Араб у трона короля

Глава 11

— Разрешите, милорд, я поеду с вами? Мне нужно срочно в Лондон, — спросил Санчес, теперь почти неотлучно находящийся с королём. — Не откажете?

— Бог с вами, Санчес. Позволить вам трястись конным? Да и поговорить не мешало бы. Дорога идеальная. Я спал, как младенец.

— Отлично. О! Нам несут королевский обед в дорогу! — Воскликнул он.

Мы только что позавтракали с королём и после его напутствий и махания платком с балкона, тронулись в путь.

— Новостей от наших «друзей» нет?

— Есть. Главная — это то, что Шотландец Яков снова заключил союз с Франкией о военной взаимопомощи. В случае нападения на одного, в войну вступает другой.

— Интересно. А мы планировали пощипать франкам перья.

— Можно сделать вид, что нападаем на Франков, высадив в Нормандии небольшой отряд, а после нападения на нас Якова, ударить по нему. Как вы говорили? «Покажи, что наступаешь в одном, а напади в другом месте». Ударить сначала с запада, от Карлайла. Потом с востока, от Эдинбурга. А когда северяне ударят второй армии в спину, снова от Эдинбурга, в спину им, зажав в клещи.

— Это не я говорил, а Сунь Цзы… Три армии — это много. Откуда столько?

— Наших выпускников будем использовать, как рыцарей. Мы посчитали. Они прошли отличную годичную военную подготовку, полны сил и уверенности в победе. Мы очень старались, вбивая это им в голову.

— А снаряжение, броню, оружие, лошадей?

— Португалия де-факто сохраняет нейтралитет в «италийской» войне и наши агенты нашли оперативный подход к королю Жуану. Он готов продать до двухсот голов лошадей, сбрую и иное снаряжение. И даже несколько новых осадных пушек.

— Пушек?! Это невероятно! Как им удалось?

— Политес, милорд… Учимся помаленьку. Правда за дорого. Жуан готов продать и двадцать два корабля.

— Самых старых? Это тех, на которых Да Гама огибал Африку и ходил к Индии и Чине?

— Корабли хорошие. Так уверяют наши парни. Я им доверяю, милорд. Если вы не против, я тут же отправляю посредника в Лиссабон.

Я изумлённо смотрел на Санчеса. Машина уже двигалась без меня.

Я рассмеялся.

— Отлично, Санчес! Обойдёмся без наёмников.

— Я понял, милорд. И начинаю готовиться к войне. С Шотландией, или с Франкией — не важно. Будем делать вид, что с Франкией.

— Готовьтесь, всё же, тайно, Санчес. Делайте вид, что фураж продаёте, а не заготавливаете. Вывозите на кораблях, перегружайте в море на другие и завозите в наши английские склады. Утомительно, но конспирация превыше затрат. Опорожнённое судно пусть идёт за товаром во Франкию. Мы наладим транзит грузов из Испании и Португалии во Франкию, а оттуда к нам.

— Потребуется очень много денег.

Мартина Лютера мои люди выкрали и спрятали от расправы в 1521 году, когда он возвращался из Вормса, куда был вызван на заседание рейхстага. Хоть он и рассчитывал на гарантию неприкосновенности, данную Карлом Пятым, однако, как мы знали, его должны были арестовать за пределами Вормса.

Через несколько дней его потом переправили в замок Вартбург и обеспечили всем необходимым для работы над переводом на немецкий язык Нового Завета.

Так и было в «той» истории, но в данном случае, «бонусы» получал я. Хотя, как оказалось, и в «той» истории похищение было сымитировано самим Лютером. Когда его похищали мои «ребята», он сначала сильно испугался, а потом сильно смеялся.

Зная, что ничего с ним не случится минимум до сорокового года и дав ему время осознать некоторую ущербность теории раскола, мы пригласили его в Англию лишь в 1533 году, и он согласился.

Я тогда отвёз его в Йоркшир и разместил в одном из своих домов. У Лютера была жена и шестеро детей погодок. Старшему шел восьмой год. По соглашению с епископом Йоркским Мартин открыл класс естественных наук при Йоркском колледже Святого Уильяма.

Колледж был открыт ещё в 1467 году и за пятьдесят с лишним лет серьёзно обветшал. Приняв Йоркшир в 1530 году я только к 1533 году смог его отремонтировать, реконструировать нижний этаж, укрепив его дополнительными балками, и надстроить третий.

Сейчас колледж имел квадратную форму и внутренний двор.

