Астийский эдельвейс

Владимир Корчагин

АСТИЙСКИЙ ЭДЕЛЬВЕЙС

Научно-фантастический роман

Предисловие.

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.

«Мне уже шестьдесят, — говорит один из героев романа Владимира Корчагина «Именем человечества» врач Зорин, — и тем не менее я готов повторить вслед за Эйнштейном, что «самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, — это ощущение таинственности окружающего мира. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне если не мертвецом, то во всяком случае — слепым».

В этих словах, наверное, ключ к пониманию всех произведений В. Корчагина, ключ к пониманию внутреннего мира и самого писателя, отдавшего себя равно науке и литературному творчеству. Я бы добавил только, что наряду с постоянным мотивом чего-то таинственного, загадочного, интригующего в каждой книге его неизменно звучит гимн красоте: красоте природы, красоте человека, красоте человеческих отношений.

Это ощущение таинственности и красоты окружающего мира пришло к нему ещё в детстве. Может быть, это было, — вспоминает Владимир Владимирович, — в тот ясный весенний вечер, когда ему посчастливилось увидеть феерическую картину падения огненно-красного болида, с грохотом пронесшегося над дальними холмами, может быть, позднее, когда он с удивлением наблюдал, как, повинуясь движению солнца, медленно, но упорно поворачивается вслед за ним ярко-желтая головка подсолнечника. А может быть, еще позже, когда, расколов с виду невзрачный камень, он обнаружил внутри изумительный узор чистейшей воды прозрачного агата.

Как бы то ни было, именно это ощущение таинственности и красоты окружающей природы привело его на геологический факультет Казанского университета, позволило успешно защитить диссертацию и стать ученым-минералогом. И тут перед ним раскрылся мир, полный таких загадочных тайн, такой совершенной безыскусственной красоты, что ему захотелось рассказать о нём людям. Так родилась приключенческо-лирическая повесть «Тайна реки Злых Духов».

Это был дебют будущего писателя. Дебют удачный. Повесть стала своего рода бестселлером для целого поколения мальчишек и девчонок. Не оставила она равнодушным и взрослого читателя. В течение нескольких последних лет книга претерпела еще два массовых издания, весь тираж которых разошелся практически мгновенно. Исключительно тепло отозвался о повести виднейший писатель того времени Иван Ефремов. Автора книги засыпали письмами, в которых читатели просили рассказать о том, что сталось в дальнейшем с полюбившимися им героями.

В. Корчагин пошел навстречу своим читателям, решил проследить судьбу героев «Тайны» дальше, показать их более взрослыми, повести за собой в аудиторию университета, познакомить читателя с новейшими проблемами геологической науки. Результатом этого явился роман «Путь к перевалу».

Между тем, загадки и тайны мироздания продолжали волновать В. Корчагина и в последующие годы. Его заинтересовал вопрос об истоках человеческого разума, о возможной связи цивилизации Земли с цивилизацией иных миров. Огромную, если не решающую роль в решении этих вопросов сыграли беседы писателя с Иваном Ефремовым. Именно Ефремов дал первый поощрительный отзыв на рукопись нового научно-фантастического романа В. Корчагина «Астийский эдельвейс».

К сожалению, судьба «Астийского эдельвейса» сложилась непросто. В силу не совсем ординарной трактовки некоторых научных и социально-философских проблем лишь после десяти лет «хождения по мукам» «Молодая гвардия» опубликовала сильно сокращённый вариант романа. И только теперь, спустя двадцать с лишним лет после написания, он выходит на суд читателя в своем полном, первозданном виде.

О чем же роман? Сказать это в двух словах просто невозможно. Роман многоплановый. В нем тесно переплелись проблемы чисто земные с проблемами глобального вселенского масштаба, проблемы, вставшие как перед молодой, ещё несовершенной цивилизацией Земли, так и перед многомиллионнолетней сверхсовершенной цивилизацией системы Агно. Здесь читатель встретится и с бесчисленными противоречиями нашего земного общества, и с принципиально отличными, но тоже не идеальными общественно-социальными моделями иных миров. В книге соседствуют как сложные научные проблемы, так и глубокие личные переживания героев, тонко сосуществуют и жесткие бескомпромиссные требования разума, и властные, подчас безрассудные веления любви.

