Беглый герцог(СИ)

Глава 12

Я развалился на зеленом кожаном диване в гостиной и задумчиво ощипывал виноградную кисть. Ваза с фруктами на низеньком резном столике перед диваном предназначалась, конечно, не мне, но это меня нисколько не волновало.

"Семь бед, один ответ, - решил я, когда приступил к разорению вазы. - Если уж за бутылку наливки меня не послали под плети, то уж за персики с виноградом точно выволочки не будет".

Я, кидая в рот крупные желтые виноградины, не собирался медитировать, чтобы обрести уверенность в своих силах, как рекомендовала Лидия и уж конечно я не стал судорожно вспоминать самые эффектные позы из камасутры, которую листал еще в школьные годы.

Лидия и без моих дополнительных усилий останется довольной, я был в этом уверен.

Я же размышлял над невероятным превращением невысокой, юной девушки, дочери Лидии в здоровенную амазонку. Пусть и не такую огромную, как сама Лидия.

"Была полтора метра, не больше, а стала за два метра с мускулами тяжелоатлета и всего за пару месяцев! Магия! Вне всяких сомнений магия! Да и эта, ее подруга, рыдавшая над совершенно здоровым, лишь слегка перебравшим наливки Полем... Не Мария ли? Кто еще из амазонок будет лить слезы над симпатичным рабом? У них совсем другие позывы при встрече возникают... те же черные волосы, то же скуластое лицо, лишь раздавшееся вширь... жалко, что Поль дрыхнет. Он-то уж точно бы сказал Мария это или нет... И кстати ведь есть еще одна девица, которая разительно изменилась и которую я в свое время не узнал. Марианна! Она тоже вполне могла воспользоваться этой загадочной магией, чтобы реализовать свою навязчивую идею - стать сильнее. Деньги имеются, а муж, который мог бы сказать `нет` отсутствует..."

Тут дверь в гостиную распахнулась и внутрь ввалились амазонки. Целая толпа. Впереди двое из личной охраны графини. Лица безразличные, глаза равнодушные. Вошедшая вслед за ними Лидия напротив была явно в растрепанных чувствах. Рот плотно сжат, на скулах болезненный румянец и выражение лица недовольное-недовольное. Позади нее стояли выглядевшие вообще статистками Аннет и ее подруга. У них на лицах было заметно лишь любопытство.

- Ты Марк? - гулким басом вопросила одна из охранниц графини.

Я торопливо проглотил, только что закинутую в рот виноградину и кивнул.

- Ты идешь с нами! - безапелляционно продолжила гигантесса.

Я вопросительно уставился на молчавшую Лидию. Та скривилась, и сказала явно совсем не то, что хотелось ей.

- Марк, тебя хочет видеть Ее Сиятельство графиня Изабелла де Кронберг. Ты должен идти с этими достойными воительницами...

Я встал, пожал плечами и направился к двери, пробормотав.

- Надо, так надо.

В сопровождении охранниц я спустился вниз, на первый этаж замка, вошел в апартаменты графини. Впереди меня, словно ледокол, раздвигающий толстые паковые льды шла, тяжело ступая, одна амазонка. Все встреченные нами обитатели замка мгновенно освобождали нам дорогу, прижимаясь к стенам. Другая приглядывала за мной сзади.

Пройдя через целую анфиладу роскошно обставленных комнат, в одной их них я и увидел призвавшую меня к себе графиню. Она сидела в кресле, покрытом медвежьей шкурой, перед огромным камином с пылавшими в нем дубовыми бревнами и то ли о чем-то сосредоточенно думала, то ли банально дремала. Во всяком случае, глаза ее были закрыты. Одета графиня была в простое черное шерстяное платье. Седые волосы были распущены по плечам. Однако привлекательнее от этого Изабелла не стала.

Одна из моих сопровождающих деликатно кашлянула, привлекая внимание графини.

- Ваше Сиятельство, Марк доставлен!

Графиня пробурчала.

- Свободны, - и открыв глаза, принялась внимательно разглядывать меня. Итогом осмотра она оказалась не удовлетворена, поскольку последовал очередной приказ.

- Снимай рубашку и спускай штаны!

Ощущая себя так, словно меня снова выставили на торги, я быстро сдернул через голову просторную темно-зеленую рубашку и спустил вниз широкие черные штаны, развязав веревку на поясе.

- Повернись! Нагнись! Выпрямись! Одевайся!

Итогом моего медосмотра стало еще более ухудшившееся настроение графини. Она помрачнела, что-то прошипела сквозь зубы, а затем уже внятно спросила у меня.

- Ты сколько у Лидии находишься?

- Чуть более двух месяцев...

Изабелла еще более злобно зашипела, но увидев мой удивленный взгляд, снизошла до объяснения.

- Всех мало-мальски симпатичных рабов сначала предъявляют мне, а уж потом, если меня они не заинтересуют, то выставляют на торги. Тебя я не видела, но, тем не менее, ты оказался продан! Коррупция на лицо! Отправлю виновных на войну с орками! Как раз Его Величество Золтан прислал запрос на три тысячи воительниц.

Нет, подумать только! Я два месяца теряюсь в догадках, что случилось моей тысячницей Лидией? Ранее такая жесткая с подчиненными, непримиримая к врагам княжества она вдруг стала проявлять легкомысленную мягкотелость в управлении тысячей, на совещаниях о чем-то мечтает с улыбкой... Думаю, старость что ли подступает? Не пора ли на отдых отправлять? И только когда я сегодня увидела тебя, всё с ней стало понятно!

- Но ведь госпожа Лидия не пострадает? Она и без того потратилась: пятьсот золотых заплатила... - осторожно спросил я.

