Аландская Звезда

Глава 21

Восточная война, более известная у нас под названием Крымской, дала мощный толчок к развитию науки и техники. В особенности, конечно, военной. Прогресс шел семимильными шагами, и горе тем, кто не успевал за его неумолимой поступью. Паровые линейные корабли доказали свое безоговорочное превосходство над парусными, чтобы тут же уступить пьедестал только что появившимся броненосцам. Пока еще дульнозарядные, но уже винтовые или, как тогда говорили, винтовальные штуцера окончательно вытеснили с полей сражения гладкоствольные ружья, а вслед за ними возникла и нарезная артиллерия. А еще мины, новая взрывчатка невиданной доселе мощности, и, конечно же, связь, позволившая мгновенно оценивать изменившуюся обстановку и так же быстро реагировать на нее.

По всей видимости, я был одним из первых в России, кто в должной мере оценил телеграф и начал всеми силами развивать его. Аппараты Морзе окружали меня везде. В Мраморном дворце, Главном Морском штабе и, разумеется, в Кронштадте. Причем не в каком-то закутке или флигеле, а в непосредственной близости от кабинета, чтобы получать информацию без каких-либо проволочек. Именно поэтому получилось так быстро связаться с Бутаковым и на основании его доклада принять все последовавшие за этим решения.

— Где Мофет?

— Я здесь, ваше императорское вы…

— Доложить о готовности! — пришлось прервать адмирала, иначе он будет перечислять мои титулы до самого вечера.

— Все корабли вверенной мне эскадры укомплектованы и снаряжены согласно… что-то случилось?

— Свеаборг случился. Мы идем на помощь.

— Но… слушаюсь!

— Итак, у нас пять линейных кораблей, два больших винтовых фрегата и полтора десятка малых, большая часть из которых колесные, а также четыре броненосца.

— Только три, ваше высочество, ежели, конечно, не считать «Бомарзунд». Что же до «Севастополя», то на нем не закончен монтаж брони.

— Кстати, а почему до сих пор не закончен?

— Так ведь плиты не пришли, Константин Николаевич, — поспешил на помощь адмиралу Лихачев. — Там вроде и немного осталось. У Лисянского по большому счету только крыша главного каземата не закрыта, а вот у Клокачева почти все сделано. Осталось разве щели законопатить…

— Батарею на «Севастополе» закрыть успели?

— Там все хорошо-с!

— Вот и чудно, Самуил Иванович, распорядись, чтобы на нем немедленно начали принимать уголь и боеприпасы.

— Слушаюсь! — обреченно отозвался Мофет и отправился отдавать приказы.

Вести в бой недостроенный толком броненосец было плохой затеей, но сражаться вдвоем против шести еще хуже. Хотя, почему шести? Уже пяти… молодец, Бутаков. А если его «Бомарзунд» уцелеет, то и пять на пять.

Единственной проблемой было расстояние. Парадный ход «Первенца» и «Не тронь меня» не превышал шести узлов и это сейчас, пока котлы и машины в полном порядке. Что покажут бывшие «Дюк Веллингтон» и «Империус», ставшие после переоборудования «Севастополем» и «Петропавловском», не знает никто, ибо никаких испытаний, кроме швартовых, пока не проводилось.

А поскольку скорость хода эскадры немного ниже скорости самого медленного корабля, входящего в ее состав, добираться до Свеаборга мы будем в лучшем случае сутки, а то и больше. Если, конечно, только что отремонтированные механизмы не подкинут какого-нибудь сюрприза. Таким образом, вероятность того, что мы подойдем к шапочному разбору и ничего не сможем исправить, превращается в железную уверенность, если только…

— Да чтоб меня! — мелькнула в моей голове мысль.

— Что с вами, Константин Николаевич?

— Федя, я болван! Черт возьми, мне бы не флотом командовать, а… ё-ё-ё!

— Это понятно, а дело-то в чем? — состроил невинную физиономию адъютант.

— Нужны буксиры! — не обращая внимания на колкость приближенного, крикнул я. — И тогда…

— Что?

— Во-первых, мы успеем вовремя подойти на помощь Бутакову. Во-вторых, не истратим во время перехода запасы угля. Ну и в-третьих, не станем напрягать машины, так что на бой их точно хватит!

— Вы серьезно?

— Вполне.

— Но где же мы возьмем столько буксиров?

— А вон они, — махнул я в строну застывшей на рейде эскадры. — Выходим через час!

Насчет часа я, конечно, погорячился. Так быстро пары нынешние котлы не поднимают. Не говоря уж о том, что только что вступившие моим волевым решением в строй корабли не успели еще толком снарядить. Да и команды хоть и укомплектованы, но…

— Ваше императорское высочество, — с трудом пробившись через свиту, обратился ко мне инженер Шмидт — представитель Механического завода Шервуда, отвечавший помимо всего прочего за ремонт машин на новых броненосцах.

