Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

57. Король против короля и королевской пешки

Профессор Кун встал с места, оглядел дремлющую публику в салоне «Avro-2020», и прошел по коридору между сидениями до дверцы с надписью «For stuff only», и тихо постучал костяшками пальцев. Дверца открылась, и Винни Лао жестом предложила: «заходите, присаживайтесь». Он воспользовался этим предложением. Тут был узкий откидной столик, и два также узких сидения. На столике стоял сферический термос и коробка с пластиковыми чашками. А на стене мерцали контрольные дисплеи.

— Какао? — предложила бортинженер.

— С удовольствием, — ответил Кун и, наблюдая, как она наполняет чашки, сказал, — мне пришлось ждать, пока попутчики угомоняться. Им хотелось не проспать два момента: перелет через Экватор из Северного Полушария в Южное, и перелет из нового года в прошлый. Казалось бы, условности, но это действует. А экипаж использует это, чтобы продавать сувениры и клубные дисконтные карты.

— Типичный маркетинговый прием, — прокомментировала Винни.

— Да, вы правы, — сказал профессор Кун, — а теперь позвольте перейти к делу…

Винни кивнула и пекинский профессор продолжил:

…— Как я сразу же догадался, мы не случайно встретились на Косраэ, мисс Лао. Вы из меганезийской спецслужбы, и хотелось бы знать: из какой?

— АЭО, Агентство Эволюции Океании. Это не спецслужба, а сеть содействия НТР.

— Что ж, пусть будет так. А вам известны резоны вашего суда и правительства?

— Да, мне известно то, что в сфере моей компетенции, — сказала она.

— Замечательно. А могу ли я узнать, какие у вас инструкции относительно меня?

— Да. У меня инструкция отнестись к вам, как к тайному советнику МИД КНР, дать вам объяснения по прогнозируемым вопросам, затем сопроводить вас на остров Вастак.

— Простите, но что такое остров Вастак, и зачем сопровождать меня туда?

— Давайте уточним, — сказала она, — верно ли, что вы хотите поговорить с Метфортом?

— Да, такова моя цель и, по моим данным, Метфорт находится на Бора-Бора.

— Ваши данные не совсем точны. Миссис и мистер Метфорт на своей яхте-фрегантине «Лимерик» путешествуют вокруг Бора-Бора. Сейчас они в 350 милях к северу. Там по океану разбросаны малые островки Полинезийских Спорад, в частности — Вастак.

Профессор Кун вежливо наклонил голову.

— Конечно, вы лучше информированы, мисс Лао. Я благодарен за помощь, которую вы предлагаете мне в организации этой встречи. А теперь, позвольте, я изложу вам мотив беспокойства аналитиков МИД моей страны в связи с Филиппинским кризисом.

— Я внимательно слушаю вас, — сказала Винни.

— Скажите, мисс Лао, вы играете в шахматы?

— Я играю, но слабо.

— Тогда более узкий вопрос: известен ли вам такой эндшпиль: король против короля и королевской пешки?

— Ну, мистер Кун, так-то, я представляю себе, как это выглядит, но не помню, чем там заканчивается. Можно ли провести пешку в ферзи, или получается зацикливание.

— Вы подняли крайне важный вопрос, мисс Лао!

С такими словами, пекинский философ положил на столик свой смартфон. На экране отображалась шахматная доска с позицией из трех фигур. На 6-й линии стояла белая королевская пешка. Слева от нее на соседнем поле — белый король. И напротив белого короля, через клетку, на последней 8-й линии стоял черный король.

— Ну… — протянула Винни, — …Тут все варианты давно просчитаны, да?

— Да, — подтвердил Кун Цинвэй, — это называется простой оппозицией. Исход зависит от очередности. Если ход белых, то ничья, а если ход черных, то они проиграли.

— И что? — спросила она.

— Этой позицией, — пояснил он, — наши аналитики МИД иллюстрируют обстановку на политическом поле Филиппинского кризиса. Черный король — Китай. Белый король — Америка, а белая пешка — Меганезия. Простите, если вам обидно такое сравнение.

