Штурм бездны: Батиплан

Глава 10 "В ТИСКАХ"

В барже «Атлант» оказалось двенадцать тонн золота. К концу недели, силами Дока и Кати, которые страховали друг друга, удалось перегрузить в батиплан почти тонну. Травма моей ноги оказалась настолько серьезной, что Саймон сомневался, смогу ли я вновь эффективно управлять кораблем. Я удалил себе значительный фрагмент мышцы, освобождаясь от капкана, и Саймон не знал, можно ли восстановить ее без мышечного протеза или донорской вставки. По кораблю мне приходилось перемещаться, как Джону Сильверу, с костылем, сделанным в судовой мастерской. В какой-то мере это меня даже забавляло.

Отношения у нас с Катей стали очень теплыми. Мы сблизились так, как я и представить себе не мог, даже больше, чем в самые первые, горячие дни нашего знакомства.

Набранного золота с избытком хватило бы на строительство еще двух батипланов, но на такую флотилию у нас банально недоставало людей.

И тогда я сам, собственной адмиральской волей, созвал общее собрание.

Вечером все расселись за столом в кают-компании. Я встал и, опираясь на костыль, как пиратский капитан, сказал:

— Начавшись совсем недавно, наша Большая Охота уже готова перейти на новый этап. Мы разработали две совершенно новые технологии, позволяющие всерьез обеспечить людям возможность противодействовать биотехам в их естественной среде обитания. Кроме того, у нас появились такие финансовые средства, с помощью которых можно горы свернуть. Но нам не хватает людей. Все это понимают прекрасно. Меня не оставляет идея заручиться в Большой Охоте государственной поддержкой. Чтобы законы и полиция перестали быть нам помехой. Чтобы получить возможность открыто вербовать людей. Сделать это можно одним-единственным способом: предложить одному из правительств или даже Европейскому Совету обеспечить людям возможность выходить в океан. Например, открыть хотя бы один караванный путь из Европы в регионы Индийского океана. И обеспечить силами охотников его безопасность.

— Как ты это видишь? — спросил Борис.

— На мой взгляд, двумя или тремя батипланами мы вполне в состоянии обеспечить конвой гражданским транспортным судам на всем пути прохождения каравана. Но прежде, чем предложить такую идею правительству, нам придется провести караван добровольцев из Европы или Африки на Суматру. То есть доказать свои возможности мы сможем только на удачном примере.

— Это напоминает выход человека в космос. Куча неудачных попыток, а затем…

— Возможно, — кивнул я. — Но у нас не будет права на неудачную попытку.

— Потери на таком длинном пути неизбежны, — пожал плечами Борис.

— Да. Скорее всего, это так. И все же… Мы обязаны будем провести хотя бы большую часть каравана. Нам надо попросту доказать высокую рентабельность морских перевозок в сравнении с доставкой грузов баллистическими транспортниками.

— Та еще работенка, — улыбнулся Док. — Я бы за нее взялся.

— Я тоже, — тут же ответила Катя.

— А как Саймон? Чувствуешь себя в силах возглавить медицинскую службу? — спросил я.

— Больничным отделением я руководил… — улыбнулся врач. — И никогда не был против повышений по службе.

— Борис… — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Я хотел бы в связи с этим предложить тебе звание адмирала и поручить командовать одной из двух флотилий, на которые я собираюсь разделить флот. Скажем так: одно крыло флота под моей командой, другое под твоей. Как ты думаешь, сработаемся в паре?

— Да… — Видно было, что подобное предложение застало его врасплох. — Интересно ты мыслишь, Андрей. Продуктивно, я бы сказал. А то на одном корабле нам скоро станет с тобой тесновато.

— Ну как?

— Согласен.

— Значит, вопрос можно считать решенным. Тогда наши дальнейшие планы будут состоять из двух параллельных задач. Первая — создание боеспособного флота и найм людей, пока на нелегальной основе. Вторая — создание каравана транспортных судов с командами добровольцев.

