Беглый герцог(СИ)

Глава 3

Очнулся я как-то рывком. Сразу нахлынула боль. Болело всё тело. Не было ни одного кусочка, который бы мог сказать `у меня всё прекрасно!`. Но на фоне этой боли выделись ребра справа. Они как-то особо настойчиво привлекали к себе мое внимание. Я бы даже сказал, вели себя настырно. Причина такого поведения моих ребер выяснилась очень скоро. В мой правый бок врезалось нечто твердое. Интенсивность боли возросла сразу на порядок, и я не смог сдержать громкий стон.

- Пришел в себя, свин! - констатировал мужской голос над моей головой. - Вставай, если не хочешь добавки!

Добавки я не желал категорически, потому блокировав боль, сразу начал подниматься с пола, даже не разлепив глаза. Поднявшись на ноги, я тут же привалился к стене, удачно обнаружившейся за моей спиной.

"Стог! Конечно это Стог! И почему я, то есть мой предшественник, не прибил этого мерзавца еще тогда, девять лет назад? Уж точно не из жалости! В этом, герцога было невозможно заподозрить! Наверно по одной простой причине: Стог был полезен, и была надежда на исправление с помощью воспитательных мер, плетки, например. А теперь время упущено. И воспитывать, похоже, он будет уже меня ..."

Стог некоторое время разглядывал меня, а затем, убедившись, что я окончательно пришел в себя, устроился на одной из двух скамей имевшихся в камере.

- Итак, Марк Риз! - с садисткой улыбкой непередаваемо презрительным тоном произнес Стог. - Волею Ее Сиятельства герцогини Марианны де Бофор за убийство стражника замка ты становишься рабом и будешь своим неустанным и доблестным трудом искупать содеянное тобою злодеяние! У меня до сих пор не было постоянного, личного слуги, хотя я, как помощник мажордома замка должен был его иметь. И вот теперь у меня такой слуга есть! Я счастлив, а ты, Марк, ты счастлив?

Выбора у меня не было. Сказать, что я несчастлив было можно, но это ничего не изменило бы в моем нынешнем статусе. А привело бы лишь к тому, что у меня могли заболеть ребра уже слева, например. Если Стог был правша или усугубилась бы боль в ребрах справа, если он был левша.

Поэтому я покорно, самым проникновенным тоном, на который был способен в данный момент, сказал.

- Я очень счастлив... - по резко сузившимся глазам моего бывшего слуги я понял, что нужно немедленно добавить, чтобы не ухудшить мое болезненное состояние. - ...господин Стог!

Напрягшийся было, Стог расслабился и уже снисходительно улыбнулся мне.

- Переодевайся, Марк! - кивком головы он указал на кучу тряпья лежавшего на полу. - И слушай, что я тебе скажу! Чтобы быть хорошим слугой, ты должен знать мои требования к слугам и исполнять их. Во-первых: никогда не спорить со мной и вообще ни с кем в замке! Любой, выше тебя по положению, может приказать тебе, и ты должен бросаться со всех ног исполнять приказ. Если только тебе уже не отдал приказ я. А поскольку выше по положению тебя, раба практически все в замке, то выводы делай сам. Всегда отвечай `понял, господин`. Кланяться в пояс при этом обязательно ...

Слушая в пол уха, декларируемый мне кодекс идеального слуги, а Стог всю свою жизнь бывший слугой разбирался в этом предмете досконально, я неторопливо натягивал на себя поношенную одежду замковой прислуги.

"Все эти тряпки не стоят и десятой части моей прежней одежды... Кто-то неплохо заработает на этом..."

Вставив ноги в разношенные до предела темно-коричневые кожаные туфли с длинными загнутыми носами и натянув на голову оставшийся, на закуску мягкий матерчатый колпак в черную и красную полоску, я завершил процесс переодевания и включил уже оба уха. Вовремя включил, поскольку Стог как раз перешел к самой главной и видимо наиболее приятной для него части своих наставлений.

- Всё сказанное тебе, ты должен накрепко запомнить и выполнять быстро, молча и со всем возможным старанием. Неисполнительность, хамство, лень, воровство и даже просто неласковый взгляд, брошенный на меня, твоего господина будет наказываться со всей строгостью. Если проступок незначительный, то я просто отхлещу тебя плеткой или вразумлю кулаком. Но если ты серьезно провинишься, то познакомишься с нашим замковым палачом и его кнутом.

Я испуганно округлил глаза, и с дрожью в голосе сказал.

- Я буду стараться изо всех сил, господин Стог! Вы будете довольны мною!

Кажется, Стог поверил мне, поскольку самодовольная улыбка возникла на его лице. А я подумал.

"Плети, а уж тем более кнут палача очень стимулируют лицедейские способности. Если я продержусь, год в этом гадюшнике, то потом легко смогу поступить даже в Королевскую театральную труппу, зарабатывать там кучу денег и забросить опасное ремесло наемника..."

Тут дверь в камеру распахнулась. Появился знакомый мне глухонемой мужик - тюремщик. На сей раз, в руках он держал тазик с парившей горячей водой. На шее поверх ворота серой дерюжной рубашки была намотана какая-то серо-белая тряпка. Назначение этой тряпки выяснилось быстро. Мне было приказано сесть на скамью и мужик, сноровисто обмотав меня этой тряпкой, начал сбривать мою роскошную бороду.

- Без бороды тебя, надеюсь, никто не узнает, - пояснил смысл сего процесса мой новоявленный господин. - Хотя не так уж и много людей осталось в замке, которые еще могут вспомнить, как ты тут изображал грозного повелителя... В этом колпаке, в одежде слуги никто ничего не заподозрит. А всем сомневающимся ты должен убедительно рассказывать историю про согрешившего наемника. В этом ты должен быть заинтересован больше всех. В противном случае, даже при малейшем подозрении у кого-либо на твой счет, ты мгновенно исчезнешь... закопают тебя и не факт, что мертвым. Понимаешь?

