Бедный бот

Глава 20. Заброшенный город

Системное сообщение: уровень «Заброшенный город», локация «Пригород»

Они называли себя инженерами, хотя по сути являлись охотниками. Только охотились они не на монстров, а на техноидов. Из бетонно–резиново–металлических тел последних инженеры добывали хитрые штуковины, которые назывались функционами. Это были замечательные штучки: из них изготавливались приборы и оборудование для лазания по аномалиям, приспособления для добычи праматерии и прочие полезные вещи. Функционы — угольно–чёрные стерженьки размером с указательный палец — у торговцев с других локаций появлялись крайне редко, стоили бешеных денег и ценились не меньше артефактов.

Триарк, вождь клана инженеров, считал меня сумасшедшим:

— Послушай, старатель, каждый месяц к нам приходит идиот вроде тебя, которому непременно нужно попасть к Отшельнику. Наслушаются про него баек в лагерях и прут к нам. Верят, что у него есть какая–то чудо–флешка со всеми секретами Омнеотрона. Хотят, придурки, этой флешкой завладеть и узнать ответы на все вопросы.

— И что?

— И ничего. Мои ребята устали уже на их скелеты в Городе натыкаться!

Но я был настойчив:

— Открой телепорт, Триарк.

— Объясняю ещё раз для особо одарённых, — вздохнул главный инженер, расхаживая по кабинету. — К Отшельницу в Элизиум можно попасть только через Врата, а они находятся на Промзоне, на которую можно попасть через телепорт. Так утверждают легенды. Я не знаю, что такое Врата, можно ли попасть сквозь них к Отшельнику и существует ли сам Отшельник. Знаю только, что этот самый телепорт — в Центре заброшенного города, где кишмя кишат техноиды. И его охраняет Конструктор, его никто одолеть не сможет. Даже такой умник, как ты.

— Много пафоса, Триарк, третий раз мне это рассказываешь! Я ведь — очередной идиот, и от своего не отступлюсь!

Конечно, я не стал изливать душу перед главным инженером. Незачем ему знать моё тёмное прошлое, не слишком героическую биографию, знать о том, что я — всего–навсего бот, хоть и прилично прокаченный. Спроси он меня, для чего мне понадобился Отшельник, я бы и сам толком не смог объяснить. Ответы на все вопросы — это Триарк хорошо сказал! Наверное, для этого он и понадобился, как и прочим идиотам.

Решение идти к Отшельнику возникло у меня там, на заводе артефактов, когда я сидел на травке, потерпевший поражение победитель. По сути, мне больше ничего не оставалось делать: рабочие завода выбрали себе «стабильность», прибиться к какому–нибудь клану и продолжать прокачиваться — глупо и бессмысленно. Сколотить банду из ботов и начать грабить и убивать внешников — не выход: скользкая дорожка, не решающая главных проблем. А Отшельник — это цель. Если он существует, то сможет мне помочь хотя бы советом: если легенды не врут, то он знает всё на свете. А не существует — то, разоблачив миф, я покину Омнеотрон и уйду в Интергейм. Может, в других мирах боты более свободолюбивы и менее трусливы, чем в нашем.

— Девчонку бы пожалел, — покачал головой Триарк. — Любит ведь тебя, дурочка! Ты ведь её с собой в Город не потащишь, надеюсь? А угробишься в Городе, как она без тебя будет, ты об этом подумал? А девчонка — огонь!..

Я вдруг вспомнил Фальграна и пресёк излияния главного инженера:

— Слушай, Триарк, давай–ка я в своих амурных делах сам разберусь, хорошо? А то советчиков развелось…

— Иногда советчики нужны, — не согласился со мной главный инженер. — Например, в нашем с тобой случае. Мне твою подружку жаль больше, чем тебе. Без тебя она зачахнет, это любому дураку ясно, кроме стоящего передо мной. Поэтому я постараюсь, чтобы ты вернулся невредимым.

Он нажал кнопку звонка на столе.

Когда в кабинет вошёл высокий сутулый мужчина в неуместном парчовом халате, Триарк шепнул мне:

— Это Макомалай, отличный мастер. Он слегка придурочный, но ты не волнуйся: дело он знает.

— Ты — хозяин на долгие годы, — непонятно сказал Макомалай Триарку, а потом обратился ко мне: — И вы не заболеете незнакомцем.