— А им, кстати, какой толк? — поинтересовалась Катя.

— Такой же, какой и нам, — с улыбкой ответил я. — Мы станем первыми Охотниками, а они первыми моряками в новой истории человечества. Этот бизнес пока вне конкуренции, на нем можно поднять поначалу такие сверхприбыли, что владельцы судовых компаний быстро войдут в круг самых богатых людей планеты.

— Переход Большой Охоты на коммерческие рельсы? — усмехнулся Борис.

— Не вижу в этом ничего плохого, — ответил я. — Потому что профессионалы от любителей отличаются именно тем, что живут своим ремеслом.

— Пожалуй, — кивнула Катя. — Наш дайверский клуб когда-то тоже пришлось перевести на коммерческие рельсы.

— Именно так, — ответил я. — Значит, собственным приказом с этого дня даю начало операции «Караван». Все свободны. Приготовиться к возвращению на базу. Стычек с биотехами будем избегать, груз золота важнее.

— И кто поведет корабль? — нахмурился Борис. — У тебя нога…

— Корабль поведет Катя, — спокойно ответил я. — Надеюсь, мое адмиральское решение никто не собирается оспаривать? Я буду вторым пилотом, ручки крутить мне больная нога не помешает.

Борис только хмыкнул. Я уже знал, что он не станет препятствовать усилению моей власти, рассчитывая на такую же в своей части флотилии.

Сорвав большой куш, мы решили не менять тактику, а двигаться до Бенкулу каботажным курсом, не проявляя активности. Но мои первоначальные подозрения о том, что биотехи не дадут нам безнаказанно бороздить глубину, собирая золото по всему океану, начали оправдываться.

Док много раз докладывал, что на сонаре в пассивном режиме видит, как патрульные стаи пытаются прощупать корпус батиплана ультразвуком. Понятное дело, что безрезультатно, и понятное дело, что у торпед мозгов не хватало на изменение тактики. Но у кого-то из биотехов мозги были покрепче. Судя по записям, мой отец предполагал, что ракетные платформы обладают очень высоким интеллектом, а так же способностью собирать данные от торпед и мин, анализировать их, а затем в подконтрольных им акваториях менять тактику всех тварей. Другого объяснения постоянному совершенствованию боевых навыков биотехов мой отец не находил.

И вот, на обратном пути Док начал докладывать , что торпеды стали заходить на боевые курсы, нацеливаясь на "Кочу", но затем с этих курсов сходить, словно проверяя нашу реакцию. Сами они, своими рыбьими мозгами, вряд ли могли додуматься до такого маневра.

-- Ничего не предпринимать! -- приказал Борис. -- Будем защищаться только при прямой угрозе нападения.

Но я понимал, что такая угроза скоро возникнет. Да, сами торпеды не могли просканировать корпус "Кочи", не могли почуять там людей, и их заводские алгоритмы не давали им взрываться впустую. Но для ракетной платформы ничего не стоило пожертвовать одной торпедой, приказав ей просто для пробы взорваться вблизи подводного объекта, барражирующего вдоль берега. Это было логично для человека, и если ракетная платформа обладала таким интеллектом какой им приписывал отец, то для не такой ход тоже будет вполне логичным.

Я этого ждал. Не хотел подобного развития событий, но его неизбежность была для меня очевидной. Это было лишь делом времени. Но в данном случае время работало на нас, и чем дольше биотехи будут медлить, тем ближе к базе мы подойдем.

-- Я думаю, надо поддать ходу, -- поделился я своими соображениями с Борисом.

-- Какой смысл? Торпеды и так нервничают.

-- Они не просто нервничают, они точно нападут. Раньше или позже. Но чем ближе мы подберемся к базе, тем больше у нас шансов уцелеть. Время и скорость сейчас работают в нашу пользу.

-- Пожалуй. Давай, полный вперед на винтах. Посмотрим, как противник отреагирует.

Я чуть подгрузил носовую цистерну, чтобы батиплан от скорости не тангажировал на корму, а Катя начала выводить вперед сектор тяги. Винты врубились в забортную воду, мощно толкнув батиплан вперед.