- Пятьсот золотых за раба! Да за одно это ее нужно отправить к оркам! Не Лидию, конечно, а мою представительницу на торгах! Ни словом не обмолвилась, что какого-то раба продали за такие деньги! А Лидии все затраты будут компенсированы. Но это всё потом, а сейчас устроим последнюю проверку, там, в спальне. Иди за мной! Хотя я думаю это чистая формальность. Если уж ты смог удовлетворить нашу ненасытную Лидию...

- И всё же я не могу гарантировать, что и с вами также будет, - осторожно подбирая слова, сообщил я в спину этой старухе о своих сомнениях в своих силах. Да что там в сомнениях! Меня натурально затошнило при мысли о том, что сейчас придется лечь в постель с этой жуткой старой уродиной. Конечно, за девять лет пребывания в этом мире мне приходилось ложиться в постель и с мягко говоря некрасивыми женщинами, но по крайней мере они были молодыми. Старушки как-то не попадались.

"А вот не буду я стараться! Делай что хочешь! - думал я, глядя на растрепанные седые космы, шествующей впереди меня Изабеллы. - Еще и магию подключу, чтоб уж наверняка никаких случайностей не произошло. Будет мой дружок смотреть строго на полшестого и пошла на фиг! Попрыгаешь, попрыгаешь, да и отошлешь меня назад к Лидии".

Но пускать в ход магию для укрощения своего естества и не потребовалось. Когда я любезно помог графине избавиться от платья, то мне пришлось использовать не свои магические способности, а способности к лицедейству, развившиеся под чутким руководством Марианны. Улыбка осталась на лице и дрожь в руках не появилась, хотя зрелище было кошмарное.

И мое тело оказалось полностью согласно с моей головой: оно не воспринимало это существо, как женщину. Что бы ни делала графиня в постели, а фантазия у нее оказалась очень богатая, ублажить ее я не смог. Вот только по итогу огорченной графиня не выглядела.

- Ничего страшного, Марк! Не ты первый, не ты последний, кто не может сделать это у меня в постели. Причина тут та ж, что и у других бывших здесь до тебя: тело у тебя хочет и может, (Лидия тут лучшее доказательство) а вот голова тормозит весь процесс. Но это дело поправимое, - заявила мне графиня. - Есть у моей магессы одно заклинание подчинения, полного подчинения, после наложения которого, ты запросто, без раздумий и колебаний спрыгнешь с самой высокой башни замка, если я прикажу тебе. Но я прикажу тебе другое, совсем другое и тогда даже Лидия позавидует твой исполнительности и старательности. Будешь меня радовать своей потенцией, - графиня помолчала, а потом добавила едва слышно. - Вот только, к сожалению недолго. Почему-то под таким заклинанием рабы у меня долго не живут. Скоро снова надо будет искать нового...

Я на слух не жалуюсь, поэтому и услышал это лицемерное сожаление графини. Во рту у меня пересохло, сердце застучало словно бешенное, а в животе образовался какой-то холодный тяжелый ком.

От неожиданности я растерялся и не смог сразу решить, что мне делать: попросить дать мне шанс исправиться или упираться до конца, наплевав на возможные нехорошие последствия? Пока я судорожно перебирал все за и против обоих вариантов, графиня дернула за свисавший над кроватью шелковый шнур колокольчика.

Мгновенно возникшей в опочивальне графини амазонке было приказано передать меня замковой магессе.

Легким движением амазонка выдернула меня из постели, под мышкой вынесла в соседнюю комнату, прихватив по пути мою одежду. Там я оделся и под присмотром уже двух амазонок был доставлен к жилым покоям магессы замка Кронберг.

Встретившая меня в дверях магесса тоже, как и хозяйка замка не была амазонкой. Но если Изабелла внешне была похожа на сушеную селедку, то эта ведьма напротив отличалась пышными формами. Круглое, в мелких морщинах лицо было темно-коричневого, почти черного цвета. Мелкие седые кудряшки на голове составляли почти идеальный шар. Просторное бархатное зеленое платье не могло скрыть складки жира, и это при том, что здесь, в этом мире существуют магические средства, как для похудения, так и наоборот. Это свидетельствовало только об одном: ведьма любит плотно покушать и ни в чем себя не ограничивает, а внешний вид ее совершенно не волнует.

- Ее Сиятельство велела передать Вам этого раба, госпожа Лора, - амазонка подтолкнула меня вперед.

Маленькие черные глазки Лоры оббежали меня сверху донизу.

- Ведите его в мою башню. Я подойду попозже.

Разговор был окончен. Дверь захлопнулась.

Личная башня замковой магессы оказалась самой старой и самой низкой из всех башен замка. Круглая, приземистая башня, сложенная из коричнево-красных каменных блоков, была уже изрядно погрызена временем, во многих местах украшена буровато-зеленоватым мхом и увенчана красной черепичной крышей. Вход в башню, толстая деревянная дверь, усиленная отнюдь не ржавыми, а выглядевшими новыми блестящими стальными полосами, охранялся.

Трио амазонок вооруженных короткими копьями, мечами и небольшими круглыми щитами дежурило около двери.

Внутрь башни был допущен только я. Там меня встретила другая тройка амазонок, вооруженных попроще: только мечами и деревянными дубинками, обтянутыми кожей.

По освещенному факелами коридору меня отконвоировали в круглую комнату в центре башни. По окружности комнаты тянулись двери-близнецы, с одинаковыми засовами, замками и, решетчатыми окошечками. Друг от друга они отличались только цифрой имевшейся на каждой двери. Для меня открыли дверь под номером десять, и отвесили легкого пинка для придания ускорения. Я влетел внутрь, позади хлопнула дверь, лязгнул засов и наступила тишина.