Я недоумённо посмотрел на главного инженера, а тот улыбнулся:

— Наш мастер — из другого мира. Нас он плохо понимает и пользуется автопереводчиком. Мне он сказал «Долгих лет тебе, начальник», а тебе — «И тебе не хворать, чужестранец». Это он здоровается так.

— Периодами переводчик передвигает так, что вы ничего не умеете понять, — добавил мастер более–менее понятно.

— Да, автопереводчик на редкость тупой, — подтвердил Триарк. — Но я тебя, Макомалай, позвал не для того, чтобы его обсуждать или осуждать. Видишь, перед тобой стоит очередной придурок, собравшийся в Центр. Ему нужно помочь. Это — моя личная просьба.

— Ваша персональная воля — мой закон, — покорно склонил голову Макомалай. — Вашему собутыльнику потребно особое оружие.

Не доверяя переводчику, мастер вывел в воздух табличку «особого оружия»:

Ржавило: У противника моментально ржавеют металлические части снаряжения и оружие.

Развязник: Убирает связывающие компоненты у цемента, из–за чего здание рассыпается.

Девулканизатор: Превращает резину снова в каучук.

Связыватель: Сгущает смазку в подвижных частях механизмов.

— Техноиды сделаны из подручных материалов, — объяснил Триарк. — А что чаще всего встречается в Городе? Железо, бетон и резина. С этим оружием ты нанесёшь тройной удар. Да ещё если связывателем пройдёшься…

— А если другие материалы встретятся? — спросил я. — Медь, пластик, дерево…

— Они реже встречаются и общей картины не меняют, — ответил Триарк немного по–макомалаевски.

— Я бедствую в кое–каких ингредиентах, — сообщил Макомалай и отобразил в воздухе новую табличку.

Необходимые функционы для сборки:

Передвигатель: 3 шт.

Крутило: 4 шт.

Толкальщик: 2 шт.

Обратитель: 3 шт.

Распухало: 1 шт.

Переносчик: 2 шт….

В таблице было около двух десятков компонентов.

— Ничего так запросы! — удивился я. — Знать бы ещё, что это такое и с чем едят!

— Эти пожитки несъедобны, — ответил Макомалай на полном серьёзе. — Ими воспрещается столоваться.

— Да я уж понял…

— Функционы тем и хороши, что хоть и выполняют одну функцию, но выполняют её всегда и везде, — вмешался в разговор Триарк. — Даже в аномалии, где все законы мира к чёрту летят. Вот крутило, например, оно крутится и всегда будет крутиться, хоть ты с ним что делай. Поэтому из таких надёжных функционов мы и делаем оружие и приборы.

— Что ты мне лекцию читаешь! — рассердился я. — Ты скажи лучше, как достать эти… ингредиенты.

— Они у нас имеются в наличии. — Триарк выражался таким канцелярским языком, что казалось, будто он тоже использует автопереводчик. — Тебе только заплатить за них придётся. Сам понимаешь, у нас тут не благотворительное общество и не фонд помощи разным бродягам. Если мы каждого идиота, идущего к Отшельнику, будем спонсировать, то…

— Сколько? — прервал я излияния инженера.

Он назвал сумму, и я повторил уже с другой интонацией:

— Сколько?! У меня нет таких денег!

— У тебя есть неплохие характеристики, — алчно улыбнулся Триарк. — Возьмём по курсу.

— И что я в Городе буду делать без характеристик? По подъездам ныкаться?

— Зачем? Ты ведь не полностью продашь все свои качества, а по половине от каждого, — заметил главный инженер. — Сколько у тебя, например, силы? Триста единиц. Обалдеть, ты силён как омнеозавр! Зачем тебе столько? Достаточно и ста пятидесяти. И так по всей твоей таблице характеристик можно пробежаться…

— Мощность не величава с орудием, — добавил мастер. — Недурственное оружие — заклад успеха.

Мы долго препирались и торговались, пока не сошлись в цене. Я стал менее сильным, ловким, скрытным, выносливым, но зато скоро у меня будет оружие, необходимое для прогулок по Городу. Макомалай отправился мастерить, обещая к ночи управиться, а Триарк, оставшись с глазу на глаз, предложил:

— Советую тебе ещё одно средство попробовать, — сказал он, оглянувшись на дверь.

На стол легли три сиреневые таблетки.

— Это примаксол. Запрещённый препарат. Хорошо прочищает мозги в критических ситуациях. Попадаешь в переделку, прими таблеточку — и тебя посетит озарение. Возможно, появится какое–нибудь оригинальное решение проблемы.