Роман написан в обычной для В. Корчагина манере мягкого лирического повествования, с остро-увлекательным сюжетом V четко очерченными запоминающимися образами героев. В нем читатели найдут немало интересных сведений из геологии, антропологии, палеонтологии, астрофизики. Но эта насыщенность научными данными не перегружает произведение. Автор избегает категоричности, с большим тактом выдвигает научные идеи, образующие фабулу романа, умело вплетает их в сюжетную канву, убедительно показывает, что именно научное призвание, более, чем что-либо другое, может пробудить в человеке громадные внутренние силы, привести к самопожертвованию, подтолкнуть к благородным поступкам, к подвигу, — всему тому, что совершает Максим Колесников.

В романе, как и в других произведениях В. Корчагина, много загадочного, неожиданного, автор остается верным своему кредо: заставить читателя увидеть, почувствовать силу красоты как в недрах прибывшего к нам чудо-звездолёта, так и в любом уголке родной планеты. Более того, он убедительно показывает, что именно эта сила даст возможность и нашей далеко не совершенной цивилизации — цивилизации малообразованных, малокультурных, но одаренных необычайно богатой эмоционально-духовной сферой людей, протянуть руку помощи (вот он, чудесный эдельвейс!) значительно более высоко развитым мирам, «зациклившимся» на одном лишь культе разума, загнавшим себя в тупик беспредельной машинизацией всех без исключения сторон жизни.

Короче говоря, «Астийский эдельвейс» — это попытка исследовать художественными средствами пути развития цивилизаций, сходных в своем начальном этапе с цивилизацией Земли. Причем исследовать не методом абстрактных рассуждений, а методом проникновения во внутренний духовный мир вполне конкретного человека. Ибо человек и только человек (или иное разумное существо), по мнению автора, всегда остается единственной и высшей ценностью в любое время, в любых мирах Вселенной.

Именно это вызвало наиболее живой отклик у большей части читателей после опубликования журнального варианта романа. Они снова забросали автора письмами с просьбой рассказать о дальнейшей судьбе его героев. В результате «Астийский эдельвейс» также не остался без продолжения. В следующем научно-фантастическом романе «Именем человечества» писатель вновь вернул Максима на Землю, где тот по-прежнему отдает все силы, весь талант на благо своему народу, своей Родине. Автор, однако, и здесь не ограничивается чисто научно-фантастической проблемой создания нейтринного генератора, способного вывести из строя любое термоядерное оружие. В романе решается один из основополагающих вопросов человеческого бытия — характер взаимоотношения людей в самых различных, подчас сверхэкстремальных обстоятельствах, а главное, в нём снова и снова писатель обращается к утверждению, что нет ничего увлекательнее и достойнее, чем разгадка тайн, которыми полна окружающая нас природа.

Следует заметить, что, поскольку роман «Астийский эдельвейс» вышел сокращённым более чем на половину, а некоторые его герои (Татьяна Тропинина и др.) были вообще исключены издателями из повествования, то автор вынужден был во избежание недоумённых вопросов читателей романа «Именем человечества», где Тропинина оказалась одной из главных действующих лиц, внести в эту книгу некоторые из исключенных глав «Астийского эдельвейса».

В данном, полном варианте романа «Астийский эдельвейс» эти главы, естественно, заняли соответствующее место, что не должно удивлять читателя, ранее познакомившегося с романом «Именем человечества».

Вслед за романом «Именем человечества» В. Корчагин издает научно-фантастическую повесть «Конец легенды», где читатель встречается с чрезвычайно загадочным, на первый взгляд, явлением природы, которое имеет вполне естественное научное объяснение. Впрочем, эта сторона повести составляет лишь канву сюжета, на фоне которой развертывается острейшая, полная драматизма борьба героев В. Корчагина за утверждение общечеловеческих принципов справедливости и гуманизма.

В таком же примерно ключе написан и научно-фантастический роман «Узники страха». В нем опять с одной стороны — научно-фантастическая гипотеза о том, что может произойти на Земле в результате массового применения термоядерного оружия, с другой — полная тайн история загадочного племени людей, живущих на дне неприступной горной котловины.