-- Док, следи за активностью! -- передал Борис в эфир.

-- Да я и так тут что твой Аргус стоглазый. Торпеды отреагировали.

Наш сонар в рубке был настроен на большую дальность обнаружения, поэтому его разрешения не хватало на отслеживание таких мелких целей, как торпеды, а монитор локатора был подключен к стрелковому комплексу. Нам с Катей все равно не удалось бы следить и за навигацией, и за торпедами. На то и нужен экипаж, чтобы каждый занимался своим делом.

-- Док, дай на капитанский монитор данные с локатора! -- приказал Борис.

Ему нужно было принимать решения, и владеть всей информацией в режиме реального времени. И хотя на нем еще лежали штурманские обязанности, управление боем сейчас имело приоритет. Я глянул через его плечо и увидел, как пять торпед патрульной стаи перестроились, и теперь шли с нами параллельным курсом. Катя следила за показаниями ходового монитора. Скорость была большой, и ей, в отличие от меня, отвлекаться было нельзя. Мне же заняться было особо нечем, так как в мою функцию теперь входила только работа с балластом -- травма ноги не позволяла мне управлять педалями шага винтов и рулей, а без этого управление на такой скорости было бы невозможным.

Катя гнала батиплан в обход острова, стараясь поскорее обойти его с запада, торпеды шли параллельным курсом, иногда делая дугообразные боевые заходы.

-- Держаться ближе к берегу! -- приказал Борис. -- Там мы уже ходили, и не обнаружили мин. А дальше их может быть понатыкано порядком.

Катя спохватилась, что незаметно для себя вывела батиплан на курс почти в сорок пять градусов от береговой линии, и заложила ручку управления вправо. Все же реальный ход, это не игры на симуляторе. Но я все равно не мог подменить Катю. Я молча добавил к изображению на ее мониторе проекцию шкалы компаса, чего она сама не додумалась сделать.

-- Держи курс на азимут двести сорок, -- подсказал я.

Нам необходимо было покинуть Яванское море через Зондский пролив всего миль пятнадцать шириной, чтобы выйти к западному берегу Суматры. Место плохое, но три мины, которые тут выросли, мы уничтожили еще по пути к Рошану. Лишь бы нас тут не зажали торпеды.

-- Есть курс двести сорок, -- ответила Катя.

Все мы уже знали, что в восточной части Зондский пролив имеет глубину всего двадцать метров, и у нас там вообще не будет возможности маневрировать по эшелонам. К тому же, когда дно под брюхом, и скорость велика, вообще не особо поманеврируешь, даже по курсу, потому что каждое изменение дает крен и некоторый гидродинамический провал по глубине, который надо успевать компенсировать рулями и заполнением балластных цистерн. Я не был уверен, что Катя готова к этому даже с моей помощью. Ольга показывала неплохие навыки на симуляторе, но я был уверен, что в реальном бою она не сможет их применить по целому ряду причин. В первую очередь потому, что критически была не способна выслушивать команды и четко на них отвечать.

-- По правому борту еще стая! -- доложил Док. Их до фига, пятнадцать!

Честно говоря, я не заметил, как и когда они появились. И это мне не понравилось. Вынырнули, непонятно откуда. Так и перед носом могут неожиданно появиться.

Мы мчались через пролив, делая почти полных тридцать узлов. Его длина составляла чуть больше пятидесяти миль, и нам нужно было около двух часов, чтобы его проскочить. Но я не был уверен, что нам дадут это время. И мне очень бы хотелось знать, когда именно на нас нападут.

Отец писал в тетрадках, что торпеды стараются топить суда на максимальных глубинах, чтобы труднее было спастись хоть кому-то. Такой заводской алгоритм. Но в нашем случае, если на нас нападут, пока глубина большая, это даст больше шансов отбиться, так как останется зазор для маневра. Если же торпедами управляет нечто более умное, чем они сами, нас могли зажать в тиски в самом мелком месте пролива, на выходе в Индийский океан. И вот тогда у нас шансы будут почти нулевые.

