Африканский рубеж 9

Глава 20

Машины с раненными и детьми двинулись колонной в сторону перрона гражданского аэропорта. Перед обветшалым зданием терминала стояли два транспортных самолёта. Одним из самолётов был белоснежный с синей полосой на фюзеляже Ил-76, который уже «открыл» для приёма пассажиров грузовой люк, опустив рампу.

Вышедшее из облаков солнце припекало. Яркие лучи падали на огромный киль «Илюшина», подсвечивая красный советский флаг.

— Уехали, да? — уточнил у меня Давыдов, выглянувший из грузовой кабины Ми-8.

— Да, Вадик.

Только я ему ответил, как от медицинского модуля отъехал ещё один грузовик с двумя большими деревянными ящиками. На каждом из этих «грузов» написана фамилия.

Грузовик направлялся в сторону другого самолёта. Это был серый, с закопчёнными двигателями Ан-12, который тоже ждал своих пассажиров. Даже здесь, в Африке, этот самолёт выполнял роль «Чёрного тюльпана».

Всё это время от тихого дуновения ветра в руке трепыхался край листа бумаги. Тот самый рисунок, который подарила маленькая девочка в благодарность за её спасение. Хотя… это наша работа.

Я аккуратно сложил листок, просунул руку под новый нагрудник и положил его в карман.

— Давай запускаться. А то пара Резина уже к Бо скоро подлетит, — сказал я и полез в грузовую кабину.

Только я занял место в «левой чашке», как перед вертолётом остановилась машина. Белый японский внедорожник, скрипнув тормозами, проскользил по бетону несколько метров. Двери открылись и из машины вышли трое. Всех троих невозможно было не узнать.

— Эм… Саныч, а мы туда ещё и пассажиров возьмём? — спросил у меня Вадим, который завис на защёлкивании привязного ремня.

— Этого попробуй не взять, — улыбнулся я.

Казанов в своей манере шёл спокойно, будто идёт в такси садиться. Никакой спешки и нервозности. Сопровождали его два «старых» знакомых — Гриф и Гиря. Второго доставили сюда наверняка напрямую из Макени. Однако, из внедорожника два казановских «спеца» сопроводили и ещё одного человека. Это был африканец, в одежде в стиле милитари, поправлявший солнцезащитные очки. А ещё он… прикурил сигару.

— 101-й, я готов, — прозвучал в наушниках голос ведомого.

В это время Казанов показывал, чтобы их запустили в вертолёт.

— Саныч, мне открыть? — спросил Константин Кузьмич.

— Я пойду сам встречу, — произнёс я, отсоединил «фишку» связи и показал бортовому технику пропустить меня.

Я вышел в грузовую кабину и открыл сдвижную дверь. В шлеме было не очень удобно пригибаться в проёме.

— Сан Саныч, планы слегка поменялись. Пара боевых Ми-24 сейчас будет сопровождать колонну в сторону Бо. Указание от Седого они получили, — сказал Виталий, поздоровавшись со мной.

— Хорошо, — кивнул я и пожал руку остальным.

Африканец же смотрел на меня несколько надменно. Он медленно поднял сигару, сверкнув большим перстнем на безымянном пальце, и затянулся. Руку этот «царёк» мне не подал.

— Саня! — воскликнул Гриф, когда я резко вытянул руку вперёд к лицу африканца.

Бить его я не собирался. Я резко выхватил у него сигару.

— Ноу смокинг, мистер, — сказал я и выбросил затушенную сигару на бетон.

Лицо темнокожего африканца на мгновение перекосило. Но через секунду он посерьёзнел.

— Джулиус Дио, бригадир армии Сьерра-Леоне.

— Будем знакомы, — кивнул я Африканцу и обратился к Казанову: — Что за изменения?

— Никаких изменений. Просто мы теперь ещё и летим на переговоры. Группировка, которая обороняет Бо, готова к разговору и переходу на сторону правительственных войск, — объяснил Виталий.

— Хорошо. Садитесь тогда где будет место. Мы гружёные, — показал я на грузовую кабину, где были сложены ящики с ракетами.

Казанов, Гриф и Гиря спокойно поднялись на борт, а вот бригадир правительственных войск слегка задумался.

— Это ракеты? — произнёс он на ломанном русском и показал на ящики.

