Африканский рубеж 9

Глава 9

Холодный пот прошиб спину. Звуки стрельбы и крики людей растворились в шуме. Дыхание замедлилось, виски запульсировали.

Два гранатомёта, один пистолет в руках и минимум пространства. Боковым зрением я увидел только один шанс — прыгнуть в пролом в стене разрушившегося частично здания.

Иванович сейчас рядом с машиной и в нескольких метрах от меня, отстреливается от подступающих мятежников. И между нами всё пространство вспахивают пули от автоматных очередей.

— Вправо! — крикнул я, рванув к машине и потянув за собой Виталика.

Один шаг, второй, третий. Пролом в здании совсем близко. Я уже начинаю падать, ожидая, что нас накроет волной и обломками стены от взрыва.

Я упал на камни, а со мной рядом приземлился Казанов. Но взрыва нет.

Вместо бестолково длинной стрельбы повстанцев послышались профессиональные, короткие очереди. Звуки были резкими и близкими. Ощущение, что теперь плотная стрельба пошла и с противоположной стороны улицы.

— Это уже не мятежники, — поднялся я и подполз к разбитому окну.

Казанов, пригибаясь, подобрался к пролому и тоже начал смотреть за происходящим.

Мятежники начали резко отступать.

Недалеко от нашего здания несколько боевиков пытались укрыться за одной из колонн здания.

— Сидим, Саша, — громко крикнул Казанов, продолжая наблюдать.

Из-за угла здания на другой стороне улицы, показался пикап. Пулемётчик в форме правительственных войск пустил очередь из крупнокалиберного пулемёта по зданию, куда пытались спрятаться несколько боевиков. Их тела прошило насквозь и накрыло обломками с пылью сверху.

Мятежники, ещё несколько секунд назад чувствовавшие себя хозяевами положения, в панике заметались, ища укрытие. Их беспорядочная стрельба потонула в слаженном огне.

Боевики ОРФ оказались в клещах. Их атака захлебнулась, превратившись в отчаянную оборону. Один из пикапов вспыхнул, подбитый точным выстрелом гранатомёта. Вверх поднялся огромный столп пламени, а из уцелевших окон соседних домов вылетели осколки.

Из-за дальнего поворота показались первые фигуры. Никакой разномастной гражданки. Чёткие силуэты в камуфляже и полной боевой экипировке, двигающиеся короткими перебежками от укрытия к укрытию. Они работали как единый механизм.

— Наши, — сказал я, наблюдая, как к нам всё ближе и ближе подступает группа бойцов.

Казанов, вглядываясь в наступающих, с мрачным облегчением выдохнул.

— Я в них и не сомневался. Успели, — тихо произнёс он, сбрасывая с головы мелкие обломки стены.

Ещё минута и автоматные очереди начали удаляться. Уже появились отряды правительственных войск, которые чуть по одаль на машинах промчались мимо нас.

Через секунду в проломе стены появилась мужская фигура в камуфляже.

— Иваныч, вы тут? — громко спросил Гиря, снимая кепку.

— Да. Чего так долго? Ещё бы немного и боевики подошли к КПП, — сказал Казанов, убирая в кобуру пистолет.

Я поднялся и подошёл к Кириллу. Он уже убрал за спину автомат и показывал на карте Казанову обстановку.

— Вопрос, в чём смысл атаки? Дорога, по которой они заехали, самая охраняемая, поскольку отсюда самый быстрый путь к центру Фритауна.

— А ещё возможность обойти нашу базу, так? — уточнил Виталий, водя пальцем по карте.

— Если целью было обойти базу, они могли это сделать и в непосредственной близости от Уотерлу. А они полезли в город, — настойчиво говорил Кирилл.

В здание вошли ещё несколько человек. Это были местные солдаты, во главе которых шёл ещё один подчинённый Казанова Гриф. Он быстро раздал команды солдатам на английском. Пара человек заняла позиции у окон, а остальные отправились на улицу и продолжили зачистку.

