Бес сознания

Глава 23

Я уже активировал трезубец, но теперь из-за того, что Мишаня отключился, без зрения и ориентации в пространстве не понимаю, куда его направлять.

— Готов! — слышу чей-то мужской голос, пытаюсь наслать на него пламя, но врубаю не на всю мощь. Убивать я их не собираюсь, а лишь хочу отпугнуть.

— Ах ты дрянь! — ругается кто-то, но это явно не тот звук, который должен издавать поджаренный трезубцем.

Без разбора вслепую я начинаю жечь. Активирую «Контроль зрения», хотя едва ли уверен, что смогу его использовать с закрытыми глазами. Но у меня получается — открываю глаза.

— Он еще не отключился, — сообщает один из безопасников, нависший надо мной и тут же натягивает Мишане на голову мешок.

Но я его уже видел, вот он, стоит рядом. Жгу его, безопасник орет и отскакивает.

Неподалеку шуршит рация, слышу, как спрашивают:

— Что у вас случилось?

— Мальчишка дерево поджег, скамейку и в Кабакова попал.

— Вызовите пожарных и вколите ему больше транквилизатора, — отвечают ему по рации. — Кабаков живой?

— Да живой, живой, уже оказываем помощь, — отвечает кто-то.

Пытаюсь ориентироваться по голосу и поджечь говорящего. У активации трезубца осталось пять секунд. Я продолжаю жечь, в надежде попасть хоть в кого-нибудь, но понимаю, что все это бесполезно. Без зрения я ничего не могу сделать. А затем и время активации подходит к концу.

Снова чувствуется укол, но уже отдаленно, почти неощутимо — тело онемело.

Я чувствую, как Мишку поднимают на руки и несут. Слышу, как открывается дверь авто, а после Мишаню без всяких церемоний грубо швыряют на пол.

Нужно срочно что-то делать. У меня еще есть «Кошмарные видения», но их можно использовать только на одного человека, а тут целая толпа. И еще одна активация трезубца, вот только теперь в машине его опасно использовать.

Я так зол, что меня буквально распирает от ярости. Но больше всего меня злит, что я ничего не могу сделать. Не могу помочь Мишане, пока он в отключке!

В порыве гнева перехожу в Вову с единственной мыслью — приказать ему врезать себе пару раз по морде да посильнее. Но слышу перепуганный голос Санька и вовремя сдерживаюсь. Беру себя в руки, мысленный приказ нужно сейчас использовать по назначению. А по морде я ему еще успею надавать.

Переключаюсь на Саню.

«Что он творит, идолище поганое?!» — зло интересуюсь я.

Но Санька, кажется, и не слышит меня вовсе, она в полнейшем ступоре бормочет:

— Ты же мог его забрать, он бы успел, ты же мог. Зачем ты так сделал?! — Санька срывается на него в истерическом крике, — Останови! — орет на него Саня. — Останови, я сказала, козел!

— У меня не было выбора, — отстраненным тоном отвечает Вова, и сам вдруг срывается на крик: — Ты что не видела, что они на него со всех сторон бежали! Не видела, сколько там эсбэшников Света? Ты думаешь, нам бы дали спокойно выехать с территории жилого комплекса? Или ты хотела попасться, как соучастница? Его объявили преступником! За нами охотится партия Света, нужно было вот так по тупому сдаться им?

Санька утыкается взглядом перед собой. Москвич несется на такой скорости, что вот-вот и мы врежемся в передиидущие машины.

«Пусть не гонит! — чеканю я. — Пусть остановится! Поговорить нужно!»

— Лене вернулся, просит остановиться, — говорит Саня.

— Пусть идет в задницу этот Леня, — грубо отвечает Вова. — Ты что? Не понимаешь, что происходит? Оно тебе нужно? Этот Леня пытается нас втянуть в какой-то жопорез. Нет… — тянет Вова и зло усмехается, — я в этом участвовать не собираюсь. А вы как хотите!

— Мишка — он же совсем ребенок! Как ты мог так с ним поступить?! У тебя что?! Вообще, сердца нет! — кричит на него Саня.

— Будешь верещать — высажу, — холодно отвечает Вова.

Я перемещаюсь в него. Ну сейчас ты у меня получишь, Иуда!

Пока происходит перемещение, злюсь на систему, которая дала мне нормальные способности сопряжения со всем подопечными, кроме самого непослушного идиота Вовчика.