Очередная тюремная камера, которую мне, похоже, предстояло обживать, ничем особенным меня не поразила. Узкое окошко-щель под потолком, через которое сочится слабый свет, охапка соломы, крепление на стене для отсутствующего на данный момент факела, да пахучая бочка в углу для сбора естественных отправлений организма, вот и все удобства.

После мягких кроватей Лидии и Ее Сиятельства графини Изабеллы это был значительный шаг вниз. Я сгреб солому в кучу и улегся, памятуя о том, что в ногах правды нет.

Но долго разлеживаться мне не дали. Только-только я начал задремывать, как дверь распахнулась. Густой бас охранницы прогнал весь сон.

- Выходи!

Пришлось выйти. Обратно по коридору к входной двери в башню, а затем по лестнице на второй этаж меня конвоировала все та же тройка амазонок. Небольшая комната, в которой я очутился резко отличалась от того, что я видел в этой башне. Обитая темно-синей тканью, освещенная десятками ароматных свечей она явно была предназначена для высокородных.

Из трех больших удобных кресел с мягкими спинками и подлокотниками два были заняты. Изабелла и Лора, графиня и магесса сидели там, о чем-то вполголоса переговариваясь. Присесть рядом с ними в пустующее кресло мне понятное дело не предложили. Мне было предложено еще более комфортное положение - лежачее, на огромном дубовом столе, занимавшем почти четверть комнаты.

- Ложись на спину! - прорычала старшая из сопровождающих меня лиц.

Спорить с этими монстрами было себе дороже, поэтому я молча устроился на столе. Мои руки и ноги были немедленно притянуты кожаными ремнями к столу, как впрочем, и голова. Еще пара ремней стянула мое тело в районе груди и живота. В общем, я мог теперь только водить глазами по сторонам, да высказываться без помех, поскольку кляп мне не вставили, но я предпочитал помалкивать. Ситуация совершенно не располагала к болтливости. Да и остальные присутствовавшие в комнате молчали. Похоже, все было уже обговорено еще до моего прибытия. Амазонки, зафиксировав меня на столе, мигом исчезли из комнаты. Скосив глаза я увидел, как Лора подходит ко мне со странным предметом в руках. Круглый обруч с семью острыми зубцами и семью разноцветными, несомненно, драгоценными камнями на первый взгляд был похож на корону. Вот только камни располагались не между зубцами и не на зубцах, а с другой стороны обруча. Да и сам обруч был изготовлен из темного, почти черного метала. Совершенно не выглядевшего благородным. Стало быть, это был какой-то артефакт. Какой именно я сказать не мог, поскольку в справочнике по артефактам из библиотеки Марианны, который я штудировал, про такой артефакт Люциус не упоминал.

Лора пристроила сей артефакт у меня на голове. Причем зубцами вниз! И затем еще и стянула ремешком у меня под подбородком настолько сильно, что казалось острейшие зубцы проткнут мою голову насквозь. Я зашипел от боли, но мучительница не обратила на это никакого внимания.

Пока я корчил рожи и шипел, словно целый клубок змей, Лора с какой-то приличных габаритов книгой в черно-зеленом кожаном переплете устроилась на прежнем месте в кресле. Она открыла книгу и начала чтение вслух. К сожалению, язык был мне незнаком и понять, что там она декламирует, мне было решительно невозможно. Но она меня отвлекла от сосредоточенности на острых шипах впившихся в мою голову. Монотонный речитатив Лоры подействовал на меня как анестезирующее и как снотворное одновременно. Книжка была толстая, голос Лоры монотонный, наливка Лидии пусть и в слабой концентрации, но еще присутствовала в моем организме и я благополучно задремал.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что левая щека у меня горит огнем. Не успел я установить причину этого, как неслабая пощечина по правой щеке сняла все вопросы. Кто-то не жалея сил лупцевал меня. Я открыл глаза. Надо мной, распустив свои длинные седые волосы нависала Изабелла.

- Готов ли ты повиноваться мне во всем?! - торжественным, громовым голосом спросила она, глядя мне прямо в глаза.

- Да, Ваше Сиятельство! - немедленно ответил я, а про себя подумал.

"Интересно, неужели она всерьез думает, что я, раб, честно отвечу `нет` на ее вопрос? Конечно этот убогий средневековый мир не вызывает у меня особого энтузиазма, но и помереть на дыбе или на виселице желания тоже нет".

- Запомни навсегда - я твоя хозяйка! - все тем же торжественным голосом продолжала высказывать и без того очевидные вещи Изабелла.

"Может возраст сказывается? Крыша потихоньку едет у Ее Сиятельства?" - подумал я, но вслух конечно ответил утвердительно на ее вопрос.

- Вы моя хозяйка, навсегда!

При этих моих словах и без того огромное количество морщин на лице Изабеллы по меньшей мере удвоилась. Это она так радостно улыбнулась и, отвернувшись от меня, спросила.

- Достаточно, Лора?

- Да, Ваше Сиятельство, привязка осуществлена. Он теперь ваш со всеми потрохами.

- Мне нужны не его потроха, а только одна, небольшая часть его тела... Развязать!

- приказала Изабелла кому-то.

Набежавшие амазонки быстро освободили меня от ремней, от впившейся в голову псевдо короны и поставили на ноги около стола. Не перестававшая улыбаться, и из-за этого смахивающая своей физиономией на печеное яблоко Изабелла кивнула мне.

- Иди за мной, раб! Продолжим с того места, на котором закончили...

Идя за старушкой, устремившейся к выходу из башни, я размышлял.

