Аландская Звезда

Глава 5

Моонзунд — кто из любителей военно-морской истории в нашей стране не слышал это название? Благодаря бойкому перу Валентина Пикуля эта история стала известна многим. Мелководный пролив не позволял пройти в Рижский залив новейшим российским дредноутам, так что оборонять его пришлось безнадежно устаревшей к тому времени «Славе» и эсминцам с канонерскими лодками. А когда немцы все-таки прорвались, получивший повреждения броненосец не смог вернуться назад, и его пришлось затопить.

Нынешняя ситуация в чем-то похожа. Мои линейные корабли не могут пройти Моонзундом, и потому я вынужден обойти архипелаг с Северо-Запада. Однако если об этом маневре узнает Дандас, наша эскадра окажется в западне. Ибо у него двенадцать линкоров против моих шести. И, тем не менее, я решил рискнуть.

Решение было принято мною единолично, без всяких совещаний, на которых Мофет и другие адмиралы наверняка попытались бы меня отговорить от подобного «безрассудства». Но тем и хорошо положение великого князя, что принятые им решения мог оспорить только один человек — царь! Но его-то здесь и не было…

Сам переход прошел довольно буднично. Наша небольшая эскадра пересекла море, после чего мы разделились. Мореходные канонерки и колесные пароходы отправились мелководным проливом, а мы на парусах обошли острова Даго и Эзель[6], пока не достигли Ирбенского пролива. На первый взгляд все шло благополучно — Дандас нас не заметил. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.

Зато встретили Хоупа… Увы, но спасти Ригу нам не удалось. Несмотря на отчаянное сопротивление защитников, британцам все-таки удалось прорваться. Форт Комета разрушен, а порт вместе с находящимися там кораблями захвачен. Правда, в сам город противника не пустили. Спешно стянутые к столице Лифляндии со всех сторон полки 2-й Гренадерской дивизии генерала Жеркова заняли оборону и категорически не желали уступать наглым захватчикам.

Выделенных же английским адмиралом сил из морских пехотинцев и абордажных команд кораблей, общей численностью примерно в тысячу штыков, для полноценной десантной операции и сражения с русской пехотой было явно недостаточно. Поэтому он решил ограничиться уничтожением порта и захватом всего, до чего англичане смогли дотянуться.

Впрочем, обо всем этом мы узнали уже после сражения. А пока перед нами оказался довольно большой караван из английских военных кораблей и захваченных в Риге трофеев. Своих в этих водах у нас не было, потому я приказал спешно готовиться к бою: убрать лишние паруса, развести пары, опустить в воду винты, зарядить пушки и окатить палубу забортной водой.

А вот для наших британских друзей встреча с моей эскадрой, судя по всему, оказалась неприятным сюрпризом. Тем не менее, он решил драться, очевидно, надеясь на помощь Дандаса.

Всего под флагом Джеймса Хоупа в настоящий момент находились два линейных корабля, три фрегата и еще почти два десятка кораблей рангом поменьше от канонерок до шлюпов. Плюс практически такое же количество захваченных в Риге судов, которые английскому адмиралу совсем не хотелось терять.

Построив свои главные силы в линию, он решительно пошел на сближение, судя по всему, решив связать нас боем и дать возможность уйти своим более легким товарищам с добычей. Что ж, в чем в чем, а в храбрости нашим противникам не откажешь. Вот только в мои планы это не входит…

— Просигналить Таубе, чтобы вышел из строя и атаковал вражеские легкие силы и транспорты! — приказал я.

Капитан второго ранга барон Василий Федорович Таубе был давним знакомым Кости. Лет десять назад тогда еще совсем юный великий князь проходил практику на люгере «Ораниенбаум», которым командовал имевший в ту пору чин лейтенанта Таубе.

С тех пор барон успел побывать на Каспии, затем вернулся на Балтику, где служил на пароходах. Потом была командировка в Англию и заказ механизмов строящегося в Архангельске первого нашего винтового фрегата «Полкан», который он перед самым началом войны благополучно привел в Кронштадт.

В общем, Василий Федорович небезосновательно считался сведущим в технических новинках офицером, которому можно доверить самостоятельное командование.

— Может, не стоит ослаблять линию? — осторожно поинтересовался Аркас.