— Да.

— И мы с ними полетим?

— Лучше, чем пешком, — сказал я.

Господин Дио улыбнулся и залез в грузовую кабину.

Через несколько минут наша пара Ми-8 тяжело оторвалась от полосы. Оставшиеся лужи воздушным потоком разметало в стороны.

Когда набрали высоту и заняли расчётный курс, я передал управление Вадиму. Сам же отклонился в кресле и посмотрел вниз.

— Ничего не изменилось за пару дней? — спросил у меня Кузьмич, заметив, что я вплотную прильнул к блистеру.

Внизу была всё такая же зелёная бездна джунглей, по которой тянулась узкая лента дороги. Местами чернели следы пожаров. Там же, где шли бои, всё было серым, выжженным и мёртвым.

— Тот же лес, те же дороги и холмы. Обычный африканский пейзаж, — сказал я.

Слева от нас по дороге, извиваясь как змея, тянулась большая «ленточка». В ней были и грузовики, и пикапы, и несколько БМП и БТР. И сверху эту колонну прикрывала пара Ми-24, блестя бликами на остеклении.

— 110-й, 1-му, — запросил я Марата.

— Ответил, 101-й.

— Как обстановка?

— Всё спокойно. Ленточка медленно идёт, — проворчал Резин.

— Понял вас. Мы на новую точку пошли. Будем вас там ждать, — ответил я.

— Принято.

Через десять минут впереди можно было уже разглядеть речную петлю Севв. А перед ней и начинался Бо — второй по величине город в Сьерра-Леоне.

Никаких дымов от пожаров, поднимающейся пыли от взрывов и других признаков боёв.

— 101-й, мы прошли половину. Пока ничего.

— Понял, — ответил я на доклад Резина.

Тут открылась дверь в кабину, и к нам заглянул господин бригадир.

— Саныч, он вам покажет, как лучше пролететь, — прозвучал в наушниках голос Казанова.

Виталий сидел в грузовой кабине с подключённой гарнитурой.

— Хорошо. Думал, что ты уже со всеми договорился, — ответил я.

Кузьмич уступил место, и я жестом пригласил Дио сесть.

— Чай? — предложил я африканскому военачальнику.

— Почему бы и нет, — улыбнулся бригадир.

Кузьмич открыл термос и налил в крышку ароматный чай с мятой. После этого бортовой техник пошёл предложить отведать домашнего травяного чая и остальным пассажирам.

— Такого в Сьерра-Леоне не делают, — сказал Дио по внутренней связи.

— Делают, как видите. Просто мята из Советского Союза.

— Мда. Я учился у вас в Университете дружбы народов. Как сейчас помню главное здание «крест», общежитие… хорошие были времена, — ностальгировал Дио.

— А как в армию попали? — спросил Вадим.

— Экономист из меня не получился. Зато дорос до звания бригадира. Теперь пытаемся не дать стране погибнуть. С вашей помощью.

Я посмотрел на господина Дио, который не сводил свой взгляд с зелёных лесов под нами. Наверняка его роль сейчас в переговорах показать боевикам, что власть готова идти с ними на переговоры. Может даже и амнистировать. Хотя после таких зверств в деревнях, трибунал по ОРФ просто неизбежен.

Дио показал, что нам нужно обойти город с юга. Здесь повстанцы стрелять не будут. Таковы были условия нашего прилёта.

Впереди уже замаячила серая полоска ВПП. Чем ближе мы подлетали, тем становилось ещё более непонятно. Ни стрельбы, ни движения. Только ветер гонял пыль и тряпки по взлётной полосе. Рядом со зданием терминала разбросаны брезенты от палаток.

— Слишком тихо, — произнёс Вадим, начиная гасить скорость перед полосой.

— Значит ждут, — ответил я.

— Точно ждут. В здании аэропорта, — показал Дио на терминал с надписью «Аэропорт Бо».

Рядом на флагштоке развевался зелёно-желтый флаг Объединённого Революционного фронта.

Бригадир вернулся в грузовую кабину, а Кузьмич занял своё место. Только мы начали подходить к полосе, разметая лужи и пыль, как из здания потянулись боевики. На каждом из них надета обычная гражданская одежда, а в руках оружие.