Возглавив Кембриджский королевский колледж, Мартин Лютер забрал с собой и своих бывших студентов, расставив их на должности кураторов.

— Господа студенты! — Вам выпадает шанс подняться на одну ступень к званию пэра. Сегодня вы не имеете права голоса, а завтра можете стать рыцарями. Сделав правильный выбор и проявив себя в сражениях, вы можете получить от короля земельные наделы. Вступайте в элитное рыцарское войско! Экипировка, вооружение и обеспечение одним конём берёт на себя Герцог Бекингем, граф Йоркский, милорд Питер Диаш.

Я шагнул из-за спины Мартина Лютера и, оглядев стоящие передо мной шеренги молодых ребят, крикнул

— Ещё год назад кто-то из вас работал на ферме, кто-то работал в городе. Сейчас вы окончили первый курс колледжа, и узнали, что земля не заканчивается вашим городом, или даже Англией. И поняли, что можно не только пахать чужую землю, но и иметь свою. И вам выпал такой шанс.

Я прошёлся вдоль помоста.

— Я обещаю лично, что все, кто встанет под мою руку и будет доблестно сражаться, получит по десять аров[15] земли, а кто проявит себя особо — по сто аров.

Шеренги зашумели. Я поднял правую руку вверх, требуя тишины.

— А герои получат баронство и станут пэрами.

Толпа взорвалась восторженными криками.

Тут же прошёл обряд посвящения в рыцари. Курсанты, стоя на одном колене, повторили за мной рыцарскую клятву, я перекрестил концом меча несколько раз всех и каждого. Архиепископ Кентерберийский Уильям Уорхэм, пройдя по шеренгам, окропил всех святой водой.

Корабли отходили от причалов по мере наполнения войсками. Посадка-выгрузка, отработанная на берегу многократно, проходила, на удивление наблюдателей, быстро.

— Я смотрел бы на это вечно, — сказал король, сидящий в кресле на верхней площадке башни портовой крепости. — Я не заметил, как закончился день, милорды. Вы, Питер, кудесник.

— Это не я, а Санчес со своими инструкторами и Мартин, со своим немецким прагматизмом и с желанием всё подсчитывать и всех строить. Моё дело маленькое: дал деньги и отошёл в сторону.

— Не прибедняйтесь, Питер! Мне рассказывают, как вы мотаетесь по Англии. Что вы затеяли в Камберленде?

— Ничего, сир. Всё внимание на юго-восток. Через пролив.

— Так вы говорите, турки не встанут на сторону Франциска?

— Не должны. Если, конечно, не увидят нашу слабость и свою выгоду. Но слишком много сил они отправили на север. Договор, который они подписали с франками не предусматривает вооружённой помощи Франциску. В секретной части договора Франция взяла на себя обязательство поддерживать султана в его борьбе с Габсбургами. Взамен французский монарх получил односторонние привилегии низкопошлинной торговли в Османской империи. И всё.

— Секретный же договор, Питер! Как вы узнали? Снова ваши «негоцианты»?

— Да, сир. Каждый мой купец обязан составить письменный отчёт о том, что видел и слышал. И не только купец. Каждый гражданин Бразилии, находящийся на чужой земле, пишет ежемесячные отчёты и отсылает их в наше представительство. Этому их учат с детства. Ведь у нас уже выросло второе поколение образованных граждан. И очень многие занимаются, как частной торговлей, так и работают в Ост-Индской компании.

— Так вы собираетесь сами участвовать в этой войне? — Спросил Генрих, показывая на ожидающих погрузку рекрутов.

— Полагаю, это будет правильно. Присутствие лорда-представителя добавит компании помпезности. Ваш герб украсит сражение, сир.

— Не утопите его, милорд, — с осторожностью произнёс король. — Франциск в негодовании от нашего ультиматума и объявлении войны. В негодовании и наши пэры, которых вы проигнорировали, поставив своих военачальников.

— Пусть защищают Англию от шотландцев. Вы, сир, настропалите их. Яков обязательно воспользуется случаем. Франциск наверняка сообщил ему о нашем вызове. Пэрам будет возможность проявиться. Пусть не прозевают атаку.

Я никому не говорил о том, что последняя группа из десяти кораблей пойдёт не на юг, а на север, правда, сделав небольшой «променад» в проливе.

Когда я на своей вёсельной «джонке» подошёл к месту сражения, стоял полдень. Английские корабли, выстроившись в линию, дрейфовали на безветрии по стихающему приливному течению на запад. Строй и положение кораблей удерживались шлюпками — по две на каждый корабль, одновременно игравшими роль брандеров. В случае атаки такой кораблик возгорался, а команда «эвакуировалась» на спасательном плоту, вытягиваемому за линь корабельной лебёдкой.

