Штурм бездны: Батиплан

Глава 2 "РАЦИЯ"

Через центр Бенкулу грузовое движение было запрещено. Можно было выехать на кольцевую дорогу и обогнуть город, но мне захотелось перекусить не в занюханной забегаловке для дальнобойщиков, а в «Хоспитале» — ресторанчике Дока. Мы с ним были знакомы давно, хлебнули с ним приключений, но когда наступило затишье, он откололся и открыл свое дело.

Обеденное время еще не наступило, иначе в ресторане яблоку было бы негде упасть, а так я нашел в углу свободный столик, откуда особенно хорошо просматривалась кухня. Мне всегда нравилось наблюдать за работой Дока, забавлял он меня отточенными, чуть нарочитыми движениями. Официант принес мне меню, но я его открывать не стал. Будучи завсегдатаем этого заведения, я прекрасно знал, что следует заказывать утром, днем или вечером.

— Эскалоп, салат из китайской капусты, фаршированные томаты и пинту пива, — сказал я.

— Пиво какое?

— Синюю марку.

Вынув из-под столика дужку наушников, я выбрал музыку, прикрыл глаза и стал ждать заказ. Днем тут было тихо и вполне прилично. А ночью, после официального закрытия, в «Хоспитал» стекались любители «зеленого дыма» и лекарственных препаратов группы «А». В общем, название ресторана, как и он сам, было с двойным дном, что называется. Меня это ничуть не смущало. Года три назад Док здорово меня выручил, прикрыв мою задницу от полиции, так что с тех пор я старался оставлять деньги именно тут, а не в других кабаках.

Эскалоп оказался отменным, как обычно. Я спокойно жевал мясо, прихлебывал пиво и слушал музыку, как вдруг ощутил в кармане нечто щекочущее. Машинально хлопнув по карману ладонью, я нащупал горошину рации.

— Что за черт? — удивился я, вынимая ее наружу.

В пальцах горошина тоже тихонько вибрировала. Я снял наушники и сунул рацию в ухо.

— Нет, так определенно дело не пойдет… — услышал я в эфире приятный женский голос, говоривший по-русски. — Так все посевы коту под хвост. Нет уж, спасибо…

Не скажу, что голос был мне знаком, но какая-то нотка в нем затронула яркий образ в памяти. Настолько яркий, что я коснулся горошины пальцем, переведя рацию в активный режим.

— Простите… — произнес я в эфир, пренебрегая всеми правилами радиопереговоров. — Могу я узнать, кто, кроме меня, работает на этой частоте?

Мой вопрос остался без всякого ответа, а женский голос в эфире продолжал бормотать что-то о грибковых посевах, о питательных растворах и магнитных полях. Через минуту я догадался, что рация находится не в ухе таинственной незнакомки, а где-то на теле, может быть, в кармане, как у меня. Так что я ее слышу, а она меня нет.

Честно говоря, аппетит у меня поубавился. Я хоть и называл ворвавшийся в эфир голос голосом незнакомки, но сам в этом сомневался все больше.

Тембр, манера чуть растягивать слова на концах — все это было мне не просто знакомо, а заставило сердце биться в два раза чаще.

— Черт… — произнес я, допил пиво и встал из-за стола.

Подумав секунду, я твердым шагом направился в кухню, где Док, как обычно, орудовал своим разделочным ножом. За соседним столом работали повара калибром поменьше.

— Привет, Док, — окликнул я его.

— Хай? — обернулся он. — Рад тебя видеть. Что-то давненько не появлялся… Недельку? Неважно выглядишь, кстати. Опять проблемы?

— Нет. Точнее, не те, о которых ты подумал, — отмахнулся я. — У тебя случайно нет… э-э-э… высокочастотного пеленгатора?

Док глянул на меня искоса.

— В меню его точно нет, — наконец сострил он.

— А под частный заказ?

— Странно, Хай… С твоими деньгами… Мог бы раздобыть давно.

— Мне он нужен сейчас, — произнес я с нажимом.

— Нда… Затейник ты, Хай. Ну, найдем, если надо.

— Так есть или нет?

— Есть.

Он, не моргнув глазом, назвал цену. Столько у меня при себе не было.

— Док, мне этот пеленгатор нужен на час. На час, а не насовсем. Верну!

— Дурная примета давать что-то в долг. Можно не получить обратно.