- Я... буду... стараться... - слова вылезали из меня с некоторый задержкой. Что впрочем, было объяснимо. Глухонемой надзиратель, внезапно переквалифицировавшийся в брадобрея, в немыслимом темпе размахивал остро заточенной бритвой у моего лица.

Он быстро расправился с моей бородой, коротко подстриг волосы на голове и отступил в сторону, демонстрируя начальству свою работу.

Изумление, разлившееся на лице Стога, доставило мне некоторое удовольствие. Понятно, чему он так изумился: несоответствие между ожидаемым моим внешним видом и увиденным. Он явно полагал, что бывший герцог будет изрядно постаревшим, покрытым шрамами и морщинами. Девять лет в наемниках - это девять лет непрерывных стычек, войн и стать инвалидом, а то и умереть там легче легкого.

Впрочем, как я сейчас выгляжу, я и сам точно не знал. Я давно уже не мыслил себя без бороды. Привык. И вот теперь глядя на не проходящее удивление на лице Стога, я отчего-то вдруг забеспокоился.

Тот, наконец, пришел в себя и первым делом, легким движением пальцев изгнал из камеры брадобрея-надзирателя. Затем подошел ко мне вплотную и стал пристально разглядывать меня.

- Нет, ты всё-таки Марк, бывший... сам знаешь кто! - заявил Стог. - Хотя ты очень странно выглядишь, надо сказать... Но я-то тебя знаю с пятнадцати лет, когда меня десятилетним пареньком приставили к тебе в услужение... Тебе сейчас должно быть...лет тридцать пять, а ты почему-то выглядишь на восемнадцать? Почему, Марк?

- Понятия не имею, господин Стог, - пожал я плечами. - Сам я полагаю, что где-то попал под заклятие... Но где и когда, не имею ни малейшего представления.

- Интересное заклятие! Я бы тоже не отказался попасть под такое. Да наверно и никто в мире бы не отказался.... Ладно, пускай госпожа Лили ломает над этим голову, если захочет. А в целом благодаря твоему юному, цветущему виду даже те, кто мог помнить тебя, теперь лишь подумают, что ты какой-нибудь бастард бывшего герцога. Герцог, насколько я помню, да и ты вероятно тоже ...- тут Стог хмыкнул. - ... очень рано начал задирать юбки служанкам, крестьянкам, горожанкам... в общем всем, кого встречал у себя на пути. Так что количество бастардов у те...у него должно быть велико. Вот и будешь бастардом! Только подтверждать это не нужно! Пусть думают, что хотят! В данный момент - ты наемник, убивший стражника госпожи герцогини де Бофор, которому виселица заменена рабством. Не более и не менее. Всё ясно?

- Да, господин Стог! - выкатив глаза, рявкнул я.

Такое послушание пошло мне на пользу. Стог, похоже, собиравшийся для наглядности завершить наш разговор какими-нибудь воспитательными мерами в отношении меня. Например, дать мне в морду, ограничился лишь легким поощрительным, хотя и довольно болезненным тычком по ребрам.

***

Я лежал на топчане из трех досок в миниатюрной кладовке, примыкавшей к одной из двух комнат имевшимся в распоряжении Стога. Одна из комнат использовалась Стогом под спальню, вторая комната была многофункциональной. Она и гостиная, и трапезная и даже рабочий кабинет, если такой был необходим для помощника мажордома. Иногда Стог просматривал какие-то бумаги или что-то писал за небольшим столом в углу комнаты.

А вообще иметь две комнаты в личном пользовании в замке, где вся жилплощадь была на строгом учете - это показатель влиятельности обитателя. Не каждый дворянин имел две комнаты для проживания. А тут простолюдин Стог решил для себя квартирный вопрос, обойдя многих благородных, и устроился с таким комфортом...

Это наводило на определенные мысли.

"Очевидно, имелись заслуги у этого проныры Стога, - думал я. - Да и совершить скачок из пусть и личного, но слуги пропавшего без вести герцога до помощника мажордома тоже требует немалой шустрости... или оказания неких особо ценных услуг для первых лиц герцогства. Мажордомом был всё еще де Омрон, но он только числился мажордомом, а по факту занимался всей хозяйственной деятельностью герцогства, а значит и звание его помощника значило очень многое во внутренней иерархии замка. Одно то, что Стогу поручено собирать деньги с арендаторов уже говорит о многом".

Я перевернулся на другой бок. Тощий матрас, набитый соломой слабая защита от беспощадной твердости досок топчана.

"Хотя следует быть оптимистом. После тюремной камеры в подвалах замка. Это явный шаг вперед. Ведь там мне и топчана с тюфяком не полагалось..."

Но ворочался я не только по этой причине. Всё мое тело болело. Конечно, разные его части болели по-своему, но всё одно было неприятно. А получение пинков, затрещин, зуботычин, оплеух для слуги вообще является нормой. Считается, что таким образом повышается исполнительность и подвижность слуги. Конечно, затрещины я получал не ежеминутно. Я старался выполнять пресловутый кодекс слуги, озвученный мне Стогом, но не всё тут зависело от меня. Если, например завтрак или обед, заказанный на кухне для Стога, задерживался по каким-либо причинам, например, захотелось самой герцогине внепланово перекусить, а в таком случае все остальные заказы немедленно отодвигались в сторону, то для Стога виноватым всё равно оказывался я. Удар по уху или по ребрам следовал незамедлительно и хорошо, если один. За целый-то день таких ударов набиралось изрядно. И ладно бы, еще один Стог прилагал ко мне свою руку или ногу.