Не дожидаюсь, когда восстановятся все чувства, а сразу же мысленно приказываю:

«Разворачивайся! Езжай обратно».

Несколько секунд ничего не происходит, но после Вован начинает снижать скорость. Затем съезжает на обочину, ждет, когда иссякнет поток машин, и начинает разворот.

— Ты что делаешь? — потрясенно спрашивает Саня.

— Разворачиваюсь, — спокойно отвечает он.

— Зачем?!

Вова молчит, машет головой, отвечает, медленно растягивая слова:

— Я… я не знаю.

Так, нельзя чтобы Санька вмешивалась. Заставит его думать — собьёт мне весь приказ. Перескакиваю на нее:

«Не мешай, это я его развернул, — говорю Сане, — попробуем догнать светляков и узнать, куда Мишку повезли. Они не могли уехать далеко».

— А если они нас засекут? — растеряно бормочет она. — У нас ведь могут быть проблемы.

Она косится на Вовчика. Видимо, его речи и на неё подействовали.

«У нас и так проблемы. И сейчас самая важная — как можно скорее вытащить Мишаню».

— Мы же не сверхи, Лёнь, — жалобно тянет она. — Как мы его вытащим? Его наверняка отвезут в милицию или еще куда. Там будет охрана…

— Что он там говорит? — раздраженно спрашивает Вовчик, хоть и продолжает ехать обратно к дому Семена.

— Говорит, что нужно узнать, куда повезут Мишу.

— Он что, сдурел? Не понимает, что теперь мы все в опасности?! Нельзя ехать! Если нас засекут — поймают, отправят на допрос! А мне все это на хрен не нужно.

Вовчик резко тормозит, авто позади едва не бьет в наш зад, но вовремя успевает вывернуть:

— Ты дебил?! — орет на него мужик, поравнявшийся с нами, поднимает пэку, и Вовчику тут же приходит штраф: «Небезопасное поведение на дороге −2 пункта».

Я снова перескакиваю в него. Нет, я все-таки заставлю тебя делать то, что надо. К счастью, время предыдущего мысленного приказа уже истекло, и я снова отдаю приказ:

«Возвращайся к дому Семена».

Вова снова несколько секунд мешкает и начинает двигаться. Я быстро переключаюсь на Саньку.

«Не мешай ему, — говорю я ей, — Ты его сбиваешь».

Санька не отвечает, а только едва заметно кивает.

Мы возвращаемся, всю дорогу меня подмывает переключиться на Семена и узнать, что там у него происходит. А еще я опасаюсь, что служба безопасности уже увезла Мишаню в неизвестном направлении.

Но сейчас лучшая стратегическая позиция здесь. Да и этого Иуду нельзя ни на минуту оставлять.

Вова тихо ругается, кажется, хочет нарушить приказ. Но это, по всей видимости, сильнее его. Даже если сильно захочет, нарушить его не может, если только не подталкивать извне вопросами и не заставлять его думать.

Я приказываю Вовчику припарковаться неподалеку от дома, но так, чтобы нас не было видно. Он это делает, отъезжает в соседний двор. Обзор у нас теперь хороший и среди других машин мы не слишком заметны.

Нам отсюда отлично видно двор за решетчатым забором, черный мини-вен все еще стоит, на улице какая-то суета.

По моим подсчетам, с тех пор как Мишаню туда погрузили, прошло не больше двадцати минут. Хотя и непонятно, почему они мешкают и не уезжают. И тут вдруг становится ясно почему.

Буквально на несколько секунд в поле зрения появляется Семен: руки у него за спиной, как у заключенного, а позади следуют те самые безопасники, которые обыскивали его квартиру.

Да что ж нам везет-то так сегодня?!

Отец и его телохранитель Гена тоже здесь. Все они садятся в длинное черное тонированное авто и трогаются. Тут же начинает двигать и мини-вен с Мишкой.

Они покидают двор, выезжают на трассу.

«Следуй за ними. Старайся держаться подальше», — велю я Вове.

Он выжидает минуту, а после тоже трогается с места. Я прекрасно отдаю себе отчет о том, что мысленный приказ не безотказный инструмент. Что на протяжении слежки мне не единожды придется бороться С Вовчиком в те моменты, когда будет заканчиваться время приказа. Также я держу в уме, что в любой миг машину Вовчика могут засечь, к тому же мы ее уже засветили.

