Биоэффект

Глава 2

Спустя три года Остап уже вполне себе освоился и считал себя молодым лешим. Да, я мастер промывки мозгов.

— Делать-то чего будем, братцы? Сгубит ведь пан-то… — прохрипел, иначе и не скажешь, сгорбленый старик.

Волосы не сильно поседели, но тело уже сгорбилось, кожа во многих местах зияла небольшими язвами, а кости буквально выпирали наружу. Происходи дело лет на триста-четыреста позже, на этом человеке можно было бы изучать анатомию. Неправильно сросшиеся переломы, заплывший глаз и потускневший второй, недостаток зубов… всё это лишь дополняло образ. Впрочем, он не сильно выделялся. Единственные, кто в некоторых местах не был похож на скелет — это женщины, да и то, только грудью. Хотя какая там грудь? Просто костей в этих местах не было видно.

— Да как же можно-то пана предать… бог покарает, да и пан покарает, и король, Господь его храни… — говоривший перекрестился.

— А шо же делать? — развёл руками печально стоящий в сторонке мужик. — Где кушать-то взять? Я ужо недавно кору в лесочке сынка посылал ободрать, да токмо куда там… нету ужо ничего. И зерна нету… последнее пан забрал. Горсточка у меня ещё осталася, да токмо коли съесть, то сажать-то что?

— Плохо всё, братцы…

— А куда идти-то?! К монастырю?! Так ходили все, малыми когда были! Отцы да матери повели, так чем кончили все?! — воскликнул кто-то крикливый.

— Да… стоило только отцу пана нашего нас передать, так сынок его сразу…

— Тихо ты, окаянный! Ты чего говоришь такое, ирод! — шикнул на сказавшего ещё один мужчина, достаточно уже преклонного возраста.

— А делать-то чего будем? Не даст пан молодой воли, ой не даст! И к монастырю нельзя…

— В лес пойдём! — решительно, как на духу, рубанул крепкий старик, до сего момента молчавший. Установилась оглушительная тишина.

— Как, в лес? — озвучил кто-то вопрос. — Нечесть же тама! Остап вона, приходил, две весны тому назад… увести хотел нас! Дядька Остап, который когда я мальцом был, сгинул в лесу ентом!!! Да Боже сохрани…

— А у тебя другая мысля есть?! — строго посмотрел на запротестовавшего старик. — Знаю я всех этих панов! Не люди мы для них. Скот… уж поверьте, долго на свете живу. Нету у нас иных путей, окромя как батюшку лешего о защите просить. Иначе с голоду помрём. Не вы, так мы, старики, да дети малые! Худо нынче стало. Нет нам другого хода.

— Не пойду я к нечисти этой! И жену не пущу!!! — воскликнул кто-то.

— Ну так и помирай тут! — рявкнул самый крепкий из здесь стоящих. — Прав ты, староста. Ой, как прав. Я с тобой пойду, и семья моя. Нет нам тут жизни больше. Лучше уж под нечистью, чем под паном таким! Тьфу… — сплюнул мужчина.

— Кузьма, ты это… словами-то не кидайся. Знаем мы, дитятко почило, да токмо и боженьку предавать нельзя, позаботится он о доченьке твоей…

— Хватит!!! Дочка, сын, потом опять дочка… а следующий кто?! Нет уж! Пусть пан подавится, а я под ним не останусь!

— По домам идите, — прервал спор староста. — Завтра с утреца пойдём. Как рассвет настанет, так сразу и уходим. Отоспитесь на дорожку, да скарб свой соберите. Кто не желает, здесь пусть остаётся, да токмо не завидую я вам.

Сказал, как отрезал. Деревенские потихоньку потянулись из дома.

— Остап, — я был в теле, которое выглядело точно также, как и то, в котором я ранее разговаривал с молодым Лешим в его голове. — Пойдём.

— Что случилось? — спросил он меня, пока мы шли по лесным тропинкам.

— Люди какие-то. Много. А верстах в трех за ними ещё люди, но конные. Воины.

— А первые? Крестьяне? Сбежали, наверное. А вторые — это пан за ними гонится.

— Да. Первые ужасно измождённые. Вторые как раз говорят о сбежавших скотах, не понимающих милости пана. Гм… если я правильно понял, то погоней командует старый пан, а вместе с ним едет его сын, которому старый передавал твою бывшую деревню. Ну, ты помнишь тот случай.

— И чего делать будешь?