Это последнее обстоятельство является, пожалуй, наиболее характерной особенностью всего творчества В. Корчагина. В сюжете каждой из его книг заключена тайна, разгадка которой и держит читателя в напряжении от первой до последней страницы, то есть все они написаны в особом жанре, который можно было бы назвать научно-фантастический детектив.

Вышедшая недавно повесть «Подкидыш» являет собой наиболее ярко выраженное произведение названного жанра. Здесь читатель вновь встречается с тайной, разгадке которой посвящен весь ход повествования. Но вместе с тем эта тайна заключает в себе и оригинальную научно-фантастическую идею, актуальность которой особенно велика в наше время и в нашей стране.

В заключение можно сказать, что в настоящее время В. Корчагин заканчивает работу еще над одной научно-фантастической повестью — «Женщина в черном», — повестью об ученых, занимающихся генной инженерией, и морально-этических проблемах, которые встают в этой связи перед человечеством.

Таким образом, в течение указанных двух десятилетий Владимир Корчагин окончательно сложился как один из интереснейших наших писателей-фантастов. И роман «Ас-тийский эдельвейс», бесспорно, является самым значительным, самым лучшим его произведением, и можно порадоваться, что он выходит наконец к читателю в полном объеме, таким, каким он был написан двадцать лет назад.

Ахат Мушинский.

ЧАСТЬ I.

ГОЛУБАЯ ЗВЕЗДА.

Нет, наверное, человека, который не сталкивался бы с явлениями, трудно поддающимися какому-либо объяснению. Так было и у Максима Колесникова. Даже чаще, пожалуй, чем у других.

Все началось с тех пор, как отец перевез его на кордон Вормалей. Крохотный лесной поселок, прилепившийся к самому подножью сопки, над Студеной, сразу не понравился Максимке. Да и было от чего. Прежде они жили в Отрадном, селе большом, веселом. Одних улиц, не считая переулков, там четыре. К тому же — клуб, школа, чайная, даже футбольное поле, на которое чуть не каждый месяц приземлялся вертолет. Словом, там жить можно, хоть и говорят, глуше Отрадного нет во всем свете — до ближайшего города больше трехсот километров. А здесь скучища. Всего пять домов. И чуть за околицу — тайга: трясины, бурелом, чащобы. Одна-единственная дорога — на Отрадное, да еще тропинка к озеру, куда впадает Студеная. Озеро — так себе. А уж Студеная — иной ручей больше. Только в озере и искупаешься. Если мошкара не очень одолевает. Ну да к мошкаре Максимка привычный. А вот ребята…

Ребят в Вормалее семеро. Кроме Максимки, еще Федя с Костей — близнецы, одних лет с Максимкой, Димка-хромой, чуть постарше их, Маринка Старостина и Катя с Ваняткой. Катя совсем маленькая, в школу не ходит. Ванятка тоже. Да и Федя с Костей мухи не обидят. А вот Димка с Мариной — вредины.

Дед Димки по матери — крещеный татарин, а отец, говорят, из молдаван. И хотя ни тот, ни другой ничем особенным не выделяются, сам Димка — вылитый цыган: смуглый, верткий, с черными как смоль волосами и такими цепкими хитрущими глазами, словно только и думает, как бы кого обжулить. Даже хромота Димки кажется чистым плутовством, будто он нарочно приволакивает ногу, чтобы скрыть свое проворство и ловкость.

Под стать ему и Маринка. Она, правда, беленькая, с веснушчатым носом и бесцветными бровями. Но ехидства и подковырок у нее побольше, чем у Димки.

А уж задаются оба! И было бы из-за чего. Подумаешь, с самого обрыва в озеро прыгают! И Максимка давно прыгнул бы, если б они под руку не каркали. И прыгнет! Сегодня же прыгнет Только сначала один, когда никто не видит. Он закатал штаны и, стараясь не ступать на белую от росы траву, припустил вниз по тропинке.

Утро только начиналось. Солнце пряталось где-то за деревьями, снизу, от Студеной, тянуло сыростью. Максимка прибавил ходу и вышел на открытую солнечную поляну. Здесь трава была суше, воздух теплее, а у самой тропы, по обеим сторонам огромной рухнувшей лесины, буйно разрослись кусты малинника.