"Это что - они наложили заклятье полного подчинения? Как-то не так я представлял себе это заклятье. Совершенно не ощущаю в себе никакого желания исполнять ни сексуальные, ни любые другие фантазии этой престарелой графини. Но может для срабатывания заклятья необходим прямой и недвусмысленный приказ?"

Голая Изабелла раскинулась на своей огромной кровати, эротично разбросав седые волосы по сторонам. Ее высохшие сморщенные груди, висящая складками, словно после длительного голодания старческая кожа, покрытая темными пятнами не вызывала ничего кроме отвращения, впрочем, хорошо маскируемого мною из чувства самосохранения.

- Приступай, раб! Сделай мне также хорошо, как ты это делал Лидии! - отдала приказ Изабелла и закрыла глаза, видимо уже предвкушая неземное удовольствие.

Ничего во мне не откликнулось на этот приказ: сделать ей хорошо. Самым большим моим желанием в данный момент было наоборот сделать ей очень плохо. Но и с этим желанием я справился без труда.

- Где ты там застрял? - пробормотала, не открывая глаз, Изабелла.

- Ничего не получается! - самым жалобным голосом, на какой только был способен, ответил я. Изабелла резко открыла глаза, рывком села на постели и оценила ситуацию.

- Я приказываю: немедленно поднять вверх этот твой... - далее в изложении Изабеллы пошли сплошь непечатные выражения. - Да не руками его надо поднимать, идиот! Он сам должен подняться!

- Но сам он... не хочет...- дрожащим голосом сказал я.

На некоторое время наступила тишина. Изабелла молчала и злобно глядела на меня. Затем, судорожно ухватившись за шнурок звонка начала дергать его так, словно задалась целью оторвать его. Но прежде, чем шнурок оторвался, в спальню ворвались дежурившие за дверями амазонки.

- Лору ко мне! Немедленно! - проорала злющая, как голодная волчица графиня.

Бухая по полу своими огромными мускулистыми ногами, обутыми в сапоги, очень напоминая при этом сваезабивочную машину, амазонки выскочили из спальни.

Прошло немного времени, и я услышал мелкий частый топоток магессы, торопящейся к своей хозяйке.

Второпях натянутое платье топорщилось по всей длине, не зашнурованный корсаж, вываливающиеся из него неожиданно пышные груди, растрепанные волосы вместо идеального шара на голове, такой предстала перед нами запыхавшаяся от быстрого бега Лора.

- Что...случилось...Ваше...Сиятельство? - делая паузы на то, чтобы вдохнуть немного воздуха, спросила Лора.

- Он! - Изабелла обвиняюще ткнула пальцем в мою сторону. - Отказывается подчиняться мне!

- Нет! Нет! Нет! - я поторопился отвергнуть возведенный на меня поклеп. - Я очень-очень хочу выполнить приказ моей госпожи, но вот он, - я взглядом указал на виновника, уныло висящего у меня между ног. - Это он отказывается...

Удивление возникшее на круглом лице Лоры, через некоторое время сменилось задумчивостью.

- Заклятье было наложено правильно. И не один раз я это делала ... ошибок быть не может... - бормотала она. - Может аномалия какая... Для проверки, надо, чтобы вы, Ваше Сиятельство приказали рабу сделать что-то опасное для его жизни. Пусть, например, спрыгнет с башни на каменные плиты во дворе и если он согласится и выполнит приказ, значит, заклятье было наложено правильно, а если...

- Если он спрыгнет с башни, то разобьется и в результате я лишусь раба, - перебила ее недовольная таким предложением Изабелла.

- Пусть тогда зарежется, - с воодушевлением продолжила придумывать пакости для меня Лора. - В этом случае я успею его спасти... наверное... - прибавила она уже не таким уверенным тоном.

Изабелла что-то прикинула про себя, недовольно посопела и приказала присутствующей в спальне амазонке из охраны.

- Дай ему свой кинжал. Пусть разрежет себе горло от уха до уха.

Огромный, обоюдоострый кинжал был немедленно вручен мне. Я тупо посмотрел на тусклое лезвие, на обмотанную узкой полоской кожи рукоять. Затем зачем-то проверил пальцем остроту кинжала. Кинжал был заточен на совесть. Зарезаться им была пара пустяков. Вот только резать самому себе горло не было ни малейшего желания. Кому-то другому, например этой вредной магессе... не вопрос, но себе?! Нет и еще раз нет!

- Я крови боюсь! - испуганно округлил я глаза. Больше ничего не в голову не пришло. Я тянул время, в расчете сам не знаю на что.

- Разрешите ему помочь? - услужливо предложила амазонка, преданно глядя на графиню.

- Нет! Нет! Он должен сам... - начала разъяснять ситуацию амазонке Лора.

- Заткнитесь обе! - рявкнула Изабелла и, глядя на меня, внятно, чуть не по слогам приказала.

- Перережь себе горло! Я приказываю!

- Э-э-э...а может не стоит? - робко спросил я. - Может я еще раз попробую и он согласится...- я с надеждой посмотрел вниз на своего дружка.

- Ты видишь! Ты видишь! - заблажила Изабелла, обращаясь к Лоре. - Он отказывается! Где твое заклятье? В чем дело?

- Да, да, Ваше Сиятельство! Вижу, что что-то пошло не так. Вы совершенно правы!

- Вот то-то, - весьма довольная тем, что так наглядно была доказана ее правота, графиня откинулась на подушки, нисколько не стесняясь своей наготы и велела Лоре. - Давай, исправляй брак в работе!

Магесса с озадаченным выражением на лице разглядывала меня, что-то прикидывая про себя. Я, как и графиня был совершенно голый. И также как и графиня этого совершенно не стеснялся. Наконец магесса перестав меня созерцать, начала перетряхивать мою одежду, валявшуюся кучкой на полу.

