Безумный барон – 3

Глава 14

Три минуты. Ровно столько отмерила нам Искра до того, как эта гора-морозилка схлопнется в новую черную дыру, сделав нас своими первыми и, надо полагать, последними обитателями. Давление спало, однако таймер продолжал тикать. Отступая под напором адептов, Ратмир и Арина отчаянно отбивались, пока ледяная синева пола, хоть и отступившая, дышала могильным холодом.

— План один, воевода: дожить до рассвета! — рявкнул я, рывком поднимаясь на ноги. В голове гудело, как в трансформаторной будке, но на это уже было плевать. — Прорываемся к Ядру! Прямо по центру!

Парировав выпад очередного ледяного ублюдка, Ратмир мотнул своей тяжелой башкой, соглашаясь. Его перепачканное сажей и потом лицо напоминало потрескавшуюся каменную маску, однако в глазах горел злой, упрямый огонь. Такому объяснять ничего не надо. Сказал «вперед» — значит, вперед. Хоть на черта лысого.

— Я прикрою! — выдохнула Арина. От напряжения на ее лбу выступила испарина, но она держалась. Золотистый, теплый и живой свет окутал ее, заставляя окружающий холод шипеть и отступать.

Оставался один элемент, самый ненадежный в этой хлипкой конструкции. Елисей. Его трясло, как осиновый лист на семи ветрах, а затравленный взгляд метался между наступающим льдом и консолью, которую он только что запустил. Он все еще пытался найти оправдание своим действиям, бормоча под нос что-то про «непредвиденные переменные» и «ошибку в расчетах». Доходило до парня, но очень медленно, со скрипом, как до жирафа на пятые сутки.

Подойдя, я схватил его за воротник камзола и хорошенько встряхнул.

— Хватит искать виноватых, гений! Ты эту кашу заварил, тебе и помогать ее расхлебывать. Вставай и беги, или я оставлю тебя здесь на корм местной фауне! Понял⁈

Он затравленно кивнул. Угроза оказалась доходчивее любой философии.

— Анализ: уровень мотивации юнита «Елисей» повышен на 67% через вербальное внушение с элементами физического воздействия, — бесстрастно сообщила Искра. — Эффективный метод. Рекомендую запатентовать. Назовем его «Волшебный пендель».

«Займись делом, подруга», — мысленно огрызнулся я.

— За мной! — прогремел мой голос уже вслух.

Старый вояка взревел, как раненый медведь, и рванул вперед, превратившись в размытый сгусток стали и ярости. Его двуручный тесак, казалось, жил своей жизнью, выписывая в воздухе смертоносные дуги и раскидывая адептов, как кегли. За его спиной Арина вскинула руки, и с ее пальцев сорвались две золотые плети, хлестнувшие по ближайшим противникам и заставившие их с визгом отпрянуть. Я бежал вторым, отбиваясь Искрой от тех, кто пытался зайти с фланга, и краем глаза следил, чтобы Елисей, подгоняемый адреналином, не отставал.

Мы не пытались победить, наш план был прост, как хозяйственное мыло, и столь же эффективен. Мы просто ломились напролом, как кабан через кукурузное поле, оставляя за собой хаос и разрушение. Удивительно короткий коридор, ведущий к центральному залу, закончился огромным, гулким помещением, похожим на кафедральный собор, построенный сумасшедшим архитектором. Высоченный, уходящий во мрак потолок, колонны из черного льда и в самом центре, на постаменте, — Ядро. Тот самый кристалл, внутри которого застыла метель. Наша цель.

Вот только на пути к ней стояли они.

Шестеро. Не грузные, неповоротливые големы, а тощие, угловатые, будто вырезанные из антрацита безумным скульптором-кубистом. Вместо голов — гладкие, безликие плоскости. Они не просто стояли, а медленно, с какой-то жуткой, математической точностью, меняли свое положение, постоянно перекрывая друг другу сектора обстрела. Единая, самодостаточная система обороны.

— Две минуты, — буднично напомнила Искра.

Не дожидаясь приглашения, Ратмир с ревом, от которого, казалось, задрожали стены, бросился на ближайшего истукана. Меч со свистом опустился на плечо ледяной твари и отскочил с таким визгом, будто ударил по наковальне размером с дом. Руки воеводы затряслись от отдачи, хотя на идеально гладкой поверхности истукана не осталось даже царапины. Тот, в свою очередь, без всякой эмоции рубанул в ответ. Едва успев выставить блок, Ратмир отлетел на несколько шагов назад, с хрипом выдохнув.

— Их броня… она поглощает кинетическую энергию, — прошептал Елисей, и в его глазах вспыхнул нездоровый, научный блеск. — Абсолютный демпфер…

Тем временем Арина ударила по второму голему волной света. Золотое пламя лизнуло черный лед и погасло, всосавшись без следа.

