хоть Ника. Ищи его теперь!

Пасечник махнул рукой.

– Да что его в лес-то понесло? – с неудовольствием поинтересовался Ланс, который Грина недолюбливал.

– Так развлечение у мэтров такое! Называется тихая охота. Грибы они, стало быть, ищут!

Я мысленно обругала пожилого боевого мага – ведь не мальчик уже, а все по старой памяти думает, что из любой передряги выберется. Ник ошибался: мы едва ли сумеем помочь в поисках, а вот помощь целителей действительно могла понадобиться.

– Все мужчины и девки, что помоложе да побойчее, пошли разыскивать, – добавил Ник, но как-то нерешительно, почти уверившись, что целитель, о котором говорили, что он с мэтром Грином не ладит, не придет на помощь.

Ланс снял с крючка куртку.

– Поспешим, – сказал он, одеваясь.

Я тоже протянула руку за накидкой.

– Грейс…

Я не позволила ему возразить:

– Пойду с вами! Один маг – хорошо, а два – лучше!


Загрузка...