Едва я приволок на деревянном подносе обед для Стога (два горшка, один с супом, а другой с жарким и бутылку вина) и едва успел выставить всё это на стол перед уже заждавшимся хозяином и едва получил дежурный тычок по ребрам за медлительность, как вдруг рабский ошейник, до той поры свободно болтавшийся на моем горле сократился в размерах и недвусмысленно перекрыл поступление кислорода в легкие. Я сразу захрипел. Лицо набрякло от прилившей крови. Но я даже не успел схватиться за ошейник в бессмысленной попытке уменьшить давление, как всё прошло, и ошейник резко вернулся к своим обычным размерам.

Такой намек игнорировать было нельзя. Тем более Стог, заметивший всё сразу, сказал.

- Тебя госпожа герцогиня зовёт! Бегом к ней!

- А где она? Куда бежать?

Стог, как всякий слуга, отлично был знаком с привычками хозяйки и как любой из замковых служащих знал с высокой долей вероятности местонахождение герцогини в любой момент времени.

- Она обедать собиралась, а значит в столовой...

Окончания фразы я не услышал, поскольку стремительно выскочил в коридор. Марианна и в прошлом терпением не отличалась, а уж став хозяйкой в герцогстве, да еще учитывая особое ко мне отношение... Если она разозлится, то рукоприкладство Стога покажется мне сущей мелочью на фоне ее недовольства.

Я прибыл в занимаемое Марианной крыло замка максимально быстро, никого не затоптав по дороге, когда несся, как сумасшедший. Но как я ни торопился, перед дверями столовой я

ненадолго задержался. Нужно было успокоить дыхание и поправить съехавший на глаза дурацкий остроконечный, полосатый колпак.

За обеденным столом, где могло легко устроиться перекусить человек тридцать, сидело всего трое. Три женщины.

И только одна из них была мне незнакома. Вернее я не встречался еще с нею, но пообщавшись со своими коллегами по ремеслу: замковыми слугами, я уже знал, что эта здоровячка - Сабрина, амазонка, командует не только наемным отрядом амазонок, но всеми вооруженными отрядами в герцогстве.

За время своих скитаний по этому миру я не раз встречался с амазонками. В основном эти встречи происходили в кабаках, тавернах и на постоялых дворах, но пару раз приходилось сражаться вместе и один раз против них. Воины они отличные - умелые, отчаянные, спаянные дисциплиной, нерушимо преданные нанимателю, а потому востребованные в качестве наемников. Вот только не любимые никем в королевстве. Насколько они были лояльны к нанимателю, настолько же они были нелояльны ко всем остальным. Возможно, первопричиной была их внешность. Большинство из них были гораздо выше двух метров. Их руки были вполне сравнимы с ногами не самого слабого мужчины, а уж их ноги... Их лица не отличались от лиц обычных наемников. Вот только если шрамы, выбитые в стычках зубы, или бритые головы были для мужчин привычны, то женщин, а амазонки, несмотря на свои габариты, числились женщинами, нисколько не украшали. И соответственно найти мужчин, им было невероятно трудно и даже за деньги соглашались немногие. Склонность к легкому садизму в процессе соития отпугивала даже остронуждающихся в деньгах. Неудивительно, что им приходилось довольствоваться или обществом таким же амазонок, как они, либо принуждать к интиму приглянувшихся им мужчин угрозами. Естественно, что ни к благородным, ни к наемникам с такими предложениями они не лезли. Их удел - бесправные крестьяне, рабы или трактирные слуги.

Так что если чем и удивила меня командующая войсками Марианны амазонка, то только тем, что в отличие от подавляющего большинства своих соплеменниц была красива. Понятно, что она была красива лишь на фоне прочих, встречавшихся мне амазонок. Правильные, хотя и крупные черты лица, чистая без шрамов кожа, целые зубы и роскошные светлые волосы, стянутые в толстенную косу, спускавшуюся по спине вниз, позволяли ей рассчитывать на внимание некоторых мужчин, любителей особо крупных форм. Я к таковым не относился и потому заметив, с каким вниманием Сабрина разглядывает меня, сразу вспомнил, что у меня теперь нет иммунитета к такому вниманию со стороны амазонок в виде острого меча на боку, а наоборот имеется ошейник на шее. Я торопливо перевел взгляд на Лили и Марианну, а затем, вспомнив о своем нынешнем статусе слуги, торопливо поклонился, причем так глубоко, что легко мог бы коснуться ладонями пола.

Начальственные дамы молчали, не накидывались на меня с попреками за медлительность. Это воодушевило меня настолько, что я распрямился. Не до конца понятно, до состояния полупоклона и мог уже визуально оценить степень агрессивности в отношении меня моей жены и магессы замка. В глазах Лили читался живой, непосредственный интерес ко мне. Недоумение и озадаченность на лице Марианны объяснили мне, почему с места в карьер меня не начали скручивать в бараний рог. Она меня не узнала!

Мы были квиты. Я не узнал ее, там, в подвале, в камере. Она же, вот сейчас, когда я лишился бороды, переоделся и заимел полосатый колпак на голове, никак не могла понять, откуда тут появился молодой незнакомый слуга, в то время как она вызвала к себе своего старого ненавистного бывшего мужа. Я довольно улыбнулся: экзекуция кажется откладывалась. И это была моя ошибка. Видимо что-то в моей улыбке было такое, отчего недоумение на лице Марианны мгновенно пропало. Вернее не то что пропало, а оказалось очень сильно разбавлено злостью.

Она выскочила из-за стола и отогнула вниз стоячий воротник моей рубашки, успешно скрывавший до поры, до времени мой рабский ошейник.

- Марк?! Это ты?!

Я снова торопливо согнулся в глубоком поклоне.

- Марк Риз по вашему приказанию прибыл, госпожа герцогиня!

Госпожа герцогиня лично, левой рукой, правая была еще в плотной повязке, встряхнула меня за шиворот.

- Выпрямись, Марк...Риз!

Я также торопливо распрямился и, задрав голову вверх, уставился в прищуренные глаза Марианны. Вот только теперь, стоя почти вплотную к моей жене, я осознал, насколько изменилась Марианна за эти девять лет. Выше меня на полголовы, и плечи не уже, чем у меня, талия, казалась тонкой, только на фоне этих невозможных плеч... остальное было скрыто платьем.

