Бентли Литтл, Глория

Однажды Бенджамин даже заговорил об этом, когда Брэдли и Лукас были в постели и спали. Была ее очередь мыть посуду, и она как раз ополаскивала чашки, когда он вошел на кухню. Очевидно, мальчики спросили его, может ли мисс Нора поехать с ними на весенние каникулы в Диснейленд.

— Не поймите меня неправильно, — начал он. — Нора — замечательная женщина. Правда. Я не могу сказать о ней ничего плохого. Она была, как сказала бы моя мама, "благословением".

— Но... — закончила Глория и ее бровь поползла вверх.

— Ты очень проницательна.

— Всегда есть "но".

— Но... не кажется ли тебе, что Брэд и Люк, возможно, слишком близки к ней, слишком зависимы от этой несомненно замечательной девушки?

Брэд и Люк. Ей не нравилось, когда он сокращал имена их сыновей. Для человека, который настаивал на том, чтобы все всегда произносили все три слога в слове "Бенджамин", он был очень вялым и неуважительным, когда дело касалось двух слогов в именах "Брэдли" и "Лукас". Но сейчас не время снова вступать в эту дискуссию, потому что она прекрасно понимала, о чем он говорит. Она тоже это чувствовала, и хотя она задавалась вопросом, не была ли это просто материнская ревность с ее стороны, тот факт, что Бенджамин заметил то же самое, означал, что ее чувства были обоснованными. Было бы понятно, если бы мальчики знали, что она их бабушка, но они не знали. Для них она была просто милой женщиной, которая присматривала за ними после школы, иногда готовила еду для семьи или помогала маме с покупками. Привязанность, которую они к ней сформировали, была намного больше, чем должна была быть.

С другой стороны, возможно, они чувствовали семейную связь, даже если не осознавали ее.

Глория закончила полоскание, вытерла руки о полотенце и повернулась к Бенджамину.

— А знаешь, ты прав, — сказала она. — И я не хочу поощрять это, но и не хочу препятствовать этому.

— Я тоже. Я ничего такого не говорю. Я просто пытаюсь сказать, что... Ну, я думаю, я предполагаю, что мы не должны приглашать ее на семейные мероприятия, такие как поездки в Диснейленд.

— Конечно, нет, — согласилась Глория.

— Хорошо.

Похоже, это было все, что он пришел сказать, и, когда он вышел из кухни, Глория не совсем понимала, зачем он это сделал. Ей вдруг пришло в голову, что ее мать могла пролоббировать поездку в Диснейленд, вложив эту идею в головы детей, и ей стало интересно, как отреагирует мать, узнав, что ее не пригласили.

Как оказалось, никакой реакции не последовало, по крайней мере, Глория не слышала ни упреков, ни укоров в чей-либо адрес, так что, возможно, это действительно была идея мальчиков.

Потеря матери и, в меньшей степени, возвращение матери заставили Глорию задуматься о своих собственных детях. На данный момент они полностью зависели от нее. Она будила их утром, готовила им завтрак, собирала обеды, отвозила в школу, помогала делать домашние задания, готовила ужин, укладывала спать. Она была буфером между ними и внешним миром, и если возникала какая-то проблема, они звали "мамочку!", и она решала ее. Но уже сейчас она видит изменения в этой динамике. Девятилетний Брэдли, который был на год старше своего брата, начал сомневаться в некоторых ее указаниях и спорить в ответ. Он становился более независимым, что в конечном итоге распространилось и на его брата. Скоро, слишком скоро, она перестанет быть центром их мира. От этой мысли ей стало грустно, и она подумала, чувствовала ли так же ее мать, когда сама начала отдаляться.