Бортинженер (точнее — сотрудница АЭО) качнула головой и улыбнулась.

— Мне ни разу не обидно. Продолжайте, это любопытно.

— Я продолжаю. Предыдущим ходом белая пешка шагнула на Е6: на Филиппины и, по правилам игры, ход за черным королем. Но, любой ход приведет к поражению. Поздно рассуждать о причинах, породивших такую позицию. Всемирная шахматная доска на сегодняшний день сократилась до трех клеток: Филиппин, Южно-Китайского моря, и нашего берега. Ситуация похожа на ту, что была столетие назад, но тогда агрессивной соседней силой была Имперская Япония, а за ее спиной стояла Америка.

— Хэх… Мистер Кун, я плохо знаю историю, но когда-то тогда сложились мотивы для Американо-Японской войны, которая началась в 1941-м.

Пекинский философ снова вежливо наклонил голову.

— Это так, но за 10 лет до того Америка направляла агрессию Японии против Китая.

— Может, так, — Винни пожала плечами, — но Меганезия ни разу не Япония 1930-х. Нам неинтересны завоевания чужих территорий — у нас акватория площадью, как полторы Африки, плюс половина Западной Антарктиды. И, нам неинтересно быть очередным непотопляемым авианосцем вашингтонских мечтателей. Редкий случай, когда я могу говорить за большинство kanaka-foa, поскольку все очевидно. Нас меньше миллиона.

— Вас примерно два миллиона, если считать Фиджи и Бугенвиль, — возразил Кун.

— Не надо так считать, — сказала она, — в Тройной Унии все участники автономны.

— Пока автономны, — ответил он, — наши аналитики МИД уверены: в течение трех лет Меганезия абсорбирует своих партнеров по Тройной Унии, если только не разразится атомная война, которая полностью изменит Азиатско-Тихоокеанский регион.

Винни Лао выразительно развела руками.

— Далась вам эта атомная война. Можно подумать, Пекинскому режиму она выгодна.

— Нет, — сказал профессор, — у нас ключевой этап 30-летнего плана XIX съезда КПК, на котором большая война несообразна. К сожалению, в Вашингтоне это понимают, и их стратегическая игра направлена на то, чтобы навязать нам такую войну. В этом смысл шахматной иллюстрации, которую я привел.

— Мистер Кун, я говорила: не надо путать Меганезию с Японией 1930-х, нам не нужны чужие территории, и сами мы другие. Мы — не масса протоплазмы, а наши лидеры — не повелители масс. Поднимите глаза от вашей символической шахматной доски, на ней отражается не будущее, а прошлое, которое так пугает вас, что вы ищете в настоящем скрытые аналогии с ним, и потому не видите будущего!..

Она резко замолчала, и уткнулась в чашку. Кун Цзивэй тоже молчал некоторое время, размышляя над услышанным, а затем спросил:

— Где вы родились, мисс Лао?

— В Лос-Анджелесе, а что?

— Это объясняет ваш менталитет, и позволяет мне верно сформулировать вопрос. Если политика Меганезии непохожа на политику Японии 1930-х, то чем объяснить атомную провокацию над Южно-Китайским морем? Зачем вам вооруженное обострение?

— Между прочим, есть протокольное объяснение, — напомнила Винни.

— Я знаю, — сказал пекинский профессор, — если бы бесхозяйный спутник был разрушен незийским суборбитальным атомным снарядом где-то над безлюдным юго-восточным сектором Тихого океана, то я бы поверил. Но филиппинский суборбитальный атомный снаряд над Южно-Китайским морем, причем во время политического диспута по теме международного анти-парникового проекта на Минданао… Нереально. Космическая программа Филиппин действует с 1960-х, и там даже намека нет на такое оружие.

— Мистер Кун, я могла бы ответить, что с 1990-х Филиппины периодически покупают услуги иностранных подрядчиков для изготовления и запуска своих спутников. В той программе, о которой вы говорили, есть подрядчики из США, из КНР, из Японии, так почему вас удивляет, что там появился подрядчик из Меганезии? Можно поспорить о термине «атомный снаряд». Протокольно, это кварк-глюонный плазмоид.

