Божественные головоломки, или Война за любовь

Глава 27. Ответы из Мэссленда

Эйран обещал. Нет, в узкоспециализированном смысле слова, столь скрупулезно выверяемого каждым уроженцем Лоуленда и Мэссленда, он не приносил клятвы и не должен был выискивать лазеек, чтобы избежать ее исполнения. Бог Политики, будь на то его воля, легко смог бы уйти от ответа по счетам чести, и уходил, но не тогда, когда речь шла о родственниках. Клятвы не было, зато в наличии имелось желание брата помочь сестре, кузену и другу, по своей ли воле или волею случая вляпавшимся в весьма опасную историю. В очередной, между прочим, раз.

Герцог Лиенский вовсе не был невыносимым исключением из лоулендских правил, как его старались представить недоброжелатели. Эйран из Черной Башни за краткое время знакомства с родственниками, уже почти привык к тому, что в мелкие неприятности его дорогая семья не ввязывается, играет по крупному. Может, причина была в причастности родственников к величайшему замыслу Творца — Колоде Джокеров и самой Великой Триаде? Эта скрытая до времени сила, будто магнит, с каждым разом все сильнее притягивала самые причудливые, читай между строк жуткие, создания к богам. А может, и нет. Если верить занимательным сплетням Клайда — настоящим шедеврам устного творчества, принцы и раньше ввязывались в переделки одна чище другой. Общепринятую шкалу измерения опасности и риска, вроде той, по какой люди оценивали шторма или землетрясения, еще никто не изобрел. Для братьев счет был простой: «выпутался и жив, значит прекрасно!».

Сейчас, как казалось мэсслендцу, не слишком обвыкшемуся с эксцентричным образом жизни королевской семьи Лоуленда, ситуация складывалась из ряда вон даже для привычных к рисковым переделкам родственников. В прошлый раз родичам очень помогла добытая Эйраном информация о младенце из клана Колебателей Земли, найденном Джеем во время поиска Плетущего Мироздания. Именно благодаря этому малышу лоулендцы смогли объединиться с главой клана Громерданом и выловили крупную рыбу — безумного мага, стремящегося поставить миры на грань катастрофы. Бог Магии и Политики на свой лад обладал не менее философским складом ума, чем сестра — Элия, с уклоном в фатализм. А посему он полагал, что Творец не поручает задач, не снабдив условием для их решения. Сражаться с Пожирателем Душ Эйран не считал себя способным, а вот в поиске сведений о возможной уязвимости врага вполне мог преуспеть. Пусть бог пока еще не знал, где именно следует искать, зато представлял с чего начать работу. В Черной Башне за века проживания скопилось немало ценных магических инструментов для решения такого рода задач. Едва завершив беседу с Элией, принц уже прикинул, какой именно способ нужно использовать. Отложив выбор рассады до более спокойных времен — Эйран ненавидел пустую спешку, хоть и умел действовать молниеносно — бог освежился бокалом развеивающего наркотическое действие цветов напитка и перенесся на нижние этажи башни. Принц не обладал врожденными способностями Колебателей двигаться сквозь земную твердь, однако, в Башне правила менялись. Черный камень пропускал хозяина через стены и пол или складывал пространство, переправляя его в нужное помещение.

Эйран оказался в кромешной тьме, ни единой искорки света не нарушало первозданного мрака. Двигаясь по памяти, бог сделал два шага прямо и один влево, опустился на колени и положил руку на чуть влажный пол. Если бы принц дышал, (а с того мига, как он оказался тут, он не сделал ни одного вдоха и выдоха) то смог бы ощутить чистую свежесть близкой воды. Странно, но несмотря на отсутствие окон, дверей и сквозняков ни затхлости, ни гнили в воздухе не ощущалось. Мужчина вынул из ножен кинжал, чуть наклонил вперед голову и смахнул прядь волос. Одновременно на выдохе Эйран шепнул заклятье света, освещая круглую комнату с неглубокой каменной чашей посередине, заполненной прозрачной водой.

Ее полагалось зачерпнуть из ста неоскверненных источников. Сам маг и его доверенные агенты прошерстили немногим меньше тысячи необитаемых миров, чтобы наполнить кувшины из чистейших ключей, отвечающих всем условиям ритуала. Когда было необходимо, педантичность и придирчивость Эйрана могла соперничать с Леймовой и Нрэновой. Набранную воду надлежало смешать в кромешной тьме и тишине, не нарушаемой даже дыханием. Так рождалась священная влага для гадательной церемонии. Мэсслендец любил неспешные приготовления такого рода, позволяющие потом, когда придет нужда, действовать молниеносно.