"Не амазонка, конечно, - думал я, в упор, разглядывая госпожу герцогиню. - Но близко, близко..."

Она в свою очередь тоже внимательно изучала меня. Наконец Марианна созрела, чтобы задать вопрос и даже уже раскрыла рот, но потом опомнилась и оглянулась на подруг-подчиненных. Естественно, что и Сабрина, и Лили с огромным интересом следили за нами.

Поэтому рот Марианны немедленно закрылся. Вопрос остался не озвученным, но я не сомневался, что очень скоро мы где-нибудь уединимся, и вот там будет произведен доскональный допрос, возможно даже с пристрастием. Вернее даже так: обязательно с пристрастием.

Впрочем, о чем меня будут спрашивать-допрашивать я и так мог догадаться.

Сейчас же Марианна снова усевшаяся во главе стола, некоторое время молча смотрела на меня, а затем шевельнула пальцами. Мое тело выгнуло дугой, словно я ухватился за высоковольтный провод. Боль затопила мой мозг, и я благополучно отрубился.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на этом самом своем топчане в кладовке у Стога.

"Здорово меня вырубило! Видимо эта садистка, моя жена не дождалась, когда я приду в себя, и велела оттащить меня по месту проживания".

При воспоминании об испытанной боли меня снова слегка замутило.

"А ведь моя дорогая женушка явно хотела использовать меня вместо аперитива перед обедом. Она приготовилась меня изрядно помучить для улучшения аппетита, но не вышло! Быстро всё закончилось! А это, пожалуй, хорошая идея: мгновенно терять сознание всякий раз, как она примется за меня... Вот только смогу ли я это проделать? Эх, если бы не этот проклятый ошейник, который блокирует мои магические способности. Пусть они и не велики, но я бы смог отсюда сбежать. А с этим ошейником лучше даже и не пытаться сбежать. Ведь снять-то его ни я, никто другой не сможет. А вот если нехорошие людишки, а таких вокруг просто тьма-тьмущая, заметят у меня на шее этакое богатство, то снимут сразу, вместе с моей головой разумеется...

И всё-таки надо попробовать научиться проваливаться в обморок. Но вот только как?

Хорошо было дамам в викторианские времена, тогда все поголовно носили корсеты. Корсет так сдавливал грудь, что дышать было трудно, но зато в обморок падали с замечательной легкостью... Но корсета у меня нет, и магический аналог не создашь: способности блокированы... А так ли это? То, что я ни щит, ни манипулятор, ни простенький фаербол создать не могу - это я уже проверил. Но ведь это всё направлено наружу. А может над своим-то телом можно измываться? Это ведь никому угрозы не несет!"

От возбуждения я попытался сесть, но пронзившая меня боль во всём моем, изрядно пострадавшем сегодня теле, сразу привела меня в чувство. Я осторожно улегся на спину и продолжил размышлять о своем положении.

"Но с другой стороны, если я буду всё время лежать в обмороке, то эти две стервы, Марианна с Лили, обязательно что-нибудь придумают. А оно мне надо? А если попытаться не падать в обморок и не отключать боль, а просто ослаблять воздействие на мой организм до какого-то приемлемого, переносимого уровня? И обязательно при этом имитировать страшные муки? В результате все будут довольны. Марианна удовлетворит свои природные, садистские наклонности, у Лили не будет повода заниматься мной, придумывать что-то новенькое, чтобы я не смог уклониться от оказываемой мне высокой чести. А я буду хорошо себя чувствовать и тренировать актерские способности для поступления в Королевскую театральную труппу!

Кстати, я ведь проверял: блокировать болевые ощущения могу. Значит, какие-то манипуляции с магией внутри моего тела ошейник позволяет. Вот только воспользоваться этой блокировкой никак не получается. Настолько быстро меня гасят в последнее время, а блокировать боль вот сейчас, валяясь на топчане, не стоит. Боль ведь не просто так имеется, а сигнализирует, что организм лучше не напрягать, а наоборот дать ему отдохнуть. Так я и не буду напрягать, а попробую научиться ослаблять боль".

***

Марианна с неохотой раскрыла рот, и служанка тут же поднесла к ее рту очередной кусочек паштета из зайчатины. Несмотря на все усилия Лили, правая рука всё еще отказывалась держать вилку и ложку. Вот и пришлось задействовать служанку для кормления с ложечки. Аппетита не было совершенно. Делу не помогли даже два бокала дорогущего, по ползолотого за бутылку, лигурийского красного.

"Нет, каким гадом Марк был девять лет назад, таким и остался! Уже второй раз подряд мне не удается дождаться, когда он соизволит прийти в себя. Как он ловко теряет сознание, когда я только-только приготовлюсь его помучить и так надолго ускользает от меня в этот обморок... С этим надо что-то делать! Как там говорила Лили: тренировать свое ментальное воздействие! Но как это воздействие тренировать? Едва только приступишь к делу, как Марк падает в обморок, словно юная барышня, впервые увидевшая паука размером с кулак. И кстати о юном виде... Как так случилось, что Марк выглядит теперь словно юноша, которому нет и двадцати лет? Жизнь у наемника трудная, опасная, вредная для здоровья и никак не способствующая сохранению юношеского цвета лица. А у него даже ни одной морщинки нет! Румянец во всю щёку, идеально чистая кожа и томный бархатный взгляд из-под длинных черных ресниц. Девушки наверно с ума по нему сходят. Вон как у Лили глазки блестели, когда она его разглядывала. Да и Сабрина кажется, смотрела заинтересованно... Он же на десять лет старше меня, а я себя сейчас старухой почувствовала в его присутствии и даже не узнала его. Пока он не улыбнулся своей характерной улыбкой, от которой я когда-то была в таком восторге! Даже на том портрете, который мне прислали в наш замок перед моим замужеством, Марк выглядел старше. Он сейчас выглядит даже красивее и моложе, чем тогда, на портрете, в который я влюбилась мгновенно. Вот только вся любовь прошла сразу же после первой брачной ночи!"