— А и не знаю пока что. Встретиться бы надо.

Успели мы как раз вовремя. Крестьян нагнали на весьма крупной полянке, полукруглом окружили, когда появились мы.

— Эй! Вы кто ещё такие? — крикнул кто-то.

— А тебя головы не лишить, смерд? — холодно спросил я так, что перекрыл все звуки на поляне и нас услышали все. — За наглость такую с хозяевами этих мест.

— Кто ты такой? — вышел вперёд спешившийся мужчина. — Я пан в этих землях и лес этот тоже мой.

— То-то я смотрю, ты тут суд вершить собрался. Огорчу тебя, пан, не твой этот лес, а мой. И твоим он никогда не был.

— Нечисть лесная! — выкрикнул вдруг испуганным голосом кто-то из крестьян, а ещё один его поддержал:

— Остап же это рядом! — в установившейся тишине, второй голос было прекрасно слышно всем. — Дядька Остап, который лешим стал! Как же так-то, я ж думал, что сплетни всё…

— Леший значит? — спросил пан, внимательно смотря в мои глаза и оглядывая мои зелёные волосы. Мы с Остапом были похожи, наверное, на стоящих перед нами людей, как эльфы похожи на троллей. Кожа гладкая, слегка зеленоватая. Рост превышал средний на данное время, а мускулатура была видна невооружённым глазом. Зелёные волосы и глаза, а так же чуть заострённые кончики ушей дополняли образ. Стоящие же перед нами… шрамы, грязные и потные лица, спутавшиеся волосы, обросшие подбородки, странного вида одежда…

— Так что ты решил, пан? Сам уйдёшь, али мне лес поднять?

— Да чего мы слушаем эту нечесть?! — воскликнул молодой пацан, вида лихого и придурковатого. — Нас тут двадцать воев, а этих иродов двое только!

В противовес ему раздался мощнейший синхронный волчий вой, а потом рёв множества животных с разных сторон.

— Неправильно сказал, малец. Это вас тут всего двадцать, а за нами волки, медведи, кабаны, деревья, змеи и птицы, сила лесная. Не захочу я коли, так и не выйдете вы отсюда живыми, — также холодно продолжил я.

— Мои это крестьяне, сбежали они от меня, — достаточно вежливо начал пан, подняв руку и тем самым приказывая всем молчать. — Позволишь ли ты мне вернуть их?

— Были твоими, пан. Когда они в лес мой вступили, то мёртвыми для всех стали. Нету их больше. Хотя… — я чуть театрально оглядел сжавшихся изможденных людей. — Коли захочет кто к тебе вернуться, то отпущу. А кто хочет здесь остаться, то пусть тебе крест свой отдаст. Не место ему тута.

— Да как же можно-то… крест отвергнуть… — пробормотал кто-то. Пан нахмурился и оглядел съёжившихся крестьян. Некоторые назад к нему проковыляли, а вот остальные… собрались кучкой, пошушукались, а потом один вышел и, трясясь, прожил к ногам бывшего господина крестики.

— Всё, пан. Теперь можешь идти с миром.

— Несправедливо получается, — начав было оборачиваться, да так и не обернувшись до конца, снова заговорил местный феодал. — Ты у меня людей моих забрал, а сам ничего и не отдал. Недостойно это хозяина.

— Вот как? — я задумался. “Портить отношения с паном глупо, так что в чём-то он и прав, м-да… дилемма. Хотя…” Я подошёл к ближайшему дубу, ветка которого сама наклонилась ко мне. Срываю жёлудь, который у меня в кулаке напитывается моей же кровью, в спешном порядке набирая питательные элементы и увеличиваясь в размерах втрое. — Держи, пан. Посадишь у себя, будешь поливать каждый день. Это и есть моя плата. А коли сочтёшь малой, так уж прости, недостоин ты, значит, моей дружбы, — повертев в руках жёлудь, мужчина молча сунул его в карман.

— Отец, и всё?! Ты просто отпустишь этих ублюдков за какой-то жёлудь?! И нечисть тоже?!

— Молчи! — рявкнул мужчина. — Мы уходим.

Когда процессия отошла достаточно далеко, я повернулся к трясущимся от страха людям.

— Идите за мной. Остап, сзади пойдёшь, следи, чтобы не отстал никто.

— Хорошо.

Несколько раз крепкий ещё старик пытался заговорить, но я прерывал его, говоря, что всё потом.