— Вздор! — поморщился я. — Наша главная задача лишить противника легких сил. Линкоров у него и без этих двух довольно, а вот если шлюпы с канонерками потопить, придется англичанам опять не солоно хлебавши возвращаться!

— Так-то оно так, — покачал головой флаг-капитан, но возражать больше не посмел.

Вскоре мы сблизились с противником на дистанцию выстрела.

— Открыть огонь! — велел я командиру «Константина» Беренсу.

Вот еще одна загадка. Командир моего флагмана — Евгений Андреевич Беренс — полный тезка будущего штурмана «Варяга» во время боя в Чемульпо, а также командующего РККФ. Кто знает, не родственники ли они[7]?

Индивидуально 91-пушечный «Виктор-Эммануил» был сильнее любого из моих линейных кораблей, включая, разумеется, и флагманского 74-пушечного «Константина». Но нас было больше, к тому же минувшей зимой практически все наши винтовые линкоры прошли небольшое перевооружение.

Так, на нижней палубе «Константина» вместо прежнего набора из 68 и 36-фунтовых орудий теперь стояла батарея 60-фунтовок Баумгарта. Сходным образом были модернизированы и другие корабли, кроме разве что «Блейнхема», попавшего к нам с прекрасным набором мощных английских пушек, с энтузиазмом паливших сейчас по своим бывшим хозяевам.

Сближаясь на контркурсах, мы быстро миновали корабль, названный в честь короля Сардинии, едва успев обменяться с ним парой залпов. И мы, и англичане добились некоторого количества попаданий, не нанесших, впрочем, решительных повреждений ни той, ни другой стороне. Следующим во вражеском строю оказался «Маджестик».

Формально он был вооружен 80 орудиями, но большинство из них оказались 32-фунтовыми, поэтому мы смело сблизились с ним на минимальную дистанцию, обрушив на вражеский корабль целый град из ядер и бомб. Шум от беспрерывного грохота нескольких сотен орудий стоял такой, что проку раздавать приказы стало ровно ноль целых хрен десятых. Где-то совсем рядом, в тесноте орудийных палуб сновали перепачканные пороховой копотью полуголые люди. Одни целились, другие заряжали, третьи подносили боеприпасы, которых для вошедших во вкус чугунных чудовищ требовалось с каждой минутой все больше и больше.

В такой ситуации я уже не мог ничем управлять и просто стоял на своем месте, демонстрируя подчиненным, что их командующий на посту и все идет по плану. В воздухе тем временем носились целые стаи чугунных снарядов, то и дело крушивших борта и такелаж, разрывая тела несчастных, которым не повезло стать жертвами их ярости.

Наконец, мы разошлись с вражеским кораблем бортами, наступило относительное затишье. Теперь нам предстоял противник полегче — флагманский фрегат Хоупа «Империус». И тут я, по мнению большинства своих подчиненных, сделал глупость…

— Право на борт! — заорал я им. — Прорежем вражеский строй!

Увы, едва не оглохшие во время предыдущей схватки офицеры и матросы меня не слышали, а может, просто не поверили своим ушам. Тогда я подошел к штурвалу и, оттолкнув в сторону рулевого, сам повернул наш корабль.

Повинуясь движению руля, грозный «Константин» накренился и решительно двинулся наперерез вражескому фрегату. Неприятельский огонь в это время практически прекратился, ведь по нам могли стрелять только погонные пушки «Империуса» и ретирадные «Маджестика». Да и те молчали, поскольку опасались попасть по своим.

Зато мы вполне могли угостить обоих англичан продольным залпом. Нужно было лишь успеть дать его в тот краткий момент, когда мы окажемся между ними. Сообразившие, что я от них жду, офицеры сами бросились на батарейные палубы, чтобы привести в чувство комендоров и открыть огонь с обоих бортов, благо, все наши пушки были заблаговременно заряжены.

