Бес сознания

Глава 14

Пока подопечный лежит с закрытыми глазами, я думаю о задании. То, что Сему ранили, а еще то, что он расколотил системник, мне едва ли помогает в его выполнении. Боюсь, при таком раскладе я в этом одержимом застряну надолго. Во-первых, если его в больницу сейчас потащат, это как минимум неделю мы там проваляемся. А, во-вторых, еще неясно, сохранилась ли та программа, в которую я должен внести символы. Если он её сгоряча уничтожил, в таком случае вообще плохи мои дела.

Проходит не больше десяти минут, как раздается громкий грохот в дверь, от которого подопечный вздрагивает и открывает глаза.

Тихо, чуть ли не на цыпочках он идет к двери, старательно избегая смотреть на воняющий гарью труп.

Сема смотрит в глазок. Там несколько человек. Отец Семена в строгом деловом костюме, крепкий накаченный парень в черной футболке с кобурой через плечо, и разодетая в желтый с красными вставками обтягивающий комбинезон девица с голубыми волосами. Больше всего не вписывается в эту компанию и откровенно вызывает удивление именно девица.

Сема отпирает дверь, отец стремительно влетает в квартиру, окидывает его быстрым изучающим взглядом, потом шагает к трупу. Раны сына его, очевидно, не сильно беспокоят.

Следом заходит качок, тоже оценивает обстановку, а потом чуть ли не вприпрыжку заходит девица в комбинезоне.

— Здрасте, — смущенно здоровается с ней Сема.

— Привет-привет, — весело и звонко здоровается она и ногой, не оборачиваясь, ловко прикрывает за собой дверь.

Сема спешит закрыть замок, а девица не сводит с него изучающего взгляда, точнее, смотрит она на раны Семы.

Мой подопечный тянет ей руку:

— Всегда хотел с вами познакомиться, Алиса, — затем он замечает, что рука у него испачкана в крови и смущенно убирает ее за спину. — Простите.

— Да ничего, мне привычно, — усмехается Алиса, затем указывает взглядом вглубь квартиры. — Нужно прилечь. И футболку снять.

— Ага, — послушно кивает Сема и даже порывается снять футболку, но тут же от боли простреливает плечо, и он бросает эту затею.

— Ничего, мы её разрежем, — заметив, что Сема кривится, говорит Алиса. — Где ножницы?

— На кухне, во втором ящике возле раковины.

Алиса коротко кивает и уходит на кухню.

Тем временем отец Семы сканирует труп с помощью пэку, точнее, не труп, а уцелевшее персональное устройство на его руке. Осмотрев его, отец поджимает губы, качает головой.

— Он из нашей партии, — задумчиво тянет он. — Проксима, уровень лояльности в партии был довольно высокий, занимался партийным снабжением.

— И зачем он на меня напал? — мрачно спрашивает Семен.

— Это мне и самому интересно, — задумчиво тянет отец, затем косится на качка, которого я уже записал в его телохранители.

— Возможно, хотели ударить по вам, Семен Семенович? — предполагает он. — Может, хотели похитить вашего сына и шантажировать? — он резко переключается на Сему и теперь обращается к нему: — Ты уверен, что он хотел тебя убить, а не просто напугать и похитить?

— Нет, — мотает головой Сема. — Он ясно выразился и сказал: или я, или ты. И стрелял он не просто, чтобы напугать меня.

— Или ты, или он… — произносит отец, на несколько секунд уходит в себя, глубоко призадумавшись, затем вдруг восклицает: — А как тебе удалось его так зажарить?!

Отец сверлит Сему пристальным и одновременно каким-то довольным взглядом, Семен не отвечает, лишь пожимает плечами. Отец не выдерживает и отвечает вместо него:

— Неужели в тебе сверхспособности проснулись?

— Очевидно же, что — да, тут и думать нечего, — тут же поддерживает его телохранитель, или кто он там ему.

В коридор возвращается Алиса с большими ножницами, поджимает губы и морщит нос при виде трупа, затем резко переключается и весело интересуется у Семы:

— Ну что? Пойдем?

— Да, конечно, — кивает Сема и спешит в гостиную.

Там Алиса срезает с него окровавленную футболку и осматривает раны. Подопечный смущается, сутулится, я прямо чувствую, как он стыдится своей нагой полноты.

