Баба Яга против!

7. Костяная нога, ступа и пест

Пусть сейчас я одна, но в завтрашней ночиПрячется бесконечная нежность,Которой ты научил меня.

Ходячий замок Хаула. Sekai no Yakusoku

— Мира, я не смогу... Я одна... боюсь!

— Не бойся. Ты и меня ведь оживила именно потому, что попробовала. Все получается, Яся, только когда шагаешь в пропасть.

— Но существуют же законы гравитации! И в пропасти можно сломать шею.

Препирались возле камина. Мира срочно вырастила его с подходящей по ширине трубой. Сказала, что «уровень взаимодействия позволяет».

— Тебе даже забираться высоко не надо, Яся. Просто залезаешь в камин. Тут и не грязно — он еще не топлен ни разу. Иван тебе затопит вечером, будет романтика и уют. Когда кошку Мег найдем. Но без Кики не получится. Вдруг они и вправду утопли? Тебе придется к ней отправиться, пусть ты и трижды интроверт.

— Дернуло меня селиться на болотах... — пробормотала Яга, влезая в ступу через каминную решетку.

— Дернуло, дернуло, — не преминула отозваться Мира. — Пестик не забудь. Им погонять. Теперь думать будешь, Яся. Что дом — отражение твоей души. Да и весь мир вокруг тебя.

И вправду, у Тихомиры задатки не только футболиста, но и психолога. Но этого Яга говорить вслух уже не стала.

— Ну, что ж...

— С добром. Как Иванушка, — посоветовала Мира напоследок.

«Как Иванушка, как Иванушка», — покривляла Яга беззвучно. Всюду теперь Иванушка, а еще и суток не прошло!

— Я все вижу, — сказала избушка.

Яга закатила глаза.

— Что ж... С добром коль... Давай, ступа, что ли... полетаем... Ё-моё, завтра в ресторане буду кнопочки на кофе машинах жать, и кто б поверил, что давече в ступе лета... А-а!

Понеслась ступа вверх по трубе, будто лифт без стен, да вырвалась на волю к солнышку и облакам. Так и летела бы кверху, но Яга застучала пестом по дну отчаянно и закричала:

— Не туда, не туда! Мне к Кикиморе, вглубь бо...

Ступа вроде поняла, но скорость развила несусветную. Или световую. У Яси щеки раздулись как у Тарзана из джунглей.

— Поме...дленнее!

«С добром».

— Милая, ну...

Ступа притормозила. И поплыла, покачиваясь как прогулочный пароходик. Мол, смотрите, тут у нас дремучий лес, а там... упс, тоже дремучий лес.

М-да... С добром, как Иван, и вправду работает. Как он там говорил? «Будь мне отцом, братом, нареченным». Улыбаться и кивать, а то вдруг голову с плеч снимут.

Хихикнула Яга. И пестом тихонько махнула. По воздуху. Ступа зашаталась.

— Ой, я... не серчай. Я так, для сугреву. Значит, что я с тобой как бы. Спасибо тебе, ступа. Тоже имя себе хочешь?

Ступа угукнула.

Вот здорово. Теперь еще и ступа тут с ней разговаривать станет. Учитывая ее склонности к превышению разрешенной скорости...

— Как насчет Вихря?

Ступа угукнула два раза. Радостно. Ага, разговаривать не станет. Только угукать. Но зачатки разума проявляет, и это... даже как-то здорово. Яга любовно погладила бок ступы.

— Ну, вот и договорились. Давай, Вихря, ты знаешь, где Кики живет? Я так сверху не соображу сразу...

А посмотреть было на что... Вон там река Смородина лентой вьется, темные пятна лесов прерывая, болотца то тут, то там, а вон — ого! — и великий город Переславль а башенками дворца, откуда царевичи неразумные за жар-птицей лезут. И солнышко вот-вот к закату поклонится. Пролетел день как мякина, а она и пирожков даренных попробовать не успела. Живот заворчал расстроенно.

