Банхар (СИ)

Глава 17

Коля гнал джип по узкой степной дороге и громко смеялся.

— Чего смеешься? — спросил Володя.

— Память этого чудика смотрю. А он не тот, за кого себя выдает. Не поверишь, они с Баярмой из-за тебя поссорились. Это она заставляла его нападать на тебя, чтобы мужик в тебе проснулся. Во деваха, огонь.

— Нам нужно в Цугольский дацан, — вмешалась Раджана. — Знаешь где это?

— Конечно знаю.

— Скажи, ты лично видел Миснэ?

— Конечно.

— Все-таки они переиграли Дору.

— Я думал, в ней реальный такой барнак будет, повозиться придется. А я его как-то разом поломал. Врасплох взял. Все, забудьте о ней.

— Слишком просто, — насторожилась Раджана.

— Я же белый савдак, мои волки главная ударная сила долины сартов. Недолго осталось плясать этим темным, всех скоро обратно в пустыню вернем.

— Она не сказала, зачем нам нужно в Вратам?

— Она сказала ты знаешь зачем.

— Знать-то знаю. Не знаю как. Не успела пройти посвящение. Там напротив дацана дом есть, старый такой, из камня…

— Будет сделано!

Дацан возвышался над воинской частью. Вокруг старого здания установили леса, видимо, для реставрации, но на воротах храма все еще пугала прохожих надпись черной краской «Не курить».

У дома, о котором говорила Раджана, их встретил сухощавый мужичок бурят средних лет, в больших очках и в военной форме, забрызганной краской.

— А я думал, ты уже никогда ко мне не приедешь, — сухо поприветствовал Раджану мужичок.

— Познакомьтесь, это мой дядя, — представила Раджана.

— Бальжинима, — представился мужичок.

— Я вас помню, — сказал Володя. — Мы покупали у вас щенков. Вы тоже художник, как и мой отец.

— Ой, какой я художник, — засмущался Бальжинима. — Так, самоучка.

— У нас мало времени, — перебила Раджана. — Бальжинима ахай, мы приехали к Вратам. И это все, что я знаю.

— Так вот они, — Бальжинима ахай кивнул в сторону древнего строения на краю села, каменных врат.

— Нам нужно их открыть.

— Открыть? — Бальжинима ахай нахмурил брови. — Ну пойдемте в дом.

В доме Бальжинимы ахая пахло краской. С мебелью здесь было не густо, грубо сколоченный стол на кухне, старый дырявый диван в гостиной, и деревянная кровать в спальне. Зато стены дома были увешаны картинами, изображавшими степь, лошадей, табунщиков, дацан и, каменные врата.

— Раджана, хозяйничай сама? «Мне тут покопаться надо», — сказал Бальжинима ахай.

Он спустился в подпол и вынес оттуда большую сумку с письменами, явно очень старыми: «вот, все что осталось от архива».

— Это и есть Врата? — спросил Володя и кивнул на картину.

— Да, это они, — ответила Раджана.

— Короче, у меня был Дум Бадмаевич, директор Усть-Нарина, лет пять назад, — Бальжинима ахай начал раскладывать свитки прямо на полу. — Он попросил меня найти архивы о каком-то ключе, к этим воротам. Сказал, заедет еще когда узнает, что именно ему нужно, и пропал. Все свитки либо на тибетском, либо на старомонгольском. Дума-то не было, мне пришлось изучить и тибетский, и старомонгольский. О вратах здесь везде написано, и везде по чуть-чуть. Что именно нужно я не знал, поэтому собрал все что было. Вот, целая сумка.

Раджана склонилась над рукописями, начала их перебирать дрожащими руками.

— Не то, все не то, — повторяла она, раскидывая бумаги по кухне.

— Все, что нашел, — Бальжинима ахай пожал плечами.

Раджана окинула всех взглядом затравленной лисицы.

— Основную часть архива сожгли. Я еще запрос делал, в Ленинград. Ездил туда даже, на свои деньги. Там все сгнило. Остались только статуи и вот эта тханка.