Мы вели людей по тропинке, появлявшейся словно из ниоткуда. Кусты убирали перед нами ветки, трава прижималась к земле, идти было легко и удобно. Минут через двадцать мы вышли к тому самому болотцу, только с другой стороны. Место было уже неузнаваемо. Поверхность воды покрылась переплетением стеблей, которое поросло травой, корни которой уходили в воду снизу. Всё это было сделано, чтобы уменьшить скорость испарения влаги. Берега поросли необычными и в чём-то красивыми кустиками и деревьями. Недалёко высились муравейники аж по пояс людям, а ещё — странные шары, состоящие из переплетения стеблей, сверху на которых росли чёрные цветы, ставшие просто невероятно красивыми. Повсюду бегали разные мелкие зверушки, а пробивавшийся сверху свет создавал просто-таки волшебную картину.

— Здесь пока побудете, отдохнёте. Детей далеко не отпускайте. Ягоды на кустах можно есть, как и листья вот этого вот куста, — я указал на нужное растение. — Ручей вон там, — взмах рукой. — Воду можно пить. Костров не разводить, никого не ловить и не убивать. Кто у вас главный?

— Я, пан леший… — протолкался вперёд тот самый старик. — Я, стал быть, староста… был.

— Ты с нами пойдёшь.

— Может мне тут лучше остаться? — спросил Остап.

— И то верно. Пригляди тут за всеми… — кивнул я, поманил старосту за собой. По пути наклонился, поднимая из-под куста гроздь плодов, похожих на яблоки по размеру. Моё изобретение, дабы увеличить количество пищи в лесу.

Дойдя до весьма уютненького места, похожего на круглую комнату, образованную кустами и ветками деревьев, я протянул гроздь деду.

— Поешь пока, они мягкие и сочные. Потом поговорим.

Чтобы не отвлекать его, я исчез в кустах. Пройдясь по полянке и заглянув за все ветки, но так и не найдя меня, старик стал с интересом и некоторой опаской уплетать предложенное угощение, все больше втягиваясь в процесс.

— Закончил? — пришёл я. — Тогда рассказывай давай, что, как, да почему.

История оказалась проста и, в принципе, я её и так знал. Просто дополнял. Был старый пан, был у него сын. Дал, значит, старый пан сыну деревеньки три или четыре, дабы втягиваться начинал. Молодой придурок, не долго думая, стал давить все соки из крестьян, дабы какой-то молодой пани понравиться, даря кучу подарков. Ну, люди терпели, сколько могли, да и свалили. Часть из этого я знал и сам, часть мне только что сказали… в общем, определил я этих ребят быстро.

Было за лесом одно пустое местечко… Река. Не широкая, но и не сильно маленькая, глубокая. Склон пологий, рядом — равнина. Не сильно большая, но чтобы деревень поставить и поля распахать, пусть и не сильно большие, хватит. Да и лес недалеко.

Место это уже давно принадлежало мне. Там вся трава была моей частью, все жучки и паучки — тоже. До рыбы я добраться ещё не успел, но в скором времени собирался. В общем, место, чтобы поселить крестьян, у меня было.

Зачем мне крестьяне? О… тела вроде моего было очень сложно создавать. Почти нереально. Над своим я бился больше полутора лет. Остап провёл месяц в болоте спящим, пока я буквально копировал его собственное тело по винтикам. Изменять оказалось просто, а вот создавать…

Имея же людей, я мог значительно облегчить процесс. Во-первых, мне достаточно было проводить работу ещё с эмбрионами, либо с самими новорождёнными детьми, можно было и со взрослыми, хотя так сложнее. Таким образом я мог вручную убрать детскую смертность, как класс. А ведь это — один из самых мощных тормозов увеличения численности в Средневековье. Что подобный шаг значил бы для этих крестьян? О! Это бы значило, чтобы число нереально быстро стало бы расти, увеличивая и число самых ценных моих частей: людей.

Ещё одной причиной для желания получить больше людей стало ДНК. С одного Остапа и ещё пары-тройки образцов полноценную цепочку не составишь. Я и для муравьёв-то до сих пор полный код не собрал. Только на те подвиды, что мне уже встретились, а попробуй я воплотить тут каких-нибудь листорезов и ничего я не сделаю. Что уж тут говорить о людях!