Он привычно замедлил шаг. Тут, со стороны тропинки, уже почти ничего не осталось. Зато дальше, за лесиной, все было красно от перезрелых ягод. Он раздвинул колючие кусты и взобрался на голый, нагретый солнцем ствол. Ногам было особенно приятно после холодной земли и мокрой обжигающей травы.

Максимка поднялся во весь рост и с хрустом потянулся. Он коренаст, широк в плечах, под рубашкой угадываются тугие, хорошо натренированные мускулы, а руки и ноги черны от загара, сплошь покрыты царапинами и ссадинами. Но самое интересное у Максимки — глаза. Они у него разные. Один темно-карий, другой чуть светлее, с серыми крапинками. Ребята кличут его за это Разноглазым. А Максимке на это наплевать, как и на облупленный нос, заплатанные-перезаплатанные штаны и жесткие непослушные вихри, что упрямо торчат во все стороны. Одно угнетает Максимку — ростом не вышел. Но тут уж ничего не поделаешь.

Насытившись малиной, он спрыгнул на землю и снова зашагал к озеру. Тропинка теперь круто сбегала вниз и будто ныряла в густые заросли пихтача. Холодный утренний воздух словно застыл здесь в тяжелой неподвижности. Максимка припустился бегом.

Но вот и озеро. Длинное, узкое, зажатое с одной стороны обрывом, с другой могучей стеною леса, оно выглядело холодным и угрюмым. Тень от старого кедра, что высился у самой воды, при впадении Студёной, покрывала еще добрую половину озера. Не было ни малейшего желания лезть в воду. Но надо же прыгнуть с обрыва! Именно сейчас, пока здесь никого нет. И доказать этим задавалам, что и он, Максимка, чего-то стоит.

Он снял штаны, сбросил рубашку и, помахав руками, чтобы согреться, побежал к круче. «Главное — не останавливаться, прыгать с ходу!» — твердил он на бегу.

Вот и обрыв. Раз! Максимка спружинил ногами. Два…

Но в это время там, внизу, раздался всплеск, словно кто-то плыл по воде. Он глянул вниз: так и есть, кто-то уже купается. Вот неудача! И кому это вздумалось в такую рань! Он пригляделся. Девчонка? Откуда она взялась, такая рыжая?

Максимка с досадой отступил от кручи. Но девчонка уже заметила его. Она резко отвернула от берега, сильно забила по воде ногами и вдруг вскрикнула. Максимка снова подошел к обрыву.

— Эй, ты, чего орёшь?

Но девчонка лишь отчаянно колотила ногами по воде, стараясь добраться до противоположного берега. Вот чумная!

Максимка поежился от налетевшего ветерка и оглянулся по сторонам в поисках брошенной одежды. До нее было, оказывается, далеко. Тогда он ловко прошелся на руках, не спуская однако глаз с озера, и хотел выкинуть еще какой-нибудь номер позабористей. Но в это время девчонка снова вскрикнула и камнем пошла под воду.

Все последующее произошло как во сне. Максимка и не помнит, как прыгнул с кручи, не помнит, как летел с обрыва, не почувствовал удара о воду. Неодолимая сила сразу вытолкнула на поверхность — гладь озера была пустынной.

Неужели утонула?! Он что было мочи поплыл к противоположному берегу, потом набрал побольше воздуха и нырнул. Первые мгновения перед глазами метались лишь стайки испуганных мальков. Но вот в глубине, на фоне черной громады берега, проступило какое-то смутное красноватое пятно. Максимка метнулся к нему. Она! Руки опущены, голова сникла, и волосы — длинные, тонкие, как золотое облачко, колышатся в воде.

Максимка вцепился в них рукой и рванулся вверх. Уф-ф! Самое страшное позади. Теперь к берегу, туда, где пониже.

Но почему она молчит? Почувствовав под ногами дно, Максимка подхватил девчонку под спину и повернул к себе лицом: глаза закрыты, губы посинели, лицо белое-белое, как снятое молоко.