— Док, я тебя очень прошу. Ты же меня знаешь!

— Знать-то знаю, да только фиг тебя выковыряешь из ваших штолен, если что. Как там ваш проект подводного корабля, кстати?

— Готов он уже почти. А ты свинтил.

— А я бы и обратно был бы рад при таких раскладах.

Это меня остудило. Не люблю впускать в свою жизнь тех, кто из нее добровольно вышел. Тем более без особой надежды на то, что из затеи с пеленгатором выйдет хоть что-то путное. Док смотрел на меня, не отводя взгляда.

— Разошлись и разошлись, — пробурчал я.

— А за пеленгатор? Даром?

— Черт, Док, я тебе предлагал остаться, ты свинтил. К тому же я не знаю, позволит мне пеленгатор найти то, что я хочу, или я ищу просто несбывшуюся мечту.

— Интересно… Не менее интересно, чем готовый подводный корабль. Ладно. Я дам тебе пеленгатор. Но с тем условием, что ты расскажешь мне обо всем, если найдешь, что искал. Если не найдешь, просто вернешь. Все по-честному.

«Дурацкая игра», — подумал я, но согласился.

Док вышел минуты на три, затем вернулся в кухню с приборчиком.

— Пользоваться умеешь? — спросил он.

— Разберусь, — ответил я, осмотрев шкалу расстояний и электронный компас. — Через три часа я тут.

— По счету расплатиться не забудь, — усмехнулся Док.

— Обижаешь! — погрозил я ему пальцем.

На выходе из ресторана пеленгатор показал расстояние до высокочастотной рации восемьсот метров. Почти строго на север. Занятно. Брать такси на такую дистанцию не имело ни малейшего смысла, так что я не спеша направился вдоль улицы. Она вела не строго на север, так что мне пришлось озаботиться поисками переулка. Народу вокруг было много, начинались обеденные часы, во время которых большинство служащих средней руки растекаются из офисов по ресторанчикам и кафе центральной части города. Но голос в эфире продолжал бормотать что-то, явно относящееся к работе. Похоже, его обладательница не имела ни малейшего намерения покидать свою лабораторию — то ли у нее было с собой что перекусить, то ли она так заработалась, что забыла про обед.

Это наблюдение навело меня на забавную мысль. Сверив направление на источник сигнала по пеленгатору, я усмехнулся и завернул в маленькую пиццерию. Взяв там большую пиццу с ветчиной, грибами и сыром, я направился дальше, проталкиваясь через встречный поток прохожих. Расстояние на индикаторе пеленгатора сокращалось с каждой минутой, и вскоре я оказался перед массивной композитовой дверью, над которой красовалась голографическая надпись: «Лаборатория микробиологических исследований».

Учитывая, что голос в эфире говорил преимущественно о питательных растворах и грибковых культурах, я предположил, что попал по адресу. Однако я понятия не имел, что сказать охране на входе, К кому я пришел, кого ко мне вызвать? У меня было лишь до крайности смутное предположение, да и то настолько невероятное, что язык бы не повернулся поделиться им хоть с кем-то.

Наудачу потянув на себя дверь, я обнаружил, что она не заперта. Охранник в вестибюле сидел, но скорее на случай каких-нибудь беспорядков, просочившихся с улицы, чем ради соблюдения пропускной системы. Увидев меня, он не только не попытался проверить наличие оружия, но даже не поинтересовался, куда я направляюсь. Хотя на самом деле ничего удивительного в этом не было — после войны наука вне Европы находилась в таком упадке, что ученым едва хватало средств на поддержание работоспособности стареющего оборудования. Профессиональные и эффективные охранные услуги им были попросту не по карману. Задачей таких контор было поддержание собственного существования за счет продажи каких-нибудь пищевых суррогатов, на основе дрожжевых грибков, разведение водорослей, опять же, в пищу, создание различных технологических пищевых добавок.

Поднявшись на второй этаж, я глянул на показания пеленгатора. Цель моей странной экспедиции находилась всего в тридцати метрах, причем прямо по коридору. Улыбнувшись возможной реакции на мое появление, я перехватил коробку с пиццей поудобнее и бодро зашагал вперед, не сводя взгляда с индикатора. Одна дверь, вторая, третья… Стрелка указателя направления постепенно поворачивалась, пока не заняла положение, перпендикулярное коридору. До источника сигнала оставалось пять метров.