Противник дрейфовал, стоя на якорях, что меня изрядно удивило. Что за якоря у них были? Камни, что ли? Французы стояли двумя короткими линиями на отдалении, опасаясь попасть под бой нашей артиллерии. Лишь вёсельные разведчики с обеих сторон то и дело показывали, что они вот-вот пересекут невидимую линию.

Французы, как ожидалось, встретили английский авангард у мыса Котанкен, и не торопились атаковать, даже имея полуторное преимущество. Я пожалел, что отдал приказ не атаковать без меня.

— Два румба лево руля, — сказал я. — Обходим севернее. Гребок — одна четверть. Семафор для ведомых: делай как я, обход слева, атака линией.

Барабан застучал чаще.

Джонки рванулись вперёд, обходя и своих, и чужих. Французы, поняв наш манёвр, стали разворачивать вторую линию в дугу, намереваясь взять нас с обеих сторон.

— Два румба лево руля. Залп по готовности, — скомандовал я.

Джонки уворачивались от правого «рукава» противника и, при сближении, выбрасывали орудийные бомбы на ближайшего «француза». Это был восьмидесятипушечный галеон новой конструкции: с низким баком, но всё ещё высокой кормой. Его тянули три шлюпки, но явно на последних остатках матросских сил. Не могут французы строить корабли без украшательств, кои значительно отягощают корпус.

— Поставить дымы. Всем левая циркуляция. Спарку бомб и пловцов за борт.

Отработанным манёвром джонки аккуратно спускали с кормы бомбы, скреплённые двадцатифутовым плавучим линем и отворачивали на циркуляцию. Ускорявшееся отливное течение подхватило бочки и поволокло к французской эскадре.

Французы, обрадовавшиеся дыму, подарки от воды не ждали. Пловцы, одетые в плавучие жилеты, сопровождали бомбы до верного. Когда до бортов оставалось гарантированное для поражения расстояние, диверсанты активировали запалы-замедлители и отваливали в сторону.

Снаряжённые резиновыми ластами, масками и дыхательными трубками морские пловцы легко могли преодолеть значительные расстояния даже против семимильного течения. Однако этого не требовалось. Две маленьких джонки, замыкающие линию, подобрали диверсантов, когда французская эскадра пылала.

— Что ни говори, а корабль с движетелем, лучше, чем без движетеля, сказал я Мигелю, разглядывая в бинокль результат работы его бойцов.

— Позвольте глянуть, ваше сиятельство?

Я передал ему оптику. Вернувшись в точку начала манёвра по команде «все влево» мы увидели горящих французов. К некоторым были привязаны их собственные брандеры, придававшие огню особую зрелищность.

— Да… Живенько так! — Сказал Мигель, опуская бинокль.

Избежавшие пожара корабли пытались отгрести в сторону, но попали под кинжальный огонь первой линии англичан и тут смешалось всё. Наступили сумерки, но не для французов. Просмоленные доски и чёрный шпангоут горели весело и жадно.

— Трубите отход, — скомандовал я. — Курс на Ла-Хог.

— Адмирал! Вижу две галеры, удирающие на зюйд, — крикнули с марса.

— Догнать не сможем, — скривился я. — Эх! Подготовятся! Сколько у них в гавани кораблей? — Спросил я Мигеля.

— Около десятка разного размера кораблей, около двухсот шлюпок и двадцати брандеров.

— Глубины так и не промерили?

— Не пускали без лоцмана, милорд. Фарватер на картах обозначили, а что рядом, не знаем.

— В линию туда не войдёшь… Да-а-а… Придётся по первой схеме действовать. Готовь бойцов. Этих-то собрали, нет?

— Вон, все возвращаются! Значит подобрали всех.

— Отбой движение. Всем заякориться, кроме кораблей зачистки. Зови капитанов на совет.

Моя джонка «Чайка», названная по второму имени жены, была дубликатом той, первой, восьмидесятиметровой джонки, отобранной мной у китайцев. Та, к сожалению, выдержала всего шестнадцать лет океанской эксплуатации.

Вторую мы собрали на наших верфях по образу и подобию, но с некоторыми «излишествами» в виде подпалубного оборудования. Всё остальное оставили как в оригинале.