Я ещё раз подошёл к окну и выглянул. На дороге лежали трупы боевиков, изрешечённые пулями различных калибров. Запах гари продолжал бить в нос, а дым заполнил всю улицу. И даже в нём можно было рассмотреть землю, пропитавшейся кровью убитых.

В Сьерра-Леоне земля имеет красноватый оттенок. Будто бы она пропиталась кровью уже давно.

— Сан Саныч, не подойдёте? — позвал меня Казанов, когда я выглянул на улицу.

Я подошёл ближе, и мне протянули карту. Рядом с Фритауном были обозначены предполагаемые места, где могли скрываться боевики ОРФ. Хотя, если верить радио, то их тут не должно было быть.

— Что от меня нужно? — уточнил я.

— У нас с Гирей есть предположение, что мятежники собираются отрезать нам вот эту дорогу. Таким образом, автомобильное сообщение с большей частью Сьерра-Леоне будет нарушено. Как видите, здесь одна дорога.

Я ещё раз взглянул на карту. Агломерация Фритауна действительно находилась на полуострове. И отсюда была только одна дорога.

— А зачем её перекрывать? Можно поставить её под огневой контроль, — предположил я.

Казанов задумался и провёл пальцем по карте.

— Чтобы нанести ощутимые потери, а этот рейд был… Гриф, останови отряд! — громко сказал Виталий.

Юра выбежал из здания, чтобы связаться с группой, которую отправили преследовать мятежников. Вполне возможно, что это тактика заманивания противника.

— Силы и так неравны. У президента Момо почти в три раза меньше людей, чем у ОРФ. Каждый солдат на счету, — произнёс Виталий, убирая карту.

Через несколько минут мы уже ехали в побитом «РАФе» в сторону базы в Уотерлу. Этот небольшой пригород Фритауна находился как раз на пересечении основных дорог на пути к столице.

Тряска на разбитой дороге не давала расслабиться, а густой запах гари и пороха въелся в саму одежду и до сих пор бил в нос. За окном проносились однообразные пейзажи: красноватая земля, редкие хибары из глины и ржавого железа. А вдоль дорог худые дети, с любопытством провожавшие нашу машину. Контраст между этим апатичным течением жизни бедной страны и той кровавой бойней, из которой мы только что выбрались.

На въезде в город красовалась большая синяя табличка с белой надписью «Ватерлоо» на английском языке. Почему тогда на советских картах писалось название по-другому, мне было неизвестно.

— Как видите, Александр, не всё так радужно в Сьерра-Леоне, как говорят по радио, — сказал Виталий, когда мы подъехали к очередному блокпосту.

Солдаты нашу машину не проверяли и быстро подняли шлагбаум. Один из бойцов правительственной армии, забросив за спину свою винтовку ФН ФАЛ, что-то объяснил Гире, который сидел на переднем сиденье.

Кирилл молча кивнул и показал водителю ехать вперёд.

— Иваныч, двоих лазутчиков взяли. Ещё десять устранили. Атаковали блокпост рядом с базой, — повернулся к нам Гиря.

— Не в первый раз, — выдохнул Казанов, доставая из нагрудного кармана пачку сигарет.

Проехав через городок, мы оказались перед металлическими воротами базы. На первый взгляд никаких напоминаний, что здесь базируются военные из Советского Союза. Охраняют базу также африканцы. Но теперь уже нам пришлось выйти из машины, чтобы её досмотрели.

Забор обнесён колючей проволокой, а по углам выставлены вышки. Из каждой такой железной коробки было видно ствол пулемёта. Само же КПП было укреплено бетонными блоками и мешками с песком.

— Командир, всё нормально! — подошёл к Гире один из бойцов и громко доложил на ломанном русском.

— Вольно, молодец, — пожал ему руку Кирилл, и африканец лучезарно улыбнулся.

Пока нам открывали ворота, сьерралеонцы между собой переговаривались и показывали на меня и Казанова.

— Судя по всему, вы тут не особо известны, — сказал я Виталию.

— Не люблю повышенного внимания. Меня, как и вас, здесь быть не должно, — улыбнулся Казанов.

— Всё секретничаете, Виталий Иванович. Голова не болит от такого количества легенд, информации и секретов? — спросил я.

