Больница на Змеиной Горе

*** 34 ***

Старостой оказался кряжистый орк, много поживший, судя по седым прядям в волосах, собранных хвостом на макушке, но еще не согбенный временем. Лансу он понравился, а вот Ланс ему – вряд ли. Мало кто обрадуется, узнав, что придется поднимать выборных десятников и сотников, отправлять по домам, рассказывая, что теперь никому нельзя ни к родне в гости в другую деревню сходить, ни у себя гостей принять.

– Через неделю ярмарка в Ольховке, – пробурчал староста. – А потом свадьбы начнутся.

– Начнутся похороны, – жестко сказал Ланс. Орки не любят словесных кружев, зато ценят простоту и прямолинейность, и сейчас это было на руку. – Если горловая жаба пойдет гулять по округе, сколько девушек в свадебном наряде лягут не в супружескую постель, а в домовину или на погребальный костер?

– Ты меня не пугай. Сам говоришь, зараза уже в деревне, а если зараза уже пошла, так ее не остановишь, – нахмурился орк.

– Я сделаю, что смогу, но, если болезнь распространится по окрестностям, никаких сил не хватит.

– И во что нам обойдется твоя помощь? И кто подтвердит, что ты в самом деле целитель, а не шарлатан, решившийся нажиться на страхах и суевериях?

– Никто. – Ланс выдержал внимательный взгляд желтых глаз. – Никто и ничто, кроме моего слова и моего дара. И я ничего не возьму за работу.

– Никто ничего не делает просто так. На святого ты не похож, а блаженным мы не подаем, – фыркнул орк.

Ланс пожал плечами.

– Я не святой и не блаженный. Я просто целитель, который знает, что такое болезни и смерть. Скольких детей вы похоронили за эту неделю? Я – отец, и я знаю, что такое страх за своего ребенка.

Внутри что-то противно сжалось. Как там Лори? Здравый смысл подсказывал, что за полдня едва ли что-то случилось, но сердце верить отказывалось.

– Так они уже померли. Или ты и воскрешать умеешь?

– Не умею. – Ланс усмехнулся. – Что ж, не хочешь – не помогай. Потом, представ перед Кровавым богом, сможешь с гордостью сказать, что бездействием своим принес жертв больше, чем любой из великих воинов прошлого.

Ланс шагнул к двери, не прощаясь.

– Постой, – окликнул орк. Ланс обернулся. – Племянницу мою второй день лихорадит. Я думал – перекупалась с ребятами с той стороны. Посмотришь?

– Посмотрю.

Следующие несколько дней слились в бесконечную череду новых пациентов.

Болезнь, до того тлевшая, как порой тлеет под слоем дерна торфяной пожар, распространилась по деревням со скоростью все того же пожара. Ланс что-то ел, где-то спал, но, казалось, едва успевал сомкнуть глаза, как начинали тормошить – кто-то задыхается или вот-вот отойдет, и приходилось вставать. В глаза словно насыпали песка, во рту, казалось, навсегда поселился металлический привкус зелья, восстанавливающего магию. Больше всего он боялся, что измученный бессонницей и усталостью разум подведет и какая-нибудь ошибка окажется фатальной. Но, хвала светлым богам, обошлось.

И еще одна мысль занозой сидела в мозгу, зудела незаживающей язвой: как там девочки? Не получится ли, что, спасая чужих детей, он обрек на смерть собственную дочь?

Проснувшись в очередной раз, Ланс обнаружил над собой незнакомое лицо – за прошедшие дни он запомнил всех жителей обеих деревень.

– Мэтр Мон? Я мэтр Иоран, глава особого отряда Медицинского приказа.

– Господин, – поправил его Ланс, выдыхая запоздалый страх.

Отправляя прошение, он не подумал, что присланные на помощь целители могут его знать. Например, бывшие соученики, коллеги, да просто любопытные – в последние годы его лицо часто мелькало в газетах.

– Вы проделали огромную работу, господин Мон, – сказал Иоран. – Говорят, вы не местный?

– Да, из Змеиной Горы.

– Вы можете вернуться домой. Нас полдюжины, и мы справимся. Есть что-то, что мы должны знать?

Ланс напряг отупевший от бессонницы и усталости разум. У Лины-маленькой начался миокардит, но он вовремя заметил и остановил воспаление, с девочкой все будет хорошо. У Анны в любой момент могут начаться роды, но это и без него узнают…

– Будет проще, если мы вместе обойдем все дворы и я передам вам пациентов. Записи я не вел, не хватило сил.

– Еще бы, – покачал головой Иоран. – Как вы вообще продержались?

– Можно подумать, у меня был выбор, – хмыкнул Ланс.

Наконец обход был закончен. Усач, староста деревни, у которого Ланс вылечил мать, жену и троих детей, запряг ему все того же мерина под обещание вернуть вместе с Лаути.

Если по дороге сюда Ланс клял неторопливую лошаденку непотребными словами, то на обратном пути не уставал благодарить пресветлых богов, что непрерывная тряска не давала ему заснуть надолго, а когда Ланс засыпал, мерин продолжал трусить по дороге, никуда не сворачивая.

Уже на въезде в Змеиную Гору его нагнал почтальон из Высоких Соколок.

– Как удачно я вас встретил, господин Мон!

Ланс взял пачку писем, взгляд выхватил знакомый почерк. Белинда! Он сунул пачку в карман, развернул конверт и подпрыгнул от радостного визга:

– Папуля!

Лори налетела на него, повисла на ноге, Ланс подхватил ее, прижал к себе. Жива. Все хорошо. Все обошлось.

Как же он соскучился!

– Пойдем домой, папуля!

– Пойдем, – не стал спорить он.

Привязав мерина к забору – никуда не денется, в городке не водилось воров и никто не запирал дверей, – Ланс прошел в дом. Грейс не было – видимо, занята в больнице.

– Папуля, ты больше не будешь уезжать?

– Не буду, Репка, – выдохнул он.

– Тогда я побегу, скажу маме, что ты дома!

– Беги, маленькая.

Лори умчалась.

Ланс положил на стол письма, зашел в ванную. Да уж, в этакой небритой роже с ввалившимися глазами трудно узнать лощеного мэтра Даттона. Надо бы привести себя в порядок. Сейчас. Он присел на корзину с бельем и провалился в сон.