-- Надо напасть первыми, -- твердо заявил я Борису. -- Иначе они нас ущучат на выходе из пролива. А там глубина сам знаешь какая. Не вывернемся.

-- Может, не нападут, -- неуверенно ответил он.

-- Если начали загонять, нападут. Но дело даже не в этом. Мы много говорили о Большой Охоте, построили батиплан, но ползаем на нем у берега, стараясь не потревожить тварей.

-- У нас груз золота. Он важнее.

-- Всегда найдется что-то важнее! Но золото нам нужно для чего? Чтобы эффективнее убивать биотехов. А мы их не убиваем, только и делаем, что таскаем золото на базу и набиваем им закрома. Мы что, ради золота строили боевой корабль?

-- Ладно. Похоже, ты прав. -- Борис прижал пальцем мерцающую клавишу общей связи и скомандовал: -- Стрелковый комплекс к бою!

-- К бою готов! -- тут же с воодушевлением ответил Док.

-- По стае с правого борта, огонь гарпунами!

"Коча" мчался в тридцатиметровом эшелоне, разрезая воду лопастями винтов, почти не оставляя позади пузырьков кавитации. Над нами, словно ртуть, сверкала поверхность океана. Док вывел комовую гарпунную пушку на цель, и нажал спусковую педаль, отправив шесть гарпунов в сторону Суматры. Я не спускал взгляда с радарных меток, наблюдая, как гарпуны уверенно идут к цели. Но на этот раз все пошло не так гладко, как раньше. Торпеды не стали ждать, когда их рассечет гарпунами, не стали уворачиваться в последний момент, а сразу, отследив залп Дока, бросились в рассыпную. Зацепило только двух тварей, но без вторичных детонайций, способных убить остальных.

-- Режим управления! -- приказал Борис, кидаясь к дублирующему стрелковому пульту, специально предназначенному для капитана. -- Контроль мне на ручку!

-- Контроль на ручке! -- отрапортовал Док.

-- Залп!

Еще шесть гарпунов ушли на север, но теперь они, находясь на гиперволновой связи с пультом Бориса, могли отклоняться по курсу и глубине. Борис заложил ручку влево, пытаясь догнать одну из торпедных групп, сформировавшихся после разделения стаи, но та снова разделилась, и часть тварей пошли нам наперерез.

Катя, помня тренировки на симуляторе, отдала ручку, быстро давая "Коче" набрать глубину и оказаться ниже торпед.

-- Эшелон не менять! -- остановил я ее. -- Впереди мель, всего двадцать метров!

Катя тут же подтянула рукоять управления, по дуге вернув прежний эшелон в тридцать метров.

-- Еще поднимись! Держать эшелон в пять метров!

Катя осторожно выбрала ручку еще, но я видел, с каким трудом ей дается управление с требуемой точностью. Борис заложил мчащиеся гарпуны до предела влево, насколько позволяла их маневренность, и в какой-то момент они оказались с биотехами на пересекающемся курсе. Торпеды выбрали в качестве цели батиплан, и мчались к нему с нескольких направлений, но сколько бы ни было таких направлений, цель-то одна. Этим и воспользовался Борис, подловив торпеды, когда они снова скучковались на подходе к нам. Гарпуны врубились в стаю, кроша все на своем пути широкими лезвиями наконечников. Шесть целей были поражены точно, остальные метнулись в стороны, но две все же прорвались. У меня сердце замерло в ожидании близкого взрыва, но Док, с короткой дистанции дал очередь из пушки, рсполосовав приближающихся тварей в лапшу. Черед пару секунд мы промчались через воду, кипевшую от вылившегося в не нитрожира. Но расслабляться было нельзя, бой только начался, и обещал быть тяжелым, потому что нас уверенно зажимали в тиски.

-- Вот тебе и Большая Охота, -- произнес Борис.