Озаренная магическим светом, вода радостно засверкала, будто истомилась от долгого пребывания в темноте. Нагнувшись над водоемом, Эйран подарил ему долгий выдох, вдохнул первозданную прохладу и разжал пальцы с зажатой в них прядью — жертвенной частицей своей сути. Рыжие и черные волосы рассыпались по глади воды. Сконцентрировавшись на стремлении к цели, превращая потребность ее достижения в навязчивую идею, в жизненную необходимость, мужчина пропел короткое и отточенное до мелодического совершенства заклинание-просьбу.

Что, как ни вода — великая, первозданная, изначальная стихия, присутствовало с начала времен и хранило память обо всем? Что было до всего сущего и останется после, когда станут прахом знания живых? Потому именно к ней обращался Эйран, ища ответ на вопрос.

Бог не мог сказать однозначно, какие силы задействовались в древнейших чарах, сведения о коих он почерпнул от Оракула в Храме, где служила мать, но предполагал, что заклинание через общую память вод открывает своего рода заднюю дверь в Информационный Код. Заклятье не было сложным, единственными ограничителями в его практическом применении были: подлинная жажда откровения и, как во множестве гадательных ритуалов, правильная формулировка вопроса. Именно истинному настоятельному желанию знать ответ, а не словам заклятья, повиновалась зачарованная вода. Только оно было условием успеха. Многим это не удавалось, Эйрану же эмоциональный посыл давался без особого труда, маг умел не только ждать, но и по-настоящему стремиться к цели.

Зеркало вод потемнело, принимая просьбу бога и дозволяя задать вопрос. Теперь все зависело от того, сможет ли вопрошающий сделать это верно.

«Где я смогу быстрее всего отыскать то, что поможет в борьбе с Богом Пожирателем Душ?» — промолвил бог и замер неподвижно, пристально вглядываясь в водоем.

Волоски поначалу медленно, едва уловимо, потом все быстрее и быстрее заскользили по поверхности «бассейна», складываясь в символы, понятные лишь вопрошающему, говорящие на языке его ассоциаций. Сложившийся знак существовал лишь долю мгновения и распадался, его место занимал новый, зачастую загадочный даже для Эйрана. Сосредоточенное на ритуале сознание работало с поразительной даже для бога быстротой. Тасовались версии, догадки, предположения, отметались ложные, предположительно верные выстраивались в цепочку ответов.

«Наш Уровень…Мир Узла… Мэссленд… Королевская кровь…нет, королевская семья… член семьи…. Музыка, нет музыкант… танец. Стихи… бог…. Бог Изящных Искусств!.. рассказы… хранилище рассказов… знаки не для всех… сокрытое знание» — беззвучно шептал маг, стараясь не пропустить ни единой подсказки. Его уста еще не успели произнести последний слог, когда вода начала светлеть, верный знак окончания «сеанса предсказания». Эйран успел омочить кончики пальцев, пока срезанные волоски не растворились бесследно, исполнив свое предназначение.

Перебрав все выданные образы-подсказки, бог сформулировал догадку:

— Библиотека принца Натаниаля! — и согласился сам с собой: — Очень вероятно!

Из признанных официально, насколько было известно Эйрану, членов королевской семьи Мэссленда лишь принц Натаниаль имел склонность к искусству. С другой стороны, никакого знака касательно незаконнорожденности нужного магу объекта гадание не выдавало. А значит, скорее всего, речь шла именно о младшем сыне короля Млэдиора, ибо ни старший Дельен, ни средние близнецы (маг и стратег) склонностей к изящным искусствам не выказывали. Охота, магия и воинское дело, безусловно, являлись искусствами, но под определение «изящные» никак не подпадали.

Следовало незамедлительно нанести визит его высочеству. Не без сожаления был выбран второй вариант. Будь Эйран по-прежнему лишь Эйраном из Черной Башни, он мог попробовать пробраться в закрома Натаниаля тайком, но сейчас, являясь послом Лоуленда и сыном Лимбера, он подставил бы свою семью, случись принцу Натаниалю обнаружить в своих владениях незваного гостя. Конфликт с Мэсслендом был худшим, чего мог ожидать от своего отпрыска монарх Лоуленда. Неприкосновенность резиденции Натаниаль охранял столь же усердно, как братья.

Эйран телепортировался во владения принца, переодевшись в официальный костюм: черный с красными вставками и стильными фигурными цепочками чистого серебра. Зато на голове бог создал прическу из массы косиц по последней моде Лоуленда, распространившейся быстрее лесного пожара, стоило разрушителю Ральду кан Рагану, обладавшему сей колоритной деталью внешности, свести знакомство с принцами.