Бальжинима ахай кивнул на крохотную картинку в рамке, рядом с картиной с изображением Врат. Раджана поползла к ней словно голодная кошка к зазевавшейся мыши. Картинка изображала соитие чудовища и прекрасной девушки. От них исходил яркий луч куда-то в небо.

— К этой тханка были комментарии? — спросила Раджана.

— Нет, — ответил Бальжинима ахай. — Но тут и так все ясно, мне кажется. Это чудовище — арсалан, черный хранитель в человеческом обличье. А эта баба — дакиня, либо айна, либо дархан. Надо уточнить. Но это примерно одно и то же.

— У меня бурятское имя Арсалан, — вспомнил Володя. — А что это они делают?

— Не видишь, что ли? — усмехнулся Бальжинима ахай. — Темная сила чудовища, обузданная тонкими энергиями дакини достигает чего-то там, в небе.

Коля в теле Сереги вдруг выгнулся, оскалился, изо рта у него пошла пена.

— Вовка, — прохрипел Коля, — что это… было? Ай…

Володя увидел, как в другом измерении странный зверь, похожий на росомаху принялся терзать белого волка.

— Говорила же, слишком просто, — простонала Раджана. — Это Дора.

— А я думал это сказки, — Бальжинима ахай таращил глаза, с ужасом наблюдал за тем, как нечто изнутри буквально плющит Колю.

— Вовка, она слишком здоровая, — крикнул Коля. — Делайте что-нибудь, я не удержу ее долго…

Он катался по полу, корчась, захлебываясь пеной, и рвал на себе одежду и плоть.

— А что мне делать то? — Володя посмотрел на Раджану. — Мне обратиться надо, наверное?

— Тут нужно другое, — Раджана опустила глаза.

— Идите уже, — рявкнул Коля. — Она рвет меня, рвет…

— Куда идти то? — окончательно стушевался Володя.

— В спальню, — Раджана посмотрела на своего дядю.

— Я, постель давно не стирал, — понял все Бальжинима ахай. — Работы много было. Один же здесь живу. Там в шкафу, покрывало, чистое, более-менее… Короче, Раджана, разберешься. Я пойду покурю.

Бальжинима ахай зачем-то похлопал ладонями по карманам и вышел из дома.

Коля все еще боролся, но было видно, что ему очень тяжело.

— Как-то, неожиданно, если я все правильно понял, — Володя все еще переминался на месте с ноги на ногу.

— Вован, издеваешься? Тварь, какая же ты здоровая…

В дом забежал Бальжинима ахай, снова открыл подполье, нырнул туда, вынырнул со свертком в руках. Из старой армейской шинели он извлек ручной пулемет Калашникова, такие Володя изучал и разбирал на уроках НВП.

— Пригодился! — Бальжинима ахай быстро наполнил магазины патронами. — Там солдаты как собаки бегают на четвереньках. Ваши друзья, похоже. Не затягивайте. У меня патронов мало.

Он передернул затвор, заткнул запасные магазины за пояс и выбежал из дома. За стенами послышались одиночные выстрелы.

Коля выгнул спину дугой, бросился на Раджану и тут же отбросил сам себя в угол.

— Вован, япона вошь…

Раджана взяла Володю за руку, повела в спальню.

— Садись! — она кивнула кровать.

Володя присел на край кровати.

— Раздевайся! — Раджана судорожно, дрожащими руками принялась срывать с себя одежду. Щеки ее подернулись бордовым румянцем, машинально она прикрыла рукой обнаженную грудь.

— Ты ведь знаешь теперь, как это делается?

— Вылетело…

У входа в спальню возник Коля в теле Сереги. Глаза его полыхали огнем, из пасти валила кровавая пена.

— Брат, я почти все…

Неимоверным усилием воли Коля снова заставил себя податься назад, принялся бить себя по лицу, заскрипел зубами так, что было слышно, как зубы начали трескаться у него во рту.

— Ты должен знать! — Раджана перевела дыхание. — То, что сейчас происходит — начало битвы. Это битва пределов — пределов темного и светлого. Ты не переживешь ее. Банхар должен погибнуть! Готов ли ты пожертвовать собой?

— Если так надо — готов!

Губы Раджаны задрожали.

— Пообещай, что вернешься?

— Я же погибну?

— Пообещай!