-- Удовлетворен! -- заявил я. -- Мы для этого все затевали.

Но еще одиннадцать торпед уцелели, переместились на левый борт, образовали новый строй с пятью тварями, державшимися на почтительном удалении. Затем восемь остались по левому борту, а восемь сначала отстали, ушли вправо, догнали нас, и снова вышли на параллельный курс. Мы снова оказались зажаты в тиски, не имея достаточной возможности для маневра. Менять эшелон мешала банка впереди, а маневрировать по курсу не давали торпеды, постепенно подпирая нас с бортов.

-- Тревожно, -- поделился своим состоянием Борис. -- Как бы нас, к дьяволу, не торпедировали. Может хватит палить? Пока не стреляем, нас не трогают.

-- Если нас торпедируют, значит, батиплан ни на что не годится, и грош цена всей идее Большой Охоты.

-- Нет. -- Борис покачал головой. -- Ты поспешил. Нам надо было сделать еще несколько ходок, набрать больше золота, построить флотилию, и заняться делом всерьез. А тебе поохотиться захотелось.

-- Какой смысл строить пять батипланов, если мы не знаем, на что способен один? Вбухаем деньги, а нас перещелкают за три дня боев.

-- Но если нас тут щелкнут, уже ничего не будет.

-- А ничего тогда и не надо, -- уверенно заявил я.

-- Это ты за всех решение принял? -- не скрывая сарказма, спросил Борис.

-- Все приняли решение сами, присоединившись к Большой Охоте. Я никому не обещал, что мы будем набивать золотом коридоры базы. Я обещал, что мы будем драться и гибнуть. И мы будем драться. Победим или погибнем. Иначе все разговоры о Большой Охоте -- пустая болтовня.

-- Я согласна с Андреем, -- сказала Катя, не отрывая взгляд от ходового монитора. -- И Саймон наверняка согласится, и Док. Что с тобой, Борис? У тебя не золотая лихорадка часом?

Это его задело. Всерьез. И, наверное, Катя была хотя бы отчасти права, раз задело.

-- Ракетами с упреждением, Док! -- скомандовал Борис после короткой паузы. -- Не время жалеть боеприпасы. Надо избавиться от всех тварей, следующих параллельным курсом, а то нас точно зажмут.

Док выполнил приказ очень эффективно, поразив левую стаю так, что ее полностью уничтожило вторичными детонациями, а затем пустил ракету с правого борта. Она врубила маршевый двигатель, и на огромной скорости унеслась вдаль. Торпеды попытались броситься врассыпную, как они делали при гарпунном залпе, но в отличии от гарпунов, ракеты взрывались, создавая компрессию и вторичные детонации.

"Вот это уже начинает походить на охоту!" -- удовлетворенно подумал я.

Мы прошли уже больше половины пролива, и избавились от двух стай. Это было прекрасно, но я не верил, что нас выпустят в океан. Я уже понимал, что нашу тактику изучили, и теперь нам предстоят тяжелые бои, а не увеселительные прогулки, как раньше. К счастью нас изучили еще не настолько, чтобы применять по нам ракеты донных платформ. Такого удара мы бы не выдержали. Но платформа не станет тратить боеприпасы, не поняв, есть на борту загадочного подводного блина люди, или нет. Пока у нее точно не было данных, из которых следовал бы какой-то однозначный вывод. Но то, что нас попытаются торпедировать или загнать на мину, у меня не было никаких сомнений.

Впрочем, у нас были и преимущества. "Коча", в отличие от торпед, не уставал. И хотя торпеды могли настигнуть батиплан на винтовой тяге, но лишь рывком. Тягаться с машиной на стайерских дистанциях тварям было не по плечу. Даже на участке в пятнадцать миль заметно было, что торпеды, шедшие параллельным курсом, начали отставать. И причиной этому могла быть только усталость их мышц. Они были созданы для уничтожения гораздо более тихоходных целей, чем мы. А ведь у нас, на крайний случай, был и маршевый двигатель. Вот только в заливе мы его применить не могли, особенно на выходе в океан. Там было слишком мелко для таких фокусов.

