Академия аномалий. Факультет паранормальной журналистики

Глава 3. Нападение

Следующие несколько дней прошли однообразно. Мы с Артёмом просыпались, следовали на место практики, а оттуда расходились по своим делам. Какое задание Лукич — а именно так его называли все за глаза — дал Артёму, я не знала и не интересовалась. Просто моим вниманием безраздельно завладели вепсы.

Казалось бы, ничего сверхординарного в народности не было. Подумаешь, историки до сих пор не пришли к выводу о том, откуда взялись вепсы. Подумаешь, они именовались то весь, то чудь… Да о многих народностях можно так сказать, все давно перемешалось.

Но я умудрилась откопать в архивах ветхие рукописные тексты. Это оказалась перепись 1897 года, и в ней фигурировали имена тех, кто отнес себя к веси. К ветхим листкам сверху был прикреплен список, напечатанный на машинке, явно позднего происхождения, может, времен СССР. Благодаря ему удалось разобрать имена людей с указанием сословия, вероисповедания, возраста и рода деятельности.

Следующие сведения о переписи я нашла датированные 1959 годом. Копаться в пожелтевших бумажках с наполовину выцветшими строками было скучно. Но я всегда отличалась усидчивостью.

И… обнаружила, что несколько имен вепсов повторялись, а возраст не сильно отличался от ранее указанного. То есть, если в конце девятнадцатого века человеку было условно тридцать лет (смотрели наверняка по внешним признакам, вряд ли человек сам мог назвать свой возраст с точностью), то через полвека снова написана примерно та же цифра.

Это как?

Ну, представим, что человеку тридцать на вид, у него появляется ребенок, и через пятьдесят с гаком лет этому ребенку стукнут те самые пятьдесят с гаком, а сам родитель уже будет почивать с миром. Ему никак не могут написать возраст тридцать. Ну, в середине двадцатого уже и удостоверения личности имелись какие никакие. А внуки?

Если человек родился в 1900-ом или около того, то в переписи 1959-го года могли фигурировать его дети, то есть внуки того самого первого переписанного лица. Нууу, с учетом реалий, им вполне могло быть около тридцати лет. Но то же самое имя? Интуиция подсказывала, что речь идет не о внуках. То же имя, чуть видоизмененное, отсутствие информации о детях в первой переписи…

Что это?

Ошибка переписи?

Просто повторяющиеся имена? Ну, бывает же, что детей называют так же, как отцов?

Я спешно выписала имена из первой переписи и из второй — те, которые показались мне похожими. Все же разница между переписями составила более полувека, так и различия в произношении могло образоваться.

По моему мнению, из переписанных имен вызывали интерес несколько.

Онька Курки из ранней переписи мог превратиться в Ондрия Куркина. Кена Орава — в Ксению Оравову.

Были еще отдельные имена, без фамилий, которые в конце XIX века в отдаленных губерниях могли и не повсеместно применяться. Ну, живет какой-нибудь Колька плотник, так и записали его Николаем Плотниковым.

Среди подобных имен внимание привлек Вихтор Длинный и Виктор Коргин уже позже. Я покопалась в интернет-справочнике и легко выяснила, что у вепсов имя Коргей означало «высокий». Тоже сопоставила.

Может, все это высосано из пальца, но… мне показалось странным.

Учитывая отсутствие паспортов и наличие только каких-нибудь справок, поменять имя было реально, особенно если оно не сильно отличалось от первоначального.

Всю эту информацию я нарыла уже в четвертый день практики.

Вышла из архива с опухшим мозгом, плохо соображая. Решила прогуляться через речку до временного пристанища.

Шла неспешно, погруженная в свои думы. Вдруг зазвонил телефон, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Так как я держала гаджет в руке, он выскользнул и шлепнулся в траву. Почему-то активировалась громкая связь.

— Насть, ты где? — спросил телефон голосом друга, а я поспешила его поднять.

— Я прогуляюсь, Тём! Но у меня та-а-акое!

— Что? — в голосе Артёма звучал энтузиазм, будто я уже сообщила об открытии национального масштаба как минимум.

— Ну, есть интересная информация про моих вепсов. Может, это просто ерунда…

— Да-да. Что за инфа?!

Ажиотаж друга передался и мне, поэтому я озвучила нелепое предположение, возникшее в процессе разбора архивов:

— Похоже, они живут более сотни лет.

На том конце условного провода образовалась тишина.

— Хм… Кхе-кхе…

— Ты подавился, что ли?

— Эмм… кхе… Насть, ты очень много времени провела в архиве. Устала, наверно. Давай, ты приедешь, я пиццу закажу. Впереди два выходных. Отдохнешь, да? И расскажешь мне все про… кхе… карельских супер-долгожителей.

Я осознала, насколько нелепо звучали мои слова. Буркнув «Хорошо», отключилась.

Ну почему мои слова нелепы? В мире немало людей, живущих по сто лет и больше. В Карелии с этой чудесной экологией все должно быть реально. А вдруг вепсы — этакий народ-долгожитель?

Да мне за такое наблюдение и статью о малочисленном народе диплом должны автоматом зачесть!