Как положено без заблаговременного уведомления о визите в частную резиденцию, бог предстал перед вратами в замок, казавшийся сегодня изящной игрушкой великана. Тонкие шпили, щекочущие брюшки пухлых облачков, игра солнечных лучиков в витражах, открытые галереи, изящные мостики и балкончики, романтичные башенки — замок казался воплощенным идеалом мечтателя. Органично дополнял образ сад, раскинувшийся за кованой оградой, немного запущенный с виду, ровно настолько, чтобы выглядеть живописно. Выложенные светлым песчаником дорожки, старинные статуи, беседки и фонтаны — все соответствовало представлению об истинном приюте романтика и эстета.

В отличие от отцовского, замок принца формы не менял, бог довольствовался экспериментами с цветом. Сегодня резиденция купалась в голубовато-пепельных с незначительными розовыми вкраплениями нежно-пастельных тонах. Вероятно, у Натаниаля было неплохое настроение, ибо в минуты черной меланхолии владельца замок лучился зловещей чернотой с лиловыми вспышками. Так говорили, так считалось. Однако Эйран допускал, что между настроением демонстрируемым и истинным могла пролегать большая пропасть. В Мэссленде любили такие игры, а магу из Черной башни стали куда больше по сердцу лоулендские забавы, когда демонстрировался какой-нибудь из оттенков истинного настроения и на этой основе выстраивалась сложная комбинация, зачастую способная легко переплюнуть мэсслендскую тактику сокрытия всего и вся. Преимущества такого подхода Эйрану виделись очевидными, тем паче среди придерживающегося старого способа большинства.

Какими бы цветами ни блистал замок принца Натаниаля, это не сказывалось на изобилии охранных, следящих и оборонных чар, раскинувшихся над резиденцией и пронизывающих ее сложной сетью. Заводить живых охранников владелец считал дурным тоном, опять же, если верить слухам, с тех самых пор, как лет триста назад его прилюдно попыталась заколоть отравленной спицей воительница из личной стражи, одуревшая от ревности. Разумеется, если рассматривать досадное происшествие с точки зрения причинно-следственных связей, немалая доля вины за «недоразумение» лежала на самом принце, легкомысленно игравшем с чувствами мстительной красавицы и использовавшем охрану для несвойственных ей функций. Однако факт остался фактом, Бог Изящных Искусств, насмешивший весь Мэссленд и отделавшийся неопасной царапиной, от охраны созданий плоти отказался, предпочтя духов стихий, не имевших физического воплощения. Именно они берегли покой его жилища и, как ощущал Эйран, несли вахту по периметру ограды.

Остановившись примерно за полметра от ворот, принц отвесил короткий поклон и промолвил:

— Известите принца Натаниаля, его аудиенции испрашивает лорд Эйран.

Не называя своего титула, Эйран давал понять, что действует неофициально, так сказать, по личному почину, а не как посланец Лоуленда и сын Лимбера. Бог поступал так не только и не столько из опасения дискредитировать семью, сколько ради пробуждения интереса мэсслендского принца. Эйран был практически уверен, что заинтригованному Натаниалю, как бы ни был он занят, достанет любопытства отвлечься и принять посетителя, с большой долей вероятности принять незамедлительно. Эйран не часто ходил по гостям и практически никогда не ходил без приглашения. Во всяком случае, так, чтобы хозяева заметили его визит.

Едва уловимый шелест ветерка вдоль аллеи, ведущей к замку, дал понять принцу, что его весть услышана и будет донесена до Натаниаля. Бог не позволил и тени нетерпения появиться на его лице. Напротив, он принялся с любопытством исследователя (вполне искренним) разглядывать растения. Буйством цветов, форм и оттенков Бог Изящных Искусств в пику большинству не злоупотреблял, с лихвой компенсируя внешнюю ласкающую глаз мирную гармонию фасада его содержанием. Каждое из славных растений в саду от травинки до дерева охраняло владения Натаниаля не хуже духов воздуха, земли и вод. А уж о неумолимой безжалостности сих созданий и их неподкупности было прекрасно известно. Заключенный договор они чтили выше любых благ, которые им могли предложить в качестве подкупа.

Так вот, растения бога хоть и не обладали массой утилитарно-полезных свойств, как сады и леса у Черной Башни Эйрана, зато меняли свойства в соответствии с личным циклом, варьируясь от совершенной безобидности до смертельной опасности: яд, неудаляемые колючки, усыпляющий запах, капканы из корней, удавки из веток и так далее. А в какой стадии сейчас находится невинный колокольчик, знал только сам Натаниаль, или не знал, но пользовался защитными чарами.