Вскоре все мои дурные опасения подтвердились. На мониторе радара я заметил еще две патрульные стаи, которые вошли в пролив с востока, и двигались встречным курсом. Дистанция до них была предельной, не имело смысла тратить боеприпасы. В принципе, две стаи мы могли уничтожить ракетами, опыт был. Но через минуту показалась еще стая, еще одна и еще.

-- Средний ход! -- скомандовал Борис

Катя подтянула ручку тяги, но какой в этом смысл? Я вопросительно глянул на Бориса.

-- Там не пройти! Посмотри, их там тридцать штук! Они перекроют пролив по всей ширине. Надо возвращаться и обходить остров с севера, или обходить Яву.

Но не успел он закончить, как радар начал показывать одну метку за другой. Торпеды словно телепортировались откуда-то, появляясь и слева, и справа, и позади нас. И мы поняли, что это была засада -- биотехи ждали нас, спрятавшись возле дна, не выказывая признаков жизни. Они ждали нас. Они пропустили нас на восточное побережье, и ждали нас в проливе, зная, откуда мы пришли, и куда уйдем. Это было очень разумно. Слишком. И уж точно такие мыслительные способности не свойственны были торпедам. Это было планом донной платформы, отец был прав.

На самом деле, у нас было всего несколько секунд на принятие решения. Две, максимум три. Нас зажали в тиски, и могли торпедировать в любой момент. Я растерялся. Док не стал бы стрелять без команды, но и Борис растерялся тоже. Одна лишь Катя не растерялась.

-- Док, весь огонь вперед! -- выкрикнула она.

И тут же заговорили носовые орудия, выпуская перед нами веером десятки гарпунов. Часть торпед взорвалась на приличном удалении, так же расчищая нам путь. А Катя сходу врубила маршевый реактивный двигатель, и нас вдавило в спинки кресел. Без команды, без разрешения.

Я успел подумать, что это верная гибель. На такой скорости и я бы не смог проскочить горлышко пролива, чего уж о Кате говорить. Но она и не стала пытаться выйти в океан, имея под брюхом всего двадцать метров воды. Она выбрала ручку на себя, задрала нос батиплана, и заставила "Кочу" дельфином выпрыгнуть из воды.

-- Ракеты в ждущем режиме! -- приказала она, пока корабль еще не достиг верхней мертвой точки над поверхностью океана.

Из ракетных аппаратов вывалились две ракеты, и начали медленно тонуть с левой циркуляцией. Но биотехов вокруг было столько, что в ждущем режиме ракеты пребывали не долго, а почти сразу ринулись на захваченные акустическими датчиками цели. Твари пытались уйти, но наши ракеты значительно превосходили их в скорости.

Прежде чем батиплан по параболе снова плюхнулся в воду, Док успел отстрелить еще четыре ракеты. А стоило нам оказаться под водой, он дал еще залп гарпунами.

Радар показывал, как гибнут торпеды. Мы били их, уничтожали, мы на них охотились. Они с нами воевали, а мы с ними нет. Мы просто били их без разбору, как охотник валит уток дробью.

Газовые турбины продолжали работать, и мы неслись у самой поверхности в газовом коконе. Док без остановки молотил гарпунами по курсу, стараясь расчистить нам путь, а позади оставлял ракеты в ждущем режиме. Но пару раз нас изрядно тряхнуло, то ли торпеды подобрались, то ли задело случайными вторичными детонациями.

Так продолжалось секунд десять, не больше. Я с ужасом наблюдал, как цифры глубины на сонаре уменьшаются и уменьшаются, пока не достигли двадцатиметровой отметки. И тут Катя снова заставила батиплан выпрыгнуть из воды.