От размышлений отвлек странный шорох, словно кто-то шел по гравию.

О, и правда, тут обустраивают пешеходную зону, и уже насыпали мелкого щебня!

Проследив взглядом далее, остолбенела — на меня, прищурившись и опустив морду низко к земле, странным умным взглядом уставился волк.

От ужаса меня парализовало, а в голову не приходило ни одной мысли, ни клочка воспоминаний о том, как действовать при встрече с диким животным. Надо медленно отходить, сохраняя зрительный контакт? Или наоборот, прямой взгляд животные воспринимают как угрозу?

Я точно помнила, что ни в коем случае нельзя совершать резких движений. Наверно, и бежать не стоило.

Интересно, он сытый? Поэтому не нападает на меня? Или тоже боится?

Да ну, не может такого быть! Дикий зверь выглядел раза в два больше, чем волки, виденные мной в зоопарке. Да и те были какими-то облезлыми, а этот шерстистый, матерый, со вздыбленной холкой, поджарым животом, тонкими, но сильными, лапами.

Хаос мыслей проносился в голове круговертью, мешая соображать.

— Тихо, стой и не шевелись, — вкрадчиво прозвучало со спины.

От нервного подпрыгивания меня спасло только парализованное страхом тело, деревянные мышцы которого, кажется, как в миг сократились, так и не расслаблялись. Как и голосовые связки, потому что из горла в ответ вырвался только хрип.

Мимо меня в направлении волка медленно прошел… тот самый незнакомец, на днях спасший мой нос от участи быть расквашенным. Только на этот раз на нем красовался кожаный плащ.

— И что же, Вэл, ты забыл в городе? — начал мужчина, обращаясь к животному, все еще неспешно приближаясь. — Мы же договаривались, что ты спокойно ждешь в лечебнице. А ты ходишь тут, девушек пугаешь.

Животное заворчало.

Неужели я ошиблась, и это просто пёс? Такой большой, похожий на хищника, но домашний. И кличка у него есть.

Однако в ответ на слова незнакомца, животное вовсе не завиляло хвостом и не улеглось на землю с требованием чесать живот. Даже не село.

Вместо этого оно направило морду вверх и дико завыло.

Нет, собаки так не воют, подумалось мне. А после все мысли буквально вымело из головы, потому что волк кинулся прямо на парня, стоявшего в относительной близости.

Все произошедшее далее почти слилось в одно невнятное пятно — настолько быстро действовали животное и человек. Полы плаща взметнулись, когда незнакомец резко повернулся, уворачиваясь от открытой пасти. При этом он чуть присел и второй рукой выхватил из голенища складной нож.

Щелкнул механизм, превращая рукоять в полноценное оружие. Волк, чуть потерявший ориентацию, проскользил по гравию, цепляясь когтями за более крупные камни, и тут же снова ринулся в атаку.

У парня не оставалось вариантов, он выставил вперед защищенную кожаным рукавом свободную руку, в которую и вцепился хищник. Зато маневр дал возможность нанести удар.

Но не в грудь или в шею, как я предполагала, а по сухожилиям на лапах.

Визг, вой — и волк оторвался от парня, падая на землю. Парень долго не раздумывал — вытащил откуда-то металлический ошейник и защелкнул на шее зверя. По крупному телу прошла дрожь, и он затих.

Почему я не убежала, не знаю. Наверно, потому что времени вся потасовка заняла считанные минуты, а я так и не пришла в себя.

Теперь же, глядя на поверженного волка, запоздало начала осознавать, что могло со мной произойти.

— Спасибо, — повернулась к спасителю и обомлела. — О боже, у вас вся рука разодрана! Надо срочно в больницу!

Я спешно стянула легкий шарф с шеи и кинулась к незнакомцу, чтобы замотать руку выше раны. Рукав плаща оказался разорванным в клочья, как и рубашка под ним. По коже стекали струйки крови, капая на землю. Не зная, как еще остановить кровь, я просто рванула полу мужской рубашки, виднеющуюся под плащом, кое как оторвала кусок ткани и с силой прижала к ране.

— Мне надо в другое место, — прокряхтел мужчина, шипя от боли и не сопротивляясь моим возмутительным действиям.

Может, у него шок? Как там учили на курсах первой помощи? Надо установить контакт и не давать раненому скатиться в панику.

Хотя, из нас двоих в панику сейчас готова была удариться именно я.

— Как вас зовут? — спросила, чтобы хоть как-то обращаться к парню.

— Демид. И мне не надо в больницу…

— Послушайте, Демид! Очень даже надо! Может быть заражение крови, бешенство в конце концов.

— Настя! Мне не нужно в больницу, мне надо в другое место. Там помогут.

Так, значит, мне не показалось. Он откуда-то знает мое имя! Но спрашивать в текущих обстоятельствах было неуместно.

— Водить умеешь? — спросил он.

— Нууу, права есть, но…

— Отлично! — парень нащупал в кармане ключи, протянул мне и указал подбородком куда-то налево. — Там моя машина! Отвезешь.

Ладно, не буду говорить, что водила я только на практике во время обучения, а потом не довелось. Придется вспомнить навыки.