Алиса начинает водить рукой возле ранений, сначала у живота, после у плеча. Каждый раз я ощущаю приятно тепло и необычное щекотное покалывание.

Я уже догадался, что эта Алиса из сверхов, и кажется, даже понял, что именно у неё за способность.

— Тебе повезло, — задорно улыбается она, отнимая руку от Семы. — Раны неглубокие, ничего важного не задето. Сейчас мы достанем пули и затянем, поболит еще недельку — две, но уже скоро будешь как новенький.

Она подбадривающе улыбается и указывает взглядом на диван:

— Ну, приступим?

Семен без лишних слов шагает и ложиться.

Алиса снимает с плеч лаковый желтый рюкзачок и достает оттуда ящик. Внутри оказывается хирургические инструменты.

Она их быстро обрабатывает каким-то резко пахнущим раствором, затем надевает стерильные перчатки и велит Семе:

— Лучше не смотри. Будет много крови и еще будет немножко больно.

Сема зажмуривается и отворачивается. Больно и впрямь совсем немного. Я ощущаю, как Алиса надрезает плоть, извлекает щипцами пулю, но при этом то приятное тепло и покалывание усиливается и действует в разы лучше любого обезболивающего.

В какой-то миг Сема открывает глаза и поворачивается посмотреть, что делает Алиса.

Пули она уже вытащила и теперь они покоятся на бинте. Алиса водит рукой у плеча и тут происходит воистину удивительное — перестает течь кровь и начинает затягиваться рана, словно бы я смотрю заживление в быстрой перемотке.

Я отбираю у Семена контроль. Трачу я время не просто так, и решаю использовать совсем немного, чтобы хоть немного удовлетворить свое любопытство:

— Как ты это делаешь? — спрашиваю я.

Алиса усмехается, поднимет насмешливый взгляд:

— А как ты сжег того человека в коридоре?

— Не знаю, я сам ничего не понял, — придерживаюсь я легенды Семена.

— Вот и я в первый раз ничего не поняла. Мне просто очень хотелось вылечить маму, у нее был рак горла — последняя стадия. Она лежала с горячкой, бредила, а мне так сильно хотелось ей помочь. Я просто вдруг почувствовала тепло в руках и покалывание. И не знаю откуда, но я поняла, словно бы всегда знала, что мне делать. Я потянула к ней руки, ей стало легче…

Алиса резко затихает, на миг в озорных глазах мелькает печаль, он так и недоговаривает, а я и без слов все понимаю.

— Тебе не удалось ее исцелить?

Алиса поджимает губы:

— Чтобы исцелять, нужно знать анатомию, разбираться в медицине, понимать, что ты делаешь. Мне было восемь, а у матери была неоперабельная опухоль. Моя попытка помочь, убила ее.

— Прости, — говорю я, кляня себя за то, что вообще полез с такими вопросами, знал же, что там все плохо закончилось.

— Да ничего, — вздыхает Алиса, стягивает резиновые перчатки, — она бы все равно умерла. Но зато теперь я могу спасать тысячи жизней.

Она резко отнимает руки, весело улыбается, подмигивает и говорит:

— Все, готово!

Я осматриваю раны. Просто удивительно. Там, откуда еще несколько минут назад хлестала кровь, остались только небольшие розовые шрамы.

— Спасибо, — говорю я, но отпускать Алису все еще не собираюсь. Мало ли когда еще выпадет такая возможность узнать о сверхах непосредственно от самой представительницы этих сверхлюдей.

— А твои способности имеют какой-нибудь побочный эффект? — спрашиваю я.

Алиса удивленно улыбается и вопросительно округляет глаза.

— Ну, существует ведь закон сохранения энергии, — поясняю я, — значит, если твое целительство имеет положительный эффект, должен быть отрицательный. Например, исцеляя других, ты начинаешь сама болеть. Или там, к примеру, испытываешь такую же боль, что и пациент.

— Ты, наверное, и головой еще приложился? — улыбается она и тянет руку к моей голове.

Я отрицательно качаю головой. Хотя, в том, что несу чушь, я с ней согласен. Но нужно же что-то говорить.

— Просто ответь, — улыбаюсь я ей.