- Ничего нет, - озвучила в полголоса результат обыска Лора. - Никаких амулетов или магических артефактов... А впрочем... Амелия!

- Да, госпожа Лора! - немедленно ответила с неподдельным интересом разглядывавшая меня амазонка.

- Сними с него ошейник!

Толстые словно сардельки пальцы Амелии быстро справились моим ошейником.

- Госпожа Лора! Тут еще один ошейник! Его тоже снимать?

- Еще один? Как интересно! Обычно рабы терпеть не могут даже одного ошейника, а этот раб таскает на своей шее целых два! Дай взглянуть! Та-а-к, всё понятно. Амелия, ты можешь идти и закрыть дверь с той стороны.

Прямо-таки лучащаяся довольством Лора, села в кресло и обратилась к Изабелле, которая вопросительно смотрела на нее.

- Вот и разгадка этой загадки. У него на шее магический рабский ошейник, который наглухо блокирует все заклятья, которыми я могу одарить его. В том числе и заклятье беспрекословного подчинения.

- А если снять этот ошейник, то твое заклятье сработает?

- Конечно! - кивнула Лора.

- Тогда зачем ты отпустила Амелию? Пусть она снимет с него ошейник!

- К сожалению, Ваше Сиятельство этот ошейник не сможет снять ни Амелия, ни три Амелии вместе взятые. Это мифриловый магический ошейник и снять его может только тот, кто надел ему этот ошейник. Вообще этот ошейник предназначен для блокирования способностей магов и стоит самое малое две тысячи золотых.

- Ого! Две тысячи! Даже для меня они не являются мелочью, а этот раб разгуливал по свету с этим ошейником! Это почти то же самое, что прогуливаться с мешком золота. Как он жив-то до сих пор, интересно?

Лора повернулась ко мне.

- Сначала вопрос, раб: ты маг?

Я с решительным видом замотал головой.

- Нет, не маг, госпожа.

- Ты знал о стоимости ошейника?

- Просветили, когда надевали...

- Тогда рассказывай всё во всех подробностях. Где, кто, когда ...

Подкорректированная версия обретения мною себе на шею дорогущего ошейника звучала так.

Герцогине де Бофор было нужно от меня точно то же, что сейчас хотела получить госпожа графиня. И с нею, так же как и с госпожой графиней случился тот же казус. Мой младший напарник категорически отказался помочь мне.

Изабелла хмыкнула.

- Со мной-то ясно почему. А вот что ты имел против де Бофор? Я встречалась с ней на приемах и балах у Его Величества Золтана. Она очень красивая женщина. Что тебя в ней не устроило?

- У нее есть одна особенность, которую она не афиширует. Перед тем, как лечь в постель она любит помахать плеткой, это видите ли, ее возбуждает, а у меня наоборот после такой обработки одно желание: залечь в лазарет, а не к ней в постель. Магический ошейник позволяет подкорректировать это мое желание. У него мысленное управление и выбор между муками и постелью был однозначно в пользу постели.

- Хм, очень полезный ошейник. Пожалуй даже лучше заклятия подчинения будет... А как ты у меня в графстве очутился с такой дорогой штучкой на шее? Сбежал?

- Как вы могли такое подумать про меня, Ваше Сиятельство! Просто госпожа Сабрина, это командир сотни воительниц при дворе Ее Светлости герцогини де Бофор выпросила ненадолго меня у госпожи герцогини, чтобы я скрасил ей дорогу сюда в графство Кронберг. Но по дороге на нас напали бандиты, госпожа Сабрина в стычке была ранена, меня выставили на продажу, а госпожа Лидия купила...

- Понятно... - Изабелла, что-то прикинула в уме. - Ошейник теперь принадлежит мне. Ты можешь сделать так, чтобы я могла управлять им, как де Бофор? - обратилась она к Лоре.

- Если он будет снят с его шеи, то без проблем. Вот только снять его может лишь хозяин, на которого сделана магическая привязка управления. В данном случае это госпожа герцогиня де Бофор и никто больше.

Изабелла дернула за шнурок звонка. Амелия возникла в спальне с задержкой всего в пару секунд.

- Отведи раба в башню Лоры. Пусть посидит в камере, а мы пока подумаем, что с ним делать.

Вот так я снова очутился в камере номер десять, снова устроился на соломе поспать и на сей раз, никто мой сон не потревожил.

***

Изабелла дернула три раза за шнурок звонка, вызывая прислугу. Служанка возникла почти мгновенно и сразу же взялась за платье графини. Облачившись в платье, графиня устроилась в кресле, вытянула ногу, чтобы служанке было удобнее натягивать черный шелковый чулок и только тогда задумчиво спросила, больше сама себя, чем Лору.

- Так что же делать с этим Марком? Заклятье наложить нельзя - мешает ошейник, снять ошейник, который мне нужен, можно только с трупа, а я заплатила Лидии пятьсот золотых за раба. Жалко денег... Продать обратно Лидии? А ошейник? Она же сразу вывезет Марка из графства, там прикончит, сославшись на несчастный случай, а потом мне же и продаст этот ошейник. Я потеряю на этом полторы тысячи... Придется всё же выбрать ошейник... - пробормотала Изабелла, вытягивая вторую ногу для надевания чулка.

- Ваше Сиятельство, позволю себе заметить. У нас катастрофически не хватает рабов для инициации. Уже через месяц необходимо будет повторно инициировать слушательниц школы. Каждой для ритуала необходим один раб. А у меня в камерах сейчас всего десять рабов. Пусть этот раб поживет до инициации. А там и ошейник вашим станет и для ритуала на одного раба меньше надо будет покупать.