— Обещаю!

— Пообещай, что найдешь меня, когда все закончится?

— Обещаю!

Володя притянул к себе Раджану и слегка приобнял. Она запустила пальцы в его волосы, сжала их, наклонилась к нему и как-то обреченно коснулась губами кончика его носа. Губы ее были холодными как лед, лицо покрылось капельками пота, из глаз выступили слезы.

— Я люблю тебя! — шепнула она ему на ухо.

За окном раздался выстрел. Пулемет Бальжинимы ахая замолчал. Послышались сухие звуки ударов, Балжинима ахай, очевидно, теперь отбивался пулеметом как дубиной. Раджана судорожно выдохнула, преодолев первый, самый важный рубеж их соития, обхватила его шею руками.

— Я люблю тебя! — шепнул ей Володя, и понял, что не лжет.

Стеснение отступило. Раджана стала смелее, напористее и, теплый, мягкий свет начал исходить от нее, легкой пеленой начал растекаться по комнате. У входа все еще копошился Коля, хрипел, матерился, но боролся. Где-то за окном толпа солдат забивала Бальжиниму ахая. Вот уже и на кухне послышался тяжелый топот множества армейских сапог. И, судя по грохоту, Коле в довесок пришлось заняться еще и новыми гостями.

А Володя вдруг оказался в степи, верхом на лошади. Раджана была с ним, совсем не похожая на себя прежнюю, прекрасная в своей наготе, в потоках яркого света что исходили от нее. И легкий степной ветер обдувал их со всех сторон, ароматы степных трав придавали сил, кружили голову.

— От корней древа Прибежища до кроны его, — прошептала Раджана, — от тлена к жизни, от жизни к тлену, от темной стороны луны к свету солнца, приди, Банхар! Я — призываю тебя! Я — принимаю тебя…

В спальню ворвался Серега. У входа толпились солдаты, они скалились как собаки и рвали друг друга окровавленными зубами. Со двора через окно, выбив собой раму влетел в спальню избитый до полусмерти Бальжинима ахай. В окне показались грязные лица солдат.

Володя уткнулся носом в ложбинку на груди Раджаны, коснулся ее губами и, что-то вырвалось и него. Сноп яркого света ослепил савдаков, пробил потолок, устремился в небо и понес его за собой. Оттуда, сверху он увидел себя в объятьях Раджаны, ослепленных савдаков, барнаков, что метались вокруг дома, храм, и степь, что тянулась в разные стороны, в вечном стремлении к бесконечности.

***

Вершина пика Шаман дрогнула. Глыбы покатились на склоны Алмазного ущелья. Пик начал разваливаться как старый каменный дом, лишенный фундамента. Сквозь клубы пыли с диким визгом прорвался отряд гохаев. Монстры помчались по ущелью, сметая на своем пути шатры сартов и каменные стеллажи опустевшей библиотеки Драгоценных.

Первая волна этих свиноподобных сущностей разбилась и обратилась в пепел у стены в ущелье. Но следом шла вторая волна, третья, стена задрожала под ударами чудовищной силы. Клубы черного пепла потянулись к серебристой луне.

Женька шел вдоль рядов пехотинцев в коробках и что-то говорил. Воины грозно, хором выкрикивали «ху» всякий раз как он воздевал своей меч к небу. Коробок было много, безупречно ровных, сплоченных. По флангам ждали своего часа разведчики Орхана и Лехи. Вторым фронтом за пехотинцами растянулись стройные шеренги лучников.

Армия выстроилась у горы «Банхар», у ее подножия расположился командный пункт. Командовал армией Дахалэ. Но рядом с ним стояли советники, военачальник максаров Ратмир и еще несколько генералов из асуров.

— Где же Коля? — Дахалэ окинул тревожным взглядом долину.

Стена рухнула, и армия Максара хлынула темным потоком в Долину сартов. Но они не пошли сплошной лавиной на стальные коробки. Они тоже начали выстраиваться. Максары и асуры вытянулись в мощную, бесчисленную и бесконечную фалангу, а впереди нее ударным клином изготовились к атаке барнаки верхом на гохаях. За фалангой бесновались в безудержной ярости стаи черных савдаков.