— Арина, не в корпус! Бей по полу у них под ногами! — гаркнул я, заметив микроскопические трещины в местах их соприкосновения с полом. — Их масса огромна, лед под таким давлением должен быть хрупким! Ратмир, не руби, а толкай! Сбивай их с траектории!

Старый вояка оскалился. Он понял. В следующую секунду он уже не пытался пробить броню, а врезался в голема плечом, одновременно толкая его мечом. Пошатнувшись, ледяной истукан, чья сила была в статике, на мгновение потерял свою балетную грацию. Арина тут же ударила золотым копьем света в пол прямо перед ним. Черный лед треснул, и голем на долю секунды потерял равновесие.

— Нашла! — пискнула в голове Искра. — Их энергообмен идет через точки соприкосновения с полом! Как у троллейбуса! Если лишить их контакта с поверхностью, их внутренний аккумулятор разрядится за двенадцать секунд! Предлагаю подкопать под них ямку. Это будет очень смешно!

«Почти гениально, подруга». Мы уперлись в стену, но теперь в этой стене появилась трещина. А таймер тикал, и наш шанс на победу таял с каждой секундой.

Мой гениальный план продержался примерно столько, сколько горит спичка на ветру. Ровно столько, сколько потребовалось этим ледяным истуканам, чтобы пересчитать переменные и выдать контрмеру. С ревом, достойным пещерного тролля, Ратмир врезался в ближайшего голема плечом, сбивая его с идеальной траектории. Арина тут же, как по нотам, хлестнула золотым копьем света в пол под его ногами. Черный лед треснул, и многотонная махина, на мгновение потеряв равновесие, качнулась.

— Есть! Работает! — выкрикнул я, и в этот самый момент внутри все оборвалось, как трос у лифта.

Они адаптировались.

Не став восстанавливать равновесие, голем, которого мы едва не уронили, с тихим, стеклянным скрежетом сложился, как туристический стульчик, превратившись в распластанную по полу кляксу из черного льда. Из его спины, как иглы у дикобраза, с визгом вырвались десятки острых, как бритва, ледяных осколков, а остальные пятеро, не меняя формы, поддержали атаку, выпустив смертоносные лезвия из рук.

— На пол! — заорал я, падая и укрывая голову.

Осколки веером рванули в нашу сторону. Большинство с визгом впились в противоположную стену, однако несколько нашли свои цели. Один из воинов Ратмира, верзила по имени Игнат, только крякнул и мешком осел на землю. Умирая, он еще пытался дотянуться до своего топора, но ледяной кол, прошивший его грудь, не дал этого сделать.

Началась игра в «царя горы» с холодильниками-убийцами, которые научились плеваться льдом.

— Анализ: противник применил асимметричную тактику, — с безразличием диктора новостей сообщила Искра. — Один юнит трансформировался для дистанционной атаки, остальные оказывают огневую поддержку. Вероятность получить такую же ледяную сосульку в жизненно важный орган — восемьдесят девять процентов. Рекомендую не стоять на месте. Вообще.

— Сто ударов сердца! — прорычал я, поднимаясь и отбивая шальной осколок плоскостью меча.

Бой превратился в хаос. Мы отчаянно уворачивались от смертельного града, который сыпался со всех сторон, пока ледяные твари скользили по залу, постоянно меняя позиции. Ратмир был в своей стихии. Его двуручный тесак стал размытой стальной дугой, не просто отбивая осколки — он умудрялся отправлять некоторые из них обратно. Но даже его ярость была бессильна. За его спиной второй его воин, Степан, взревел от боли — очередной залп прошелся по его ногам. Он рухнул, а следующий голем, скользнув к нему, без всякого замаха просто наступил на него. Перед тем как его раздавило, Степан успел выкрикнуть только одно слово: «Воевода!». Глухой, влажный хруст — и все.

Дело запахло не просто керосином, а напалмом.

— Арина, заслон! — крикнул я, заметив, как она бьет по очередному голему. — Не трать силы, просто держи щит!

Она поняла. Ее золотистое сияние, до этого бывшее копьем, теперь разлилось перед нами полупрозрачным, дрожащим куполом. Ледяные осколки ударялись о него и с шипением таяли. Но по ее лицу, побелевшему, как сметана, и по тому, как бледнел сам свет, становилось ясно: она долго не протянет.

— Их поле нестабильно в момент трансформации! — вдруг выкрикнул Елисей, высунувшись из-за колонны. Ужас в его глазах боролся с азартом ученого. — Пока один меняет форму, остальные уязвимы для магии!

Наконец-то! Мозги заработали.