И тогда, и впрямь могут быть проблемы и у остальной половины подопечных. Хватает и того, что Смен и Миша влипли по самые не балуй. Хотя, что-то мне подсказывает, что Семена отмажет папаня. А вот за Мишку заступиться некому кроме нас.

Нужно быть максимально осторожными, а еще необходимо, чтобы Вовчик помогал, а не совал палки в колеса.

Санька всю дорогу опасливо косится на него, но сбивать не смеет, единственное, что она делает — откидывается в кресле и закрывает устало глаза:

— Надо же было влипнуть так, — бормочет она.

Чем больше мы едем, тем больше она впадает в тихую истерику. Я замечаю, как она вжимается в кресло, как таращит глаза, стискивает свою сумку так, что я слышу скрежет ногтей по кожзаму. И тут наверняка больше играет даже не то что произошло до этого, а то, что мы продолжаем нарываться и следуем за опасностью по пятам.

Все-таки мои подопечные морально не подготовлены к такому. Они у меня вообще ни к чему не подготовлены. Придется готовить.

Пока мы едем по городу, от слежки укрываться получается довольно просто. Мы прячемся за другими машинами. Все становится сложнее, когда мини-вен и черное авто покидают город и сворачивают на просёлочную дорогу, а после едут куда-то вглубь полей, которые тянутся до горизонта.

Здесь уже тяжело следовать за ними.

«Тормози», — велю я Вовчику и тут же переключаюсь на Саню.

«Скажи, что нам нужно поговорить», — передаю я через нее Вове.

Она повторяет. Вова поворачивает на нас настороженный и одновременно дерзкий взгляд.

— Считаешь, я все испортил? — с вызовом спрашивает он. — Но, если бы я не увез нас, мы бы все вчетвером туда поехали. И что тогда?

Несмотря на всю браваду и грубость, я вижу, что Вова меня опасается. По глазам вижу, по словам, которые он явно произносит, чтобы оправдать свою трусость и слабодушие. Помнит, сукин сын, что я умею.

«Повторяй слово в слово», — велю Сане, и она с готовностью кивает.

«Ты подставил не только Мишу и Семена. Ты и себя подставил. Ты ведь сразу задумал так поступить при малейшей опасности. Но мы все в одном положении, мы все в опасности. Ты, по всей видимости, слушал задницей, когда я объяснял. Заруби себе на носу, Вова, еще хоть раз выкинешь подобное, я тебе такую жизнь устрою, что угрозы Кузьмича тебе покажутся любезными комплиментами. Понял?»

Саня пересказывает слово в слово, да еще и пытается подражать моей грозной интонации.

Вова смотрит на нас, моргает набычено, отвечать не спешит и явно хочет возражать.

Время выходит, Сему и Мишу везут не пойми куда, а еще заканчивается мое терпение.

Я переключаюсь на Вована и отдаю приказ:

«Врежь-ка себе по морде, да посильнее».

Без раздумий он сжимает кулак и бьет себя со всей дури в левый глаз. Прочувствовать все прелести удара я не успеваю, перескакиваю в Саню. От неожиданности она вскрикивает.

— Ты чего? — ошарашенно спрашивает она его, но потом до нее кажется доходит, и она насмешливо хмыкает.

— Ничего, — бурчит Вова. — Понял я все, — последнее явно адресовано мне.

«Точно?» — Саня тут же передает.

— Да точно, точно, — говорит он и, помешкав, добавляет: — Больше такого не повторится. Что мы собираемся делать?

«Ждите здесь, — говорю я Саньку, — пойду узнаю, где ребята и что происходит. От вас скорее ничего не понадобится я и сам смогу их вытащить. Но вы должны быть готовы быстро приехать и забрать их».

Саня начинает пересказывать, а я переключаюсь на Семена.

К моему облегчению, Семен оказывается в сознании. Чувствую, что мы еще едем, жду, когда прояснится зрение, чтобы посмотреть, куда именно нас везут. Но не тут-то было. Уже и звуки слышу, и ощущаю, как стянуты руки за спиной, а зрение так и не проясняется. Затем ощущаю, что у него что-то на глазах, какая-то тряпка или мешок.

Что ж, ладно, попробуем иначе. Я забираю контроль:

— Па-а? — тяну я.

— Я же сказал, помалкивай, — совсем близко слышится шипение отца Семы. — Не вздумай ничего выкинуть, все отрицай, за мальчишку скажешь, что ничего не знал, я же со своей стороны сделаю все, что в моих силах. Тебе ничего не угрожает.