Когда практически все наши 74 орудия дали одновременный залп, со стороны могло показаться, что «Константин» вместе со своим неугомонным тезкой взлетел на воздух. Однако вскоре дым развеялся и стало видно, что наш линейный корабль идет как ни в чем не бывало, зато противник…

Нет для деревянного корабля ничего страшнее, чем продольный залп в упор. Ядра и бомбы, полученные в борт, тоже неприятны, но многие из них практически мгновенно пролетают между бортами и даже иной раз взрываются с противоположной стороны, просадив корпус насквозь. Зато полученные с носа или кормы чугунные снаряды летят сквозь весь корабль, круша все на своем пути. Переборки, людей, пушечные станки. Даже самый долго горящий порох в запале все равно успеет поджечь основной заряд, после чего…

«Маджестику», прямо скажем, не повезло. Одно из ядер разбило ему румпель, разом лишив огромный корабль возможности управляться. Причем, как на грех, за минуту до этого рулевой немного повернул свой штурвал и не успел вернуть перо руля обратно, так что теперь линкор медленно, но верно выходил из строя ближе к нашей колонне.

«Империусу» тоже досталось. Вся носовая оконечность фрегата оказалась разбита, и, хотя подводных пробоин не было, те, что были возле ватерлинии, то и дело захлестывали волны. Но тем не менее, флагман Хоупа сохранил боеспособность и был готов отплатить нам той же монетой. Нужно было лишь немного подождать, пока корма Константина не окажется перед бортом фрегата. Конечно, крупнокалиберных пушек на нем не так много, да и остальных в общем тоже, однако…

С самого прибытия его императорского высочества в Свеаборг Самуила Ивановича Мофета не покидали дурные предчувствия. В том, что великий князь Константин подложит заслуженному адмиралу какую-нибудь свинью, он нисколько не сомневался. Вопрос лишь был в том какую?

Казалось бы, чего тебе не сидится. В прошлом году отбились от супостата, (да еще как славно!), в Севастополе, с Божьей помощью справились (ну а кто, по-вашему, бурю наслал), глядишь, и в этом как-нибудь отстоялись за минными ограждениями. Так нет же, устроит какой-нибудь налет на англичан. И ведь что самое противное, ежели удачный, то герой у нас — Черный принц. А если нет…

Говоря по чести, упрек был не совсем справедлив, ибо и прежний государь блаженной памяти Николай Павлович, и нынешний, дай ему Господь долгой жизни и счастливого правления, Александр Николаевич, не обходили старика заслуженными наградами…

— Его высочество приказывает выходить в море! — удивленным голосом доложил ему тогда молодой флаг-офицер лейтенант Павел Тыртов.

— Спаси и сохрани нас царица небесная! — по православному взмолился про себя природный лютеранин Мофет.

— Вероятно, следует сообщить государю?

— Дельная мысль, — не без сарказма в голосе отозвался Самуил Иванович. — Пока она дойдет, мы несколько часов как в море уйдем, а уж ответ ждать и вовсе не приходится. Так что дела не будет, а вот Константин Николаевич эдакого афронта не простит! Желаете послужить где-нибудь в Астрабаде[8]?

— Какие будут приказания? — поинтересовался пришедший вслед за Тыртовым командир «Орла» Керн.

— Какие уж тут приказания, — пробурчал адмирал, — Снимайтесь с якоря…

И вот пожалуйста, мало того, что, как говорят туземцы в Индии: «тигра за усы дергаем», так еще и…

Идя вслед за «Константином», «Орел» весьма удачно отстрелялся по вражескому «Виктору-Эммануилу», затем изрядно причесал «Маджестик». Сам, конечно, тоже нахватался, но дальше должно быть легче, там одни фрегаты…

— Великий князь прорезает строй противника! — с невероятным восторгом в голосе проорал Тыртов, каким-то чудом перекрыв рев канонады. — Ура!

— Вот же дьявол! — скрипнул зубами Мофет. — Эдак он нас всех погубит.

— Ваше превосходительство, — больше жестами, нежели словами обратился к адмиралу Керн. — Надобно прикрыть его высочество!

— Сам знаю, что надо, — сплюнул от досады на еще недавно блестевшую, а теперь покрытую копотью и кровью палубу адмирал. — Вперед!

У Хоупа было два варианта. Отплатить русскому флагману за его безрассудный маневр ответным продольным залпом, но затем попасть под удар в упор следующего за тем 80-пушечника с непредсказуемым финалом, либо отвернуть и… в общем, он отвернул. Посланные вдогонку «Константину» бомбы по большей части прошли мимо, лишь немного повредив такелаж, да переранив обломками оных с полдюжины нижних чинов.