Конечно, я отдаю себе отчет, что, задавая такие вопросы, подставляю Семена и выставляю нас далеко не в лучшем свете. Но мне нужна информация, которую и так приходится добывать по крупицам.

— Ты шутишь? — улыбается Алиса. — Я думала, все в республике знают о свойствах моей сверхспособности.

Ну надо же, прямо-таки все! А я и не знал, что передо мной такая важная персона.

Мое замешательство Алиса расценивает по-своему и принимается объяснять:

— В моем случае, как ты выразился, закон сохранения энергии работает. Я могу, как исцелять эти самые болезни, так могу их и вызывать. Но ведь не у всех сверхов способности работают по такому же принципу. Странно, что ты об этом не знаешь. Кто-то умеет преодолевать гравитацию и взмывать в небеса, но его не прибивает после этого к земле на несколько дней, не вырастает реактивный хвост или еще какая-нибудь отрицательная ерунда.

Я смотрю на таймер, понимаю, что слишком уж заболтался и отключаю контроль. Замечаю, что Алиса зачем-то забирает бинт с пулями и складывает в пластиковый контейнер.

— Прости, вообще не понимаю, зачем спросил тебя об этом, и зачем вообще это все говорю, — растерянно говорит уже Семен.

— Да ничего, после шока и не такое бывает, — беззаботно отвечает Алиса, легонько хлопает Семена по плечу, потом строго добавляет: — Тебе обязательно нужно научиться владеть своей способностью, хоть есть у неё минусы, хоть нет. Ты ведь не хочешь сжечь вот так, как того человека, кого-нибудь из своих близких?

— Нет конечно, — на выдохе говорит Семен, искренне ужасаясь такой перспективе.

— Ну вот и отлично! — восклицает Алиса и решительно начинает собирать свои инструменты при этом приговаривая: — Я бы советовала курсы при школе сверхов нашей партии. Честно говоря, не очень знаю, как обучают взрослых ново-свершенных, я ведь ребенком в школу попала. Но уверена, что взрослых там обучают ничуть не хуже, чем детей. К тому же пирокинез весьма востребованная способность, с такой считай, тебе все двери открыты. Хотя… — она усмехается, — учитывая, кто твой отец, тебе вдвойне повезло, а то и втройне.

— Я, вообще-то, в партии Прогресса, — невнятно мямлит Семен.

Но Алиса уже его не слушает, смотрит на экран пэку, подхватывает рюкзак.

— Ну давай, удачи! Меня уже ждут в другом месте, — и даже не взглянув на Семена, она торопливо уносится прочь.

Как только в коридоре слышится стук закрывшейся двери, в комнату заходит отец Семена.

— Не обязательно было звать Алису Лучик, — тихо и смущенно говорит Сёма.

Надо же, у нее еще и псевдоним Лучик. Очень, к слову, подходит ей. Она так и светится оптимизмом, веселая и задорная, мне такие всегда нравились.

Тем временем Семен продолжает бурчать:

— Можно было просто в больницу отвезти…

— И что ты скажешь в больнице? — резко перебивает его отец. — Как объяснишь ранения? Мне не нужны проблемы. Сейчас журналюги как вцепятся в новость, что на сына супериуса Вернадского напал его же сопартийник, так мы потом дерьма не оберёмся. Нет, уж. Все должно оставаться в секрете.

— Так ты из-за этого все? — разочарованно и одновременно сердито спрашивает Семен. — Я думал, ты заботишься обо мне, и потому привез лучшую целительницу в республике. А ты просто хочешь избежать скандала?

— Ой, только не нужно тут начинать! — кривится отец. — Лучше бы спасибо сказал. Или чего ты хотел? Чтобы здесь менты шарились, а потом таскали тебя полгода на допросы? В больнице хотел валяться? Или от журналистов бегать?

— Нет, — бурчит недовольно Семен и отводит взгляд. Немного помолчав, он спрашивает: — Что вы с ним будете делать?

— А что с ним делать? Ребята вывезут куда-нибудь в лес, и дело с концом. Доложу об инциденте Верховному и начальнику партийной разведки, пусть они выясняют, кто такой и зачем на тебя напал — это их работа.

— А если это повторится?

— Я приставлю к тебе охрану. Гена поживет с тобой пока.

— Мне не нужна охрана! И не нужен мне здесь твой сверх! — категорично возмущается Семен. — Я этого не потерплю! Это моя квартира и здесь никого не будет!