Меж тем ветерок, полный упоительных ароматов, пахнул в лицо ожидающему Эйрану, возвещая о возвращении посланца. Никаких сообщений передано не было, зато ворота растворились в буквальном смысле слова. Сочтя это приглашением войти, принц вступил на территорию резиденции Натаниаля. Врата встали за спиной, словно никуда и не исчезали. Двигаясь по аллее, Эйран приблизился к центральной лестнице, ведущей к площадке у овального крыльца замка, поднялся на первую из череды невысоких ступенек и был сразу перенесен в круглый зал. Ровно половина периметра стены была сплошным стеклом, через которое открывался великолепный вид на сад с высоты птичьего полета, вторая была обшита очень светлым деревом с характерным запахом, по которому гость распознал викабру, обладающую великолепными резонирующими свойствами. Козетка, миниатюрный столик со звуковыми кристаллами, стул и стойка с музыкальными инструментами (арфа, флейта, гитара) — были единственными, не считая клавикорды, вещами в помещении. А Натаниаль, до появления Эйрана, единственным живым созданием. Принц либо занимался сочинительством, либо решил сделать таковой вид. Длинные волосы собраны в нарочито небрежный хвост, перевитый зеленой кожаной лентой, глаза синие с изумрудными искрами мечтательно полузакрыты, длинные пальцы, унизанные перстнями, перебирают струны мандолины.

— Ваше высочество, — Эйран едва заметно наклонил голову, — позвольте поблагодарить Вас за согласие принять меня.

Натаниаль вернул ему еще более легкий кивок, однако сподобился отложить на козетку инструмент и повел рукой, предлагая гостю присесть:

— Пустое, принц, не благодарите, — гость отметил, что Натаниаль поставил его вровень с собой. — Совершеннейшие пустяки. По правде сказать, я с радостью отвлекусь. Вы явились в подходящий момент, у меня творческий кризис! В такие минуты и вовсе кажется, что я абсолютная бездарность! — за фасадом задумчивой манерности Эйрану послышались отголоски подлинного чувства. — Вот ваш брат, Кэлер, истинный гений, его творения любят и знают везде, от королевского замка Лоуленда до топей Хегграша. А мои сонеты и кантаты? Вряд ли о них даже слышали за границей подвластных Мэссленду земель.

— Вы сомневаетесь, — заметил Эйран с беглой улыбкой, — а это чувство посещает каждого по-настоящему талантливого творца! И, между прочим, оперируете слишком различными величинами, ища у себя изъяны, поэтому делаете неверные выводы.

— Вот как? — в голосе светловолосого бога послышалась нотки средние между неудовольствием, вызванным подозрением относительно мнения гостя об умственных способностях хозяина, и заинтересованностью.

— Кэлер — великий Бог Бардов и вдобавок Бог Пиров, именно поэтому его произведения внешне просты и доступны для понимания непосвященных. Ваш талант более сопоставим с дарованием принца Ноута, чьи утонченные произведения не рассчитаны на потребу публике, они предполагают изначально высокий интеллектуальный и духовный уровень развития.

— М-м-м, я не рассматривал проблему в таком ключе, — оживился Натаниаль и, переключившись на более неформальный стиль общения, заметил: — Возможно, ты прав. Мне кажется, наша встреча станет стимулом для пробуждения вдохновения.

Эйран не смог бы сказать точно, насколько искренен принц в своем внешнем энтузиазме. Глаза искрились звездами, улыбка сияла на ярких губах, пальцы поигрывали выбившимся из хвоста крупным локоном, будто прикидывали, насколько элегантно будет смотреться прическа из косичек на густых светлых волосах. Но одно маг чувствовал совершенно четко: Натаниалю по-настоящему любопытно, зачем нынче явился в его замок Эйран, никогда не стремившийся завести тесные отношения ни с одним из членов королевской семьи Мэссленда. Ради этого принц мог согласиться помочь, именно поэтому Бог Политики решил быть искренним или почти искренним. Абсолютная честность еще никого не доводила до добра, даже принца Нрэна. Впрочем, в его случае этот постулат касался всех, подпавших под воздействие сокрушительной честности бога, а никак ни его самого. Выбрав тактику, Эйран начал действовать.

— Меня привели в ваш замок указания, полученные в гадании на зеркале вод, я совершал его, чтобы помочь сестре.

— О? — вот теперь, сын Лимбера не мог ошибиться, он уловил просверк подлинного интереса, мгновенно скрывшегося под маской вежливого участия с налетом равнодушия. — И какую же услугу я могу оказать вашим посредством Светлой Богине?

— В поиске сведений по одному очень туманному вопросу мне был указан вероятный источник их хранения — ваша библиотека, принц. Я прошу доступа к ее содержанию, — ответил Эйран.