— Мисс Лао, у нас частный разговор, так, может, не будем прикрываться легендами?

Винни Лао улыбнулась и подняла руки, раскрыв ладони жестом дружелюбия.

— Повторяю: я МОГЛА БЫ так ответить. Но не буду. И прошу вас о том же. Вы верно подчеркнули: у нас частный разговор. Давайте, мы отбросим легенды с обеих сторон. Международный анти-парниковый проект на Минданао, это легенда. Филиппинский суборбитальный кварк-глюонный плазмоид для нейтрализации опасных бесхозяйных спутников, это тоже легенда. Если вы не против, то я назову вещи, как они есть.

— Я не против. Назовите.

— ОК! — она кивнула, — Политическая машина КНР наехала на президента Филиппин, потребовав удовлетворить интересы Китайской Карбоновой Группы на Минданао, и устранить препятствие в виде меганезийского бизнеса, который там же на Минданао, мешает монополии предприятий хуацяо, лояльных КНР. Президент Филиппин, уже не впервые попадающий в ситуационные вилки, обратился за консультацией к знакомым полевым командирам в Меганезии. Итогом стал аккуратный суборбитальный взрыв, с яркими визуальными эффектами, и минимумом опасных физических последствий на поверхности Земли. Типа, тактичное напоминание, что Китай — великая страна, но не безграничная. На планете существуют другие страны, в которых живут другие люди с другими интересами, не совпадающими с интересами Госсовета КНР. Такие дела.

Кун Цзивэй покачал головой, и подвигал пальцем по экрану своего смартфона. Затем положил смартфон перед собеседницей, чтобы она могла прочесть, и спросил у нее:

— По-вашему, к этому применимо слово: «тактичное».

— Хэх… — буркнула Винни, — …Ну, что? Американский таблоид «Newstweet» залил на первую полосу статью: «Мирный атом нези подпалил усы Поднебесному тигру».

— А к этому? — спросил Кун и, протянув руку, поменял страницу на смартфоне.

— Ну… — она глянула на анонс, — …И что? «Morning Tape», аналогичный американский таблоид, залил статью «Канаки прищемили хвост красному дракону».

— А к этому? — Кун еще раз поменял страницу.

— Ну… Это канадский «Globe View». Не таблоид, но тоже далеко от серьезных СМИ.

— Прочтите заголовок, мисс Лао.

— ОК, если вы настаиваете. «Китайский бумажный тигр в филиппинском капкане».

— Это очень плохо, — прокомментировал пекинский профессор, — политический термин «бумажный тигр» введен в мировой обиход Председателем Мао в 1946-м. Культурная традиция Китая рассматривает этот термин, как символ экстремального неуважения.

Сотрудница АЭО пожала плечами.

— Я сожалею, мистер Кун. Вы уже в курсе: только по крови я китаянка, а по культуре я американка. В детстве мама показывала мне Чайна-таун в Лос-Анджелесе, просто для эрудиции: чтобы я знала, как выглядела культура моих предков. Но… Вы понимаете?

— Я понимаю, мисс Лао. Но, я уже сообщил: какой это символ в нашей культуре.

— Я услышала вас, мистер Кун, и могу повторить: я сожалею, что так вышло.

— Вы сожалеете… Скажите, мисс Лао, кто вы в военной структуре Меганезии?

— Я флит-лейтенант резерва. Демилитаризовалась после Гибридной войны в Папуа.

— Мисс Лао, а как же ваше участие в Сальвадорской заварухе? Это ноябрь и декабрь.

— Точно, мистер Кун. Но там я была уже в связи с моей работой по Парниковой теме в Агентстве Эволюции Океании. Вы, конечно же, знаете о силовых действиях концерна ERGRUNO при дележке анти-парникового рынка, с чего и началась та заваруха.

— Да, я знаю об этом, — подтвердил он.

— Вот, — продолжила она, — а теперь я в анти-парниковой теме водородной энергетики. Комбинат в королевстве Тонга-Хафалуху, где фирма «Interflug» — крупный инвестор.

— Это интересно, мисс Лао. Сможем ли мы немного позже поговорить об этом?