— Чего тебе?

— Я слышал, что вы намерены отправить «Петропавловск» и «Севастополь» в бой?

— Можете радоваться, в ближайшее время испытаний не будет, а потом все неполадки можно будет списать на боевые повреждения.

— Я, собственно, об этом и хотел поговорить. Машинные команды новых кораблей не опытны, так что я… то есть все мы, некоторым образом, изъявляем твердое желание…

— Вы хотите пойти в бой? — удивился я, сообразив, к чему тот ведет.

— Именно так-с. Вся сдаточная команда нашего завода. Собственно, мы все здесь.

За спиной инженера и впрямь стояли его подчиненные. Почти два десятка крепких рабочих, которых сейчас принято называть мастеровыми. Одни одеты почти по-городскому, другие как будто только что из деревни в каких-то армяках и лаптях. Но лица у всех серьезные.

— Поздравляю, вы приняты! — протянул я инженеру руку, которую он с большим трепетом пожал.

Но как бы то ни было, к вечеру мы все-таки начали движение. К слову сказать, буксировка да еще в открытом море далеко не самое простое занятие. Любая ошибка может привести к порыву троса или даже к столкновению. Но как бы-то ни было, у нас получилось, и около часа по полудни на горизонте показались скалы Свеаборга, а также стоящая перед ним союзная эскадра.

— Кажется, там довольно жарко, — мрачно заметил подошедший ко мне Мофет, показывая на клубы густого дыма над крепостью.

— Похоже на то, — согласился я, рассматривая вражеский флот в бинокль.

— Не пора ли отцепить броненосцы от буксиров?

— Действуйте!

Каждый броненосец тянуло по два самых мощных парохода, да и сами они все это время держали пар в котлах и проворачивали винты. Благодаря чему наша эскадра могла двигаться почти восьмиузловым ходом.

— Евгений Андреевич! — обратился я к командиру своего флагмана, — будь любезен, подвинти «Константина» к борту «Севастополя». Мне надобно кое-что сказать Лисянскому.

— Слушаюсь!

— Неужели нельзя передать это сигналом? — подозрительно посмотрел на меня Мофет.

— Смотри, Самуил Иванович, — проигнорировал я вопрос. — Как я и ожидал, почти все броненосцы противника, кроме одного, заняты крепостью. Стало быть, его эскадра теперь практически беззащитна. Вот ее-то мы и атакуем. Задача линейных кораблей и фрегатов поддержать эту атаку и добивать подранков. Ни в коем случае не увлекаясь абордажами. Хватит с нас трофеев, и без того добрая половина флота из них…

— Зачем вы мне это говорите, ваше императорское высочество? — упавшим голосом спросил адмирал. — Неужели вы собираетесь… а как же повеление государя?

— Я не прощаюсь, господа, — обвел я глазами окружавших меня офицеров. — Но если что, для меня было честью служить с вами!

В этот момент красавец «Константин» практически поравнялся с освободившимся от буксира «Севастополем», крыша каземата которого оказалась примерно на уровне батарейной палубы линейного корабля. Расстояние между бортами не более сажени. Говоря по чести, будь погода посвежее, я бы на такую авантюру никогда не решился, но море на редкость спокойно. Оставалось лишь перекинуть трап, и вот я уже на броненосце.

— Здравия желаю вашему императорскому высочеству! — вытянулся передо мной Лисянский. — Броненосный корабль «Севастополь» находится в полной исправности и готов к бою!

— Вот и славно, Платон Юрьевич. Поднимай «кайзер-флаг»[37] и пошли вперед. Кокрейн нас, поди, уж заждался…

Почему я выбрал «Севастополь»? Ну, во-первых, на нем мощнее машина, а стало быть, есть надежда на чуть большую скорость. Во-вторых, в отличие от собрата, вертикальная броня на нем полностью смонтирована, а что крыши каземата пока нет, так туда еще попробуй попади. В-третьих, на нем единственном успели собрать нечто вроде броневой рубки, из которой можно руководить не только кораблем, но и боем.

Есть и четвёртое преимущество в виде динамитной пушки профессора Барановского, толстая медная труба которой торчит из крыши. Собственно поэтому ее до конца и не забронировали. Не успели подогнать плиту.

Экипаж тоже не новички, да и командир толковый. Можно было, конечно, остаться и на «Константине», но тогда Мофет костьми ляжет, но в бой меня не пустит, а теперь наоборот, сам в пекло полезет. И вообще, в первом большом бою броненосцев безопаснее всего как раз на броненосце!

Союзная эскадра представляла собой огромное собрание судов самого разного назначения и размеров, разместившихся на первый взгляд в совершеннейшем беспорядке. Однако это впечатление было обманчивым. Многочисленный плавучий тыл из множества пароходов и парусников с углем, провиантом и боевыми припасами находился в центре. Крупные боевые корабли, напротив, держались по краям, обороняя их от возможного налета наших рейдеров. Что же касается легких сил, то они сейчас были заняты обстрелом крепости и попытками высадить десант. Впрочем, об этом мы узнали гораздо позже.