— Библиотека? Признаться, удивлен, — повел плечами Натаниаль, изящно вскидывая голову. — Библиофилия не слишком значима среди списка моих увлечений, нет, разумеется, в моей коллекции есть раритеты, но по большей части их уникальность не столько в редкостном содержании, сколько в исполнении, редкой отделке, изяществе почерка переписчика, иллюстрациях. Впрочем, если вы так уверены, что обнаружите нужное, я с удовольствием препровожу вас туда, ищите. Разумеется, в моем присутствии и, — немного самодовольного предвкушения в тоне все-таки было, — разумеется, с условием, не зависящим от конечных результатов поиска.

— Каким? — коротко осведомился гость, ожидавший чего-то подобного. Действовать по доброте душевной было не в привычках даже рядовых мэсслендцев, не говоря уж о королевской фамилии.

— Вы познакомите и устроите мне свидание со своей сестрой — принцессой Элией, — огласил список Натаниаль и замер, слишком неподвижно замер в расслабленной позе, чтобы она была настоящей.

— Я не могу делать выбор за сестру, — нахмурился Эйран, с отстраненным удивлением отмечая, как захлестывает его ревнивая ярость на смазливого знатного чужака, имеющего наглость претендовать на внимание прекрасной Элии. — Я представлю вас принцессе, но что-то большее во власти лишь ее высочества. Она всегда выбирает сама.

— Справедливо, — склонил голову принц, как показалось Эйрану даже с облегчением. Мэсслендский красавец, записной сердцеед, мечта любой из дам Мира Узла опасался категоричного отказа, не зная, насколько важным было для гостя покопаться в его библиотеке. — Желаете приступить к поиску немедленно?

— Да, — просто ответил бог.

— В таком случае, последуем, — подавая пример, хозяин встал первым, дождался, пока поднялся гость, и препроводил его к дверям.

Натаниаль лишь коснулся ручки, выполненной в виде стилизованного музыкального ключа, и магия замка перенесла мужчин в другие покои. Огромный, облицованный голубыми и красными изразцами камин, где лежала сложенная заготовка дров, мягкое кресло, плед с толстыми кистями, наброшенный на широкие перила, пуфик, на который так удобно опустить ноги в домашних туфлях — обстановка являла собой образцово-идиллическую картину для каждого любителя скоротать вечерок в тишине и уюте. Не хватало, пожалуй, только пары собак с длинной золотистой шерстью, чтобы вилять хвостами и преданно заглядывать в глаза хозяину или кошки-мурлыки. По правую сторону комнаты Эйран почувствовал спрятанное под видом окна за тяжелой портьерой другое помещение. Обширное пространство малых залов, соединенных между собой арочными проходами без дверей, составляло библиотеку принца.

Это было красиво. На разнообразных полках, пюпитрах и подставках резного дерева, камня, металла, застывшей в стазисе воды и иных субстанций располагались свитки, таблички, кристаллы, листья удивительных растений и вполне традиционные по форме книги на бумаге, коже или иной основе в неизменно роскошных переплетах, драгоценных окладах, с великолепными иллюстрациями.

Например, старинная легенда о происхождении винограда, любимая в Лоуленде, занимала пюпитр из цельного куска нефрита, превращенного искусным мастером в лозу. Сам текст представлял собой свиток, так богато изукрашенный завитушками и гроздьями воспеваемого продукта, что с трудом поддавался прочтению. А легенда о Темной Госпоже — агатовая книга с темно-серебряными накладками и вкраплениями черных алмазов и мориона — крепилась в причудливой композиции из медленно движущихся струек тумана.

Принц не обманул, его собрание действительно было скорее коллекцией, чем библиотекой, не в пример Королевской Библиотеке Лоуленда. Вот уж откуда бога вытаскивали почти насильно, и он невольно завидовал ее хранителю Оскару Хоу, фактически живущему в сей священной обители. Среди стеллажей огромной библиотеки можно было бродить вечно, читать, просматривать, просто касаться пальцами уникальных книг или футляров со свитками. Вдыхать ни с чем не сравнимый запах тайны и самой истории. Да, коллекция Натаниаля сама по себе являлась произведением искусства, каждой из частиц, ее составляющих, полагалось любоваться, но Эйрану она казалась пустой, пусть и прелестной безделицей. Впрочем, чтобы найти нужную информацию бог был готов копаться и в куда менее приятных местах.

— Моя скромная коллекция, — не без гордости представил Натаниаль.

— Производит впечатление, — отозвался Эйран, стараясь быть максимально честным и одновременно не оскорбить хозяина. Как всегда, игра слов поспособствовала созданию нужного эффекта.

— Как планируешь начать поиски? Нужна моя помощь? — снова переходя к неформальному стилю общения, великодушно предложил Натаниаль, рассчитывая, что его посвятят в подробности. Если что и было у знати обоих полюсов общее, так это непомерная гордость и столь же неуемная тяга к чужим секретам.