Служанка, закончив с чулками надела туфли на ноги графини, а затем принялась приводить в порядок ее волосы.

Изабелла задумчиво пожевала своими узкими сухими губами.

- Пожалуй, это наилучший вариант. Тогда пусть он у тебя в башне и остается. А насчет нехватки рабов... Инициировать выпускниц школы - первостепенная задача. За последние полгода потери среди воительниц, которых я предоставляю по найму, значительно увеличились и необходимо восстановить прежнюю численность. Я распоряжусь, чтобы выделили средства на покупку нужного количества рабов и чтобы через месяц у тебя все камеры были заполнены.

***

Я дочиста выскреб огромную миску овощного рагу с копченым окороком. Запил свою трапезу слабым местным пивом и откинулся на спину на нарах, поверх которых была накидана свежая солома. Я уже третий день плющил бока в камере номер десять и ситуация меня совершенно не радовала. Нет, питание для тюремной камеры было превосходное, а уж кружка пива прилагающаяся к нему - это вообще что-то с чем-то. Вот только почему-то мне в связи с этим приходило на ум только одно: бесплатный сыр и мышеловка.

Основания для беспокойства у меня были и весьма основательные. Изабелла и ее Лора теперь знали о моем втором ошейнике и даже младенцу было ясно, что с таким сокровищем меня отсюда не выпустят. А то, что кормят сытно... так поросенка или там гуся тоже откармливают перед тем, как зарезать.

И что со всем этим делать, у меня не было ни малейших соображений. Понятно, что лучше всего было бы удрать, но отсюда не удерешь. Даже дверь не открывают, а суют миску в окошечко на двери... Последует команда, придет пара-тройка этих трехметровых амазонок из личной гвардии графини с мечами вполовину моего роста и я ничего не смогу сделать. Даже мое ускорение не поможет в тесноте этой камеры.

Проклятье! Вот попал, так попал!

Единственную слабую надежду на какой-то иной исход давало то, что мне не сразу перерезали горло, а чего-то ждали. И в этом смысле каждый прошедший день эту мою надежду укреплял.

Но одной надеждой жив не будешь. Надо что-то и самому попытаться предпринять. Только вот что?

Бежать надо! Любыми путями постараться смыться отсюда. Дооттягивал побег, придумывая себе причины: то денег нет, то еды, то холодно в горах... В могиле будет еще холоднее... надо попытаться. Пусть уж лучше убьют при попытке к бегству, чем как свинью зарежут.

Если в камеру зайдет одна амазонка, то у меня шансы есть: используя ускорение и напитав руку магией убить ее, завладеть кинжалом или дубинкой и прорываться к выходу. Их меч мне без надобности. Этой их здоровенной железякой я долго махать не в состоянии.

Вот мне повезет, я вырвусь из камеры, - продолжил фантазировать я. - Входная дверь под охраной. Человека два-три там... надо убивать. Наружная охрана башни... надо убивать... встреченные по пути к входным воротам замка амазонки... надо убивать...охрана на воротах... - я помотал головой в тоске. - Кто-нибудь где-нибудь обязательно подаст голос. Сразу и молча эти монстры умереть не пожелают, на крики набежит туча амазонок и порубят меня на гуляш. Да, даже если и вырвусь... ищейки найдут. Как всё плохо-то! А если в камеру зайдут две, а хуже того три амазонки, то я даже и побегать не успею - прикончат тут же, в камере. Обидно!

Я походил по камере из угла в угол, поковырял в раздумье солому носком моей туфли.

Ничего не остается, как попытаться стать сильнее и быстрее, чтобы справится с тремя амазонками разом и начать бегать так быстро, чтобы и глаз стражника не успевал рассмотреть, что такое вот только что тут промелькнуло.

Ошейник мне не препятствует становиться сильнее и быстрее. Видимо считая, что это пойдет на пользу хозяину ошейника, вернее хозяйке.

Я печально вздохнул. Спокойная и сытая жизнь похоже закончилась. Впереди тяжкий труд. "Что мне требуется для задуманного? Надо добиться, чтобы магические потоки в моем теле, регулировались и контролировались сознанием, а не эмоциями, как сейчас. Надо научиться напитывать магией всё тело. Только тогда можно будет быть и сильным и быстрым одновременно. Надо усилить эти потоки... Надо, надо, надо...но ведь действительно надо. Иначе закончится не только моя спокойная и сытая жизнь, а и вообще всякая".

Я сел на солому, оперся спиной о стену камеры, закрыл глаза и сосредоточился.

"Ну, где вы мои магические потоки? Сейчас я попытаюсь вас построить..."

Однако, сколько я ни вглядывался в себя, сколько ни напрягался, но никаких своих магических потоков внутри себя не увидел.

"Как же так? Ведь было же... сам видел и даже мог направлять в экстренных случаях..."

Я созерцал однородное светло-серое пространство внутри себя. Пустота. Сколько времени я был погружен в себя, я не знаю. Времени здесь не чувствовалось. Я продолжал понукать себя, стараться увидеть хоть что-то. Отступать мне было некуда. И увидел, наконец, но не пресловутые каналы, а свое тело изнутри. Вернее эта светло-серая субстанция была ограничена в пространстве чем-то серебристым типа пленки, которой обтянули мою руку.

Вернее пленка была в форме руки. Я пригляделся. Вот ноги, вот брюхо, вот доставивший столько радости Лили, Сабрине и Лидии отросток на моем теле... Всё это очень смахивало на гондолу дирижабля изготовленную в форме человеческого тела и надутую воздухом.

