Больница на Змеиной Горе

*** 26 ***

Я с ужасом ожидала пробуждения дочери, сидя рядом с ней на постели. Прислушивалась к дыханию и гоняла по кругу невеселые мысли. Правда выбила меня из колеи. Понятно, почему Ланс до последнего берег меня от нее. Морос – не просто жуткое чудовище из страшных сказок. Он реален. Он ищет нашу девочку.

Никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной, а ведь я целительница и привыкла иметь дело с вопросами жизни и смерти. Но раньше я всегда знала, что нужно делать: облегчить боль, дать снадобье, влить магию или просто помочь уйти достойно.

Ланс утешал меня тем, что тварь хоть и сильна, но не бессмертна. Надо лишь узнать способ. Он напишет Белинде, он подаст запрос в королевский архив. Нет безвыходных положений! Он говорил так убежденно и сам в это верил. «Будем бороться до последнего!» – уверял он. Мой любимый муж, который никогда не сомневался в том, что упорство и целеустремленность решают любые проблемы.

Если бы все было так просто…

Лори пошевелилась, повернулась на спинку, открыла глаза и замерла, глядя в потолок. Мое сердце пропустило удар. Неужели снова?

– Глория? Ты слышишь меня?

Дочка моргнула, потянулась и села.

– Привет, мамуля. А ты чего здесь сидишь?

Она удивленно посмотрела на уличное платье, заляпанное грязью.

– Ой, мамуля! А почему я сплю в одежде? Уже утро?

– Ланс! – позвала я.

Муж мгновенно оказался рядом, вгляделся в лицо Лори.

– Малышка, сейчас еще только вечер. Скажи, что ты помнишь?

– Помню? – Глория забавно нахмурила тонкие бровки, совсем как ее отец, когда задумывался над серьезным вопросом. – Мы с Ником и с ребятами бегали. Ник всегда обгоняет: он очень быстрый! Так нечестно, ведь у него длинные ноги, а у меня пока коротенькие.

Ланс кивал, взяв ее маленькую руку в свою. Не торопил, опасаясь сбить ее с мысли.

– А потом… Я что – упала?

Глория заинтересованно ощупала свою голову.

– Помнишь, мам, ты рассказывала? Господин Торм упал и набил огромную шишку! И не узнал свою жену. Но потом узнал. А у меня нет шишки. Можно я пойду гулять?

Мы с Лансом переглянулись, поняв друг друга без слов: Глория все забыла. Наверное, это к лучшему.

– Уже поздно, малышка, – мягко сказал Ланс. – Завтра погуляешь.

Я открыла было рот, чтобы сказать: «Нет! Ты никуда не пойдешь! Ты не отойдешь от меня ни на шаг!»

Но вовремя опомнилась. От твари не спасли высокая ограда, профессиональные телохранители, охранные артефакты. Деревянные стены не уберегут. Да и госпожа Нерина точно сумеет защитить Глорию лучше меня. Пусть моя дочь будет беззаботна и счастлива столько, сколько это возможно…

Я невольно положила руку на живот. Я пока не чувствовала этого малыша, но и его уже полюбила всем сердцем. Если тварь появится, мы все будем вместе и разделим судьбу, какой бы она ни была.

– Завтра, – подтвердила я, улыбнувшись дочери. – Ник забежит за тобой, как обычно.

Тем же вечером Ланс сел за письмо Белинде. Он рассказал о необычном пациенте, который чудом выжил после встречи с моросом, и о странном беспамятстве, в которое тот впал спустя несколько недель после полного, казалось бы, выздоровления. «Может быть, ты сама или кто-то из твоих старших родственников слышал о подобных случаях? Я буду благодарен даже за крупицы информации», – писал он.

– Думаешь, Белинда не сложит два и два и не догадается, о каком пациенте ты говоришь? – спросила я, несколько раз перечитав письмо. – Новость о нападении на семью лорда-канцлера красовалась на первых полосах всех столичных газет.

– Пусть догадывается, но нам ни к чему лишний раз упоминать имя Глории. Мало ли в чьи руки попадет письмо.

С этим я согласилась. После Ланс написал отцу и в королевский архив, надеясь найти в нем сведения, как в прошлые десятилетия истребляли опасных тварей. Больше мы пока ничего не могли сделать.

На следующий день Глория снова смеялась, щебетала, болтала о пустяках, бегала без устали по улице и отказывалась идти на обед, потому что «пропустит все самое интересное!». Иногда казалось, будто приступ, так напугавший нас, только почудился.

– Мам, я поссорилась с Ником! – выпалила Лори, вернувшись вечером. – Он дурак!

– Лори! Мы не ругаемся, помнишь? Что случилось?

Дочь надула губы и посмотрела исподлобья.

– Говорит, что мне нельзя бегать! И не пустил меня на яблоню! Ходит за мной по пятам и, чуть что, кричит: «Тише ты! Осторожненько ходи!»

Я не сдержала улыбки. Кого-то мне Ник очень напоминал своим поведением.

– Мам, не смейся!

– Я не смеюсь, Репка. Он просто волнуется за тебя.

– Говорит, что я недавно болела! – Глория топнула ножкой. – А я не болела!

– Конечно, маленькая.

Я посадила Лори на колени, погладила ее по щечке, убрала за ухо растрепанную прядку. В груди было тесно от нежности и страха за нее, такую отважную, такую хрупкую…

– Ник переживает, потому что ты вчера упала… – Как же не хочется обманывать собственную дочь, но что еще я могла сказать? – И кое-что забыла. Не злись на него.

Глория шмыгнула носом, подумала и протянула:

– Ла-адно!