— Безусловно, мы сможем, мистер Кун. По-моему, это перспективнее, чем война.

Пекинский философ отодвинул в сторону свой смартфон.

— Вы правы, мисс Лао. Это перспективнее, чем война. Но, чтобы перейти к этому, нам необходимо понять, как уйти от темы войны. Статья в «Globe View», это проблема.

— Сама статья, по ходу, не может быть проблемой, — возразила она.

— Да, разумеется, вы опять правы. Проблема — не статья, а факты, которые изложены, и вылились в публичное политическое обсуждение. Волна дискриминации в отношении примерно миллиона этнических китайцев — хуацяо на Филиппинах, это ошибка. Я не понимаю: чем вам мешали хуацяо на Филиппинах? Зачем вы так поступили с ними?

— Нам — ничем, — ответила Винни, — план предполагал только точечную нейтрализацию мафиозных Девяти Семей. Теперь это уже не секрет, так что я говорю прямо.

— Ваши планировщики, — ответил Кун, — должны были учитывать, что Девять Семей не только проводили большую негласную экономическую политику, но также защищали мелких коммерсантов китайской диаспоры от обычной этнической ксенофобии. Когда влияние Девяти Семей было разбито, тысячи коммерсантов — хуацяо были немедленно задавлены конкурентами — филиппинцами. Они потеряли бизнес, а их работники, тоже хуацяо, потеряли источник средств для своих семей. Так уже бывало в истории.

Винни Лао снова пожала плечами.

— Я сожалею. Любой план содержит ошибки в оценке периферийных последствий.

— Это очень серьезная ошибка, — заметил профессор Кун, — и, по очевидным причинам, правительство КНР не может игнорировать эту ситуацию. Надо искать решение.

— А что тут искать? — отозвалась она, — Я общалась с ребятами, они говорят: реальные проблемы не у всего миллиона филиппинских хуацяо, а у 20 тысяч, или около того. В принципе, мы можем принять всех, кроме рэкетиров, ростовщиков, и прочего сброда.

— Вы?! — удивленно переспросил Кун Цзивэй.

— Да, мы. Палау, Каролины, и Новая Ирландия уже приняли более трех тысяч.

— Мисс Лао, вы что, утверждаете, будто этнические китайцы с Филиппин сейчас ищут убежище в Меганезии, из-за чьей политики они оказались вынуждены эмигрировать?

— Да, мистер Кун. Вы можете считать это странным, но для простых людей абсолютно безразлично, из-за чьей политики что-то случилось. Если ситуация подталкивает их к эмиграции, то они ищут, где удобнее. Мы построили удобную страну. Такие дела.

Кун Цзивэй надолго задумался, так что Винни даже успела долить какао в чашки. Он сделал маленький глоток и спросил:

— Не сочтите за недоверие, но можно ли как-то пообщаться с этими эмигрантами?

— Можно. В сети OYO уже построен контактный сервис, чтобы близкие люди и просто соседи, уехавшие по отдельности, легко нашли друг друга в нашей стране. Эта схема отработана в апреле позапрошлого года. Тогда правительство Китая выслало 50 тысяч нелояльных хмонгов из провинции Нан-Нин сюда, в Меганезию.

— Я помню эту неприятную историю, — произнес пекинский философ.

— Почему неприятную? — спросила она, — Кто что хотел, тот то и получил.

— Глубокий тезис, но спорный, — сказал он, — ваша молодая страна ведет экстремально-рисковую иммиграционную политику. Вы ввозите людей десятками тысяч, а вся ваша территория, если считать без Антарктиды, очень небольшая. Примерно как Исландия.

— Мистер Кун, если вы только о суше, то да, как-то так. И что?

— Просто, мисс Лао, что, если к вам хлынут мигранты из 600-миллионной ЮВА?

Винни улыбнулась, и почтительным жестом сложила ладони у подбородка.

— Благодарю за предостережение. Я думаю, вас заинтересует идея Лукаса Метфорта о демографическом шлюзе. А я — не эксперт в демографии, и скажу просто: у нас иначе считается территория. Au oone aha miti. Наша земля это море.