Передо мной белела обычная пластиковая дверь — тут все двери были такими. Набравшись наглости, я распахнул ее и шагнул через порог, оказавшись в не очень большом помещении, уставленном автоклавами, вакуумными боксами и стеллажами с химической посудой. У самого окна за мраморным столиком колдовала над пробирками девушка в белом халате. Она стояла ко мне спиной, но с первого взгляда я понял, что не ошибся в самых безумных предположениях и надеждах. У меня перехватило дыхание, но я все же нашел в себе силы произнести по-русски:

— Оль, привет! Заработалась? Я тут пиццу тебе принес.

Она вздрогнула и медленно обернулась. Да, это определенно была она — повзрослевшая, оформившаяся, невероятно, просто ослепительно красивая, но все та же девчонка с храбрым взглядом, так поразившим меня при первом знакомстве.

— Андрей? — не поверила она глазам. — Как ты узнал, что я тут?

— Сам удивляюсь. Не думал, что ты так долго будешь носить талисман, который взяла у меня на счастье.

— Талисман?

— Ну да. Рацию. — Я показал пеленгатор и смущенно опустил взгляд. — Я случайно тебя услышал в эфире.

— С ума сойти. И пиццу успел прихватить? А, ну да… Ты же слышал, что я тут болтала сама с собой.

— Слышал. Ты очень занята? Перекусим?

— Есть правда хочется. С чем у тебя пицца?

— С грибами, — просто ответил я.

— С грибами — это очень по теме, — рассмеялась она. Мой профиль.

— В смысле? — Возникшее в начале разговора смущение начало потихоньку меня покидать.

— Я как раз с грибами работаю, — объяснила она. — Это моя микробиологическая специализация. Ну, не с такими грибами, как в пицце, а с микроскопическими.

— Их тоже едят? — улыбнулся я.

— Зря шутишь. И едят тоже. Дрожжи, к примеру, это тоже микроскопические грибки. И плесень, из которой делают антибиотики. Но я сейчас изучаю болезнетворные культуры. А ты как? Сто лет ведь не виделись…

— Одиннадцать.

— Что? — удивилась она.

— Одиннадцать лет. Я был уверен, что ты погибла, когда не нашел тебя в гравилете.

— А почти так и было, — сдержанно ответила Ольга. — Почти. Я тебя тащила до гравилета одна. Тебя сильно контузило, а взрослые как обезумели, все рвались с корабля, и никто мне не хотел помочь. Было страшно. Я до сих пор вспоминаю тот страшный день.

— Я тоже.

— И представляешь, когда я дотащила тебя до гравилета, оказалось, что там уже нет мест. Но я уговорила пилотов взять еще тебя, ты ведь совсем немного весил, меньше любого взрослого.

— А сама?

— Я тебя еле уговорила взять, — повторила она. — Кстати, садись, я сейчас со стола уберу.

— С ума сошла?! Ты что, собираешься кушать среди болезнетворных грибков?

— Тут все стерильно, но если тебя смущают пробирки, пойдем в комнату отдыха.

— Лучше туда, — кивнул я. — А то без привычки кусок в рот не полезет.

Она сняла халат, оставшись в легких хлопчатых брюках и майке. Волосы у нее с детства ничуть не изменились, даже стали гуще и пышнее. На лоб то и дело падали локоны, делая выражение Ольгиного лица одновременно чуть беззащитным и чуть упрямым, как у подростка.

Мы перебрались в комнату отдыха, уселись в мягкие релаксационные кресла и разложили пиццу на пластиковом столе.

— Хороша ложка к обеду, — улыбнулась Ольга, — Проголодалась я что-то.

— Ну так кушай. Я только с обеда. Но за компанию возьму кусочек. А что было дальше? После того, как ты посадила меня в гравилет?

— Пришлось ждать вторую партию. Она прибыла чуть позже, когда корабль уже начал тонуть. Я вспомнила про твою маму, но, когда спустилась с палубы, весь медицинский отсек уже был залит водой. Извини.

— У меня было время, чтобы пережить все это, — ответил я.

— Потом прилетели гравилеты и забрали оставшихся. Когда взлетели, все уже думали, что самое страшное позади, но почти у самого побережья нас атаковали ракеты. Частично уцелел только наш транспорт, и то была выведена из строя одна из турбин. Остальные погибли.

— Все? — поразился я.