Ступа резко пошла на снижение.

— Вихря! Не так резко! Я... первый раз летаю!

Закружилось в голове, когда леса, поля, долы сбоку оказались вместо как снизу...

Вихря с наиболее возможной осторожностью — то, что она лихач, Яга уже поняла — снизилась к тропке. Сдерживая рвотные позывы, Яга постаралась по-доброму ахнуть:

— Ну, молодчина! Прямо к оврагу кикиморьему и принесла. Умница!

Ступа довольно заурчала. Вот бы и Мег была такой. А не «нагажу на коврик!». Нет, поймать, доставить тете Иоланте и никаких больше Тридевятых для Кошки Мег!

О пестик Яга оперлась, головой помотала, чтоб туман в голове сморгнуть, да на тропинку прыгнула здоровой ногой.

— Кики! — побежала было к соседке Яга, да проклятая пятка заставила сбавить ход.

Костяная нога — в самом деле. Охнула, потянула ее за собою, пошатываясь. Что-то быстро чересчур она старухой становится.

— Кики, ты дома?..

— Кто пожаловал? — высунулась лохматая голова зеленой Кики из оврага. — Ягуся? Что стряслось?

И потихоньку яблочко на блюдечке припрятала под стол.

— Кики, — тяжело переводя дыхание, оперлась Яга о колени. — Ты можешь сегодняшних утопленников проверить? Ивана-царевича там нет? И... кошки?

— Царевича? — удивилась Кики. — Я думала, тебе дурак нравится.

— Он не дурак! — воскликнула Яга горячо. — А... откуда ты знаешь?

— Ну, — расплылась в улыбке до ушей Кикимора, — я же лесное божество. Думаешь, не ведаю?

— Я как бы тоже, — проворчала Яга. — Божество.

— Липовое, — подмигнула Кики. — Так зачем тебе царевич?

— Пошел он жар-птицу искать. Без коня. Но с моей кошкой. Не знаю, чем ее соблазнил. Хотя она и сама сбежать вечно рада... А это не совсем моя кошка, понимаешь... Моей хозяйки. Там, где я живу, в мире перевернутом. Мне нельзя вернуться без кошки Мег.

— Так не возвращайся, — пожала плечами Кикимора. — Давно тебе говорю. А дурной кот пусть себе пропадает. Зачем на болота было лезть!

— Тетя Иоланта плакать будет. Переживать. Нехорошо это, не по-людски.

— Ага! — вытянула зеленый длинный указательный палец Кики с упреком. — Вот тебе и ответ. Человек ты, а не божество.

— Ай-ли ты не знаешь, — скривилась Яга.

— Так и быть... нырну, проверю. Тут погодь, — сжалилась Кики. — Но с тебя — фрукты заморские!

— Куда я денусь. Все принесу. Пять килограммов, хочешь? Только найди мне Мег... — нервно затрясла коленками Яга.

И, пока Кикиморы не было, тихонько слезу пустила. Вот что она за человек такой? Приключения есть — устала, нет — устала, есть парень хороший — костерит его, нет парня ни хорошего, ни плохого, костерит весь белый свет. И ведь знает, что ей надо — тишина, покой, уют. А поди ж.

С Иваном легко и уютно. Но она уйдет в перевернутый мир. Сюда — так, на каникулы, ягод поесть... Кто ж думал, что Мег сбежит и потеряется. А она в реке Смородине станет купаться. Утерла щеки осмотрелась по сторонам. Налила себе похлебки — Кики снова что-то сварила. Хоть желудок задобрить, и то легче.

А так... жизнь ведь однажды всегда устаканивается. С ней — как с речкой Смородиной. Плыви себе, на небо смотри. На «солнышко», на «траву зеленую». Авось и выловишь что по дороге... Или тебя кто выловит.

Схватилась Яся за сердце. Да как же он так туда пробрался всего в один день? Или в котелке у Кики зелье приворотное вместо супа? Задумалась, в миску глядя.