Он поспешил выбраться на берег. Девочка, видно, лишь чуть моложе его. Но до чего легка! И руки — такие тонкие, словно у малого ребенка. А туда же — плавать!

Максимка положил девочку животом на колено, как учил отец, и надавил на спину. Изо рта хлынула вода. Хорошо! Теперь искусственное дыхание. Он положил незнакомку на траву и, опустившись на колени, взял за руки. Как же это делается? Помнится, в школе как-то рассказывали. Локти, кажется, прижать к бокам, поднять руки вверх, потом снова…

Но веки девочки вдруг слабо дрогнули, она медленно раскрыла глаза. Максимка вскочил на ноги:

— Что, испугалась, небось? — он строго нахмурился, стараясь скрыть распиравшую его радость. — Другой раз не заплывай в такую даль. У нас тут глубоко! И потом — ключи. Ты не гляди, что озеро так себе. Под тем берегом крутит. Я сам один раз… А ты чего на меня так смотришь?

Девочка, не говоря ни слова, продолжала рассматривать Максимку, словно тот походил на какое-то сказочное диво, потом слегка приподнялась на локтях и что-то тихо шепнула, не отводя от него испуганного взгляда.

— Чего ты там лопочешь? — Максимка хотел снова присесть к ней на траву, но вдруг почувствовал, что руки у него как-то бессильно повисли вдоль туловища, ноги сделались точно ватными, а перед глазами все закачалось, поплыло…

Проснулся он от яркого солнца, бившего в глаза. Так бывало уже к полудню. Максимка вскочил на ноги. Вот так поспал! И надо было уснуть тут, на берегу. А уж сон, сон! И будто с обрыва прыгнул и спасал кого-то..

Он потянулся, почесал за ухом. Там ясно прощупывался небольшой бугорок — не иначе, укусил кто-то.

Максимка взглянул на озеро. Оно сверкало теперь во всю длину, так что больно было смотреть. Искупаться, что ли? Он расправил затекшие руки. Но что это? В пальцах правой ладони запуталось несколько тонких красноватых волосинок.

Откуда такое?.. И вдруг вспомнил — он же тащил утопающую за волосы. Так значит… Значит, все это не сон? И девчонка, и все остальное?

Максимка приблизил руку к глазам, снял волосы с пальцев. Тонкий горьковатый аромат остался на ладони. И смутная тревога поднялась почему-то в душе от этого непривычного, какого-то нездешнего запаха.

Вот так история! Куда же подевалась она, сама девчонка? И откуда взялась здесь? В Вормалее таких нет. В Отрадном тоже. Да и девчонка какая-то странная…

Он постарался вспомнить, что же в ней было особенно странного. И не смог. Вот разве волосы, с таким запахом… Да глаза — большущие, длинные и какие-то очень уж зеленые. Не такие зеленые, какие называют еще «кошачьими», а совсем зеленые, как листья на деревьях. И еще взгляд. Не то чтобы он был слишком испуганным, а, скорее, каким-то удивленным, недоумевающим…

Купаться Максимке почему-то расхотелось. Он снова оделся и медленно, то и дело оглядываясь назад, пошел в гору. Навстречу ему, по тропе, бежали ребята.

— Ну что, прыгнул? — еще издали закричала Маринка.

— Раз прыгнул, — просто ответил Максимка.

— Прыгнул! Как бы не так! — обидно рассмеялся Димка. — Он и в озеро боится без нас сунуться. Вон волосы-то — сухие!

Максимка не сказал ни слова. Даже не посмотрел в его сторону. Еще этой весной, сразу, как получил табель за шестой класс, он записал в своем дневнике: «Теперь я семиклассник и должен вырабатывать свой характер. Прежде всего — никогда не врать! И никому не доказывать, что ты говоришь правду. Правда, как и аксиома, не требует доказательств».

К тому же ему просто не хотелось рассказывать всего, что произошло на озере. Слишком это было необычно. И слишком непонятно и таинственно. Он был уверен, что еще не раз встретится с зеленоглазой незнакомкой. Может быть, даже сегодня или завтра. И, возможно, ему снова придется выручать ее из беды. Даже наверняка придется.

Но он не встретил ее ни через день, ни через год. И постепенно стал забывать обо всем…