Я внутренне засомневался в эффективности этого лекарства для ботов. Допустим, примет таблетку внешник: его носитель в вирт–капсуле получит какие–нибудь стимулирующие импульсы. А я что получу? Хотя, может, я и ошибался, и таблетки действовали как–то по–другому.

— Бери, не пожалеешь, — нажимал Триарк.

— И что просишь за это чудо? — поинтересовался я. — Ты и так меня всего выпотрошил!

— За одну таблетку — закломёт, за вторую — весь боезапас заклов, за третью — мультипликатор заклинаний.

— Ничего у тебя аппетиты! — рассердился я. — Предлагаешь целый арсенал отдать за три жалкие пилюли?!

— Тебе всё равно заклинания не пригодятся в Городе.

— А техподдержка если встретится? Дубиной отмахиваться от них прикажешь?

— У тебя защита есть — зеркальные доспехи, — резонно заметил Триарк. — Убить не убьют, а удрать ты всегда сумеешь. Да и таблеточка может помочь неожиданным советом. К тому же, техподдержка в Город практически никогда не наведывается.

То ли у Триарка было много харизмы для убеждения, то ли он владел гипнозом, но каким–то образом он сумел меня убедить. Я лишился оружия из Электории, но обзавёлся зато тремя таблетками подозрительного примаксола.

Макомалай сдержал обещание, и к вечеру у меня на поясе висело четыре «пистолета» — так выглядели экземпляры спецоружия для борьбы с техноидами. Навыки я не продавал, лучемёт висел за спиной (правда, боезапаса было у меня не очень много), артефакты — на поясе, так что чувствовал я себя довольно уверено.

Вспоминая свои предыдущие походы, я теперь панически боялся прощаний–расставаний. Поэтому я упросил Триарка занять чем–нибудь Инлит, чтобы самому незаметно улизнуть. Он отправил её к женщинам помогать чистить функционы, недавно добытые группой инженеров, от нагара и смазки. С моей стороны это было, конечно, подловато, но страх вернуться после слёзного прощания к разбитому корыту был выше жалости.

Возле заброшенной автобусной остановки было целых три телепорта. К двум, где виднелись надписи «Вокзал» и «Телебашня», вели ухоженные асфальтовые дорожки, а тропа к моему телепорту с облупившейся вывеской «Центр» заросла травой.

— В Центр мы не ходим, — пояснил главный инженер. — Опасно. Так что, извини, сам понимаешь, подмогу я тебе дать не могу. На каждого ходока бойцов не напасёшься.

— Да ладно, — отмахнулся я беззаботно. — Сам справлюсь. Не хватало ещё твоих ребят из переделок вытаскивать…

— Тогда удачи! — Триарк протянул мне руку. — Я никого не знаю, кто бы встречался с Отшельником. Надеюсь, ты будешь первым.

Системное сообщение: уровень «Заброшенный город», локация «Центр».

Я материализовался в просторном холле какого–то здания. Высокие потолки, колонны, мозаика на стене, рисующая картины светлой и беззаботной жизни и разбитый каменный пол — первое, что увидел я, активировав прибор ночного видения.

Подкравшись к входу, я осторожно высунулся наружу. Прибор показал мне площадь с работавшим когда–то фонтаном, пустыми клумбами и искорёженным памятником неизвестному человеку. Пейзаж казался ещё более мрачным при взгляде через ПНВ, который съедал все краски. От мёртвой площади веяло такой запредельной тоской, что хотелось упасть на пол (вывеска сообщила, что я находился во дворце культуры) и завыть.

Я не знал, как найти Конструктора, и как он выглядит. И определённого плана у меня не было никакого. Я решил выйти наружу, в темноте отправиться вдоль главной улицы, найти какого–нибудь одинокого техноида и попытаться выудить из него нужные сведения. О разуме техноидов ходили самые разные слухи, но многие сходились на том, что странные существа, слепленные из строительного мусора и деталей машин, обладают холодным и чуждым интеллектом. Вот я сейчас и посмотрю, что за интеллект у них такой. Стряхнув с себя тоскливое оцепенение, я двинулся в путь.

Не слишком приятно идти по ночному мёртвому городу! В голове у меня звучала тягучая однообразная мелодия, навевающая уныние и вгоняющая в депрессию. Иногда то тут, то там слышались отзвуки прежней жизни: то весёлые марши и крики «ура», то незатейливые песенки, то детский смех, от которого мороз брал по коже. Иногда я видел призраков, мужчин, спешащих на работу, женщин с колясками, ребятишек с портфелями в руках. Призраки появлялись и исчезали через несколько секунд. А те, которые глядели на меня из окон, приветливо махая, исчезали не резко, а медленно таяли, корча страшные гримасы. Иногда в отзвуки призрачной жизни вклинивались иные звуки: скрежет ржавых качелей откуда–то из глубины квартала или скрип открывшейся подъездной двери.