Марианна ощутила, как ее снова охватывает гнев, едва она вспомнила о том, как издевался тогда над ней ее муженек вместе со своей официальной любовницей.

"С его девкой я поквиталась сполна после неожиданного исчезновения Марка. Она выла от боли в сломанных ребрах, истекала кровью от порезов на груди и в паху, сплевывала выбитые и раскрошившиеся зубы и умерла, конечно, но слишком уж быстро, хотя наверняка, она сама так не считала. Не удалось мне насладиться сполна ее мучениями. С муженьком же я так торопится, не буду! За целый год можно натренировать это самое ментальное воздействие так, что он часами будет валяться на полу, исходя слюной, кровью и прочими выделениями организма, скулить от боли и сдохнуть не сможет, хотя будет страстно мечтать об этом! Приглашу его к себе перед ужином. Ментальное воздействие надо тренировать! Да и узнать, что это такое с ним произошло любопытно".

Приняв решение и придя от этого в хорошее настроение, Марианна мгновенно прикончила зайчатину и откинулась на спинку кресла с довольным видом. Сабрина и Лили давно уже следившие за задумавшейся над паштетом герцогиней, облегченно вздохнули. Они сами давно уже расправились с паштетом, но перемена блюд никак не наступала, поскольку зависела только от Марианны.

***

Хлопнула входная дверь.

- Ты где, ленивое отродье?!

"Стог! И явно не в духе!", - подумал я, поднимаясь со своей лежанки.

Эксперименты с блокировкой и ослаблением боли прошли успешно. Я вполне мог двигаться, не качаясь и не кривясь от боли.

- Я здесь хозяин, - поспешил я доложиться злющему Стогу.

- Где мой ужин?

- Мигом принесу...

Я метнулся к двери и в результате Стог, замахнувшийся, чтобы взбодрить меня тычком в ухо, промахнулся и нанес удар в пустоту. Уже несясь по коридору в сторону кухни, я с улыбкой слышал донесшуюся мне вслед злобную ругань Стога.

Из таких вот мелких удач и крупных неприятностей и состояла моя нынешняя жизнь.

Вернувшись с подносом, где центральное место занимала жареная на вертеле баранья нога и бутылка крепкого яблочного вина, я уже не опасался Стога. Поставив перед ним поднос, я сказал с озабоченным видом.

- Вызывает Ее Сиятельство! - и указал на свой ошейник, пару минут назад на мгновенье многозначительно сдавивший мне горло. - Где мне ее найти?

- Кабинет герцога. Я полагаю, что ты знаешь: где это... - буркнул Стог и приступил к трапезе, а я помчался на вызов.

***

Марианна сидела в кресле перед пылавшим камином, углубившись в чтение некоей книги в темно-синем переплете с золотым обрезом.

- Марк Риз по вашему приказанию прибыл, госпожа герцогиня! - не отказал я себе в удовольствии рявкнуть во весь голос над ухом углубившейся в чтение Марианны. Реакция на мою проделку была ожидаемой. Сначала от испуга Марианна выронила книгу, которую держала в левой руке (кисть правой руки всё еще была в тугой повязке), а затем злобно сощурилась, увидев меня.

В тот же миг, всё мое тело зажгло так, словно я вдруг очутился в горящем камине. Запредельный жар иссушал моё тело, и я бы сразу провалился в беспамятство, как и в прошлые разы, если бы не одно но: на сей раз, я был готов к атаке ошейника. В результате пекло меня конечно сильно, но терпеть было можно. Я и терпел и лишь имитировал ужасные муки, то есть старательно корчился на полу и надрывно кричал в полную силу. Поскольку я только-только начал тренировать свои лицедейские способности, то естественно, что я повалился лицом на пол, чтобы Марианна не заподозрила чего-либо из-за моей еще неумелой мимики лица. Минут пять я извивался на полу и вопил так, что начал даже опасаться, что осипну. Но тут жар, терзавший меня, пошел на спад, а затем и совсем исчез. Я на всякий случай покричал еще немного, а затем замолчал и начал подниматься на ноги.

- Я гляжу Стог, совсем тебя распустил! Никакого почтения к благородным! Если он с тобой не справляется, то тогда я за тебя возьмусь всерьез!

"Вполне предсказуемая реакция на испуг: агрессия. Впрочем, лучше так начать разговор с Марианной, чем заканчивать его подобным образом" - подумал я.

- Нет! Нет! Ваше Сиятельство, не надо мною всерьез заниматься! Я же хотел как лучше!

В широко открытых глазах у меня стояли слезы, еще не успевшие высохнуть после испытания жарой. Всё-таки часть этого виртуального жара, созданного ошейником, была сознательно пропущена мною к моему телу и выдавила-таки слезы из глаз. Мой слегка осипший голос дрожал, словно от испуга и сам я тоже мелко-мелко подрагивал всем телом.

Марианна расплылась в счастливой улыбке.

- Будешь теперь знать негодяй, как себя вести!

Я торопливо закивал головой.

- Да, да, Ваше Сиятельство! Теперь я знаю!

Выглядевшая очень довольной Марианна некоторое время разглядывала меня и молчала. Я старательно трясся всем телом и жалобно смотрел ей в глаза. Марианна же в полной мере наслаждалась греющим ей душу зрелищем: ненавистный муж стоит перед ней и со слезами на глазах трясется от страха. И в ее полной власти то ли продолжить экзекуцию, то ли сделать перерыв. Марианна склонилась в сторону перерыва.

- Я хочу, чтобы ты Марк объяснил мне одну загадку, - без всякой злобы уже нормальным голосом сказала Марианна. - Ты так странно молодо выглядишь... Почему?