— А куда мы едем?

— Если ты еще сто раз спросишь, я все равно не отвечу, — отвечает отец.

Ясно, значит Сема уже и без меня интересовался.

— А что будет с мальчиком? — спрашиваю я.

— Это уже нас не касается. Тебе ничего не угрожает, просто зададут несколько вопросов, а потом поедем домой.

Так, ясно, Семы везут на допрос. Значит, и я еду с ним. Чтобы зря не расходовать время, возвращаю ему контроль. Как только это делаю, подопечный облегченно вздыхает. ВидимоЮ рад, что я вернулся.

Ситуация, конечно, едва ли замечательная. И как теперь выкручиваться — совсем непонятно. Но сейчас главное выяснить, где мы.

Так мы едем еще какое-то время, дорога явно не меняется, все так же ощущаются ухабы и кочки. Затем авто начинает сбавлять скорость, а после тормозит. Мешок с головы снимать не спешат. Это конечно хреново— так мне не увидеть, куда мы приехали.

Семена вытаскивают из машины и куда-то ведут. Я, забрав контроль, делаю вид, что спотыкаюсь, и со всего размаху валюсь на спину. В полете дергаю головой так, чтобы слетел мешок. Пока Семен летит, какой-то бедолага из безопасников даже пытается его поймать. Совсем отчаянный.

Семен припечатывает его всем своим весом к земле, приземление получается мягким благодаря этому добровольцу-спасителю. А мешок с головы все же слетает. Бинго!

Первое, что я вижу — небо в пушистых облаках. Сразу же поднимаю голову и кручу ею по сторонам. Вокруг поля, а впереди небольшое кирпичное строение с предупреждающим значком молнией: «не входи убьёт». Явно трансформаторная подстанция. А точнее, скорее всего, вход замаскированный под трансформаторную подстанцию.

— Да чтобы тебя! Какой же ты, твою мать, тяжёлый! — орет тот, кто под нами.

Второй тут же спешит натянуть Семе мешок обратно на глаза, а после они вдвоем помогают ему подняться на ноги.

— Простите, Семен Семенович, но вам с нами нельзя. Ждите здесь, — слышится голос одного из безопасников, слова явно предназначаются отцу Семы.

Только сейчас обращаю внимание на тот факт, что в этой семейке Вернадских уже третье поколение Семенов. То ли традиция, то ли с фантазией туговато.

— Что значит: нельзя?! — в крайнем возмущении вопрошает отец, голос его начинает удаляться, слушать его явно никто не намерен, хоть он продолжает кричать: — Да вы знаете, кто я такой?! Я суперариус Вернадский. Я работаю на Верховного. Я сейчас Светлицкому позвоню и у вас будут большие проблемы!

Знакомая фамилия. Неужели тот самый Светлицкий?

— Конечно, позвоните Светлицкому, он вам все объяснит, — говорит ему кто-то из безопасников.

Та-а-к! Значит, нас разыскивали с подачи Светлицкого? Кто же он такой? Подопечный светляка или такой же, как и я?

Вскоре крики отца Семы остаются позади. Дальше нас куда-то заводят, а после все пространство резко смещается вниз. Едем на лифте.

После выходим и идем, несколько раз поворачиваем по коридору.

Все это важно, я запоминаю каждый поворот. Нам пригодится, когда я буду вытаскивать их отсюда. Слышится какой-то скрежет, затем скрип, один из безопасников с кем-то здоровается. Сему усаживают на стул и снимают мешок с головы.

Я, честно говоря, рассчитывал увидеть этого самого Светлицкого. Но нет, как только глаза привыкают к яркому свету, я вижу перед собой немолодую худощавую женщину в белом медицинском халате. Лицо у нее строгое, неприветливое, хотя она и улыбается, очки в роговой оправе сидят на носу и смотрит она сквозь них на Сему придирчивым изучающим взглядом.

Я осматриваюсь — мы в каком-то кабинете без окон, столы завалены кучей папок. На комнату для допросов помещение не похоже, но позади стоят все те же безопасники, которые обыскивали квартиру.

— Здравствуй, Семен, — говорит женщина холодным властным голосом.

— И вам того же, — киваю я. — Может, представитесь?