На пару первых техноидов я нарвался уже через квартал. Сначала я услышал неприятный грохот, а затем увидел и его источник. Эти два техноида были похожи друг на друга: трёхметровые страшилища, тела которых состояли из металлических труб, проводов и швеллера, перепутанных и сплетённых чудовищным образом. У обоих вместо голов красовались куски бетона с торчащими в разные стороны арматуринами на манер волос, а спереди и сзади тела техноидов были украшены старыми автомобильными покрышками. Вся эта мешанина при ходьбе издавала тот самый грохот, слышимый за полквартала.

Я решил стрелять с двух рук (некоторые старатели называют это «стрельбой по–македонски»). Взяв в правую руку ржавило, а в левую — связыватель, я осторожно начал подкрадываться к страшилищам. Они шли в противоположную сторону от площади, а я тайком пробирался за ними, стараясь подобраться поближе.

Наконец я приблизился к техноидам метров на десять и решил, что медлить больше нельзя. Я выстрелил из ржавила сначала одному в «спину», затем сразу же во второго. Неприятный треск убедил меня, что металлические трубки и арматура противников начали ржаветь катастрофически быстро, тут же рассыпаясь в рыжую труху. Техноиды осели, тела их потеряли форму, но сохранили вертикальное положение: часть трубок и кабели были медными, и ржавило против них было бессильно. Существа начали медленно оборачиваться в мою сторону, и я сделал ещё два выстрела — связывателем. Суставы чудищ пронзительно заскрипели, а сами существа перестали оборачиваться, замерли ненадолго и с грохотом обрушились друг за другом на выщербленный асфальт.

Я сменил ржавило на развязник и подскочил к смертельно раненным.

— Где находится Конструктор? — отчётливо спросил я.

Никакого ответа.

«Где находится Конструктор?» — повторил я ментально.

«Конструктор велик, — послышался мне ответ. — Он везде»

Прекрасно! Зачатки разума у этого ходячего мусора есть! Но от допроса, скорее всего, придётся отказаться. Однако я решил не сдаваться и попробовать ещё раз, пожёстче.

«В каком здании находится Конструктор?» — потратил я часть инфузии на одного из раненых.

Тот упорно молчал. Я выстрелил развязником ему в бетонную голову, которая тут же рассыпалась, и техноид перестал двигаться. Я навёл ствол развязника на второго.

«Повторяю вопрос: в каком здании находится Конструктор?»

Не знаю, успел бы ответить мне пленник или нет, но в голове вдруг раздался нестройный хор голосов.

«Чужой!»

«Внимание! Всем, всем! Обнаружен чужой. Вероятно, кожемясник»

«Передаю координаты чужого»

«Внимание всем свободным группам: немедленно уничтожить кожемясника»

От неожиданности я нажал на спусковой крючок, и бетонная голова второго раненого превратилась в кучу серого порошка. Ментальные голоса усилились многократно. Вот ты и попался, кожемясник, сказал я себе, просочившись с помощью навыка «Прохождение сквозь стены» в ближайший подъезд. Если они знают мои координаты, то моя песенка спета. Придётся тебе, рыжая Инлит, искать другого спутника, более удачливого!

И тут я вспомнил о чудо–препарате. В моём положении нужно цепляться за любую возможность, и я проглотил пилюлю примаксола. Через секунду город словно озарился светом, а обшарпанный подъезд заиграл всеми цветами радуги. Я почувствовал себя сильным и уверенным в себе, способным выпутаться из любой переделки.

А вслед за чувством уверенности на меня внезапно нашло озарение. Я высунулся из двери, схватил поверженных техноидов на ноги–трубы и заволок их в подъезд: слава Сценарию, силы у меня на это хватало. Там я начал быстро распутывать клубки из кабелей и трубочек, обвязывая их вокруг себя. Голову я обмотал проводами на манер чалмы, а спину и грудь украсил покрышками, зацепив их проволокой и подвесив на шее. Чучело чучелом, зато похож на местного «жителя»!