Ворота нам открыли, и микроавтобус тронулся с места. Казанов на вопрос ответил не сразу. Он всё больше смотрел в окно и «срисовывал» обстановку.

— Так болит или нет, Иваныч?

— Я умею… как это сказать, «обнуляться», — ответил Виталий.

Ответ меня поразил. А ещё больше он поразил Гирю.

— В смысле, бухаете «по-чёрному»? — удивился он.

Казанов улыбнулся, но на прямой вопрос не ответил. С трудом верю, что после какой-нибудь операции Казанов приезжает домой, закрывается в квартире и организует себе «полное погружение в стакан». Искать отдушину в алкоголе нельзя. И, думаю, Виталий это знает.

Сама база представляла собой причудливую смесь эпох. Её ядром служили две старые казармы, оставшиеся ещё со времён британского колониального владычества. Добротные, но обветшалые двухэтажные здания из красного кирпича с широкими верандами и высокими потолками, рассчитанными на спасение от тропической жары. Англичане ушли отсюда давно, но их основательность всё ещё служила людям.

Вокруг этого британского наследия раскинулся уже наш, советский, военный быт. Между старыми казармами вырос целый посёлок из палаток, навесов и нескольких деревянных строений.

Мы остановились перед одной из казарм и вышли из машины. Я оказался рядом с большой площадкой, похожей на плац. Видно, что его наскоро ровняли бульдозером. Повернув голову вправо, я заметил два высоких флагштока. На одном висел государственный символ Сьерра-Леоне.

Местный флаг представлял из себя три горизонтальные полосы зелёного, белого и синего цвета. А рядом с ним развевался и наш, советский флаг. Приятно, что так далеко от дома есть что-то родное.

— И большой контингент здесь? — спросил я у Казанова, подошедшего ко мне.

— Сто человек. Фактически рота специального назначения, — ответил он.

Жизнь на базе кипела в размеренном, рабочем ритме. В тени огромного баобаба группа наших военных гоняла взвод местных солдат, обучая их приёмам рукопашного боя. Немного дальше среди развалин нескольких зданий другая группа обучалась тактике ведения боя в городе.

На другом учебном месте несколько африканцев чистили оружие, сидя на ящиках из-под патронов. И как же без физической подготовки.

Перед палатками две команды проводили матчевую встречу по волейболу. Естественно, слышно их было громче всех.

Недалеко от палаток разместился автопарк, где стояли в ряд наши «Шишиги», пара БТР-80 и несколько трофейных пикапов.

Как раз таки именно над внедорожниками сейчас и колдовали механики, по пояс голые и блестящие от пота и машинного масла. Несколько человек устанавливало пулемёт в кузов одного из пикапов, готовя его к дальнейшему использованию.

Невозможно было не отметить знакомый запах еды. Из открытых дверей одного из зданий, доносился родной запах гречневой каши с тушёнкой. Только вчера в Афганистане всё ей пропахло, и вот опять гречка.

У входа в санитарную палатку несколько сьерра-леонских бойцов, получивших лёгкие ранения и перевязанные свежими бинтами, рассказывали о недавних боестолкновениях. Но самое главное на базе было вдалеке.

На небольшом пригорке развевался оранжево-белый «колдун», по которому на посадке можно было определять направление ветра. С ним рядом выложены металлическими плитами К-1Д две вертолётные площадки. И сейчас на одной из них стоял Ми-8 с опознавательными знаками Сьерра-Леоне — кругом в цветах государственного флага, нанесённого на фюзеляж.

— Это уже ваша вотчина. Вам, кстати, ещё дальше придётся переместиться. Гарнизон в Уотерлу — одна из двух баз Африканского корпуса. Вторая находится в районе аэропорта Лунги, что на той стороне залива Сьерра-Леоне, — указал Казанов в сторону моря.

Я попрощался с Гирей и пошёл вместе с Казановым к вертолёту. Подойдя ближе, к нам навстречу вышел среднего роста парень в камуфлированном лётном комбинезоне. У него на поясе была кобура с пистолетом Макарова, а на ногах обычные кеды с тремя полосками.