Только колёса коснулись полосы, как к нам направились несколько пикапов с пулемётами.

— Серьёзно готовились, — кивнул я в сторону подъезжающих машин.

Несущий винт перестал вращаться, и Кузьмич пошёл открывать дверь. Африканцы в это время не решались подойти вплотную к вертолёту, предпочитая показывать своё оружие со стороны.

— Саныч, а куда нас товарищ Казанов завёл? — с волнением в голосе спросил Вадим, пока я выбирался со своего кресла.

— Аэропорт Бо. Вон же, на фасаде написано, — показал я на выцветшие буквы вывески «Bo international airport».

— Ну да. Он не Казанов, а Сусанин, — покачал головой Давыдов.

Я улыбнулся и сказал ему, чтобы сидел в вертолёте в готовности к запуску.

Выйдя в грузовую кабину, я заметил, что Гриф и Гиря не двигаются со своих мест. К выходу из вертолёта готовятся только Виталий и Джулиус Дио.

— Переговоры могут пойти по совсем неожиданному сценарию, — тихо сказал Дио.

— Надеюсь, что вы доведёте до генерала Байкуде всё, о чём мы договаривались с президентом, — ответил ему Казанов, заправляя штанину в ботинок.

— Само собой. Я не понимаю, зачем нам с ними договариваться. Вашими вертолётами мы можем сравнять город с землёй. И боевиков здесь же похоронить.

Виталий посмотрел на него и выпрямился, насколько это позволяла высота потолка.

— В городе порядка 200 тысяч жителей. Думаете, они простят вам столь серьёзные разрушения? Нам пора, Саша. Пойдёшь с нами?

— Если нужно, то пойду.

— Да, нужно. Большинство боевиков боятся вертолётов как огня. А ты весьма колоритный представитель лётного состава, — подмигнул мне Казанов.

В этот момент Кузьмич и открыл сдвижную дверь. Я первым ступил на бетон аэропорта.

С земли он казался ещё хуже, чем сверху. Плиты полосы потрескались, а между стыков и в трещинах росла трава. Солнце припекало ноги через кроссовки. Воздух дрожал от солнца и керосинного запаха.

Ещё потрескивал нагретый металл фюзеляжа вертолёта. А помимо него были слышны далёкие моторы, какие-то голоса, стрекот насекомых.

Повстанцы продолжали прибывать из покосившегося терминала аэропорта. Сначала несколько фигур, а потом и целый десяток.

Никакого строя, но каждый держался настороженно.

Одеты кто во что. Камуфляж с чужого плеча, американские штаны, флотские рубахи. Один был в майке баскетбольного клуба «Лос-Анджелесс Лейкерс», а на ногах военные ботинки с развязанными шнурками. Многие совсем молодые мальчишки, которые еле-еле держат АК-47 в руках.

Некоторые держат ствол вниз, но пальцы на спуске. Один подросток с кепкой набекрень смотрел прямо на меня. На вид ему лет двенадцать.

Зрачки тёмные, лицо гладкое, без эмоций. Я поймал его взгляд, и он тут же его отвёл. Ужасно, что приходится видеть ребёнка, который уже живёт на войне.

Потом я заметил того, кто явно здесь за главного. Он стоял в кузове одного из пикапов, размахивая укороченным израильским автоматом «Галиль».

На голове у него была чёрная бандана. На лице зеркальные очки. Чёрная рубашка из плотной ткани закатана до локтей.

— Добро пожаловать в Бо, — крикнул главный.

Через несколько секунд он выпрыгнул из кузова и пошёл к нам. Чем ближе этот боевик подходил, тем сильнее пахло потом и пылью.

Рукопожатий делать не стали. Боевик посмотрел на нас и снял очки. Тут я и увидел шрам на лице и отсутствие правого глаза.

— Мы по приглашению генерала Байкуде, — сказал Казанов, пока одноглазый смотрел на меня и на вертолёт.

— Этот дьявол с нами не пойдёт. Нам не нужны сыны дьявола в стенах штаба, — замотал головой одноглазый.

Резко отвечать сейчас нельзя. Меня по-разному называли, но «сыном дьявола» звучит как-то слишком воинственно.

— Он пойдёт и тоже будет говорить с генералом. Иначе его подчинённые прилетят к вам ещё раз. Вы ведь почувствовали их силу при атаке на Конте? — спросил у него Казанов.