Но было уже поздно. Перестав стрелять, големы снова сменили тактику. Плавно, как капли ртути, они стеклись в центр зала и слились. На наших глазах шесть отдельных фигур превратились в единую, монолитную, движущуюся стену из черного льда, которая медленно, но неотвратимо двинулась на нас, со скрежетом соскабливая с пола каменную крошку. Она не атаковала. Она просто надвигалась, чтобы раздавить.

— Расчетное время до коллапса: пятьдесят секунд, — бесстрастно уточнила Искра.

Конечная, просьба освободить вагоны. Шах и мат. Прорваться через эту стену не было ни единого шанса, а времени на обходной маневр не оставалось. Мы могли лишь умереть здесь, прижатые к стене, или сгореть через полсотни ударов сердца во взрыве, который сотрет эту гору с лица земли.

Мой взгляд метнулся к Арине, закусившей губу до крови, чтобы не закричать от напряжения. Скользнул по жалкой фигуре Елисея, который прекратил свои бесполезные попытки и просто смотрел на надвигающуюся стену с ужасом обреченного. И замер, столкнувшись со взглядом Ратмира.

Тяжело дыша, он стоял, опираясь на свой меч, как на костыль. Его броня помята, из многочисленных порезов сочится кровь. Он посмотрел на тела своих людей, на измученную Арину, на меня. В его глазах, до этого полных ярости берсерка, что-то изменилось. Ярость ушла. На смену ей пришла холодная, жуткая, солдатская расчетливость. Он взвешивал шансы, и по его лицу было видно, какой ответ выдала ему эта внутренняя арифметика.

Он перестал смотреть на стену. Он смотрел только на меня. И в его взгляде я прочел все. Не просьбу, не приказ. Простое, суровое, неотвратимое решение. Решение солдата, который понял, что победить в этой битве можно, только если проиграть в ней самому.

В его тяжелых, упрямых глазах не было ни страха, ни отчаяния. Только глухая, черная, как сама эта ледяная гора, решимость. Он все понял. Понял раньше меня. Понял, что в этой задачке, где на одной чаше весов — три жизни и мизерный шанс, а на другой — гарантированная смерть всего мира, ответ может быть только один. Нелогичный, неправильный, абсолютно идиотский с точки зрения выживания. И единственно верный — с точки зрения солдата.

И он усмехнулся — тяжело, криво, обнажив стиснутые зубы. Усмешка человека, которому больше нечего терять и нечего бояться. От этого беззвучного оскала надвигающаяся стена, казалось, на мгновение дрогнула, а Елисей за моей спиной испуганно пискнул.

— Что ж, магистр, — прорычал Ратмир, не сводя с меня глаз. — Паршивая выдалась командировка. Зато концовка, похоже, будет что надо.

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся к Арине. Ее лицо побелело, губы дрожали, а защитный купол света вокруг нас мерцал, готовый погаснуть. Наплевав на все этикеты, он шагнул к ней и по-отечески сжал ее плечо своей ручищей, похожей на окорок.

— Леди, — его голос, до этого гремевший, стал тихим, но от этого еще более весомым. — Я обещал вашему отцу… А магистру нужен шанс.

Выпрямившись, он снова обрел свою медвежью мощь, даже побитый и израненный. Его взгляд был прикован к надвигающейся стене.

— Прорывайтесь!

— Нет! — выкрикнула Арина, пытаясь ударить по стене волной света, чтобы помочь ему. — Мы справимся вместе! Ратмир, это приказ!

«Дура, — пронеслось в голове, пока я хватал ее за плечи, оттаскивая назад. — Он не для того сейчас сдохнет, чтобы ты тут сопли на кулак мотала и его жертву обесценила!» Она вырывалась, колотила меня по рукам, но я держал крепко. Ее крик утонул в реве, который вырвался из глотки старого воина.

Это был не крик ярости. Боевой клич. Клич человека, идущего в свой последний бой.

Он не просто бежал — он несся, как бронированный метеор, прямо на монолитную стену смерти. Его двуручный меч стал продолжением его рук, его воли, двигаясь с такой скоростью и яростью, что воздух вокруг начал вибрировать и гудеть, будто сам металл кричал от напряжения.

— Искра, прогноз! — мысленно рявкнул я.

— Расчет: вероятность выживания юнита «Ратмир» — ноль целых, ноль десятых процента. Однако вероятность создания тактического окна на двадцать два удара сердца — семьдесят восемь процентов. Эффективный, хотя и нерациональный ход.

Эта ледяная, бездушная система отреагировала. Она не могла проигнорировать такой всплеск энергии, такой концентрированный сгусток хаоса и воли. Единая стена задрожала и с оглушительным скрежетом распалась на шесть отдельных фигур, которые, как хищники, развернулись к своей новой, единственной цели. К одинокой фигурке, несущейся на них с мечом наперевес.