— Пока нет, благодарю, — отказался гость, не теша себя пустой надеждой, что на вопрос: «А нет ли у вашего высочества подборки литературы о Богах Пожирателях Душ?» принц заверит: «Разумеется, есть» и щедро вывалит перед гостем десяток-другой редких томов. О таких опасных тварях не то что не писали, о них и вслух-то лишний раз старались не заикаться. Эйран, руководствуясь гаданием на воде, рассчитывал обнаружить туманные намеки, в лучшем случае отрывочные указания, случайно затесавшиеся в какую-нибудь книгу, возможно в виде цитаты или шифрованного иносказания.

Получив отказ, Натаниаль ничуть не оскорбился, скорее напротив, заинтересовался сильнее и, отступив, предоставил гостю свободу действий. Эйран выбрал относительно свободное пространство среди экспонатов, встал полуприкрыв глаза и вытянул вперед правую руку ладонью вверх. Сосредоточился на покалывании, оставшемся в пальцах после омовения в озерце, и стал медленно поворачиваться вокруг своей оси в ожидании знака. Но ни толчка, ни даже дуновения не ощутил, а значит, либо он ошибся в толковании предсказания, либо нужная книга обладала такой защитой, которую не мог осилить магический дар принца.

— Не нашел? — с вежливой деликатностью осведомился Натаниаль, после того как Эйран опустил руку и не ринулся к вожделенной находке, а остался стоять, раздувая ноздри.

— Нет, — признался маг. — Или эманации книги превышают мои скромные способности их уловить, либо я ошибся в толковании знамений. А может, — принц позволил себе ироничную усмешку, — в резиденции имеется еще пяток библиотечных собраний иной тематики?

— Так ты искал библиотеку или «собрание иной тематики»? — процитировал собеседник.

— Это имеет значение? — на всякий случай уточнил бог.

— Других книжных собраний у меня в наличии не имеется, зато есть неплохая фонотека и нотная коллекция, — тряхнул головой Бог Изящных Искусств. — Желаешь осмотреть их?

— Должен использовать даже самый незначительный шанс, если это не обременительно, принц, — ответил Эйран.

— Ничуть, — улыбнулся Натаниаль, все еще надеющийся понять, какую именно информацию ищет таинственный мэсслендец лоулендской крови и для чего. — Начнем с нот?

Гостю оставалось только согласиться и быть перемещенному к дверям, чьи ручки символично изгибались стилизованными музыкальными ключами из мифрила с голубыми бриллиантами. Натаниаль отворил створку легким касанием и пригласил гостя в залу, по всему периметру которой располагались многочисленные шкафы, полки и поставцы с разномастными сборниками музыкальных значков. Эти символы, между прочим, весьма различались в мирах, и язык музыкальный, в отличие от речи, плохо поддавался магическому переводу. Преимущество в его изучении оставалось за богами, имевшими талант к музыке. Пару секунд Эйран поиграл с мыслью заручиться согласием Натаниаля на приглашение в его владения принца Кэлера (не им ли мэсслендец так восхищался совсем недавно), представил изумление подобных нахальством на безупречном лице сына Мледиора и с сожалением отмел версию. Впутывать в такую проблему кого-то еще из семьи бог не хотел, если уж рисковать, то только собой. Вероятная запись принца Натаниаля в качестве расходного материала не беспокоила совесть Эйрана.

Кстати, если библиотека служила Натаниалю красивой игрушкой, то нотное собрание он действительно использовал по назначению. У стены стоял огромный стол весьма причудливой конфигурации, заваленный свитками, папками, музыкальными кристаллами, самопишущими перьями и листами, исписанными изящными значками — личной нотной скорописью принца.

— Пишу романс на основе вариаций старинной песни «Осеннее прощание», — объяснил Натаниаль нагромождение на поверхности стола.

Поскольку такой песни Эйран не знал и сказать по чести особого желания узнать не испытывал, то мог лишь вежливо кивнуть и возобновить поиск нужного объекта. Снова бог сосредоточился на ощущении покалывания в пальцах, представляя, как сгусток энергии, точно маленький песик-ищейка, ловит магические ароматы, чтобы взять след. И вот уже пальцы рефлекторно сжались, когда ощущение тепла резко возросло и настойчиво потянуло принца влево, марионеткой, дернутой за нить. Пальцы уцепились за корешок довольно ветхой кожаной папки. Торопливо, пока не исчезло ощущение, Эйран щелкнул крохотным замочком. Внутри было несколько истрепанных темных листков пергамента с нотными значками. Никакого текста на том самом листе, от которого руку ожгло словно огнем, бог не обнаружил. Разочарованный вздох невольно вырвался из груди мужчины. Чары привели его к тому, что посчитали ответом на вопрос, и рассеялись, не оставив подсказки, как поступить с потенциальным ответом.