Ах, значит и тот телохранитель сверх. Интересно, какая же у него способность?

Отец словно и не слышит слов Семена, а продолжает говорить:

— Тебе нужно как можно скорее зарегистрироваться как сверхчеловек.

— Чтобы зарегистрироваться, как сверх, нужно сначала подтвердить, что ты сверх, — огрызается Сема. — А я не уверен, что сумею.

Отец снова его не слушает, а говорит о своем:

— Надо же, ты — и сверх! Кто бы мог подумать? Надеюсь, ты выберешь для обучения нашу партию?

— С чего это вдруг?! Это ваша партия, а не моя.

— Это, знаешь ли, можно расценивать как предательство. Мне неприятно такое слышать. Партия Света тебя вырастила, дала все, что ты сейчас имеешь. А ты с пирокинезом хочешь вот так вот уйти в Прогресс? Ты бы еще помирающую партию Жизни выбрал!

— Никакое это не предательство! — сквозь зубы цедит Семен. — Ваша партия — убийцы и преступники. Вы придумали эти свои статусы, чтобы убивать. Чтобы превратить людей в рабов. Вы людоеды!

Ух ты, а Семен оказывается еще и идейный. Оппозиционер, едрить его за ногу.

— Следи за языком, — строго, но при этом невозмутимы тоном, отвечает отец. — И не вздумай такое на людях болтать.

— Я сам знаю, что мне делать, что говорить и как себя вести?

— Да? — вскидывает брови отец. — Ты даже не знаешь, что со своим жиром делать! Революционер хренов. Скоро вон даже шнурки завязать без посторонней помощи не сможешь! А тут вдруг взялся рассуждать о социальной системе? О правящей партии? Смотри, Семен, договоришься, это тебе не шутки, будешь нарываться, и даже я тебе помочь не смогу!

— Да не нужна мне твоя помощь! — возмущается Сема, но уже как-то неуверенно.

— Не нужна? — злорадно усмехается отец. — А почему же тогда ты мне сегодня позвонил? Почему же именно меня попросил помочь?

— Да если бы не ты, мне и помогать бы не надо было. Он из-за тебя меня чуть не убил!

Отец кривит кислую мину, какое-то время молчит и деловито осматривает бардак, который устроил в порыве гнева Семен. Его внимание привлекает валяющийся на полу разбитый системник.

— Это тот проксима устроил здесь такой погром? — спрашивает отец.

Сема несколько секунд мешкает, потом сглатывает и отвечает:

— Да.

— А чем ты сейчас занимаешься, сын? Ничего секретного не делаешь для своей партии? Может, он потому к тебе пришел?

У Семы начинает сильнее колотиться сердце, а еще я чувствую, как он начинает потеть.

Хм-м-м, что же ты там такое изобретаешь, Сема? Что-то опасное, запрещенное, секретное? Теперь мне и самому интересно скорее выполнить задание и узнать, что он там пытался создать.

— Нет, ничего такого, — отвечает Сема после недолгой паузы. — На этом компьютере только мои личные файлы, а по работе ничего.

— Да? — наигранно вскидывает брови отец, всем своим видом демонстрируя, что не верит ему. — Тогда я могу забрать твой компьютер, пусть партийная разведка осмотрит его, вдруг там все же что-то было.

— Я же говорю, там — ничего! — раздраженно восклицает Сема и несется через всю комнату к системнику, аки разъяренный бык, поднимает его и трясет, зло восклицая: — Там был только мой проект! Я уже год им занимаюсь. Но теперь и он потерян. Компьютер не восстановить, разве сам не видишь?!

— И что же это был за проект такой, которым ты год занимался и даже не подумал нигде сохранить? — усмехается отец.

— Уже не важно, ерунда там одна, ты все равно не поймешь, — отмахивается Сема. — И вообще, я устал. Может, уже заберете своего проксиму, а я пойду отдыхать? Мне тут еще убираться до утра.

Отец довольно долго и пристально смотрит на него, Сема жмется под его взглядом, отводит глаза.

— Кажется мне, сын, что-то ты не договариваешь, — в его тоне слышится холодная угроза.

— Я тебе сказал, все как есть, — сердито отучает Семен.