Они окружили его, отрезая от нас. Путь к Ядру был свободен. На жалкие, бесценные мгновения.

— Елисей, Арина, бегом! — заорал я, таща их за собой в образовавшуюся брешь. — Шевелитесь, твою мать!

За спиной раздался оглушительный лязг стали, встретившейся с черным льдом, и последний, торжествующий рев Ратмира, эхом прокатившийся под сводами этого ледяного ада:

— За Дом Шуйских!

За спиной грохотал бой — короткий, яростный, обреченный. Я не оборачивался. Не имел права. Каждый удар сердца, купленный для нас ценой его жизни, был слишком дорог, чтобы тратить его на прощальные взгляды. Я просто бежал, подталкивая перед собой Арину и волоча за шкирку оцепеневшего Елисея.

— Он еще жив! Мы можем… — начала она, захлебываясь слезами.

— Нет, — отрезал я, и мой голос прозвучал жестко, как скрежет металла. — Не можем.

Лязг стали за спиной оборвался. На смену ему пришла оглушительная, давящая на уши тишина. Все.

Споткнувшись, Арина обмякла — ноги ее больше не держали. Подхватив ее, я почти силой втолкнул ее в центральный зал. Туда, где на постаменте из черного, как сама пустота, кристалла покоилось Ядро. Оно пульсировало ровным, холодным, безразличным светом, а внутри лениво кружилась метель.

— Десять ударов сердца до коллапса, — прозвенел в голове бесстрастный голос Искры. — Конечная.

Отшвырнув от себя Елисея, который мешком осел на пол, я подтолкнул к Ядру Арину.

— Действуй, — прохрипел я.

Она подняла на меня пустые, выжженные глаза, в которых не осталось ни огня, ни слез.

— Зачем? — прошептала она. — Его больше нет.

И вот тут меня прорвало.

— Хватит реветь! — рявкнул я, схватив ее за плечи и хорошенько встряхнув. — Он сдох не для того, чтобы ты тут лужи напускала! Он дал нам шанс!

Я ткнул пальцем в сторону коридора, откуда уже доносился тихий, стеклянный скрежет. Они шли.

— Ты думаешь, он умер за этот кусок льда? Нет! Он умер за тебя! Так что соберись, будущая правительница Дома Шуйских, и сделай так, чтобы его смерть не была напрасной!

Она вздрогнула. В ее пустых глазах что-то дрогнуло. Не надежда. Ненависть. Холодное, безупречное Ядро отразилось в ее зрачках, и ее губы скривились в злой, безжалостной усмешке. Она поняла. Но по-своему.

А я, отпустив ее, смотрел на этот кристалл, на этот символ идеального, стерильного Порядка, и впервые за все это время чувствовал не страх и не любопытство. Лютую, испепеляющую ненависть.

Раньше я боролся из упрямства, из инстинкта самосохранения, из интеллектуального азарта взломщика. Я хотел найти «ошейник» для своего зверя, найти баланс, исправить ошибку. Все это была логика. Расчет.

Но сейчас, в этой оглушительной тишине, вся моя логика рассыпалась в прах. Я сражался за мир, где есть место для таких, как Ратмир. За право на ошибку. За право на неэффективность. За тот самый несовершенный, болезненный, полный страданий, но живой хаос, который только что потерял одного из своих лучших сыновей. Все мои сомнения, весь цинизм и вся отстраненность «попаданца» сгорели в пламени этой простой, страшной истины.

Из коридора показалась первая фигура. За ней — вторая. Третья. Пятеро. Они не спешили, двигаясь с грацией могильных червей.

Выхватив Искру, я ощутил, как меч в моей руке не просто вибрирует — он воет, голодный, злой, требующий отмщения.

— Искра, — прошипел я. — Снимай все ограничители. К черту протоколы безопасности. Мне нужна вся мощь. Сейчас же.

— Михаил, это необратимо. Твои жизненные показатели… — в ее голосе впервые прозвучала тревога.

— Делай! — рявкнул я.

Пауза, длившаяся вечность.

— Подтверждаю, — холодно отозвалась она. — Снимаю предохранители. Веселись.

Черные вены на лезвии меча вспыхнули, расползаясь по моим рукам. Боль ушла, сменившись ледяным, всепоглощающим голодом. Мир потерял краски, превратившись в черно-белую схему потоков энергии.

А за моей спиной раздался тихий, но уверенный голос Арины. Положив руки на Ядро, она заставила теплое, золотое сияние потечь из-под ее ладоней, вступая в борьбу с ледяным холодом кристалла.

Она делала свое дело.

А я — свое. Время платить по счетам.