— Это? — Натаниаль приблизился к гостю и бросил взгляд на находку. — Ее высочеству срочно понадобился список с детской песенки? — удивление и ирония смешались в голосе бога.

— Детская песенка? — нахмурился Эйран, хватаясь за соломинку. — Какая?

— «У Дриан был дракончик», — пояснил принц, — известная мелодия, я оставил ее ноты только потому, что это самая старая из известных мне записей.

— Старая… — принц потер подбородок, снова посмотрел на ветхий пергамент с глупой детской песенкой, известной даже ему, и, осененный идеей, спросил: — Ты очень дорожишь этими нотами?

— Не особенно, все-таки хочешь подарить их принцессе? Признаться, не думал, что прекрасная Элия увлекается музыкальными считалочками, — выгнул бровь Натаниаль.

— Сестра предпочитает иные жанры, ты прав, — согласился Эйран и признался: — У меня есть основания предполагать, что текст примитивной песенки нанесен поверх иного, соскобленного ранее.

— О-о-о, — мэсслендец явно заинтересовался. — Хочешь проверить?

— Да, если позволишь, — попросил гость.

— С одним условием, — улыбнулся Натаниаль с мягкой уступчивостью большой кошки, готовой пустить в ход когти, — дашь прочитать, что обнаружишь.

— Даже если это будет опасно для жизни? — переспросил Эйран.

— Тем более, — еще более оживился светловолосый бог, и неожиданно ясно маг из Черной Башни понял, какие тоска и скука гложут прекрасного принца. Ради того, чтобы прогнать этого злейшего врага, бог стремился к встрече с принцессой Лоуленда и с радостью готов был рисковать жизнью.

Маг улыбнулся уголком рта, другого ответа он и не ждал. Вернув папку на полку, Эйран оставил себе лишь листок с драконьей песенкой и накрыл его ладонью, чтобы наложить заклинание, обращенное к памяти вещи.

Предмет для работы выпал удачный. Хуже всего было иметь дело с камнем, существующим в своих собственных сущностных категориях, мало совместимых с живыми созданиями, несколько легче с материалом растительного происхождения, а изначально животный продукт, вроде кожи или кости, лучше всего запоминал и хранил метки. Только умей спрашивать. Профессиональным вопрошающим, обладателем редкостного врожденного дара, Эйран не был, но заклинаниями нужного толка владел очень недурно.

Натаниалю к его ощутимому разочарованию, отразившемуся досадливым проблеском в дивных глазах, довелось услышать лишь несколько ключевых слов, активизирующих плетение чар. Причем, вопреки распространенному обычаю, кодовые слова мага не были начальной, конечной и срединной точкой заклятья, он использовал иной узор и большую часть коннотаций проводил мысленно, поэтому распознать чары методом подслушивания было весьма затруднительно даже многоопытному колдуну. Как бы то ни было, эффективность самого заклинания от этого не снижалась.

Под воздействием силы бога пергамент начал меняться. Поначалу неуловимо, а с каждой последующей секундой все заметнее. Красные музыкальные значки и черные косые, расчертившие лист, заплясали под порывом невидимого ветра, расплылись, будто погруженные в незримую воду, смешались и сложились в совершенно иные письмена. Не музыку, но строки летящего, лихорадочно-размашистого почерка. Неведомый автор торопился, его рука не успевала за мыслью, мчавшейся вскачь, а может быть, он спешил, опасаясь, что ему помешают завершить работу. Но он успел…

Невольно дрогнула рука Эйрана, державшего невесомый и одновременно ставший невыносимо тяжелым листок, пока он, едва касаясь пергамента, читал летящие строки.

«Лишь совершенною цельной душой обладающий приближаться к твари ужасной смеет без опаски добычею стать. Смерть же учинить чудовищу сему задание многотрудное. Смерти физической недостанет, чтобы ее в Бездну Небытия низвергнуть. В иной оболочке черное божество возвратится с силою прежней иль умножившейся многократно и продолжит бесчинства чинить. Ибо сила его через плоть хоть раз унаследованная в душу въедается и сутью души становится, ее изменяя. Рожденный Богом Пожирателем Душ вовеки таковым и пребудет. Опаснее твари сей не знают миры!»

— О Творец Всемогущий! — содрогнулся и Натаниаль, читавший пергамент вместе с Эйраном. — Так вот что нужно знать принцессе Лоуленда. Пожалуй, собирай она детские считалочки, мне было бы куда спокойнее.