— Да, Андрей. Мы чудом сели. Единственный выживший пилот умер от осколочных ран сразу после посадки в джунглях. Меня тоже сильно контузило. Подбитая турбина взорвалась, начался пожар… Труднее всего было выбираться из джунглей. Мы шли несколько дней. Пятеро мужчин, трое женщин и я. А добрались до научной станции только двое мужчин и я.

— Трудно потом пришлось тут, на Суматре?

— Мне повезло. Выбираясь из джунглей, мы, уже совсем обессилев, наткнулись на научную микробиологическую станцию. Взрослых потом переправили в город, а меня оставили. Так и прижилась. Выучилась, работаю. Получаю какие-то деньги…

— Одна? — Этот вопрос вырвался у меня непроизвольно.

Ольга глянула на меня чуть искоса:

— Представь себе, одна. Сейчас одна. Вообще-то, Андрей, мне бы не хотелось сейчас затрагивать эту тему.

— Извини.

— Ничего. Просто рана еще не затянулась. Знаешь, в личном плане я себя ощущаю как бы под створкой раковины. Не хочется открываться. Никому. А ты чем сейчас занимаешься?

Я задумался, делая вид, что ем пиццу. С одной стороны, не было ни малейшего повода скрывать правду, тем более что мой мотив она бы хорошо поняла. Но, с другой стороны, прежнюю храбрую девчонку Олю от сидящей передо мной женщины отделяли долгих тринадцать лет самостоятельной жизни. Как у не все сложилось после того, как ее оставили на микробиологической станции? Почему ее оставили? Кто-то усыновил? Как-то сомнительно... Мне почему-то представилось, как взрослые бородатые мужики в халатах микробиологов поставили голую девочку на табуретку, велят ей медленно поворачиваться, и похотливо рассматривают ее тело. Мне сделалось не по себе, и я решил от вопросов, даже намеками, воздержаться.

По большому счету, то наше с Ольгой знакомство вообще можно было сбросить со счетов, словно его и не было, так что теперь, захоти мы этого, нам бы заново пришлось выстраивать отношения. Какие, кстати? У меня была Катя, а Ольга, как она сама выразилась, находилась под створкой раковины. То есть ничего особенно личного. Но мне бы хотелось иметь ее хотя бы другом, ведь нам через многое пришлось пройти вместе. Некоторым на несколько поколений хватило бы того, что мы пережили всего за один день. Так что скрывать наши планы на Большую Охоту у меня не было ни причин, ни желания. Но все же я не совсем представлял, под каким соусом все рассказать.

— Скажи, отцовские тетради не сохранились? — спросил я, чтобы хоть как-то приблизиться к теме.

— Тетради? Про торпеды? Нет. Я тебя еле дотащила до гравилета! Нет, все пропало. А что?

Последний вопрос она задала с заинтересованностью несколько большей, чем праздное любопытство. Пожалуй, я поспешил сбрасывать со счетов наше первое знакомство.

— Сейчас они бы мне очень понадобились, — негромко ответил я. — Прямо сегодня.

Ольга посмотрела на меня очень пристально, несколько секунд не отводила глаз.

— Обещание отцу? — спросила она.

— Не только. Уже не столько. Скорее месть. Слишком много близких мне людей погибло от биотехов. Тебя я тоже считал в их числе.

— Но что можно сделать? Или ты нашел какое-то решение?

— Дело не в решении, — ответил я. — Дело в средствах. И в людях. Мне повезло найти и то, и другое. Если хочешь, могу показать, что у нас из этого вышло.

— Вы собираетесь убивать торпеды?

— Мы их уже убивали в больших количествах, — кивнул я. — А теперь готовы устроить Большую Охоту.

— Вот как? Звучит энергично. Хотя я в тебя с самого начала поверила. А что ты хочешь мне показать?

— Это лучше увидеть, чем услышать. Ты когда работу заканчиваешь?

— Часа через четыре.

— Это нормально. Как раз я закончу кое-какие дела и тебя прихвачу. Идет?

— Надо будет куда-то ехать?

— Недалеко.

— Ладно. У нас ведь теперь хорошая связь. Никогда не думала, что твой талисман пригодится и в чисто утилитарном смысле.

— Я тоже.

Мы доели пиццу, и Ольга проводила меня до первого этажа.

— Держи рацию в ухе, — сказал я на прощанье.

— До вечера! — Она махнула рукой и взбежала по лестнице.