Одноглазый посмотрел на меня, ожидая, что я ему скажу.

— Да-да, — кивнул я.

Командир боевиков сжал губы и показал в сторону аэропорта.

Бригадир Дио шёл рядом, будто по ковровой дорожке. Он злобно озирался по сторонам, явно испытывая огромное пренебрежение к окружавшим нас боевикам.

Казанов же выглядел совершенно спокойно. Будто к себе на Лубянку приехал. Хотя не факт, что он также спокойно заходит в здание КГБ, как и в терминал аэропорта Бо. Тем не менее Виталий Иванович продолжал «срисовывать» всё и всех, удостаивая каждого оценивающим взглядом. Сто процентов, он через десять минут мне сможет сказать, кто где стоит, кто первым дёрнется.

Повстанцы окружали нас со всех сторон. Чувствовалось, что любое движение не туда и они поднимут оружие без размышлений.

Шаги по бетону звучали глухо. По пути я видел их импровизированные посты: выцветшие грузовики, мешки с песком. На одном из разбитых пикапов стоял магнитофон, из динамиков которого громко играла музыка в стиле регги. Рядом с ним двое курили самокрутки, смеясь над нами и показывая пальцами.

Командир боевиков гаркнул на двух «весельчаков» и они быстро успокоились.

— Генерал Байкуде ждал вас чуть позже. Так уж не терпится вам воевать с другими аибо? — спросил одноглазый у Казанова.

Странно, что он так назвал белых людей. Аибо — так величают белого человека в Нигерии. Между прочим в контексте пренебрежения к нам.

— У нас задача помочь вашей стране. Те кто нам мешают, должны отойти в сторону.

Одноглазый рассмеялся и остановился.

— Я здесь живу. Это моя земля. Вам не понять наших проблем и порядков. Вот ты! — повернулся он ко мне, тыкнув в лямку разгрузки своим указательным пальцем.

Он продолжал смотреть на меня, яростно дыша. Запах у него изо рта явно говорил о его не самом лучшем состоянии желудка.

— Аибо — белый мальчик, верно⁈ Ты же белый? — злобно спросил он, глядя на меня единственным глазом.

Я медленно убрал его палец от себя, пересиливая сильную хватку этого здоровяка, и посмотрел на него.

— А у тебя есть сомнения? — спокойно спросил я.

Бригадир Дио не сдержался и громко засмеялся. Серьёзный Казанов и тот улыбнулся. Да что уж там! Подчинённые одноглазого не могли сдержать улыбок и начали гоготать.

Командир боевиков явно ожидал другого ответа. Надев очки, он продолжил сопровождать нас к генералу.

Терминал выглядел, как после болезни. Крыша провалена, стёкла в рамах отсутствовали, а стены были в выщербинах. На входе висела табличка, где буквы AIRPORT ещё различимы, а остальные стёрты.

Внутри стоял запах перегара и пота. Генератор громко гудел в дальнем углу, давая электричество на нескольких потребителей. Через проступающий солнечный свет видно, как в воздухе витает пыль.

Вокруг столы, ящики, стулья и металлические кровати. Кое-где идёт игра в карты на деньги, гремят стеклянные бутылки и друг друга перебивают динамики магнитофонов. Повсюду ящики с патронами и различным снаряжением. Похоже, что за алмазы местный полевой командир покупал много оружия.

Мы прошли в отдельное помещение, которое было уже более ухоженным. На двери как раз и была надпись, что это кабинет начальника аэропорта.

Здесь было прохладно, приятно пахло травами и кофе. В углу стоял холодильник, а в забитом деревянными листами окне установлен кондиционер.

В кабинете за столами сидели две темнокожие девушки и возились с различными документами. У одной и вовсе было разложено несколько пачек с долларовыми купюрами. А на маленьких весах блестели те самые алмазы.

— Проходите, товарищи, — услышал я спокойный голос в дальнем углу.

На большом диване, закинув ногу на ногу и вращая на пальце Вальтер, сидел высокий, широкоплечий человек с выбритой головой. Его руки были огромные настолько, что его бицепсы вот-вот должны были порвать рубашку. На шее висела огромная цепь, а на пальце сияло кольцо.