— С удовольствием, — улыбается она. — Гофман Вера Марковна. Я главный специалист по работе с опасными новосвершенными и по совместительству начальник этой чудесной лаборатории по изучению сверхлюдей. К слову, секретной лаборатории. И раз ты здесь тебе придется подписать вот этот документ о неразглашении.

Она подвигает ко мне лист бумаги, все это время покоившийся возле нее. Край ее медицинского халата слегка отодвигается, открывает моему взору наплечную кобуру. Очень интересно. Видимо, опасная это работа, быть начальником секретной лаборатории по изучению сверхлюдей.

Брать протянутый мне лист, я не спешу, я вообще делаю вид, что его не замечаю.

— Ясно, — тяну я, — а от меня что вам нужно? Я как бы не сверх.

— Разумеется, ты не сверх, — снисходительно улыбается Вера Марковна. — Но так произошло, что ты зачем-то укрывал опасного новосвершенного. Не хочешь рассказать, как это произошло?

— Честно говоря — нет, — отвечаю я, отпускаю контроль, чтобы не тратить понапрасну время, но стоит мне это сделать, как Семен тут же говорит: — И вообще, не понимаю, почему я должен вам об этом рассказывать? Разве этим не милиция должна заниматься?

Так, Семен знает законы, что может быть на полезно. Поэтому решаю, что будет полезным и ему давать слово.

Вера Марковна недовольно поджимает губы и с нажимом произносит:

— Мы желаем помочь, Семен. Разве тебе нужны проблемы с милицией? Думаю — едва ли. Давай, ты просто расскажешь, как все было, а мы уже разберемся со всеми проблемами сами. Так будет лучше для всех, она делает паузу, затем отводит взгляд и небрежно добавляет: — Ну а если ты несогласен — хорошо, давай вызовем милицию, расскажешь им, как укрывал пироманта, пойдешь как соучастник.

— Миша никого не убивал! — зло отвечает Семен.

Я резко пресекаю и забираю контроль, еще не хватало, чтобы он на эмоциях лишнего наговорил.

Вера Марковна заинтересованно смотрит на Сему.

— Значит, говоришь, не убивал. А кто же тогда это сделал?

Я улыбаюсь ей и намеренно тяну с ответом. Ясно, что эта грымза здесь всем заправляет, теперь еще и угрожать начала. Подвергать опасности Сему я не собираюсь, пока что мне нужно и самому как можно больше узнать о том, что вообще здесь происходит.

— Да не знаю я, — жму я плечами. — Но знаю точно — Миша этого не делал.

— Ладно, хорошо, давай так, — Вера Марковна начинает заметно раздражаться, — расскажи, откуда ты знаешь мальчишку.

— Да ничего, знаете ли, особенного. Мы случайно познакомились. В парке. Он сидел там на скамейке, слезы лил. Жалко мальчишку стало, вот я и решил ему помочь. А о том, что он сверх, я не знал.

— И почему же он плакал? — заинтересованно вскидывает она брови.

— Да ничего такого: проблемы в семье, одноклассники обижают, — жму я плечами.

— И что же произошло затем? Меня интересует, как так вышло, что Михаил оказался в твоей квартире в тот день, когда на тебя напали.

— Да я просто в гости его пригласил, чтобы хоть как-то подбодрить.

— И почему же ты о нем не рассказали отцу после происшествия?

— Да я сам испугался и не понял, что случилось. Вообще подумал, что это у меня способности проснулись.

— А потом? Почему ты не рассказал об этом после? — Вера Марковна начинает говорить настойчивее, явно поторапливая меня с ответами.

Но я продолжаю отвечать медленно и непринужденно:

— Миша сказал, что он уже обратился в инспекцию по сверхам. Да и не мои это проблемы.

— А когда он тебя попросил за ним приехать? Он не говорил, что у него проблемы?

— Да нет, ничего не говорил. Попросился переночевать и все, — жму я плечами.

Вера Марковна недоверчиво щурит глаза, поправляет очки.

— Скажи Семен, а не происходило ли с тобой что-то странное в последнее время?

— Например? — непонимающе моргаю я.

Она жмет плечами, закатывает глаза и тянет почти нараспев:

— Ну, например, слышал странные голоса или бывали провалы в памяти. Может, твое тело переставало тебя слушаться? А может, ты видел что-то выходящее за рамки обычного? Были ли у тебя галлюцинации?

Я в удивлении округляю глаза и тяну:

— Не-е-ет, ничего такого.