Имея множество таких помощников, я также мог их силами значительно ускорить своё распространение. Деревья, колосья, дома… да и необязательно это делать по ходу дела. Можно ведь и напрямую приказать им делать то-то или то-то. К примеру, простроить мост через реку, на который притащить земли и рассыпать нужные семена, а уже из семян начать дальнейшую работу. С помощью людей можно и отправиться достаточно далеко, ибо птица много не унесёт, а вот крестьянская телега, пусть и за год-два, но довезёт мои части хоть до Франции, хоть до Англии.

Войска, опять же. Пусть не сейчас, но в будущем, когда моих людей будет больше, именно они должны будут стать самыми страшными моими воинами, пусть я их и серьёзно улучшу. Ни у медведей, ни у многих других животных нет одного важного качества: разума. Я могу увеличить им мозг, но уплотнить до уровня людского… нет, попробовать можно, только вот такая хреновина уже не сможет управлять телом. Я умею работать с мозгом, но невероятно коряво. Достаточно только сказать, что все те искусственные организмы с нервными тканями, что я создавал, свой мозг не используют. Эти существа созданы, чтобы поддерживать существование своего мозга, однако они не думают этим мозгом, не управляют чем-то с помощью него… они вообще им не пользуются! Тупиковая ветвь эволюции. Именно поэтому люди настолько важны. А ведь я ещё и направление развития могу задать. Рано или поздно, пусть даже и не в ближайшем будущем, но придётся выходить в космос. Следующие четыреста лет ничего серьёзного не будет, но кто поручится, что после этого меня не пришибёт какой-нибудь астероид? Ну уж нет, я хочу быть от подобного защищённым, так что нафиг. Да и когда-нибудь мне на Земле станет тесно.

Создать собственный разумный вид мне будет доступно ещё не скоро, к сожалению.

Тем временем пан уже высадил жёлудь и начал его потихоньку поливать. Что это был за жёлудь такой? А чёрт его знает. Я хотел вырастить что-то особенное по ходу, а пока просто напитал его.

К концу седьмого дня, когда молодое деревце уже достаточно подросло, я пришёл к нему самостоятельно. Пан как раз стоял рядом с ним.

— Ну как, по нраву мой дар? — спросил я из-за его спины. Тот лишь обернулся и мгновенно выхватил саблю, но тут же убрал её в ножны и извинился.

— Хорош дар, да только годен он на что, я так и не понял, не просветишь ли, лесной пан? — аккуратно поинтересовался он.

— Эх, не учите вы, люди, сказки… — заметил я. — У тебя рана на руке, недавно получил?

— Позавчера.

— Ты у дубка листья забери, токмо столько лишь, чтобы рану обложить хватило бы. Их в воде замочи, только кипячёной и горячей, а уже этим ранение своё лечи. Сам всё увидишь, — кивнул я, отступая за ближайшие кусты и, мгновенно набрав огромную скорость, практически исчез из его вида.

Сказать, что крестьяне оказались просто-таки невероятно ценным приобретением, значит ничего не сказать. Всего их у меня набралось сорок два человека, десять из которых дети, но, с моей помощью, они быстро освоились, выстроили себе дома… хотя с ними тоже много возни было. Рубить деревья, которые уже стали частью меня, я запретил, так что людям пришлось под открытым небом практически спать аж пять дней, пока они таскали брёвна из неподчинённой части леса, пусть им и помогали животные, но работа тяжёлая. Впрочем, они не сильно жаловались. Едой их снабжал лес вокруг, под сенью деревьев было безопасно… В общем, пережили.

Зерно, которое они каким-то чудом припёрли с собой, я забрал, но уже через сутки выдал новое, несколько… модернизированное. Один колосок давал теперь в десять раз больше зёрен, чем ранее, а рос быстрее. Правда, землю он тоже быстрее истощал, но на тот момент я уже придумал способ её насыщения.

Не знаю, насколько это будет эффективным, но, надеюсь, достаточно. В общем и целом способ сей представлял собой огромную сеть корней под будущим полем на расстоянии примерно метра от поверхности земли. Всё, что было выше, пронизывалось сетью грибницы, которая постепенно снабжала землю питательными веществами, транспортируемыми в виде раствора по корням. Вкупе с удобрениями, этого должно хватить.