На подоконнике рядом лежит М16, почти как на выставке.

Байкуде встал, убрал в кобуру пистолет и подошёл к нам. Он что-то сказал своему подчинённому, и через минуту в кабинете остались только мы и Байкуде.

— Давно не виделись, друг, — тихо сказал он, посмотрев на Дио.

— Очень, дружище, — ответил бригадир, присаживаясь на свободный стул.

Ну тогда всё понятно. Два бывших друга, которых Казанов пытается помирить. А с этим вместе и перетянуть на нашу сторону большую толпу боевиков.

— Вы прибыли поговорить, мистер Казанов? Или привезли решение? — сказал Байкуде негромко.

Фразы мне переводил Виталий, так что я мог быть в курсе обсуждения.

— Прежде всего, генерал, я прибыл выслушать. Мы хотим, чтобы Бо больше не страдал от войны. Ваши ребята и правительственные силы — это один народ, не враги. Президент Момо готов дать тебе и твоим людям амнистию. Кроме этого…

Пока Джулиус Дио рассказывал Байкуде о предложении мира, Казанов мне шепнул, что эти двое родом из одной деревни недалеко от Бо. Для них обоих это родная земля.

— Естественно, что главное условие после начала мирного процесса — сдача оружия и роспуск всех незаконных вооружённых формирований.

Байкуде прищурился. Он взял сигарету с края стола и щёлкнул зажигалкой. Дым быстро наполнил комнату, и на губах у Байкуде возникла тонкая ухмылка.

— Я слушал вас. Теперь послушайте меня.

Генерал начал говорить размеренно. Про дороги, про землю, про то что столица их не слышит. Если бы не оружие на столе, можно было подумать, что это собрание в районной администрации, а не переговоры с одним из полевых командиров. Но за каждым словом чувствовалось раздражение.

— Отсюда и наша борьба. Революционный фронт выступает за силу и богатство для народа…

— И как это сочетается с продажей алмазов и месторождений Блэк Рок? — спросил Казанов.

Байкуде ухмыльнулся и обошёл свой стол.

— Какая разница, платить вам или американцам? Продавать алмазы в Либерию или сразу в Европу? У нас есть цель и мы идём к ней…

— Грабя страну и угнетая свой собственный народ, — прервал его Дио.

— А твой президент не угнетатель⁈ Я видел этих торговцев в столице. Как и сколько они получают на жизнях нашего народа. Из-за таких как Момо, мы и потеряли наш дом.

Дио поднялся на ноги и подошёл к Байкуде. Он упёрся ладонями в стол и нагнулся к генералу.

— Какой бы он ни был, но Момо — избранный президент. По закону.

Дуо вернулся на свой стул и задумался.

— А вы что скажете? — спросил у меня Байкуде.

Я долго думать не стал.

— Не президент начал войну. В том что он отказал зарубежным компаниям в подписании кабальных договоров нет ничего плохого. Наёмникам нужны только ресурсы для их хозяев. А вы и эти мальчишки за окном — пушечное мясо. И когда Блэк Рок добьются своей цели, сместив президента, то их главные наниматели высосут всё из Сьерра-Леоне. До последнего камня.

— А чем тогда вы лучше?

— Мы приходим всегда с миром. Созидаем и строим. Хоть одного больного или раненого ребёнка вывезли люди на той стороне реки Сева? — спросил я.

Байкуде задумался и начал ходить по комнате.

— Я слышал о тебе. Ходят слухи, что твой вертолёт был повреждён, но ты вывез детей и дочь Момо из той деревни. Так?

— У вас хорошие информаторы, — ответил я.

— Что есть, то есть. Хорошо. Если представители советского народа выступают гарантами, то я поверю Момо. Теперь предлагаю, поговорить о мире.

А вот дальнейший разговор оказался весьма интересным. Теперь мне стало понятно, почему Казанов сразу взял меня с собой.

Байкуде нужен был не только для того, чтобы сдать нам Бо. Он должен был пойти против Блэк Рок вместе с нами.

— Ваша задача — атаковать базу в Кенема. По нашим данным, она расположена на территории аэродрома, — показывал на карте Казанов объекты наёмников.

— У меня много людей. Почти 2000 стволов, но это всё ополченцы или дети…

— Никаких детей. Это наше условие, — сказал я, бросив взгляд на генерала.