Сам же думаю о том, что эта тетка явно знает куда больше чем кажется. И что-то мне подсказывает, что она связана со свтеоносным войском. Может она тоже Иммун, или какие у светляков там звания? Или вообще что-то вроде нашего Легата? Нет, не слишком похоже. Потому что не выглядит, что она готова прикончить нас прямо сейчас.

Возможно, она обычная тушка, вроде моих подопечных. Но, сути это не меняет— передо мной враг. И теперь главный вопрос: знает ли она, что Семен и Миша одержимые или только пытается разузнать? Судя по вопросам — она не уверена. Что ж, это хорошо.

Для начал нужно вытащить Сему и отвести от него все подозрения. А после я уже с Мишаней устрою тут Армагеддон и сбегу.

— Что ж, — Вера Марковна снова берет лист и протягивает нам: — Ты должен подписать этот документ. В нем идет речь не только о секретности этого места, но и о событиях, которые тебя связывали с Михаилом Борщовым. Ты не должен рассказывать ничего о нем, о его способностях, о нападениях. Придется обо всем забыть.

— Ладно, — изображаю я идиота. — А с мальчиком-то что будет?

— Ничего страшного. О нем не стоит переживать. Партия Света позаботится о нем: научим его контролировать способности, затем пристроим к нам на службу. Его ждет великое будущее, как и всех сильных сверхлюдей, выбравших партию Света.

Ага, выбравших. Насильно притащили и теперь говорят о каком-то выборе.

Она снова настойчиво подвигает к нему лист. Я возвращаю Семену контроль, чтобы он подписал документ о неразглашении. Мы не должны вызывать подозрений. Семен не сопротивляется, не пытается заговорить с Верой Марковной, явно решает, что лучше сейчас мне руководить, а не ему. И как только он заносит ручку над графой для подписи, вдруг мне на глаза попадается строка: «Также даю добровольное согласие на вмешательство в память посредством стирания воспоминаний сверхчеловеку Гофман Вере Марковне».

Ах ты ж коза драная!

Я забираю у Семы контроль:

— А вы хоть расскажете, почему ваши однопартийцы пытались меня убить?

— Они не пытались тебя убить, Семен, — снисходительно улыбается она. — Они пытались поймать новосвершенного, сам ведь сказал, что он был у тебя дома в момент нападения. Их целью был не ты, ты не так все понял.

Ага, конечно. Ишь как вывернула, грымза. Но если она и сам так думает, нам это только на руку. Но вот только с Мишей все далеко не так просто. Если он знает про палачей, то значит теперь так же знает про то, что Мишаня одержимый.

А вообще: зачем я гадаю? У меня же есть «Чтение мыслей». Правда, если подселенец внутри, он может обнаружить вмешательство, и я не хило так рискую. Но на крайний случай у меня всегда остается план: армагеддон.

«Чтение мыслей 30 сек. возможность использования 2 раз на задание — Активировано».

Направляю способность на Гофман и тут же в голове слышится ее голос:

«Вся его история шита белыми нитками…Он явно что-то недоговаривает… Он врет, как пить дать, врет. Вот сейчас и проверим. Нужно сообщить Эрику. Эти явно из огненного легиона. Плохо, что жирдяй — сынок суперариуса. Придется отпустить… Ничего, сейчас сотру его память, а после устроим ему несчастный случай когда-нибудь потом… От мальчишки нужно избавиться скорее. Главное, чтобы не явился Иммун. Нужен Эрик, он может его изгнать».

Чтение мыслей еще не подходит к концу, но я услышал достаточно.

Я сжимаю листок со злостью, комкаю его:

— А знаете, я передумал, — говорю я. — Одно дело — неразглашение и совсем другое то, что вы мне подсунули. Решили стереть мне память?! — я угрожающе поднимаюсь с места. — Мой отец обрадуется этому? Да?! Я вот прямо сейчас позвоню ему, и он свяжется с Верховным! Вам тут всем не поздоровится!

Я прекрасно понимаю, что эта истерика — чистый фарс и что очень рискую получить дротик с транквилизатором в шею. Но выбора у меня не особо: Армагеддон так Армагеддон.

Вера Марковна растерянно улыбается, но быстро берет себя в руки.

— Это обычная процедура, Семён, — говорит она. — Так будет лучше для всех нас!

Ага, держи карман шире, грымза. Сейчас мы наведём тут переполох.

«Кошмарные видения 30 сек. возможность использования 2 раз в сутки — Активировано».