Одновременно с этим начал появляться новый эффект у Остапа. Выявился он после того, как я немножко поигрался с его мозгом, увеличив некоторые участки для ускорения мышления, улучшения памяти и так далее и тому подобное. Процедура была практически безопасной, так что я рискнул. Момент же состоял в том, что спустя полгода у него начали появляться необычные способности. Он стал чувствовать эмоции животных, пусть и слабо. Мог, сильно напрягаясь, отдавать им некоторые команды, пусть и достаточно простые… вскоре он сумел почувствовать устройство травинки. Смутно, нечётко, но…

Главное, что выражалось всё это только с теми живыми существами, которые связаны со мной. Немного подумав, я стал учить парня, одновременно пытаясь понять, что же вызвало такой эффект. Определённо, мои изменения, но почему так поздно и… да много вопросов было вообще-то. Самому же Остапу я наплёл, что в нём пробуждается сила Леших и так далее и тому подобное.

Спустя полгода крестьяне собрали первый урожай, будучи в шоке от количества зерна и жатвы. В деревне был устроен огромный грандиозный праздник в честь новых покровителей. А ещё через три месяца — новый, ибо некоторые старички, а именно двое из четырёх пришедших, заинтересовались, а чегой-то они молодеть стали. Попёрлись значит, ко мне, в лес. Позвали, я и вышел. Объяснил, что теперь жить они будут лет под двести… ну, старики на ус намотали с открытыми ртами и вернулись назад, а на следующее утро все опять гуляли.

Что примечательно, никакого алкоголя не было и в помине. Никто о нём даже не заикался. Впрочем, оно и понятно. Когда крестьяне пришли сюда, они были больше похожи на узников концлагерей. Алкоголь бы их рубил на корню, так что вряд ли бы они могли его употреблять.

В конце года я сказал старосте после зимы, как листья распустятся на деревьях, начать приводить детей от шести лет ко мне в лес, дабы я их учить мог. Водить надлежало до начала посадок. Ребят было немного, всего-то пятнадцать человек, но вместе со стариками они составляли почти половину населения, так что для работ в поле они были нужны.

А вот зима стала проблемой. Много деревьев рубить я запрещал даже там, куда сам ещё не дошёл. А чем топить тогда? Пришлось-таки дать карт бланш на вырубку некоего леса. К счастью, людей было мало, так что много им не требовалось, но что-то надо было с этим делать. Не в болота же их везти, как Остапа?

Остап, тот ещё тип. За три года он соскучился по человеческому общению, так что не так уж и редко наведывался в деревню. Там его привечали. Он “дядька Остап”. В принципе, понятно, ибо был “дядей” ещё когда многие взрослые детьми были. Ну а являясь охотником, он вообще очень популярным был у детворы.

Насчёт зимы я не беспокоился. У людей было достаточно еды, дабы её пережить. Но вот дальше… Тёплой одежды всё-таки не хватало, с деревом или другим топливом надо было что-то решать…

Именно зиму я потратил на решение этих проблем. С древесиной решить удалось достаточно просто. Новый вид деревьев. Очень быстрорастущий и не предназначеный ни для чего, кроме растопки. Из проблем: осушал землю. В качестве решения я решил сажать их около воды и делать очень, очень длинные и глубокие корни. Польза получалась двойная: берега держались гораздо лучше, а питательные вещества и в первую очередь вода черпались с большого объёма земли и быстро обновлялись, за счёт чего происходил и быстрый рост. Из минусов выходило, что нужно было такие деревья сушить, но и это я решил быстро. В течение пяти лет это растение вымахивало в просто-таки огромные размеры, а ещё три года древесина уплотнялась, после чего дерево усыхало, однако если его срубить, после чего вырубить углубление, насыпать земли и посадить новое семя, то заново растущее дерево начинало прорастать прямо в остатки предыдущего, пользуясь старыми корнями, за счёт чего могло даже сильнее увеличить свою массу за отведённый срок.

Крестьяне, конечно, уже весной со всем рвением и старанием высадили новые растения. Сначала всего двадцать, потом, спустя месяц, ещё полсотни.

Что касается тёплой одежды, а также мяса, которого весьма сильно не хватало, пусть люди и считали это нормой, то тут мне пришлось обратиться к знакомому уже пану. Удобный случай представился довольно скоро, когда тот сам зачем-то припёрся в мой лес. Тут-то я о нём и подумал, до этого размышляя совсем над иными вариантами.

— Ко мне пришёл, пан? — вышел я недалеко от группы из шести человек.

— Здравствуй, пан Леший, — поклонился он, хоть и не до земли.

— Ну и тебе не хворать. По делу пришёл, али как?

— По делу.

— Люди твои пусть тут останутся, а ты тогда со мною пройдись.