"Цвет этой пленочки очень уж похож на цвет моего `любимого` мифрилового ошейника. - размышлял я. - Скорее всего так оно и есть. Эта пленка блокирует мою магию. Не пускает наружу, а внутри делай что хочешь. Вот только с чем делай что хочешь, ничего ведь нет! А если подумать вот о чем. Все магессы, что Лили, что эта Лора спрашивали меня словно для проформы: не маг ли я? И мой ответ при этом их не очень-то и интересовал. А почему собственно? Да потому, что они и так своим истинным зрением видели, что я никакой не маг. Но я ведь могу кое-что, а иногда, когда припрет даже и не кое-что... В-о-о-о-т! Когда припрет! Магам ведь документы, что они маги не требуются. Они друг на друга только глянут и сразу определяют маг или не маг, какой силы, какого направления... а у меня ничего такого не видно. Может это связано с особенностью моего появления здесь или это организм у герцога такой необычный? Тогда надо поспособствовать проявиться этим моим способностям..."

Я от души врезал кулаком по каменной стене камеры. Кулак немедленно заболел и сильно так заболел, а я разозлился. На себя, на амазонок, на Изабеллу, запершую меня тут, но злость моя быстро испарилась, когда я увидел что в пустом до той поры пространстве моего

тела-дирижабля появился круглый плотный светящийся шарик. Он медленно вращался вокруг своей оси и располагался в районе солнечного сплетения.

- Ага! - сказал я себе и мысленно потер руки. - Дело двигается.

***

Дело действительно двигалось, но не так быстро, как мне хотелось. Хоть я и прерывал свою медитацию только ради недолгого сна и приема пищи за прошедшие две недели я научился вызывать свой шарик в любой момент даже в состоянии полного покоя и спокойствия. Научился также невидимыми, как бы руками слегка сплющивать его. Это приводило к тому, что шарик начинал выбрасывать во все стороны ярко-светящиеся нити. Чем сильнее плющишь шарик, тем больше нитей он выбрасывал. Шарик в обычном спокойном состоянии бывший размером с мандарин раздувался до размеров апельсина, заполнял все мое внутренне пространство клубком светящихся нитей и больше на мои пальпацию не реагировал. Еще я научился равномерно распределять нити внутри тела и тогда уже снаружи тело покрывалось какой-то золотистой и ужасно твердой на ощупь коркой.

"Какой-то аналог магической брони", - решил я, поскольку в этом состоянии не мог даже поцарапать кожу острым осколком глиняной миски. Специально для этого эксперимента я разбил миску, из которой ел кашу, суп и вообще все, что было в моем тюремном меню. В качестве наказания за порчу графского имущества я был вынужден после эксперимента три дня питаться всухомятку, но не расстраивался по этому поводу. Дело того стоило.

Очередной эксперимент, который я наметил, был более серьезным. Сразу после завтрака я вызвал свой шарик, привычно стиснул его и когда тот выбросил светящиеся нити, направил большую часть нитей в правую руку. Они там свивались в клубки, перетекали с места на место, но заполнили весь объем руки, и рука стала выглядеть так, словно была сделана из золота.

Я несколько раз глубоко вздохнул, а потом ударил кулаком по каменной стене. Сильно ударил, но боли не было. Мой золотистый кулак при ударе вошел в каменную стену, сминая ее так, словно та была из глины. Но стена глиняной всё же не была. Каменный блок, который я стукнул, пошел трещинами, в воздух поднялось облако пыли, а в камере загудело, словно я ударил в колокол.

Бум!

Я торопливо отдернул руку. Глубокий отпечаток кулака в покрывшейся множеством трещин плите в полутьме стоявшей в камере был малозаметен, но если стража учует запах пыли, принесет факелы, увидит отпечаток кулака в каменной стене камеры, то ко мне, несомненно, возникнут вопросы, ответить на которые мне будет совсем не просто. Самое простое: спал, ничего не видел и не слышал, не прокатит.

Поэтому я сидел и с тревогой прислушивался к шуму, производимому озабоченно перекликавшей стражей, которая шныряла по узилищу в поисках источника загадочного звука. Вот начали открывать камеры для проверки. К счастью для меня начали с дальней и когда распахнулась тяжеленная деревянная дверь моей камеры, обитая для прочности стальными полосами, пыль уже успела осесть на пол и ничего подозрительного возникшая на пороге настороженная амазонка держащая наготове короткое копье не обнаружила.

"Пронесло, - подумал я, когда дверь захлопнулась. - Но в следующий раз может так и не повезти. Надо все-таки сначала головой думать, а потом уже руки в ход пускать... Но результаты эксперимента следует признать положительными. Я сейчас запросто смогу проломить нагрудник, ребра и разнести вдребезги сердце у пары амазонок, а третья меня и зарубит пока я этим занимаюсь. Надо теперь сделать упор на ускорение, чтобы я на форсаже молнией мелькал, ломая ребра. И выяснить, кстати, сколько времени мой магический моторчик может работать без подзарядки. Завтра и начну, а сейчас пусть все успокоятся..."

***

Но все мои планы тренировок и восхождения на новый уровень рухнули не начавшись. В камеру, которую я уже начал было считать своей персональной, вселили новых постояльцев.

Раным-рано, еще до завтрака дверь в камеру распахнулась и пока я протирал свои сонные глаза, население камеры резко возросло. Три лохматых, оборванных мужика молча, сноровисто начали устраивать себе лежанки из кучи соломы, которую вытряхнула посреди камеры из огромного мешка одна из амазонок.

"Морды какие-то бандитские, - подумал я, разглядывая своих новоявленных соседей. - Все в шрамах, зубы имеются через один и выпали явно не по причине кариеса... Но контакт надо устанавливать, может тогда и не придушат ночью".