Девяносто шесть капитанов, рассевшихся в представительском салоне, не имели никакого отношения к Англии. Это были коренные бразильские индейцы, получившие образование в навигационных школах Магельянша. Было тесновато, но все радовались встрече старых знакомых и родственников.

Корабли бороздили океаны и моря, сопровождая грузовые конвои, или гоняясь за пиратами. Капитаны встречались редко. Поэтому сейчас все чувствовали себя свободно и раскованно. Пили кофе, чай, делились увиденным и событиями из жизни. Мы были одной семьёй как в переносном, так и в прямом смысле.

— Так, друзья! Прошу внимания! — Сказал я. — Нам предстоит штурм защищённой гавани. По опыту прошлых войн известно, что корабли, защищающие рейд, сядут на мель по обе стороны от крепости. Там у них есть специальные песчаные банки, используемые для зачистки бортов. Разведка докладывает о наличии десяти сорокопушечных кораблей. В крепости около семидесяти пушек. Корабельные пушки нашим бортам не опасны. Поэтому ждём темноты и сигнала от ребят Мигеля. В атаку пойдут только парусно-вёсельные.

Я плыл к лежащим на мелководье парусникам, чуть отталкиваясь ластами от воды. Волны прилива приблизили меня к одному из брандеров. С моей стороны их было шесть штук. Эти, почти квадратные, деревянные плоты, перегораживали фарватер, одновременно освещая его. На плоту слышались голоса и смех.

Чёрный резиновый костюм и такого же цвета компенсационный жилет скрывали меня от людских глаз. Буксируемое в полуподводном положении взрывное устройство периодически погружалось глубже и скребло по дну. Глубины в стороне от фарватера и вправду были не более трёх метров.

Добравшись до первого лежавшего на мели корабля, я с трудом встал на ноги и вытянул резиновый мешок из грязи. Ил, глубиной около полуметра, был очень неприятным и неучтённым препятствием. Хорошо, что в моей прошлой жизни, нам приходилось ползать в не менее «чудесных» местах. Юго-Восточная Азия изобиловала бухтами с сумасшедшими отливами и шикарной жирной грязью. Но здесь, у берегов Франции, я её никак не ожидал встретить.

Ещё только нащупав рукой знакомую маслянистую «жижу», я снял ласты, пристегнул их на поясной ремень к бокам и прощупал пикой грязевую глубину. К моей радости оказалось около полметра. Это было ещё так себе.

Я засверлил борт коловоротом и вкрутил в него крюк. Потом стрельнув из пики гарпуном с тонким линем в вынесенные за борт ванты, я подтянул к ним блок, а по блоку поднял к вантам мешок с СВУ. Это был старый корабль без орудийных портов в бортах. Мне повезло.

Собрав амуницию в мешок, я, постоянно мысленно отсчитывая секунды, с трудом выбрался из грязи на глубину и вовремя нырнул. Громыхнуло знатно. Взбаламученная мной вода свою прозрачность потеряла, но я хорошо разглядел далеко разлетевшийся и растекающийся по воде напалм, которым была заряжена бомба.

Отталкиваясь от грязи руками и бултыхая по воде ластами, я пытался поднырнуть под огненные островки. По воде зашлёпали пули.

«Ух ты! Как в Гонолулу!» — пронеслось в голове.

В Гонолулу было так же красиво и весело.

Что-то тукнуло меня в спину.

— Вот, млять, — пробулькал я, всплывая.

Чуть выше правой лопатки саднило. Мягкая резина, толщиной почти в сантиметр, — не броня для полудюймовой пули, и я понял, что я «попал». Дотянуться рукой до раны я не мог, но чувствовал, как свободный костюм наполняется то ли водой, то ли кровью, но по теплоте, похоже, что кровью.

Я понял, что до «своих» не доплыву. Однако силы меня не покидали, и я понял, что единственным моим спасением, были плоты-брандеры. Как раз к одному из них я и подплывал. Нашей задачей, был поджёг плотов на обратном пути, но теперь я понял, что теперь мне его надо было захватить, не поджигая и не дать поджечь другим.

Вытолкнув себя из воды ластами, и развернувшись, я сел на плот с теневой стороны. Сняв ласты и отложив в сторону маску с трубкой, я вытащил нож и выглянул из-за конструкции из вязанок хвороста и соломы, сильно пахнувшей керосином.

На плоту находилось всего два человека, стоявших и смотревших на горящие корабли.

Я шагнул вперёд и ударил одного в почку, а другому перерезал горло. Очистив плот от свидетелей, я развязал горловину и вылез из костюма. В нём была кровь, но не так много, как я предполагал.