— Нужно ударить кавалерией, во фланг барнакам, — сказал Ратмир. — Пусть ударит Орхан. А потом, когда пойдет фаланга, с другого фланга пусть ударит Алексей. Нужно заставить их столпиться, так мы сможем эффективнее использовать лучников.

— Пока не придет Коля, будем стоять! — отрезал Дахалэ.

— А если не придет?

— Придет! Всем стоять!

— Всем стоять! Всем стоять! Всем стоять! — понеслась команда по цепи.

— Ратмир прав, — заметил один из асуров. — Их фалангой командует Годар, это мой брат. Ваши коробки хороши. Но еще никому не удавалось устоять против фаланги Годара. Нужно грамотно использовать ваших лучников, это единственный шанс на победу.

— Если они собьются в кучу, мы сможем взять их в карусель, — добавил Ратмир.

— Обратите внимание, — Дахалэ прищурился. — Черными савдаками командуют барнаки. Это не стаи. Это отряды. Без Коли мы не сможем взять их в карусель.

Армия Максара окончательно выстроилась, даже черные савдаки, возглавляемые барнаками теперь стояли сплоченными отрядами.

— Я столько лет живу в этом мире, а такое вижу впервые, — простонал старый генерал из асуров. — Прав Дахалэ. Я сражался с Годаром в войне заблуждений. Его фаланга непобедима. А теперь с ним темные отряды. Нам поможет только чудо.

— Они отправили парламентёра, — заметил Ратмир.

— Это Годар! — сказал старый асур.

Годар вел коня легкой рысью, на древке его копья развевался белый шарф. Навстречу ему выехал Дахалэ.

— Я буду разговаривать только с асуром! — произнес Годар громовым голосом.

— Я Дахалэ, командующий объединённой армией Совета Срединных земель.

— Совет доверил армию онгону? — Годар громко засмеялся.

— Вам следует знать, объединенными армиями Совета всегда командовали онгоны.

— Это похвально, что ты знаешь нашу общую историю, онгон, — Годар хитро улыбнулся. — Это значит, что ты знаешь о традиции битвы равных. Мы требуем этой битвы! За нас будет биться максар!

Годар снова засмеялся, развернул коня и, не оглядываясь, погнал галопом к своей армии.

— Они требуют битвы равных, с максаром, — Дахалэ посмотрел на Ратмира.

— Тем хуже для них, — Ратмир вынул из ножен меч. — Я не проиграл ни одного поединка.

— Такого противника ты вряд ли одолеешь…

К армии Совета неслось во весь опор странное существо, огромный, пышущий безудержной яростью савдак, покрытый шерстью синего цвета.

— Это Максар. И он обратился в савдака, — Дахалэ невольно сжал ладонью рукоять меча.

— Похоже, зря мы разрушили его вентиляцию, — Ратмир поправил на себе доспехи. — Ну что ж, буду биться с синим савдаком.

— Тебе не одолеть его, — взгляд Дахалэ был каким-то блуждающим. Он явно думал, как быть, прокручивал в уме знания, добытые в библиотеке бессонными солнцами и лунами. Но в тех свитках не было знаний о синих савдаках.

Зверь в ожидании соперника крался вдоль коробок Женьки и скалил белоснежные клыки, покрытые грязной пеной. На командный пункт ворвался Алексей.

— Командующий! — Алексей присел на колено. — Позволь? Мы можем снять его стрелами. Всего одна очередь…

— Возвращайся к своим всадникам, Алексей! — отрезал Дахалэ.

— Но командующий?

— Если вы убьете его, законы Драгоценных обернутся против нас! Они тоже жители Срединных земель.

Алексей взревел в бессильной ярости, запрыгнул в седло и помчался на свой фланг, демонстративно мимо синего савдака, явно желая показать, что не боится его.

— Время идет, — Ратмир надел на голову шлем и натянул на ладони кольчужные краги. — Коня!

На вершине скалы «Банхар» что-то вспыхнуло, будто яркая звезда зажглась там. Присмотревшись, Дахалэ увидел девушку в серебристом плаще. В руке она держала посох с зеленым алмазом в виде наконечника. Свет источал алмаз на ее посохе.