Я перестал дрожать, сделал вид, что задумался, а потом сказал, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком уж ехидно.

- Я не очень понимаю, о чем идет речь, Ваше Сиятельство! Мне, наемнику Марку Ризу недавно исполнилось двадцать лет и если я выгляжу при этом на восемнадцать, то называть это странным, по меньшей мере, странно...

- Так ты тут юлить намерен?! - с угрозой в голосе поинтересовалась Марианна.

Я мгновенно возобновил подрагивание своих конечностей, добавив от греха подальше еще и дрожание нижней челюсти.

- Нет, нет, Ваше Сиятельство! Я не юлю, как вы изволили выразиться. Я хочу лишь заметить, что согласно вашему приказу я теперь всегда и для всех - Марк Риз, простой наемник, а вы спрашиваете то, о чем наемник Марк Риз понятия не имеет.

Марианна задумалась.

- Пожалуй ты прав, наемник Марк Риз. Так поступай и впредь, но когда мы одни, я разрешаю тебе быть герцогом... бывшим, само собой разумеется! Понял Марк?

"Бывших герцогов не бывает, дорогуша! Но сообщать тебе об этом прямо сейчас я не собираюсь. Вдруг ты левой рукой что-то можешь. А если и не можешь, то твои мускулистые ноги выглядят слишком угрожающе и могут повредить мое хрупкое здоровье..."

- Да, Ваше Сиятельство! Я всё понял.

- Ну, а раз понял, то отвечай на заданный вопрос.

- Понятия не имею Ваше...

- Ты издеваешься...

- Нет! Позвольте мне всё объяснить, Ваше Сиятельство!

Марианна кивнула.

- Я и в самом деле понятия не имею, почему это со мною происходит. Но некоторые соображения имеются... Озвучить их, Ваше Сиятельство?

Марианна кивнула и устроилась поудобнее в кресле, приготовившись слушать.

- Целых девять лет я скитался по миру. Много чего повидал, много чего вытерпел. Частенько сталкивался и с колдовством, и с магией. Но ни разу за эти годы не попадал под целенаправленное заклятие. А этот мой моложавый вид ничем кроме заклятия я объяснить не могу. Но где и когда я под него попал, не представляю. Я начал потихоньку молодеть почти сразу же после расставания с вами, Ваше Сиятельство. Когда процесс зашел слишком уж далеко, пришлось отпустить бороду. Но почему... - я пожал плечами.

Марианна помолчала немного, а потом спросила.

- А куда ты делся из герцогства, тогда девять лет назад?

Я вздохнул.

- Меня одолело навязчивое желание посмотреть мир. Я за огромные деньги приобрел артефакт для создания порталов и вместо того, чтобы сначала опробовать его на ком-нибудь, кого не жалко, хоть на том же Стоге, к примеру, сдуру сунулся сам. А он возьми и рассыпься у меня в руках после перехода. Как потом я выяснил, поспрашивав сведущих людей, мне впарили очень хорошую имитацию артефакта времен темной империи. Вся беда была в том, что она оказалась одноразовой. В общем, попал я в Алисонскую империю, на Лигурийское побережье. По-алисонски я изъяснялся неплохо, но с рангунским акцентом. Там меня и схватили, как шпиона Рангуна, и сослали на галеры. Рабом!

- О, так быть рабом для тебя не внове? Можно даже сказать, что ты тренировался, готовился к своей нынешней жизни, - засмеялась Марианна.

- Да уж... - пробурчал я. - Еще спросите Ваше Сиятельство, не привык ли я к этому и может, мне это уже нравится... Потом я сбежал, но всё было непросто. Только через пять лет мне удалось вернуться в наше королевство.

- Что ж ты в герцогство-то не вернулся, если уже четыре года в Рангуне обретаешься? - хмыкнула Марианна. - Явился бы, занял свое место в замке и правил бы как раньше, а? - последние слова она уже просто прошипела сквозь зубы.

- Так я ведь подозревал, что вы, Ваше Сиятельство меня не очень любите и прежде чем соваться сюда, навел справки. И выяснил, что правите вы очень жестко. От всех тех, кто мне был верен и мог бы поддержать меня, объявись я замке, вы давно избавились. Остались только такие продажные типы, как Стог или совсем новые люди, которые меня знать не знают и верны вам. К Его Величеству Золтану я обратиться не мог. Кто бы меня признал в этом облике молоденького юноши, а доказательств того, что я - это я, у меня нет.

- Это хорошо... - протянула Марианна и шевельнула бровью. Неожиданно мои ноги ослабели и я рухнул на пол. - Теперь ты снова раб и таковым останешься пока я не решу иначе. Отличная всё-таки эта штука - мифриловый рабский ошейник. А вот если так.

Я распластался на полу, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже языком. Марианна поднялась на ноги, подошла ко мне, поставила свою ногу, обутую в совсем не миниатюрную туфельку мне на лицо. Было очень больно. Ножка у нынешней Марианны - теперь была большая и мускулистая, не то, что раньше, а каблук на туфле хоть и маленький, но тонкий и очень больно раздирал мне губу.

- Ты раб Марк! Не забывай об этом! И я кое-что придумала. Ты будешь сейчас за ужином прислуживать мне, кормить меня с ложечки! Ведь это по твоей милости у меня правая рука не действует!

"Вот так, власть предержащие перекладывают свою ответственность на тех, кто не может им возразить..." - подумал я, дыша ртом, поскольку туфелька Марианны сплющила мой нос, полностью прекратив доступ воздуха в легкие.

Тут раздался стук в дверь, и после разрешения войти, внутрь проскользнула личная служанка Марианны Зена.

- Всё готово к ужину, Ваше Сиятельство, - поклонилась Зена, с любопытством разглядывая мою расплющившуюся по ногой Марианны физиономию.