— Это поговорка, — сказал профессор Кун, — но пока вы живете только на островах.

— Уже не только, — ответила она, — вы можете взять экскурсию по плавучим кампусам в лагунах Туамоту-Роароа, это 250 миль на восток от Бора-Бора. Хотя, мое мнение, что ближайшее будущее за списанными ойлригами и плаферами открытого океана.

— Как я понимаю, — произнес он, — плаферы, это планктонные фермы, что-то наподобие окультуренных полей планктона. А ойлриги, это морские буровые платформы.

— Буровые и добывающие, — уточнила Винни.

— …И, — продолжил он, — чем же так хороши списанные морские платформы?

— Тем, — ответила она, — что они почти готовы для транспортировки и заселения, что их чертовски много, и что они чертовски дешевы: практически по цене металлолома. Эти платформы вообще имеют не очень большой промышленный период эксплуатации. А каждое военное обострение в Индокитайской и Австронезийской акватории вызывает списание десятков таких объектов. Дешевое жилье, это уже полдела, по-моему, так. И кстати: Китайская Карбоновая Группа имеет в зоне островов Спратли четыре ойлрига класса «Lanjing», которые давно выработали промышленный период.

— Кстати, это вы к чему, мисс Лао?

— Я к тому, что ККГ выгоднее не связываться с экономическим трупом, которым стал концерн ERGRUNO, а войти в новый виток водородной энергетики, где эти ойлриги можно применить, как плавучие носители ядерных реакторов для крекинга воды.

Кун Цзивэй посмотрел на собеседницу с некоторой опаской.

— Я не понял, мисс Лао, это что сейчас было?

— А на что это похоже, мистер Кун? — слегка игриво спросила она.

— На передачу стратегического бизнес-предложения через посредника, — сказал он.

— Так и есть, — подтвердила Винни.

— Странно… — пекинский профессор покачал головой, — …Все аналитики считают, что инвесторы водородного бизнеса в Меганезии, это геополитические противники КНР.

— О геополитике, — сказала она, — вы сможете пообщаться с Лукасом Метфортом, если захотите. А я передаю предложение о совместном производстве топливного водорода: товара, который пользуется глобальным спросом на фоне парникового алармизма.

— Если так, мисс Лао, то я постараюсь затронуть этот вопрос при общении с мистером Метфортом. Хотя, мне многое непонятно в переданном предложении. Например: что мешает ККГ превратить ойлриги в ядерные фабрики водорода без вашего участия?

— Специфика ядерных процессов, — ответила она.

— Специфика? — переспросил он, — Вы намекаете, что Меганезия владеет некой особой технологией крекинга воды, и готова передать эту технологию на условиях СП?

Бортинженер-криотехнолог сделала отрицающий жест ладонью.

— Наоборот, у нас нет такой технологии. Крекинг воды требует температур выше 2500 Цельсия. А в меганезийских ядерных реакторах, по ряду причин, применяется схема с активной зоной в виде водного раствора при температуре 300 Цельсия. Так что, у нас водород из воды получается путем электролиза, менее выгодным, чем путь крекинга.

— Значит, мисс Лао, у вас нет технологии крекинга воды. А у кого есть?

— Ну, например, есть у США, у Германии, у Китая. Первый китайский реактор HTGR, пригодный для крекинга воды в каналах активной зоны, спроектирован в 2012 году.

— Но, мисс Лао, если у Китая есть такая технология, то зачем участие Меганезии?

— Мистер Кун, специфика такого процесса не в технологии, а в конспирологии. Чтобы водородное топливо хорошо продавалось на глобальном рынке, водород должен быть произведен, как бы, «зеленым путем». Экологический PR, исключающий применение нефтяной, угольной и ядерной энергетики. По легенде должна применяться ветровая, гидродинамическая, солнечная, или геотермальная энергетика. Инфо-защиту легенды удобнее организовать в труднодоступной точке. Предлагается район Точки Немо.

Пекинский философ задумался, припоминая, что такое «Точка Немо», затем спросил:

— Это Океанский Полюс Недоступности между Чили, Полинезией и Антарктидой?