Под нами рвануло сразу пять торпед, ввысь взлетели тугие столбы пены. Но мы были в воздухе, нам это навредить не могло. Три секунды полета, и мы снова ушли в воду, на этот раз крепко припечатавшись брюхом к грунту, и рикошетом отскочив от него. Перегрузка при этом вышла такая, что ремень до боли впился мне в ребра, а Бориса и вовсе выкинуло из кресла. Но Катя держалась стойко. Она еще добавила тяги, и наконец вывела батиплан на устойчивый глиссирующий режим. Мы не плыли, не летели, а скользили блинчиком по верхушкам низких волн.

-- Они все позади! -- воскликнул Борис, забираясь обратно в кресло. -- Их там сотни!

-- Стянулись со всей акватории, -- прикинул я. -- Значит, впереди будет поменьше.

-- Сможешь удержать глиссирующий режим? -- спросил Борис Катю.

-- Пока держу, -- ответила она сквозь зубы.

Мы вырвались на оперативный простор.

-- Курс азимут триста! -- скомандовал Борис.

Катя вывела проекцию компаса на нужную метку, и повела батиплан на Бенкулу. Но моя надежда, что впереди будет проще не оправдалась. Похоже, наши многодневные маневры вблизи побережья лишь нам казались незаметными. То, что торпеды на нас не нападали, это факт. Но они передавали информацию донной платформе, которая все эти дни анализировала ее и вырабатывала стратегию.

-- Две стаи с обеих бортов, по пятнадцать особей в каждой! -- доложил Док. -- Курс почти встречный.

Я понял, что от глиссирующего режима нет толку, он только мешает нам маневрировать.

-- Под воду! -- скомандовал я.

Катя тут же подтянула ручку сектора тяги, батиплан клюнул носом и скрылся под поверхностью океана.

-- Мелко! -- сквозь зубы процедила она.

Но чем дальше, тем глубже уходило дно, давая нам дополнительные возможности для маневра на маршевом двигателе. И хотя скорость была для нас весомым преимуществом, ее одной не хватило бы, чтобы вырваться из тисков.

-- С левого борта ракетами, -- приказал Борис, -- с правого гарпунами!

Док тут же отреагировал, выпустив сначала две ракеты, а затем с десяток гарпунов. Торпеды тут же начали активно маневрировать, но наши ракеты были спроектированы так, что от них не особо увернешься. Они взрывались на подходе к стае, и гарантированно уничтожали хотя бы несколько торпед. Сколько -- вопрос скученности. Если торпеды успевали броситься врассыпную, погибало три, четыре. Если взрыв происходил в гуще, то за раз могу вторичными детонациями уничтожить всю стаю. От гарпунов увернуться было проще, но и они хорошо расчистили нам пространство по правому борту.

-- Это Большая Охота! -- прозвучал в динамиках голос Саймона. -- Я управляю кормовой пушкой!

Этого следовало ожидать, но я прекрасно понимал, что стрелок из Саймона, как из селедки кувалда. Но даже если бы он стрелял не хуже Кати, это не решило бы никаких проблем. Нас действительно зажали в тиски. Создавалось ощущение, что торпеды разного калибра стянулись к нам со всего океана. И мы неизбежно налетели бы на них. Монитор радара рябил метками, в этой мешанине уже трудно было что-то разобрать, и лишь сонары стрелкового комплекса позволяли Доку хоть как-то контролировать ситуацию.

-- Я буду бить только тех, кто угрожает по курсу, -- доложил он. -- Иначе боеприпасов не хватит.

-- Тогда без команды, на тебя вся надежда, -- ответил Борис.

Он глянул на меня, и в его взгляде читалось бессилие.

-- Тут ты нам не помощник, -- честно сказал я. -- Смени Саймона, в четыре руки вам с Доком будет проще управиться. Вы стреляйте, а Саймон пусть смотрит в четыре глаза за опасными целями и корректирует вас.

Борис и не попробовал возражать, кивнул и скрылся за дверью рубки. А мы с Катей остались одни, как в ту ночь, когда она управляла пулеметами в лагере дайверов.