Казанов и Дио кивнули, поддерживая меня.

— Да… всех подростков распустим.

— Зачем? Пускай помогают здесь на аэродроме. Физическая сила нам нужна, — предложил Дио.

Бакуйде зачесал подбородок и кивнул.

— Я задачу уяснил, — ответил генерал.

А вот мне пока было непонятно, что делать нам. Казанов просто не стал ничего говорить при африканцах, собираясь удержать втайне план операции.

Когда мы вышли на улицу, на посадку уже заходила пара Ми-24. К ней уже ехал топливозаправщик, который местные боевики откуда-то нашли на аэродроме.

Кузьмич подошёл ко мне и рассказал, что топливо здесь даже чище, чем в Лунги. Когда он проверял керосин, то удивился этому факту.

Казанов, после дачи указаний Грифу и Гире, подошёл ко мне и «нашептал» всю информацию, которая была у него о нашей следующей цели.

— Сначала надо атаковать Нджалму. Там более сильная оборона, — показал он мне на карте место удара.

— В чём заключается её сила?

— Их обороняют несколько ЗУ-23, есть одна «Шилка» и, возможно, ПЗРК.

— Иваныч, вот если честно, ты откуда это всё знаешь? Ты как будто там уже был на этой базе.

Казанов убрал карту и улыбнулся.

— Секрет фирмы. Удар надо нанести в ближайшие часы. Пока вокруг баз не сформировали дополнительные кольца обороны, — ответил Виталий.

На аэродроме началась суета. Один за одним пребывали отряды боевиков, которых распределяли по направлениям атаки. У подростков и детей отбирали оружие и отправляли сидеть в сторонке. Некоторые из них возмущались, а кому-то уже начало нравится помогать подвешивать дополнительные блоки на Ми-24. По бетонке стучали колёса тележек, а где-то в стороне хрустели деревянные ящики, которые вскрывали, чтобы добраться до НАРов.

Пока техники занимались подготовкой к вылетам и заправляли прилетевшие борта, я собрал лётчиков на травке и рассказал о нашей следующей задаче.

— Итак, атакуем базу в Нджалме. Сразу скажу, что там будет сопротивление.

Обрисовав картину, я не увидел страха в глазах парней. Все были готовы к работе. Но у меня было сомнение в подобной спешке.

— Саныч, это всё хорошо, что мы быстро ударим и свалим. Но кто-нибудь даёт гарантию, что по нам здесь не ударят в ответ? — спросил Давыдов.

— Вадик, хоть одна война в истории шла по плану?

— Дай угадаю. Наверное, нет.

— Вот и у нас так же. Охрана и оборона аэродрома выставлена. Вертолёты сможем укрыть в двух ангарах, — показал я на два покосившихся здания. — Но нам всё равно нужно будет поддерживать своих. По базам нужно не только ударить, но ещё и захватить. А значит, будем ещё и высаживать мобильные группы, чтобы они держались до прибытия наших.

За спиной послышался громкий удар об бетон. Я повернулся и увидел, как Кузьмич поднял большую крышку от ящика и бросил её на грунт.

— Вот на хрена они тут нужны? Куда наши лётчики будут ими светить? — возмущался наш бортовой техник.

Видимо, в нескольких ящиках оказались осветительные С-8.

— Дядя Кузьмич, ну вот что дали, то и взяли. Там на базе ещё были ящики. Но какая разница⁈ Наши только в воздухе появятся и все обосруться. Какая разница чем стрелять?

Молодой техник не смог переубедить Кузьмича.

— Знаешь что Слепцов, это тебе не жрать всякую херню. Тут принцип: «желудок примет — жопа разбросает», не работает. Давай сюда нормальные «гвозди» тащи, а не эти «фонарики»…

Но тут мне пришла очередная интересная идея. Надо только быстрее предупредить Казанова, чтобы отложить начало операции.

— Стой, Кузьмич! Не убирай их далеко. Продолжай заряжать на «восьмёрку», — ответил я.

Кузьмич пожал плечами и кивнул, доставая с парнем первую ракету из ящика.

— Что такое, командир? — спросил у меня Резин.

— Пускай заряжают С-8О. Мы ударим ночью.