Вынырнула Кики из своего болота, фыркая.

— Нет ни царевича, ни кота.

Яга перевела дух.

— Постой, давай в блюдечке еще посмотрим, — сказала мокрая Кикимора.

Достала из-под столы, потерла яблочко наливное и блюдечко серебряное.

— Это оно? — ткнула Яга пальцем. — Яблочко?

— Яблочко, яблочко. У вас таких нет поди.

— У нас другие яблочки есть. Они много чего показывают. И не только то, что на свете происходит, а и вещи выдуманные.

— Погляди, погляди... — Кики положила яблоко на блюдце, толкнула в бочок осторожно: — Катись, яблочко, по блюдечку, наливное по серебряному, покажи, где кошка Мег и Иван-царевич.

Катится яблоко, а в блюдечке что-то и дрогнуло. Показались стены белокаменные, сад царский. И видят Кикимора и Яга: схватили Ивана-царевича в саду подле жар-птицы.

— Клетку золотую взял, окаянный! — воскликнула Кикимора и ударила кулаком о стол, на котором блюдце с яблочком стояло. — Известно ведь — нельзя!

Упало яблочко, и пропала картинка.

— Вот всех путают. Дураков царевичами называют, а умных и хороших людей — дураками, — пожаловалась Яга.

А Кики в кулак усмехнулась. Ох, люди, люди. Сегодня верят в одно, а завтра — в другое. И не менее уверенно.

Разве Ягуся вчера не то же самое говорила-то? И пытается уверять, что она настоящая баба Яга. Человек она, как есть. Несчастный одинокий человек, прав Леший.

— Но кошка-то моя где, — подняла Яга яблочко и вернула на блюдечко: — Яблочко, покатись, покажи... где моя белая кошка Мег.

Задрожала серединка блюдечка, вернулось изображение. Кикимора с уважением посмотрела на Ягу:

— А ты научилась обращаться с волшебными предметами.

— Скорее, с волшебными словами, — хмыкнула Яга. — Иван научил. Теперь и с избушкой мы на ты, и на ступе я к тебе прилетела. И даже нога у меня костяная. Вот.

— Ах! — всплеснула руками Кикимора радостно.

— Я ступу Вихрей назвала, ей понравилось. А избушка — Тихомира. Ой... видно снова.

Пузатый царь Долмат выговаривал царскому сыну за кражу. И приказал златогривого коня искать. А сына царева Берендеева вытолкать в шею. Классика жанра, в общем. Только вместо мудрого Серого Волка и царевича была глупая белая кошка Мег. Или не была?..

— Нет ее нигде... — пробормотала Яга. — Блюдечко, а кошку-то Мег покажешь?..

— Царь Долмат, за место коня огнегривого есть у меня кошка волшебная, — вдруг пошел супротив жанру Иван-царевич — кстати, босой на одну ногу, в портянке грязной. — К тебе она меня и привела. Бабе Яге служила, много тайн знает. И она... зачарованная Елена Прекрасная.

— Врет не краснеет, — покачала головой Кикимора.

Царь Долмат почесал пузо свое, заинтересовался и согласился на обмен. Кикимора и Яга зависли над блюдечком.

— Вот гад, — едко прокомментировала Яга.

Кошку Мег за шкирку передали царю и в серебряную клетку посадили. Под цвет шерсти, так сказать. Кошка Мег пыталась и орать, и речи сладкие вести, царь Долмат умилялся, всяких вкусностей ей насовал, за ушком чесал да нахваливал, какая у нее шерстка мягкая да прекрасная. И простила его кошка Мег, и согласилась в клетке посидеть. А на завтра приказал царь Долмат волшебников собрать, проверить заклятие. И если все правда — женится он на Елене Прекрасной, и не будет равных ему.

А если неправда — Ивана-царевича догнать и убить. А коль не догонят — царю Берендею и граду Переславлю война.