Вражеская линия оказалась разорвана, и с этого момента и без того весьма вероятное поражение стало понемногу превращаться в полный разгром. Удалявшиеся от фрегатов линкоры не смогли оказать им должной поддержки, зато русские с удовольствием расстреляли идущих за «Империусом» «Амфион» и «Горацио». Причем больше всего досталось последнему. Если первым двум просто досталось, то маленький 24-пушечный «Горацио» взорвался, получив бомбу в крюйт-камеру. Но что самое неприятное, автором этого попадания с большой долей вероятности оказался еще недавно ходивший под британским флагом «Блейнхем».

Капитан «Виктора-Эммануила» Джеймс Вилкокс оказался в сложной ситуации. Идти на помощь Хоупу одному было явной глупостью. Артиллеристы Черного принца явно знали, с какой стороны подходить к пушкам, и быстро превратят его новенький корабль в развалину. Да и оставлять без защиты лишившийся возможности управляться «Маджестик» тоже не годилось. Зато если они сейчас оторвутся от увлекшихся избиением фрегатов русских, смогут привести сюда всю эскадру Дандаса, и тогда сегодняшнее поражение Британского флота превратится в победу.

Пока линейные корабли мерились силой с англичанами, русские фрегаты навалились на конвой. По-хорошему следовало, конечно, отбить захваченные противником торговые суда, но Таубе решил с этим не торопиться. Он прекрасно знал о том, какую важную роль играют на балтийском мелководье небольшие шлюпы и канонерские лодки, а потому сразу же понял, в чем именно состоял приказ великого князя.

Кроме того, как уже говорилось, командир «Полкана» был не чужд новой технике и оказался рад испытать совсем недавно установленное на его палубе новейшее нарезное орудие.

Дав полный ход, он погнался за судорожно шлепавшим по волнам поврежденным во время схватки с русскими канонерками «Кентавром» и вскоре занял удобное для стрельбы положение.

— Вот что, братцы, — с усмешкой обратился он к застывшему у пушки расчету. — Попадете хотя бы с третьего раза, получите по лишней чарке. Нет… под ружьем сгною[9]!

Последние слова были сказаны с явной досадой. Таубе, как и многие другие офицеры, никак не мог привыкнуть к тому, что телесные наказания запрещены и выписать линьков проштрафившемуся, по его мнению, матросу уже не получится.

— Дозвольте спросить, ваше высокоблагородие? — вытянулся наводчик.

— Спроси, коль желание имеешь! — не предвещавшим ничего доброго голосом ответил тот.

— А чарка только одна будет или за каждое попадание?

— Кто таков? — поинтересовался растерявшийся от подобной наглости офицер.

— Комендор второй статьи Еремин!

— За каждую! — криво усмехнулся Таубе. — Только если вовсе не попадешь, не взыщи! Не посмотрю на приказ его высочества…

— Ох, Ярема, — прошептал своему подчиненному командовавший расчетом многоопытный артиллерийский квартирмейстер. — Чует мое сердце, все через тебя сегодня линьков отведаем.

— Не боись, Пафнутьич! — осклабился примкнувший к прицелу матрос.

После первого выстрела, легшего с небольшим недолетом, барон оставался спокоен. Второй заставил его многообещающе ухмыльнуться. В этот момент почувствовавший опасность шлюп начал маневрировать, и шансы, по мнению командира, снизились до нуля, но…

Третий выстрел ударил англичанина в борт точно напротив котельного отделения, из-за чего внутри корабля грянул взрыв, а потом поднялось облако пара, и гребные колеса перестали вращаться. Не желая тратить время на и без того обреченного «Кентавра», Таубе прошел мимо него на всем ходу, наградив при этом полным бортовым залпом, а новейшее орудие продолжило охоту. Канонерку «Дэппер» лейтенанта Гранта оно потопило со второго попадания. На «Мэгпай» лейтенанта Пима пришлось потратить три, хотя оказавшийся невероятно метким стрелком Еремин вообще ни разу не промахнулся. А всего жертвами «Полкана» в тот день оказались шлюп и четыре канонерские лодки. Еще двоих потопил «Высокомерный». На долю «Марии» достался только один 15-пушечный винтовой шлюп «Арчер», оказавший, впрочем, отчаянное сопротивление.