В дверную щель я наблюдал, как ко мне приближаются техноиды. Сперва — огоньки фонарей и прожекторов, потом — тёмные смутные фигуры. Со всех сторон к подъезду сползались чудовища самых нелепых видов. Одни передвигались на ногах–трубах, другие перемещались на колёсах, а один, четырёхметровый бетонный гигант, грохотал гусеницами. У него вместо одной руки торчал шланг, соединённый с баллоном, и из наконечника вверх била огненная струя, освещая всё вокруг.

Когда вся эта ватага собралась возле подъезда, я быстро выскочил и незаметно присоединился к толпе.

«Где он? — раздались в голове голоса. — Где кожемясник?»

«Передаю координаты»

«Он среди нас!»

«Я не вижу»

Все техноиды начали вертеться на месте, вглядываясь, прислушиваясь или используя ещё какие–нибудь неизвестные органы чувств, стараясь обнаружить мерзкое существо из кожи и мяса, то есть меня. Я тоже завертелся вместе со всеми, стараясь держаться как можно ближе к соседям, чтобы труднее было неизвестному навигатору считать мои координаты.

Так мы стояли и крутились, как карусели на ярмарке, пока кто–то зоркий не указал на меня пальцем–пружиной.

«Вот он!!»

Ближайшие техноиды тут же бросились на меня. Одни на ходу доставали заточенные обрезки труб, другие — ломы, третьи — сложные механизмы, от которых исходил треск, и летели в разные стороны искры. Гусеничный техноид направил в мою сторону трубу огнемёта. Я выхватил наугад два «пистолета» и открыл беспорядочную пальбу, вертясь в разные стороны. Видимо, один из «пистолетов» оказался девулканизатором: у тех техноидов, конечности которых держались на полосках резины, начали отваливаться «руки» и «ноги», неспособные удержаться на тягучем непрочном каучуке.

Паля в разные стороны как одержимый и проклиная глупую таблетку, я, посеяв хаос в группе техноидов, вырвался из кольца врагов и, очертя голову, бросился в ближайший двор.

Байки из чата игры «Омнеотрон»

Вначале была пустота. Но однажды появились они — шумные, кипящие молодой силой романтики, приехавшие в эти леса строить новую жизнь. Их не пугали мрачная тайга и палаточный быт, они работали и пели песни. Мои родители.

Они зачали меня под гитарные переборы, рёв цепных пил, весёлый гомон, скрип земли под сапогами, запах печёной картошки. Я рос вместе с ними, мок под ливнями, креп с каждым днём и мечтал о светлом будущем…

Когда стройка подошла к концу, я осмотрелся и решил, что это прекрасно. Мои соседи — замшелые патриархальные райцентры с узкими улочками и напыщенные мегаполисы, порабощённые бестолковой суетой — не выдерживали никакого сравнения. Широкие проспекты, уютные парки, новенькие школы и больницы, шумные спортивные клубы и тихие библиотеки — поводов для гордости у меня имелось в избытке. Я был до безобразия юн, младше своих строителей, и постоянная этой разницы должна была сохраниться до их смерти… Но мой век оказался короче, нежели я мог тогда предположить.

Юность самоуверенна и цинична: я потешался над довлеющими вековыми традициями соседей — мои обитатели сами творили традиции. Наступившие тяжёлые времена посмеялись над неоперившимися представлениями. Старость живуча, в этом её сила. Опытный древний город выстоит в любую пору, прикрывшись бронёй огородиков и сараюшек. Ветхие устои оказываются прочнее цемента, связывая население воедино. Дряхлые сородичи досадливо скрипели, но держались.

А мои жители — потомки славных предков–созидателей, наследственно лёгкие на подъём — постепенно сбегали в поисках лучшей доли. Многие оставляли свой скарб, забирая лишь самое ценное. Беспризорная мебель сиротливо пылилась в покинутых комнатах, скорбно темнели лакированные полки, трескались полированные крышки пианино. Сиротели жилые дома, и брошенные домашние животные потерянно бродили у подъездов. Я начал чахнуть на глазах: ржавели аттракционы в парках, гнили скамеечки во дворах, рушились снаряды на школьных спортплощадках. Природа настойчиво оттесняла меня в забвение, съедая дороги, зарастающие бурьяном, превращая парки в леса, украшая на свой лад дворы зарослями колючего кустарника.

Последние уезжающие обрушили памятник Вождю на главной площади.

Тот день, когда строители торжественно водрузили скульптуру на постамент, стал днём моего рождения. С детства я олицетворял сурового каменного человека, указывающего вперёд, с родителями и собой… В день, когда его убили, умер и я.