— Елена Прекрасная ему наутро точно что-нибудь да изрыгнет, — проговорила Яга. — От такого обилия вкусняшек у нее точно будет несварение. И аллергия на что-нибудь вылезет. И поймет царь, что его надули.

— До Долмата день пути, — пробормотала Кики, постукивая себя по подбородку. — Но на ступе можно быстрее обернуться.

— А избушкой если побежать?

Кикимора вытаращила глаза свои большие да бледные.

— Избушкой?!

— Тихомира обнаружила, что любит путешествия. Иван расписывать их прелести умеет.

— На пользу тебе встреча с Иваном, — довольно крякнула Кикимора. — И щечки румянее стали, и сердце живее бьется, и чудеса замечать начала. В человека снова превращаешься. И хорошо, и правильно, и... печально.

Вздохнула Яга.

— Все равно ведь я уйду, он уйдет, дороги наши разойдутся. Все будет как раньше, Кики.

— Вы сами строите свои дороги, — отрезала Кикимора. — И жить тебе среди людей, а не среди божеств надобно. Так что все своим чередом, Ягуся. Поспешайте к царю Долмату.

— А как же с войной?.. Что царю за кошку Мег предложить?

— Поговори с Иваном, ваша это забота. Если он вполовину так хорош, как говорит Леший, то не оплошает. Серый Волк есть у вас еще. Огнегривого коня достанете, если понадобится.

— Нечего красть у царей, — не согласилась Яга. — Я за честный обмен.

— Я вам не советник. Сама говорила — люди должны уметь свои проблемы решать. Не можешь ты вечно совета у других спрашивать. Сама иди и живи свое. Яблочко я тебе не дам — не обессудь, а вот клубочек поищи у себя в кладовке. Избушку спроси. Клубочек приведет вас куда надо. А по моей тропинке ты теперь не сможешь ходить.

— Но как же?.. Обидела я тебя?

— Нет, Ягуся. Просто ты теперь больше человек, понимаешь? Это хорошо, но слишком часто нельзя нам видеться, неправильно это. Человек должен сам уметь. На посиделки приходи, с просьбами — не найдешь меня.

Обратно Вихря летела на закате. У Яги дух захватывало — какое все золотое да чудесное. И мир, оказывается, такой волшебный и замечательный. Только смотреть надо уметь.

Человеком она становится? Странно. Была ведь вроде бы. Но про то, что сердце бьется — правда...

Нащупала в кармане подарок Ивана. Окарина. Вытащила, полюбовалась в свете заката. К щеке приложила.

— Вихря, хочешь послушать окарину?

Вихря угукнула и изобразила в небе пируэт. Яга едва не вывалилась, схватилась за борт. А вот пестик ухнул вниз. Вихря ушла в мертвую петлю следом. Яга вздохнула — ремни безопасности бы сюда. Поймали пестик с горем пополам, вернулись на прежнюю высоту. Приложила свистульку к губам, осторожно подудела в одну дырку, во вторую. Зажала пальцем одну. Вторую. Уловила ноты. Попробовала наиграть мелодию. Ту же Зельду, почему нет. Несложно оказалось.

Вихре, похоже, нравилось. Романтика! Внизу блестит золотым зигзагом река, лес тоже позолочен, облака в клочьях огненных... И звук полулегендарного инструмента, подарка дурака, который вовсе не дурак, а умней и прекрасней всех.

И даже от этой мысли хотелось не в угол прятаться, а смеяться и идти обнимать мир.

— Яга!

Навстречу ступе тяжело летел ворон. Вещий Олег. Яга помахала рукой, окарину снова в карман опуская.

— Что там, Олежка? Мы знаем, где кошка Мег. Не утопла она.

— А вот Иван утоп... Волк первым увяз, Иван своей веревкой его подвязывал, Мира волка вытянула, а Иван...

Внутри все похолодело. И к Кикиморе уже не пойдешь. Яга схватилась за пест, брови сдвинула.

— Вихря, покажи, что умеешь! Быстрее света, к болоту! Олежка, дорогу показывай!