Чуть помявшись, пан всё-таки отдал нужные указания и пошёл следом за мной, вскоре поравнявшись.

— Звать-то тебя как? Меня можешь звать… Владимиром, — выбрал я себе новое имя. Ну а что? Новая жизнь, новое имя! В конце концов пусть будет это, а то зваться Лешим или Лесом как-то… не очень. Владимир же — владеющий миром.

— Вацлав я.

— Так что за дело было у тебя ко мне, Вацлав?

— Поблагодарить я хотел за дар твой. Отвар из листьев дуба того вылечил жену мою от хвори.

— Вот как? — в принципе, мог, вполне мог. Я, конечно, думал больше листья те на раны завязать, чтобы заживление ускоряли, но там полезных веществ столько скапливается, что вполне могло и вылечить от многих болезней.

— Да.

— Ну… я услышал и принял твою благодарность. Но ведь у тебя ещё какое-то дело было?

— Да. Скажи, Владимир, а можешь ли ты молодость вернуть? — и глаза главное какие! Ух! Серьёзный дядя.

— Могу. Жизнь — нет, а вот молодость — могу.

— И что же, не придётся человеческую природу отринуть? И…

— Бога? — улыбнулся я. — Скажи, пан, а что есть Бог? Ты его когда-нибудь видел? Может встречал ангела? Знаешь, когда священники резали моих братьев и сестёр, то среди них не было ни одного ангела. Те события стёрты из летописей и из людской истории, но тогда они были самыми кровавыми. Битвы, уносившие десятки тысяч жизней, страшные войны… и что же? Среди нас были чародеи, колдуны, а вот у священников их не было. Но ни одного ангела не спустилось с небес, чтобы помочь слугам Божьим. Не находишь, что это странно? А ведь, раз существуем мы, то почему бы не существовать им? Но я за всю свою немалую жизнь не видел ни одного.

— Значит, ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что Церковь и Бог — разные сущности. Бог говорит устами церкви, но кто дал ей такое право? Не получается ли так, что это Церковь говорит устами Бога? Ты был на монастырских землях? Видел, что там делают с людьми? И не кривись ты так! Для меня ты не сильно отличаешься от крестьянина. Возьми крестьянского ребёнка, воспитай, как пана, он и вырастет паном. Возьми принца, воспитай его, как крестьянина, он и будет крестьянином.

В голове средневекового человека сейчас усилено начинали скрипеть шестерёнки, пытающиеся перемолоть бредовую для него мысль. Сознание, построенное на сословных различиях, ломалось.

— У тебя на шее крест, пан. Думаешь, он меня обожжёт? — улыбнулся я. Вацлав, хмуро взглянув в моё смеющееся лицо, вытащил серебряный крестик и, не снимая с шеи, протянул мне. Я аккуратно положил его на ладонь. Ни дыма, ни огня, ни ожога. Ничего. Ровным счётом.

— Верю я тебе… не полностью, но и правда в твоих словах есть. Тётка у меня. Стара уже, но коли сможешь омолодить её, должен по гроб жизни буду.

— Гм? Хорошо, Вацлав. Только и мне не нужен долг твой. Ты лучше мне приведи скотину всякую людям твоим бывшим. Много не надо, но чтобы развести можно было. По паре там коровок и бычка, курочек пяток и петушка… козочек, овечек и баранчика… ну, ты понял. Всё вместе голов на сорок должно потянуть. Больше и не надо мне. А взамен я не только тётку твою, но и ещё любого другого человека омоложу, али от хвори исцелю, коли желаешь.

— Идёт! — тут же согласился пан.

Тётка эта прожила в лесу три дня, молодея ускоренными темпами. Для неё это всё прошло, как один миг, в результате чего, проснувшись в молодом теле и глянув в своё отражение, она была просто в восторге. Остап вывел её из лесу, отдав в заботливые ручки пана, который привёл уже на следующий день оговорённую плату, а ещё через неделю — второго пациента.

Жизнь тянулась днями, неделями и месяцами. Годами. Крестьяне всё больше осваивались. Я совершенствовался. Экосистема моя эволюционировала с невероятной скоростью. Вершиной моего творения должен был стать мегапроект, долженствующий увеличить мои возможности раза в полтора. Гигантский мозг. Монстр в своём роде.