Мои руки, ноги и язык снова обрели подвижность.

- Пошли ужинать, раб!

***

Перед сном, Марианна, пока Зена расчесывала ее густые черные волосы, вспоминала сегодняшний ужин. С удовольствием вспоминала. Оказалось, что суетящийся вокруг нее, кормящий ее с ложечки бывший муж приводит ее в полный восторг своей услужливостью, стремлением предугадать ее, Марианны желания. Как заискивающе он смотрел на нее: тот ли кусочек оленьего жаркого он предложил своей госпоже, то ли красное вино налил в золотой кубок? Может быть, ей по вкусу белое? С какой заботой он промокал ее губы салфеткой! Как улыбался ей! Жаль ей было только одно: никто не мог этого понять и оценить. Даже присутствовавшие на ужине Лили и Сабрина, ее ближайшие доверенные помощницы и подруги не должны знать о бывшем статусе Марка.

Она никак не ожидала, что вид суетящегося, заискивающего Марка, испуганно бросающегося исполнять все ее, даже не высказанные, а только угадываемые желания окажется настолько сладостным.

"Пожалуй, я не испытывала такого удовольствия даже когда пытала его. Он, гад такой, слишком уж быстро повадился падать в обморок! А здесь, исполняя мои малейшие прихоти он, кажется, испытывает гораздо большие муки. Как же: он, герцог, гордый хозяин обширных земель, повелитель тысяч людей, теперь зависит от прихотей какой-то девчонки, своей жены, которую он мучил, как хотел девять лет назад. Моральные муки будут для него, несомненно, сильнее тех физических мук, которые я смогу предложить его вниманию. Во всяком случае, его хватит надолго в таком варианте и не загнется от случайной передозировки ментального воздействия ошейника. Да и физического воздействия он лишен не будет. Стог строгий хозяин и своего бывшего господина жалеть не будет! Так и сделаем. У меня он будет терпеть моральные муки. А Стог в свою очередь будет дополнять их муками физическими. Ну, а если уж он не будет справляться и Марк обнаглеет, то тогда и я подключусь!"

Зена, закончив расчесывать волосы госпожи, накладывала ей на лицо полотняную маску, пропитанную специальными кремами, изготовленными Лили для сохранения свежести и упругости кожи лица герцогини.

"Экая жуть! - думала Марианна, глядя на себя зеркало. Полотняная маска, пропитанная зеленовато-бурым кремом с дырками для глаз и рта превращала красавицу-герцогиню в какое-то мерзкое чудовище.

- Видел бы это Гийом, то энтузиазма бы у него поубавилось... Нет, показываться в таком виде Гийому не стоит. Вдруг и правда потенция упадет. Где я еще такого неутомимого... слугу найду? А вот кому бы я показалась в таком виде с удовольствием, так это виконту де Сову, маркизу де Бургоньяку и графу де Лежу, которые ночевали тут у меня в спальне во время бала. Но скорее всего даже эта маска особо не снизит их возможности, ниже я просто еще не встречала. Ни один из них не оправдал не моих ожиданий. А они, эти ожидания и так ведь были не особенно велики..."

Марианна вздохнула.

"Двадцать пять лет, а уже приходится бороться с морщинками у глаз. То ли дело когда тебе пятнадцать! Никаких морщин и никаких жутких масок. Вот только в пятнадцать лет у меня имелся жуткий муж, который и поспособствовал всем этим преждевременным морщинкам появиться на свет! А его подлеца ничего не берет! Вот кто должен бы быть сейчас морщинистым, седым, в шрамах и бородавках. Но нет, выглядит так, словно ему восемнадцать! И еще смеет толковать о каких-то заклятьях! А постой-ка...

Насчет заклятий... Да нет, не может быть! Тот амулет лишения души, которым я тогда, девять лет назад так неудачно воспользовалась - это ведь не заклятье или заклятье?! Но Марк клянется, что нигде больше и никогда он не попадал под заклятья?! Неужели это так амулет на него подействовал?!

***

Белая полоса в жизни всегда сменяется черной. Это общеизвестно. Менее известно то, что и наоборот бывает столь же часто. У меня белая полоса началась с ужина Марианны, на который она меня любезно пригласила в качестве прислуги. И во время ужина была чрезвычайно мила со мной, и даже после ужина, когда велела мне убираться к Стогу, не воспользовалась ошейником, чтобы мне жизнь медом не казалась.

Конечно, за ужином я ужом извертелся, кормя Марианну с ложечки и вилочки, а это надо сказать, было с непривычки совсем не просто. Она ведь рот открывала не только для того, чтобы я туда засунул кусочек жаркого из вепря или ветчину. Она еще и болтала со своими подругами. И если я хотя бы раз ошибся и заткнул Марианне рот например маринованным грибочком, в то время, как она собиралась что-то сказать, то последствия такой ошибки были бы для меня малоприятными... Но моя внимательность, память герцога, его знание этикета, умение обращаться не только с вилкой и ножом помогли мне. А уж как я великолепно разделал фаршированного карпа... Я успел скормить Марианне всю рыбину, ловко выбирая кости, пока остальные леди едва разделали своих рыбин на треть. При этом еще и успевал улыбаться всем трем леди разом. В результате был отпущен с миром и никакой пакости вдогонку от Марианны не получил. Наоборот, получил приглашение от Марианны на завтрашний обед.

К Стогу я шел не торопясь, удивляясь внезапно прорезавшемуся миролюбию жены. В то, что Марианна вдруг ни с того ни с сего меня простила, я понятно не верил и искал причину такой внезапной перемены ее отношения ко мне. И нашел только, когда уже подходил к апартаментам Стога.