— Кто это? — Ратмир машинально снял шлем.

— Это Миснэ, — Дахалэ улыбнулся, надежда блеснула в его глазах. — На ней доспехи аватара. Она — аватар!

Долгий протяжный вой раздался где-то в тылу армии Совета. Вдоль коробок пехоты сартов брели потрепанные недавней битвой белые волки. Увидев их, пехотинцы начали бить мечами по щитам. Во главе стаи шел истерзанный, но живой Коля. Он подошел к синему савдаку и посмотрел ему в глаза.

— Ты хочешь битвы равных, Максар? — Коля оскалил поломанные клыки.

— Не ты ли собрался биться со мной? — Максар присел и почесал задней лапой за ухом.

— Ты не видишь во мне равного?

— Я вижу жалкого савдака!

— Ты тоже теперь савдак!

Максар вытянулся, выгнул спину, окинул белого волка оценивающим взглядом. Колю сильно качало.

— Хорошо, я удостою тебя такой чести. Но не сейчас. Мне нужен равный! А ты еле стоишь на своих лапах.

— Эта битва не поможет тебе, Максар. Дора была достойным противником. Но теперь она лишь горстка пепла. Все твои тропы контролируют мои волки. Ни один савдак не пройдет в мир людей. Ты проиграл! Посмотри на себя? Это то, чего ты хотел? Ты был максаром. Теперь ты савдак, обитатель Мертвой пустыни. И все, что тебя ждет — это горстка пепла на одном из барханов.

— Тебе не терпится умереть? Да будет так! — Максар повернулся к командному пункту армии Совета. — Раз уж среди вас не нашлось достойного максара, я с удовольствием полюбуюсь на статую этого жалкого существа!

Максар занес лапу и, покатился по зеленой траве с голубым отливом. Он тут же вскочил на лапы и увидел перед собой черного пса.

— Банхар, — проревел Максар. — Что у тебя на лбу?

Там, где прежде у пса были белые точки над глазами, теперь светились два огонька.

— Банхар, Банхар, Банхар, — начали повторять воины армии Совета.

— Я принимаю твой вызов, синий савдак! — прорычал Банхар.

— Да будет так! — прохрипел Максар, и бросился в атаку.

Синий савдак был значительно крупнее, мощнее Банхара. Но четырёхглазый волкодав превосходил противника в скорости и ловкости. Они покатились по траве в страшной пляске смерти, клочья черной и синей шерсти полетели в разные стороны. Банхар начал теснить синего савдака, вот они уже закружили у рядов Темной армии.

Но, чем яростнее теснил Максара Банхар, тем сильнее становился синий монстр. Вот уже Синий савдак начал теснить Банхара. И чем яростнее шел в атаку Максар, тем сильнее становился Банхар. Они питали друг друга силой, безудержная ненависть сливалась с бесконечной преданностью как горячая кровь с водой из горного ручья. Но кровь оставалась кровью, а вода — водой.

— Я все понял, — Максар стоял, вывалив язык, изготовившись к обороне. — Не будет победителя в этой битве. Мы с тобой — единое целое. Я тебя создал. Твой алмаз сделал меня таким.

— Мой алмаз в библиотеке аватаров, — Банхар пошел на Максара.

— Да постой ты, косматый дурак. Ты не слышишь меня. Если я погибну — и ты погибнешь. Погибнешь ты — погибну я. Нас обманули.

— Мы будем биться до тех пор, пока не иссохнет все, что ты создал! Ничего не останется после тебя! Ты станешь горстью пепла в Мертвой пустыне!

— Ошибаешься, Банхар! — Максар пятился, но было видно, что он готовит очередной трюк. — Я еще полюбуюсь на твою статую, а потом сотру ее в порошок, и развею над лунными барханами!

Максар громко завыл. Следом завыли черные савдаки и барнаки.

— Вперед, убейте их всех! — взревел Максар, едва устояв после очередной атаки Банхара.

Черная лавина савдаков и барнаков перемахнула через фалангу асуров и максаров, устремилась на коробки сартов. Тучи стрел обрушились на эту лавину. И эти тучи накрывали лавину одна за другой. Не многие монстры добрались до коробок, а те, что добрались, начали рассыпаться в прах от ударов пикам и мечами из-за стены щитов. И этот пепел уже не причинял вреда сартам-пехотинцам. Их лица защищали маски.