— Ну, вот и посмотрим, я теперь все равно буду за тобой приглядывать. И Гену я все же оставлю. Пусть и не в твоей квартире, купим какую-нибудь по соседству.

— Почему ты так все время делаешь? Почему лезешь ко мне, решаешь все за меня?! Говоришь, что и как мне делать?!

Отец округляет глаза в изумлении и отвечает:

— Да потому что ты мой единственный сын.

Семен издает полный скорби и бессилия вздох и больше не произносит ни слова.

Теперь я понимаю, почему они не общаются. Бедного Семку родители просто задушили: мать — чрезмерной заботой, а отец задавил собственным авторитетом.

Затем Гена-телохранитель пакует труп воина света в большой черный пакет, складывает напополам, обматывает какой-то тряпкой и уносит из квартиры.

Отец Семы еще какое-то время прогуливается по квартире, с любопытством изучая бардак, поднимает какую-то скомканную бумажку с пола и протягивает Семену.

— Попробуй поджечь, посмотрим на твое умение.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Пробуй! — настойчиво и раздраженно восклицает отец, чуть ли не тыча эту бумажку Семе в лицо.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не отобрать у подопечного контроль и не засунуть эту бумажку его отцу куда подальше да поглубже. Но боюсь, от этого потом пострадает только Семен.

Семка напрягается, натужно смотрит на бумажку, пока отец зло раздувает ноздрями. Сема пыхтит, вскидывает руки, водит ими вокруг бумажки и, в конце концов, изрекает:

— Я не могу.

— Так я и знал! — победоносно восклицает отец и швыряет бумажку себе за спину. — Никакой ты не сверх. Здесь был кто-то еще, — он не спрашивает, а говорит так, словно бы уверен в этом на все сто.

— Нет, только я. Клянусь!

Но отец его не слушает, он включает пэку и кому-то говорит:

— Проверьте камеры, которые на домофоне, и те, что в подъезде тоже. Тут был кто-то еще.

Отец стремительно уходит из квартиры, даже не попрощавшись с сыном. Семен плетётся в коридор, закрывает дверь.

Свалил и хорошо, лично мне он надоел уже до чертиков. Не представляю, как Семка вообще дожил до такого почетного возраста в такой семейке. Я бы на его месте не только в другую квартиру от них съехал, но, пожалуй, и в другой город, а то и в другую страну.

Как только подопечный остается один, он тут же идет на кухню, открывает холодильник и со стремительной скоростью начинает поглощать из него все, что попадется под руку. Видимо, заедает стресс.

Все-таки отец Семы неправ, есть у его сына сверхспособность. Чтобы столько и в таких количествах жрать нужно иметь воистину безразмерный желудок.

Я забираю контроль и прекращаю это безобразие. Не хрен на ночь набивать брюхо. Раз теперь он под моей опекой, будет худеть.

Да и сейчас у нас есть дело поважнее. Нужно наконец попробовать выполнить задание.

Я смотрю на таймер: «Контроля разума» — 35 минут.

Негусто, конечно, но и не так уж мало, если разумно использовать.

Я возвращаюсь в комнату, ставлю системник на стол и осматриваю. Самостоятельно, разумеется, мне такое ни за что не починить. Да и если бы я даже в этом что-то понимал, технологии тут не такие, как в моем мире.

Но задачу Семе я обозначил, не знаю, поймет или нет. Как я уже выяснил, он не выпадает из тела, как я предполагал ранее, а просто думает, что это он все сам делает, хоть и не понимает зачем.

Как только я отпускаю контроль, Сема щелкает где-то сбоку системника, откидывает покореженную крышку и вытягивает оттуда маленький светящийся голубым микрочип. Затем Семен шагает в спальню, подходит к большому шкафу купе. Первая мысль: видимо, хочет спрятать туда чип. Но вместо этого он отодвигает дверь, заходит внутрь шкафа и закрывается там.

Я так офигел от этого действа, что даже бы не удивился, если бы шкаф оказался лифтом и поехал куда-нибудь вниз в тайное подземелье. Потому что думать, что у подопечного еще и кукушка вдобавок поехала, совсем грустно.

Но к счастью происходит другое. Семен упирается в заднюю стенку шкафа рукой и отодвигает ее так же, как и переднюю, а затем шагает в темноту.

Нарния у него там что ли?