— С Элией бывает по-разному, спокойно — никогда, — машинально ответил бог, перечитывая строки, въевшиеся в память кислотой.

— Так что это такое? Вряд ли просто отрывок незаурядной страшной сказки, — выгнул бровь Натаниаль.

— Сдается мне, принц, ты являешься обладателем раритета — страницы из «Последних Предостережений» Виачидеоне, считавшихся безвозвратно утраченными, — предположил начитанный Эйран.

— Как мне повезло, — скривил губы в гримасе лишь отдаленно напоминающей улыбку светловолосый бог и безнадежно уточнил: — Полагаю, будет слишком наивным рассчитывать, что эта информация потребовалась ее высочеству для удовлетворения чисто академического интереса?

— Слишком, — подтвердил сын Лимбера. — Уточнять подробности я не стал, дабы не привлекать нежелательного внимания. Для столь могущественных созданий упоминание зачастую равносильно призыву. Знаю лишь, что оно объявилось на нашем Уровне.

— Так что ты планируешь делать теперь, когда прочел?… — Натаниаль благоразумно не упомянул «предмет» дискуссии всуе.

— Связаться с сестрой, рассказать ей и ждать, — ответил бог, не видя смысла лгать.

— И все? — изумился принц.

— У тебя есть на примете уникальные герои с совершенною цельной душой? — настал черед Эйрана упражняться в изгибе бровей.

— Нет, но душа, которую невозможно разделить на нити структуры, такая же легенда, как Джокеры, — отмахнулся Натаниаль.

— О, возможно, — согласился принц. Собеседник, сам того не ведая, невольно укрепил его надежду. Ведь Эйран совершенно точно знал, что Колода Джокеров существует, и был ее частью.

— Хочешь выпить? — предложил Натаниаль, переходя к настенному бару с бутылками в виде стеклянных и металлических футляров для свитков.

— И покрепче, — попросил Эйран.

— Аналогично, — согласился мэсслендец и, отломив горлышко, разлил в два высоких хрустальных бокала темное и тягучее содержимое небольшого футляра из темного стекла, перевитого массой нитей с сургучными печатями.

Распивая «Ночь черных призраков» на двоих, мужчины старались прогнать из тела холод ужасных предчувствий, терзавших душу. Эйран связался с богиней, не разворачивая экрана видимости зачитал ей текст «Последних Предостережений» слово в слово, исключая лишь последнее именование Пожирателя Душ, и тут же отключил заклинание.

— Ты готов позволить так рисковать женщине? — непередаваемо изумился Натаниаль.

— Она не позволит мне не позволить, — с гордостью ответил принц. — К тому же у принцессы есть преимущество, какого лишены мы — женское обаяние и дар Богини Любви. Это самая всесокрушающая сила, какая только мне известна. Надеюсь, Виачидеоне не предусмотрел всего в своем труде.

— Если враг таков, то чем поможет Богиня Любви? Ситуация слишком серьезна, мы должны доложить о происходящем монархам Миров Узла! — предпринял попытку найти выход из тупика Натаниаль, взволнованно расхаживая по нотному залу. — Да, между нашими державами нет дружеских уз, но перед лицом подобной угрозы…

— Мы не имеем права привлекать внимание столь могущественного врага к Лоуленду и Мэссленду. Представь, какую силу он может обрести, испив душ богов Мира Узла? — покачал головой Эйран, аккуратно отложив пергамент на стол. — Элия не одна, если ей понадобится помощь, позовет. Мы сделали все, что могли. Как говорит мой брат Джей, подкинули ей козырей в колоду. Если есть шанс снять угрозу, нависшую над нашим Уровнем, сестра его использует, я знаю. А коль ничего не получится, мы всегда сможем выйти на бой по-мужски и геройски погибнуть.

— Ты не рассказал мне всего, — нахмурился Натаниаль, словно и впрямь мог рассчитывать на откровенность со стороны Эйрана.

— Я и сам всего не знаю, зато я научился доверять родственникам. Очень необычное чувство, — задумчиво улыбнулся бог. — Впрочем, тебе опыт перенимать не советую, но можешь на этот раз попытаться поверить мне.

— Пожалуй, мне нужно еще выпить, — решил мэсслендец, вся томная манерность и задумчивая меланхолия слетели с бога, как листья с осеннего дерева после первого заморозка. — Тебе налить?

— Не откажусь, — согласился полосатый маг.

— Обидней всего выйдет, если из-за всех этих неприятностей я так и не смогу познакомиться с принцессой Элией, — вглядываясь в бордовое мерцание на дне бокала, констатировал Натаниаль и свободной рукой потянулся за пером. На принца нахлынуло нежданное вдохновение.