"Коча" несся на маршевом двигателе в облаке пара на глубине тридцать метров, непрерывно колотя веером из всех орудий по переднему курсовому сектору. Большая часть торпед не могла причинить нам вреда, они просто не успевали нас поразить, не имея алгоритмов попадания в столь скоростные цели. Они не могли рассчитать упреждение и оставались позади нас быстрее, чем додумывались взорваться. Куда большую опасность представляли торпеды, идущие с бортов почти встречным курсом. Их было много, и им ничего не надо было делать, только ждать, когда мы сами на них нарвемся. Поэтому Док и Борис непрерывно били из носовых орудий узким веером, расчищая дорогу.

Это была не просто Большая Охота, в великая, грандиозная охота. За несколько минут мы вчетвером уничтожили биотехов больше, чем все человечество за десятки лет после войны. Но и наши ресурсы были не безграничны.

-- Далеко до дома? -- спросила Катя.

Пот заливал ее глаза, и у нее не было возможности его смахнуть. Я ей помог, у меня руки были свободны. Глянув на сонар, я ответил:

-- Двадцать миль.

Это было меньше тридцати минут ходу. И весь вопрос состоял в том, хватит ли у нас боеприпасов, чтобы расчистить себе путь. Но мне показалось, что торпед впереди стало меньше. Через несколько минут еще меньше. А затем он пропали вообще. Видимо, платформа была уверена, что уничтожит нас на выходе из пролива, и все силы сосредоточила там.

Док снизил плотность огня, а затем и вовсе прекратил стрельбу. Катя же держалась из последних сил.

-- Впервые жалею, что с нами нет Ольги, -- пробурчала она.

А я жалел о другом. Я жалел, что у меня повреждена нога, и я не могу занять место Кати.

Через двадцать минут я велел Кате выключить маршевый двигатель и перейти на винты. Я боялся, что платформа вычислила место нашей базы, и нас там поджидают стаи торпед.

-- Док, что с активностью?

-- Так вроде нет, -- ответил он.

Но я уже знал, что если торпеды притаятся у самого дна, радар их не видит. Биотехи могли всплыть и торпедировать нас непосредственно у входа в тоннель, к которому направила батиплан Катя.

-- Ракеты еще есть? -- спросил я Дока.

-- Десять штук.

-- Отправляй две в ждущий режим, а еще двумя долбани по дну у входа на базу, -- приказал я.

Док выполнил, и когда две пущенные ко дну ракеты рванули, нас тряхнуло как следует целой цепью вторичных детонаций. Нас, действительно ждали и выстрел наугад попал в цель. Вот вам и стратегия огневых контактов.

-- Что-то с левым винтом! -- взволнованно произнесла Катя. -- Нас закручивает!

Ясное дело, что лопасти повело близким взрывом. Но что с этим делать?

-- Рули не помогают! -- воскликнула Катя. -- Створки тоннеля уже открываются, но я в них не попаду.

Пару секунд я думал, как быть. Но выбора не было. Решение было только одно.

-- Меняемся! -- приказал я.

Была бы на месте Кати Ольга, она бы замешкалась. А Катя нет. Она верила, что я знаю, что делаю. Она покинула кресло, я заскочил в него, врубил маршевый двигатель, и на нем рванул батиплан к еще не полностью открывшимся створкам ворот. Мне приходилось давить на педаль, и боль в ноге была адской, до красных кругов перед глазами, но я стиснул зубы и держал курс.

Позади мощно ухнуло взрывами -- нас пытались торпедировать, но не успевали выбрать упреждение. Я понял, что батиплан не пролезет в проем ворот, если его не поставить на ребро. Я круто заложил рукоять, выполнив четверть "бочки", и в таком положении буквально впечатал корабль между створками ворот. И тут же нам в зад прямым попаданием угодила торпеда, разворотив и винты, и кормовую пушку, и маршевую дюзу. Но зато этим взрывом вокруг входа расчистило приличную акваторию, а батиплан, как пробку, вышибло из ворот внутрь тоннеля, и створки штатно закрылись, отгородив нас от океана.

Наступила оглушительная тишина.