Командовавший этим относительно небольшим кораблем кэптен Эдмунт Хипкоут весьма умело маневрировал, чтобы не подставиться под бортовой залп значительно превосходящего по калибру и количеству орудий русского фрегата. Тем не менее, капитан-лейтенанту Павлу Шевандину удалось подловить верткого противника. Сначала удачно выпущенное ядро сбило тому трубу, после чего ход окутавшегося дымом «Арчера» упал до трех узлов.

Потом его открытую палубу причесали картечью, заставив замолчать немногочисленные орудия, после чего окончательно рассвирепевший Шевандин пошел на абордаж. Последовавшая за этим схватка вышла яростной, но недолгой. Все же почти трехкратное превосходство в численности — это очень весомый аргумент в ближнем бою[10].

Тем временем ваш покорный слуга в очередной раз оказался перед дилеммой. Что лучше: синица в виде двух фрегатов или журавль из такого же количества линейных кораблей? То, что мы быстро покончим с кораблями Хоупа, не вызывало ни малейших сомнений, тем более что его флагман все больше оседал носом. Но упускать «Виктора-Эммануила» с «Маджестиком» тоже не хотелось.

— А ведь он поврежден! — закричал внимательно присматривавшийся к маневрам англичан Аркас.

— Может, хотел развернуться? — обернулся я к успевшему отойти на порядочное расстояние противнику.

— Нет, тогда бы впереди шел «Виктор», — сократил имя вражеского линкора флаг-капитан.

— Тогда и думать нечего, надобно добивать сукина сына! — решился я, — просигнальте на тихоходы, пусть добивают Хоупа.

К сожалению, тихоходами в нашем отряде были практически все, за исключением моего «Константина» и новенького «Орла», машины которых позволяли разогнаться до десяти узлов. Остальные же наши линейные корабли, включая бывший британский блокшип «Блейнхем», могли дать не более 7,5–8 узлов. Впрочем, для добивания подранков большего и не требовалось.

В общем, мы с Мофетом бросились нагонять пытавшегося на ходу исправить повреждения «Маджестика», пока наши товарищи накоротке безжалостно расстреливали упорно не желающие спускать флаг вражеские фрегаты. Первым, как и следовало ожидать, ко дну пошел «Империус». После чего возжелавшие призовых командиры линкоров просигналили на «Амфион», чтобы тот сдавался. Однако британец правильно понял принцип распределения наших сил и решил попробовать спастись бегством. Прибавивший ходу фрегат сравнительно быстро оторвался от своих тихоходных преследователей и понесся, как он думал, в открытое море.

Но к несчастью для англичан, Рижский залив просто изобиловал мелями, далеко не все из которых оказались нанесены на лоции. К слову сказать, именно поэтому я всегда старался пользоваться услугами местных шкиперов, хорошо знавших здешние воды. В общем, примерно через час практически ушедший от погони фрегат со всего маху налетел на мель, пробив при этом днище и поломав винт.

Какое-то время его команда пыталась выйти из положения, а когда убедились в невозможности спасти корабль, спустили шлюпки и высадились на берег Эзеля, где их едва не перебили местные жители, не забывшие бесчинств, творимых в прошлом году подчиненными адмирала Пламриджа. К счастью, вскоре к месту высадки подошли русские канонерки из отряда Левицкого и спасли незадачливых врагов, захватив их в плен.

А вот наше противостояние с линейными кораблями затянулось. Видя, что мы устремились в погоню за подранком, капитан «Виктора-Эммануила» сначала попытался помочь товарищу, но быстро понял, что так просто мы не отстанем и, дав полный ход, поспешил уйти. Рассказывая об этом, не могу не признать, что в данном случае его капитан поступил абсолютно правильно, ибо дальнейшее упорство могло привести лишь к дополнительным жертвам.

Что же касается «Маджестика», то его капитан предпочел не заметить наш сигнал с предложением сдачи и дрался до конца. Правда, ничего хорошего из этого не вышло, ибо мы, пользуясь преимуществом в силах, взяли его в два огня. Вскоре получивший несколько пробоин ниже ватерлинии линкор завалился набок и медленно затонул.

— Что прикажете делать дальше, ваше императорское высочество? — прокричал мне в рупор Мофет, пока спущенные нами шлюпки занимались спасением тонущих английских моряков.

— Уходить, — мрачно пробурчал я, тревожно вглядываясь в горизонт.