Сейчас же перед нами оказалась французская часть эскадры союзников, которой командовал адмирал Шарль Эжен Пэно. Если наше появление из-за острова Сандхамн и стало для потомков древних галлов сюрпризом, самообладания они вовсе не потеряли. Напротив, на кораблях быстро сыграли тревогу и начали выстраивать линию… беда лишь в том, что против нашей великолепной четверки это построение бесполезно. Тактика парового, а уж тем более броненосного флота еще не сложилась, и что делать, никто толком не знает. Я же играть по чужим правилам не собирался и потому выстроил свои броненосцы строем фронта. Причем, идущие в центре «Первенец» и «Не тронь меня» немного вырвались вперед, так что со стороны это можно было принять за клин.

За нами еще одним клином или, скорее, неровным фронтом следовали деревянные линейные корабли Мофета, а затем еще одна линия из двенадцати канонерских лодок «константиновского типа». Их, к слову, тоже вели на буксире. Сами буксиры остались в стороне под охраной пароходо-фрегатов и в бой не вступали. В общем и целом, наш строй копировал построение Тегетгофа в сражении при Лиссе. Ну, или он потом скопирует, тут даже не знаю…

Судя по всему, к такому господина Пэно жизнь не готовила. То, что для броненосцев их деревянные корабли не более чем добыча он, конечно же, знал. Но вот что в такой ситуации делать, придумать так и не смог. Для адмиралов парусного флота разорвать собственную линию в виду неприятеля было чем-то средним между трусостью и ересью. Единственный корабль, способный нам противостоять, находился сейчас в кильватерной колонне сразу за его флагманом, и поэтому месье адмирал не нашел ничего лучшего, как держать строй, в тщетной надежде отбиться.

— Как думаешь, кто это? — заинтересовался я, вглядываясь в низкий силуэт противника.

— А бог его знает, Константин Николаевич, — беззаботно отозвался Лисянский. — Раз француз, стало быть, либо «Конгрев», либо «Тоннант». Как их различишь, они же одинаковые…

— Бутаков докладывал, что один из них погиб. Знать бы только кто…

— А не все ли равно? — пожал плечами капитан первого ранга. — Нам бы покончить с ним, пока остальные не подойдут, а имя и потом узнать можно.

— Тоже верно.

Все эти разговоры мы вели в той самой броневой рубке, возвышавшейся посреди каземата. Ничего такого. Квадратная башенка со стороной чуть более двух аршин, собранная из толстого бруса с толщиной стенки порядка десяти дюймов или, употребляя более привычные в будущем меры, — двухсот пятидесяти миллиметров. Поверх нашиты четыре слоя железа, примерно по дюйму каждый. То есть, еще сто миллиметров брони. Крышу хотели сделать грибовидной, и только я в последний момент вмешался и приказал все исправить.

К слову сказать, как раз сейчас такая форма не то чтобы оптимальна, но особого вреда от нее не будет. Просто бризантных взрывчатых веществ пока нет, так что осколков немного, и рикошетов можно не опасаться. Просто чует мое сердце, если не заставить делать как надо с самого начала, то потом эта форма станет освящена временем и одержанными победами. Как же, отцы деды так воевали и даже сам великий князь Константин!

На дистанции примерно в десять (или меньше) кабельтовых мы открыли огонь из погонных орудий. Все же нарезные орудия, пусть даже такие примитивные, как наши «Баумгарты второй модели», это большой шаг вперед. Бьют дальше, траектория более настильная. С первого раза, конечно, никто не попал, но легло хорошо, заставив противника занервничать. Пока перезаряжались, расстояние еще больше сократилось, и вскоре на оказавшемся напротив нас 90-пушечном линейном корабле «Дюкен» вспух разрыв.

Снаряды у нас пока двух типов. Бронебойные болванки из закаленного чугуна и фугасы, тоже чугунные, но с начинкой из черного пороха. Удара о броню такие не выдержат, но по деревянным кораблям самое то. Что касается бронебойных… пробить четыре дюйма железа они могут только в упор. Да и то половина при этом раскалывается. Пробовали делать стальные, но… во-первых, дорого, а во-вторых, хорошей стали просто нет! У нас ее почти не производят, а везти из заграницы во время войны никаких денег не хватит.

Надо сказать, союзники довольно быстро сообразили, что в прогрессе нашей артиллерии без поставок из Германии не обошлось и надавили на Северо-Германский союз. Те, конечно, побрыкались для порядка, мол, мы нейтральные и независимые, но вывоз стратегических материалов в воюющие страны, сиречь к нам, запретили. На практике все не так страшно, разве что цены повысились, но все равно неприятно. Такие вот санкции…