— Сан Саныч, знакомься. Вадим Давыдов, капитан. Один из четырёх командиров экипажей, главный по Ми-8, — представил меня Виталий.

Я пожал руку коллеге и ещё раз осмотрел его. На вид не старше меня, кудрявые тёмные волосы, выразительные глаза и широкая улыбка, которая совсем не сходила с его лица.

— Я могу тебя Саней звать? Ну, мне нормально будет именно так общаться, — спросил Вадим, дёргая головой вперёд-назад, подобно американскому рэперу.

— Ну, почему бы и нет, — кивнул я, посмотрев на Казанова, который тоже улыбался.

— Эт хорошо. В общем, я не знаю, где ты летал до этого, но здесь всё не так. Тут война, Сань.

— Знаю. Уже почувствовал.

— Не-не-не! Это мне нормально, а тебе всё в новинку. Я в Анголе 100 боевых выполнил и каждый раз, как последний был. Ну мне нормально, конечно…

Тараторил Вадик также подобно американскому рэперу. Я с трудом успевал его слова воспринимать, а Виталий и вовсе его не слушал.

— Влажность высокая, рельеф неровный, туманы возникают на раз-два. Сейчас мы с тобой обзорную экскурсию сделаем, на месте бортача посидишь… ну мне нормально так будет.

Похоже, что в корпусе Давыдова знают под прозвищем Вадик «мне нормально».

— Насколько я понял, Вадим, мне поручили вами руководить. Так что я сяду «на правую чашку», — прервал я речитатив Давыдова.

Вадим подошёл ко мне ближе с серьёзным выражением лица.

— Саня, дружище, век воли не видать! Если хочешь, давай. Вижу, ты сразу хочешь, чтоб всё было нормально…

— Короче, полетели, — махнул я рукой и попрощался с Казановым.

Я быстро познакомился со всем экипажем, и мы заняли места в кабине. Бортовой техник протянул мне гарнитуру, и я быстро её надел, пристегнув «фишку» радиосвязи.

— Запускаемся! — скомандовал Вадик.

Никаких запросов у руководителя полётами тут особо не нужно. Единственный орган управления воздушным движением, как объяснил мне Давыдов, находится в аэропорту Лунги, который ещё принимает гражданские самолёты.

— А что на Юге и Востоке страны аэродромов нет? — спросил я.

— Есть, но они все подконтрольны ОРФ. Туда летают представители Блэк Рок и добывающих компаний. Воздушный мост там налажен даже лучше нашего.

Вертолёт задрожал. Обороты двигателей начали расти, а несущий винт раскрутился. Воздушный поток поднял красноватую пыль, застилая ей всё пространство вокруг.

— К взлёту готовы! Полетели, — громко произнёс Вадим и начал резко отрывать вертолёт от площадки.

Я в последний момент успел положить руки на органы управления. Рисково так торопиться.

Колёса шасси оторвались от площадки на пару метров, и Давыдов тут же перевёл вертолёт в разгон. Линия горизонта сразу же «ушла вверх», а Ми-8 заскользил над землёй.

Тут же по курсу полёта начали возникать вечнозелёные леса. Вадик резко отклонил ручку на себя, делая небольшую «горку», чтобы перескочить высокие деревья.

После моей отключки, в первом полёте столь резвые манёвры мне совсем непривычны. Я перехватил управление и не дал Давыдову вновь начинать пикировать.

Тем более что нужную скорость мы ещё не набрали.

— В таких условиях и без большой необходимости так взлетать не стоит, — сказал я по внутренней связи.

— Саныч, мне нормально. Техника надёжная, выдержит.

Вадим попробовал отклонить ручку управления, но я её продолжал удерживать, чтобы вертолёт летел в горизонте.

— Понял, командир. Больше не буду.

— Управление передал, — произнёс я и убрал руки, когда Давыдов взял управление.

Некоторое время мы летели молча. Вадим немного присмирел. На первом этапе экскурсию мне проводил бортовой техник Константин Кузьмич. Уже довольно солидного возраста человек с добрыми серыми глазами, пышными усами и огромными ладонями. У меня сложилось впечатление, что он одной рукой может обхватывать защитный шлем и снимать его, как шапку.