Для него рылся огромный котлован под лесом. Ввиду невозможности привлечь людей из-за секретности и деревьев, работа шла довольно медленно силами насекомых и мелких зверьков. Только на сам котлован потребовалось больше полутора лет, но результат… самое сложное — снабжать того монстра, который там должен был жить. Эта хреновина должна была весить под пятьдесят тонн минимум!

Стенки огромной полости обрастали деревом, заполнялись жидкостным бульоном, содержащим огромное количество бактерий, являвшихся моей частью. Жидкость пронизывалась чем-то вроде грибницы, во всяком случае именно она послужила прообразом той сети, что я создавал.

Проблема была лишь в снабжении этой штуки, и энергии данный комок нервов должен был тратить столько, сколько весь лес вместе взятый! Ну, я утрирую, однако не так сильно, как хотелось бы. Именно поэтому к будущему резервуару тянулось множество корней, оплетая его и всё сильнее увеличивая сеть.

Наверное, не будь в моём распоряжении грибов, я этого монстра так и не завершил бы, однако грибы были, а вместе с деревьями они представляли из себя невероятную смесь.

Ещё около двух с половиной лет у меня заняло формирование каких-никаких, но органов, после чего только я начал формировать саму нервную ткань на тончайшей, но невероятно частой сети, образованной в жидкости. Проект обещал быть нелёгким.

Крестьяне уже давно возвели водяную мельницу, распахали поля, учились. Простейшая и не очень математика, письмо… За основу я взял современный мне русский язык, благо что этими буквами можно записать много чего, а нам, так сказать, для внутреннего потребления.

За прошедшее время в деревне родилось одиннадцать детей. Все здоровые и крепкие, чему крестьяне были несказанно счастливы, да только вот сколько сил мне пришлось положить, чтобы заставить матерей кормить детей грудью хотя бы полгода! Эти люди уже через неделю максимум давали детям “взрослую пищу”! И кто-то ещё удивляется большой детской смертности в Средневековье! Тьфу…

Нашлась и причина паранормальных способностей Остапа. Небольшой нервный узел, аномалия фактически, сформировавшаяся в мозгу случайно из-за моих изменений. Стоило её несколько подтолкнуть в развитии, как способности Остапа тут же возросли! Появились зачатки телекинеза и пирокинеза. Только вот аномалия сия была жутко сложной и развивать её искусственно было невероятно геморрно и неудобно, однако она росла и уплотнялась и самостоятельно за счёт тренировок, пусть и медленно.

Уже спустя полгода, как я сие обнаружил, то сразу же отправился к людям и, что интересно, отрыл аж троих детей, чей мозг наиболее сильно подходил для создания такой аномалии. “Чародеев учить будущих буду…” Ага, чародеев.

Когда вас станет хотя бы под сотню, то ещё и воинов прибавим. Пять, десять… всё начинается с малого.

Будущие колдуны сначала сильно боялись, но потом привыкли. Уже через полгода они смогли “колдовать”, зажигая на кончиках пальцев огоньки. Слабые, но это только пока!

Малышня стала жутко популярна в деревне, но я тщательно контролировал их, чтобы не зазнались.

Что касается Остапа, то я его очень осторожно “учил”, скорее помогая понимать, что он делает, за счёт огромного аналитического потенциала и лучшего понимания происходящих процессов.

А вскоре вновь припёрся Вацлав. Несколько постаревший, он попросился построить себе терем на опушке моего леса. Я согласился. Ну а чего? В конце-то концов, контакты с внешним миром также надо поддерживать.

Именно пан рассказал мне о том, что нечистью заинтересовалась церковь. Пока что только ближайший приход, но когда весть дойдёт до вышестоящих… в общем, все было не айс.

В первый раз священнослужителей удалось отвадить легко, ибо “там топь”, а тут и нет никого. Ну, они и искали-то всякие капища, а не нечисть. Помолились ещё демонстративно, да и свалили. Но первый звоночек прозвенел и что-то мне не хотелось и дальше его слушать.

Через Вацлава, которому я потихоньку промывал мозги, ко мне потянулся жиденький ручеёк людей. Шли в основном простые люди. Иногда попадались мастера того или иного дела. В основном — старые или в возрасте, надеясь обрести вторую жизнь и не слишком набожные. В сумме такое встречалось редко, так что хорошо, если двое-трое в год приходили, однако я был рад всем.