Туча копий взмыла в небо из-за фаланги. Но до коробок сартов копья не долетели, накрыли савдаков и барнаков. Грохоча сталью, фаланга двинулась на коробки сартов. С флангов ее прикрывали конные отряды максаров и асуров. За фалангой крались копьеносцы, выжидая удобной дистанции для атаки.

Тучи стрел обрушились на ряды максаров и асуров, но не смогли их остановить. И тогда на фланги этой стальной махины обрушились сильно потрепанные, но все еще опасные стаи белых волков. Тяжелые копья полетели в них. Однако среди всадников Темной армии началась сумятица, они уже не успевали защитить себя щитами от стрел сартов и онгонов.

Страшная, смертоносная карусель закружилась вокруг фаланги. Сарты и онгоны мчались по кругу, расстреливая воинов Темной армии с почтительного расстояния. Как только у всадников Совета кончались стрелы, их место тут же занимали другие всадники.

Копьеносцы пытались отвечать, но в сумятице битвы оторвались от своих обозов с боеприпасами, и вскоре были вынуждены искать спасения за стенами из щитов внутри фаланги.

Годар командовал умело, фаланга, окруженная всадниками, превратилась в живую крепость. Но стрелы все же находили бреши между щитов, и в центре фаланги начала расти скала. Уцелевшие воины Годара скидывали своих боевых товарищей в кучу, чтобы те не путались под ногами.

Максар отразив очередную атаку Банхара бросился к фаланге, чтобы укрыться в ней. В этот момент грохоча мечами о щиты в бой вступили коробки сартов. Банхар нырнул в проем между щитов вслед за Максаром, и буквально поплыл за ним меж плотных рядов максаров и асуров. Внутри фаланги было так тесно, что ни один воин не мог отвлечься на чужака, вторгшегося в их ряды.

Максар рвался к вершине скалы. Он хотел видеть, что происходит вокруг, узреть лазейку, по которой можно вырваться из Долины сартов.

Фаланга таяла под градом стрел, но ряды ее все еще были ровными, плотными. Максар слишком поздно понял, что Банхар преследует его, пропустил внезапную атаку, попал в капкан, челюсти волкодава сомкнулись на его загривке. Синий савдак замер, разинув пасть, вытянулся, забился в судорогах.

Банхар затащил его на самую вершину горы из статуй асуров и максаров, придавил лапами бездыханное тело и осмотрелся. Армия Совета добивала Темную армию, но Годар и не думал сдаваться. Он стоял у подножия горы, высоко ровно настолько, чтобы видеть все, что происходит вокруг, но недостаточно высоко для того, чтобы оказаться на прицелах у черных и белых всадников.

Это был идеальный момент для атаки. Банхар четко видел мощную шею военачальника асуров, до нее был всего один прыжок. В глазах его внезапно потемнело. Теперь уже синий савдак держал его за загривок, и челюсти его смыкались как стальные тиски.

Банхар попытался извернуться, хватка Максара была безупречно мертвой. Яркий свет вспыхнул снова на вершине скалы «Банхар». Володя увидел Миснэ. На ней были доспехи аватара, в руке она держала посох с наконечником в виде алмаза. Яркий зеленый свет исходил от этого камня.

И, серебристая луна над Долиной сартов вдруг закружилась, как пластинка в старом патефоне, как сосуд начала наполняться потоками зеленого света. Что-то шевельнулось внутри этой луны. Это был младенец. Он лежал в диске луны будто в колыбели, и шевелил своими ручками и ножками. Володя вдруг поплыл к нему, полетел. Младенец увидел его, улыбнулся, протянул пухлую ручонку, дотронулся до его носа.

Горы, долины, Мертвая пустыня, безбрежный океан, все это было видно с высоты луны. И Володя парил над этим миром, не ощущая ни страха, ни боли. Только радость теперь переполняла всю его сущность, такую же бесконечную как весь этот мир, и такую же крохотную и беззащитную, как этот младенец.

***