Мы заняли высоту 1000 метров, чтобы я смог посмотреть как можно больше по ходу полёта. Скорость Вадим разогнал до 210 км/ч. Наверняка торопился в Лунги. Держа в руках карту, я старался определить направление дорог на крупные города в этом районе. Первое впечатление от увиденного, что под нами безграничный, первобытный мир.

Пока Вадим был как натянутая струна — весь в полёте и наблюдении за пространством, я спокойно слушал рассказ Кузьмича.

— Июль в Сьерра-Леоне — пик сезона дождей. Совсем не средняя полоса и не Афганистан, — спокойно рассказывал бортовой техник.

Леса Сьерра-Леоне и правда были похожи на изумрудное море, которое вздымалось зелёными волнами. И над этим зелёным морем кое-где парила лёгкая дымка — испарения после ливневых осадков. Воздух, даже в кабине, казался густым, тягучим и пропитанным запахами влажной земли и прелой листвы.

— Слева под 40, Саныч. Видишь ту зелёнку? Рядом с дорогой на… — нарушил молчание Вадим, указывая рукой на густой лес.

— Лунсар. Нашёл на карте, — произнёс я по внутренней связи.

— Да-да. Рай для ботаника, ад для пехоты. Боевики там как дома себя чувствуют, за полчаса могут целый отряд растворить. Но ПВО никакого. Так что можешь не переживать.

Я кивнул, продолжая всматриваться. Вертолёт слегка потряхивало в восходящих потоках тёплого, влажного воздуха, когда мы пролетали лесные просеки. Ощущение было странным.

— Ну как первое впечатление, командир? — спросил у меня Кузьмич, поправляя усы.

— Не покидает чувство, что нас держит на прицеле оператор ПЗРК.

Постепенно лес начал редеть. Внизу замелькали проплешины мангровых зарослей, змеились мутные, кофейного цвета речушки, впадающие во что-то гораздо большее. Появились крошечные деревушки, где круглые хижины с крышами жались друг к другу, словно испуганные цыплята.

— Поднимемся выше? — предложил Вадим, и я молча кивнул.

Давыдов продолжил набирать высоту, но скорость при этом не сбрасывал. На указателе как стояла стрелка на 215 км/ч, так и стояла.

Теперь на горизонте появилась голубая полоска океана. Это был залив Сьерра-Леоне — гигантский эстуарий, где река встречалась с Атлантическим океаном. Вода, мутная от речных наносов, простиралась на многие километры, сливаясь с серым, облачным небом. И тут же горы, которые окружали всю агломерацию Фритауна.

— Красота, да? Местные называют их «Львиные горы», отсюда и название страны. Вон там внизу паром ползёт, с машинами. Местные его «черепахой» зовут. Иногда доплывает до другого берега.

Я невольно улыбнулся его чёрному юмору.

На северном берегу показалась длинная серая стрела взлётно-посадочной полосы. Тот самый аэропорт Лунги.

— Лунги-старт, 777-й, подхожу на эшелоне 040, прошу посадку с ходу, — запросил в эфир Вадим на хорошем английском.

— 777-й, понял вас… — ответил диспетчер и принялся выдавать огромный перечень информации.

Вадим ещё не начинал плавно снижаться. А до аэродрома оставалось совсем немного.

— Саныч, готовы к заходу?

— Готов, а что такого?

— Мы ради безопасности, чтобы нас не сбили, заходим по афганской схеме. Сейчас покажу.

Мне самому стало интересно, как Вадик «мне нормально» собирается заходить.

— Пикируем! — громко сказал Давыдов, отклоняя ручку управления резко от себя.

Тангаж моментально стал больше 20°, а вертолёт начал пикировать. И не только пикировать. Вертолёт начал вести себя совсем ненормально.

Ми-8 задрожал. Ручка управления встала на упор влево, а сам вертолёт пошёл крениться вправо со снижением.

— Эм… не могу… не выводится, — громко сказал Вадик.