- Привет! - сказал я, жизнерадостно улыбаясь и демонстрируя все свои целые белые зубы.

- Я раб, принадлежу графине Изабелле, не выполнил один из ее приказов. Вот меня сюда и засунули... А вы откуда?

Мужики уже развалившиеся на соломе помолчали немного, хмуро разглядывая меня. Было ясно, что мой юный вид не вызывает у них никакого доверия. Я не торопил события. Торопиться было совершенно некуда. Медитировать, а уж тем более проверять: насколько я могу ускориться, в присутствии соседей не стоило.

Наконец мужики намолчались вдоволь и самый здоровый, с самой дегенеративно-уголовной рожей ответил.

- Мы из отряда Ракло Кривого. Баронские стражник застали нас врасплох. Частью побили, частью захватили в плен и продали на торгах в рабство. А эти... - он кивнул лохматой головой в сторону двери. - Бабы нас купили.

- Так вас тут в графстве никому не продавали? Пригнали и сразу сюда запихнули?

Мужик кивнул.

- Меня Марк зовут. Я в графстве уже несколько месяцев. Сначала работал на тысячницу Лидию. Затем меня перепродали самой графине, а та уже отправила сюда в эту башню и что будет со мной, представления не имею.

Мужики тоже представились. Слева направо.

- Ринус Мелкий.

- Жак Шило

- Ник Сопля

Естественно, что поводу клички `Сопля` у Ника я не позволил себе ухмыльнуться даже уголками рта. Чревато.

- Когда тут кормят? - задал самый животрепещущий вопрос Ринус.

- Да уже должны бы принести... - ответил я и тут, словно по волшебству распахнулось решетчатое окошечко в двери.

- Подходи по одному! - пробасила амазонка, притащившая бадью с кашей.

Недовольство, имевшее место быть на мордах моих сокамерников мгновенно сменилось оживлением. Поесть - это они любили.

День был проведен в разговорах. Сначала правда бандюганы попытались соблазнить меня игрой в кости, но я сразу отказался, мотивировав полным отсутствием денег. Делать было нечего, и я после двух недельного молчания (с амазонками особо-то не поговоришь!) развлекал соседей байками из своей жизни наемника. За девять лет скитаний накопилось много всякого.

Мужички тоже делились...опытом. Как правильно ограбить человека в дороге, в городе, в деревне, живущего в своем доме или в гостинице, передвигающегося в карете или идущего пешком... Просвещали где эти хитрецы обычно прячут деньги и как развязать язык тем, кто не хочет делиться... В общем такой маленький бандитский ликбез.

Три дня камера числилась четырехместной, пока стражницы не определили к нам, на постой двух крестьян проданных амазонкам на торгах за долги.

Стало уже тесновато. А уж когда через пять дней к нам впихнули еще четверых, то жилищный кризис обострился до предела. Если бы не строгий надзор через окошечко в двери, жестоких разборок было бы не миновать. А так при малейших признаках шума или какой-нибудь подозрительной возни три-четыре стражницы врывались в камеру и охаживали деревянными дубинками, обтянутыми толстой кожей всех подряд. Принуждение к миру, так сказать.

Меня резко возросшее народонаселение камеры не волновало только до того момента, пока я не увидел на правой руке одного из новоприбывших знакомое загадочное клеймо, давным-давно продемонстрированное мне Броном: ромб в овале.

Путем осторожных расспросов и еще более осторожных наблюдений я выяснил, что вся последняя четверка рабов имела подобный знак отличия на правой руке.

Вот тогда-то мне и стало ясно, что ничего хорошего ни меня, ни моих сокамерников в ближайшем будущем не ждет.

В пользу нехорошего конца говорило то, что никого с таким клеймом на торги, по уверениям Брона не выпускали. Они просто исчезали, и никто больше их не видел и ничего о них не слышал. У меня клейма не было, но само мое попадание в эту компанию свидетельствовало об одном: графиня решила заполучить мой мифриловый ошейник, а поскольку заполучить его можно было, только сняв его с трупа, то получается, что вся наша компания - смертники.

А почему именно наше ближайшее будущее видится в черных тонах? Было одно соображение: слишком уж нас хорошо кормили. Это ж, какие расходы! А люди здесь ужасно практичные и ни о каком сострадании к бедным рабам и речи быть не могло. Раз уж ты попал в рабство, то виноват уже одним этим фактом и исключительно сам.

"Ну и что делать? А делать то, что и собирался: красиво умереть, в борьбе так сказать. С двумя амазонками я худо-бедно должен справится, а там уж как карта ляжет...", - так рассуждал я про себя, разглядывая сытые, довольные морды соседей. Им готовившимся хлебать пустую похлебку из репы с куском черствого хлеба, здешние разносолы казались чем-то запредельным.

"И бесполезно этих убеждать, что они смертники: не поверят. Надо продумать какие-нибудь расклады хоть на чуть-чуть увеличивающие мои шансы выжить..."

Но на любую хитрую гаечку имеется свой персональный болт с нужной резьбой, как любил говаривать знакомый слесарь. Здешние тюремщицы имели богатый опыт в сфере своих профессиональных интересов. И осложнять жизнь себе категорически не хотели. А поскольку среди массы рабов-смертников изредка попадались экземпляры вроде меня, которые видели несколько дальше своего носа, то они даже безоружные могли обеспечить существенные неприятности своим надзирательницам, поскольку терять им было нечего. Вот чтобы подобных инцидентов с такими рабами-интуитами не было, всех рабов просто-напросто усыпляли, подмешивая им в еду сонное зелье.

Но об этом, я весь такой хитрый из себя, узнал гораздо позже, когда поделать уже ничего было нельзя.