Благодаря моей помощи, еды было в изобилии, труд приносил огромные результаты, а потому находилось место и для другого приложения сил. Появились энтузиасты, уходившие на два-три-четыре и более дня, дабы исследовать близлежащие территории. В основном это были молодые. Народ часто стал собираться по вечерам и петь. Одной из любимых забав стали кулачные бои, пляски…

Неожиданностью стала проблема венчания. Раньше венчали священники, а теперь кому? Да и место религии всегда найдётся, так что мы с Остапом стали предметом поклонения. Я типа лесной царь, а он кто-то там ещё. Надо будет направить этот культ позже, что и было сделано объявлением старосты говорящим с лесом. Он отныне проводил обряды венчания и провожал в последний путь, пусть пока что было и некого, ибо старики медленно молодели, а остальные останавливались на довольно зрелом виде и более не старели. Тем не менее, причиной смерти может быть не только старость. В будущем же я планировал доверить нынешние обязанности старосты магам.

Свежая кровь текла к нам через Вацлава, который повадился проводить со мной время от времени беседы. Он был очень образованным для своего времени человеком, а я обладал немалыми знаниями. Невероятными для нынешнего периода, да и человеком не являлся. Мне же было не сильно сложно. Мой разум не ограничивался одним телом, я был везде, а потому выделить каплю своих сил на разговор был вполне способен.

Очень весомым приобретением стали трое воинов Вацлава. Постаревшие или покалеченые, не имеющие семей, они с радостью отправились ко мне, а спустя месяц уже, вернув себе часть здоровья и возвращая остальное, начали учить отобранных мною подростков обращаться с оружием. Всего восемь человек, но хоть что-то… к этой восьмёрке присоединялись и подросшие чародеи, которые пока не сильно продвинулись в искусстве боевой магии, но зато обучились некоторым интересным фокусам с растениями, взаимодействовать с животными и так далее и тому подобное.

Что интересно, у Остапа, который шёл впереди всех пока что в искусстве волшебства (Ты волшебник, Гарри!), начали формироваться небольшие придатки к некоторым органам и даже новый орган! Все они имели столь малый размер, что я бы и не понял, если бы сам не ощущал всё невероятно детально. Так или иначе, но спустя ещё год эти новосформировавшиеся штуки стали значительно облегчать его магические воздействия, что было удивительно. Более того, я заметил у отобранных детей формирование похожих элементов, пусть и заметно медленнее, несмотря даже на разное анатомическое строение тел с Остапом.

Избы сменились красивейшими теремками, оплетёнными вьющимися растениями. Более того, каждый такой домик потихоньку отращивал корешки и ветки. Последние крестьяне… хотя какие они уже крестьяне! В общем, ветки люди красиво завивали, начиная создавать новый стиль архитектуры, заставляя растения расти так, как им пожелается. Главную улицу выложили булыжниками, между которыми проросли корешки, образовав вместе с камнями красивую и более-менее ровную, прочную дорогу, не превращающуюся в болото после каждого дождя. Высаженные цветы по её бокам только добавили красоты.

Аналог канализации, с моей помощью, но возвели. Поток нечистот я отправил в сторону растущих на берегу деревьев для растопки, а также глубоко под поля. Пусть там перегнивает и служит доброму делу.

Мой гигантский мозг тоже потихоньку рос, хотя пока что и был всего раз в десять больше человеческого. К сожалению, это был лишь сегмент, так что никакой особой пользы от него не было. Мой ареал обитания тоже потихоньку расширялся.

Каждый новоприбывший становился на некоторое время буквально праздником для всей деревни. Как же! Новости! И плевать, что не сильно в мире всё меняется, главное НОВОСТИ!

Извне являлись и мастера. Собственно, простых крестьян Вацлав ко мне не тащил, предпочитая меньше, но лучше. Не сказал бы, что это было идеальным вариантом, но в принципе, я не вмешивался. Мастера-ремесленники были действительно редко, но остальные были либо воинами, либо (о ужас!) умеющими писать и читать людьми. Они стали учить народ заодно и местным буквам.

Идиллия начала подходить к концу, когда прозвенел второй звоночек: новый приход священников. На этот раз слуги божьи были намного более настойчивы и это мне сильно не нравилось. Очень сильно. Настолько, что одного, явно старшего, множество раз кусали комары, но в отличие от остальных тварюшек, также лакомившихся кровушкой других святош, те, кто кусал главного, быстро погибали. А у главного же чуток поднялась температура и держалась приподнятой ещё в течение недели, да и потом ему иногда становилось немножечко нехорошо. Ну… с кем не бывает.