— Да, — Винни кивнула, — этот район находится в нашей Субантарктике. До ближайшей обитаемой земли — полторы тысячи миль, и есть готовая легенда «зеленого пути».

— Какая легенда? — спросил он.

— Ветровая или гидродинамическая — на выбор, — сказала Винни, — там Антарктическое Циркумполярное течение с Запада на Восток — течение Западных ветров. Я думаю, что ветровая легенда дороже: придется построить фэйковые ветряки, а то будет видно со спутника, что их нет. В гидродинамической легенде можно говорить, что подводные турбины там есть. По-любому, их не видно со спутника. С другой стороны, в ветровой легенде, построив фэкйовые ветряки, проще опровергать клевету. Все честно, даже со спутника видны ветряки на плавучем предприятии. Короче: на выбор дирекции ККГ.

— Все честно… — скептически отозвался Кун, — …Ничего себе, место предложено. Там, наверное, круглый год отвратительная погода…

— Ну, так это ведь не под SPA-курорт предлагается, — заметила она.

— …И, — продолжил он, — вы интересно придумали: если произойдет атомная авария, то радиоактивное пятно уползет к берегам Чили, а не к вашим архипелагам.

— Нам так будет спокойнее, — невозмутимо сказала она.

— …Еще, — продолжил Кун, — …Где-то там кладбище космических кораблей.

— В точности там, — подтвердила сотрудница АЭО, — и это прекрасно!

— Прекрасно?! — с легким возмущением переспросил пекинский философ, — Я не вижу ничего прекрасного в риске получить на голову искусственный железный метеорит, с отработавшей ядерной энергетической установкой, набитой всякими изотопами.

Винни Лао еще раз почтительным жестом сложила ладони перед подбородком.

— Мистер Кун, взгляните на позитивную сторону. Падающие КЛА защитят «зеленую» легенду. Клеветники не смогут сослаться на данные замеров, показывающие немного повышенные уровни радиации в Циркумполярном течении к востоку от точки Немо.

— Но, мисс Лао, что, если какой-то КЛА действительно упадет на платформу?

— Такой КЛА, — ответила она, — будет своевременно отмечен и перехвачен нашей базой суборбитальной защиты, создаваемой на Королевском архипелаге Питкэрн. Это будет чудесным примером сотрудничества разных стран в борьбе с космическим мусором.

— Чудесным? — переспросил он.

— Да, — она улыбнулась.

— Понятно… А королевский архипелаг, что это значит?

— В данном случае, это значит: номинальное коронное владение новозеландской ветви британской Виндзорской династии.

— У вас вся внутренняя геополитика какая-то сюрреалистическая, — проворчал Кун.

— Ну, — ответила Винни, — это вопрос вкуса. А конкретно Питкэрн объявлен Владением Британской Короны 200 лет назад, так что вопрос даже не к нам.

— Но вы оставили это, как есть, вопреки действительному положению вещей.

— Так получилось удобнее, — лаконично отозвалась она.

Кун Цзивэй поглядел в иллюминатор на бескрайнее поле океана. С такой высоты оно казалось гладким, и в этот час было окрашено в цвет индиго. На нем контрастно-ярко смотрелись пятнисто-зеленые пирожки островов, и бирюзовые причудливо-изогнутые лужицы лагун атоллов. Полюбовавшись панорамой, он спросил:

— А как поступят американцы, когда узнают о сотрудничестве Меганезии с Китайской Карбоновой Группой по крупнотоннажному производству водородного топлива?

— Ну, я думаю, они усилят инвестирование сингапурского проекта на Тонга-Хафулуху. Началась игра, как с космосом в середине прошлого века: первый снимает сливки.

— А я думаю, американцы будут разгневаны двойной игрой вашего правительства.

— Ну, что вы, — тут Винни лениво махнула ладонью, — жизнь, это не рыцарский роман, а бухгалтерский файл. Ничего личного, просто бизнес. Такая двойная игра называется «портфельность». Так строилась вся американская экономика, и этому учат в средней американской школе. Так что никакой американец не удивится этому.