"Марианну же просто плющит от самодовольства, когда ее муж суетится вокруг нее, заискивает, сюсюкает, выбирает лучшие кусочки, вытирает губы салфеткой. Достаточно лишь ее легкого кивка, чтобы он тут же услужливо наполнил бокал вином и подал этот бокал ей, его госпоже! Она, похоже, считает, что мне, герцогу прислуживать ей - это нож острый по одному месту. Моя гордость страшно уязвлена и мучаюсь я гораздо сильнее, чем все, те муки, которые она могла бы придумать. Так оно наверно и было бы, если бы я был настоящим герцогом. Гордость, а вернее дворянская спесь не позволяла даже подумать о том, что ему придется стать слугой, да еще прислуживать той, которую он ранее ни во что не ставил. Мое же воспитание вполне позволяет мне прислуживать в общем-то чужой и к тому же такой красивой женщине. Хотя даже меня что-то такое царапало в душе, когда я обращался к воспоминаниям герцога по поводу пользования столовыми приборами. Что ж, - размышлял я, остановившись у узкого окна и разглядывая замковый двор с высоты третьего этажа. - Завтра тогда стоит осознанно подыграть моей женушке. На лице, наряду с постоянной, счастливой улыбкой, изредка должна появляться гримаса боли, словно меня пытают, типа раскаленным железом. И Марианну сделаю счастливой, имитируя мои невероятные душевные муки, и потренирую свои актерские способности..."

Стог, когда я заявился от Марианны, уже поужинал и сидел в кресле, около столика, изучая какие-то бумаги. Когда я начал убирать со стола остатки трапезы, чтобы отнести на кухню, он вдруг буркнул.

- Будь готов! Завтра я еду собирать оброк и арендную плату на запад герцогства. Подготовь одежду, возьми перекусить что-нибудь...

- Понял! Вы, господин Стог берете меня с собой?

- Конечно с собой! У меня теперь есть слуга, и было бы странно не брать тебя с собой, а оставить отдыхать в замке.

Я немедленно состроил огорченную физиономию.

- Я тогда даже не знаю, как и быть... Я страшно хочу ехать с вами, мой господин. Ведь заботиться о вас - моя первейшая обязанность, но вот беда какая: Ее Сиятельство, госпожа герцогиня де Бофор велела мне завтра на обеде прислуживать ей. Рука у нее всё еще плохо действует, и она оказала мне великую честь, предложив мне помочь ей за обедом...

Стог поднялся, сложил бумаги, убрал в карман, а потом, подойдя ко мне, коротким тычком в живот заставил меня согнуться чуть не до пола.

- Зубы скалишь, подлец! Я ведь сейчас проверю, всё, что ты тут наболтал и если ты врёшь... - он вышел из комнаты.

Вот так и получилось, что Стог уехал один, без своего верного слуги, то есть без меня.

В результате я два раза в день, за обедом и ужином прислуживал Марианне. А в остальное время был предоставлен самому себе.

При достаточно весомом стимуле обучение происходит очень быстро и нужные навыки закрепляются без особых проблем. Особенно в моем случае. Конечно, успешно освоив дозировку болевых ощущений, я изрядно облегчил себе жизнь, но ведь все-таки часть боли приходилось пропускать для достоверности образа мученика. Так вот даже этот кусочек болевых ощущений меня не радовал, (я же не мазохист, в самом деле!) и то, что Марианна вдруг сделала упор в моем наказании на моральные пытки (как она считала) мне было на руку. Всего-то надо было изображать страдающего, униженного своим положением слуги, гордого герцога, но изображать достоверно. Малейшая фальшь в игре и возобновятся уже не моральные муки.

"Так держать!" - самодовольно думал я, в очередной раз удачно отработав на обеде и не дав повода Марианне помучить меня с помощью ошейника. Она в очередной раз посчитала, что мои душевные страдания превосходят ошейниковые мучения.

Но даже такая спокойная жизнь, наладившаяся в отсутствие Стога и при такой любезности со стороны Марианны, конечно не шла ни в какое сравнение с моей прежней, свободной жизнью, до попадания в это рабство к моей жене, но тут уж всё зависит от точки отсчета. Если сравнивать с тем, что могло бы быть со мной всего неделю назад и тем, что есть сейчас, то повод для оптимизма явно имелся.

Конечно, я был рабом и с этим, по крайней мере, пока, поделать ничего было нельзя. А вот попытаться найти плюсы в моем нынешнем, горестном положении было можно. Одним из плюсов была свобода, конечно относительная, естественно только в пределах замка, и понятное дело только до возвращения моих мучителей, разом вдруг отъехавших по делам, но всё же... Стог, отбывая из замка, даже не заикнулся о том, чтобы приставить меня к какому-нибудь полезному делу для укрепления здоровья. Например, отправить в каменоломни, имевшиеся недалеко от замка или на полевые работы на свежий воздух или колоть дрова для замковой кухни. Я должен был прислуживать Марианне за обедом и ужином. И все в замке уже знали, что я востребован у самой герцогини и не напрягали меня ничем.

Три дня я, как мог, старался, угождая жене, потом рука у нее пришла в норму, а сама Марианна внезапно, в один прекрасный день уехала в сопровождении отряда амазонок в столицу Карсберг, ублажать Его Величество Золтана, в постели, как сразу же насплетничали мне всезнающие слуги. И я вообще оказался предоставлен самому себе. Понятно, что ненадолго, но всё-таки.

И началась у меня праздная и отнюдь не скучная жизнь.

Причем набор развлечений, которые мне внезапно оказались доступны, был в точности тот же, что и когда я был свободным: вино, женщины и азартные игры. Вот только этот набор был качеством пониже прежнего.

Гнездо порока и азарта в замке территориально совпадало с центром чревоугодия для слуг. То есть трапезная для прислуги являлась и клубом, и местом отдыха для всех слуг замка. Даже привилегированные слуги постоянно посещали трапезную. Понятно не затем, чтобы перекусить, а чтобы вечерком поиграть в кости или карты, выпить чего-нибудь горячительного, посплетничать о господах или договориться с симпатичной служанкой весело провести вместе вечер, а то и ночь.