Африканский рубеж 9

Глава 26

Звук выстрела в тесной бетонной коробке ударил по ушам словно кувалдой.

Я видел всё будто в замедленной съёмке. Ту самую короткую вспышку дульного пламени, которая возникла в момент выстрела. За ней и гильзу, летящую в воздухе.

Звук падающей гильзы, казалось, раздавался эхом ещё несколько секунд. Гудящий в углу вентилятор теперь разгонял по комнате не запах плесени, а едкий аромат сгоревшего пороха и свежей крови. Я же продолжал смотреть на обмякшее тело Кроу на стуле.

На его лбу осталось чёрное отверстие с опалёнными краями. Из него толчками, а затем ровной тёмной струйкой потекла кровь, заливая открытые глаза, в которых застыл не страх, а бесконечное удивление. Он был мёртв ещё до того, как звук выстрела отразился от стен.

В комнате повисла тяжёлая, звенящая тишина. Даже мотыльки, казалось, перестали биться о лампочку.

Теперь Кроу уже не испепелял нас взглядом. Ричард смотрел в бетонный пол, с пулевым отверстием в башке.

Я отвёл глаза от Кроу и посмотрел на Казанова. Тот медленно, без суеты поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру. Затем он закрыл блокнот и спокойно встал со стула. На его лице было абсолютное спокойствие. Ощущение, что он сейчас в магазине хлеб купил, а не застрелил главу частной военной компании Блэк Рок.

— Я даже не знаю, что у вас и спросить, Виталий Иванович. Сами расскажете, что это было?

Казанов подошёл ко мне ближе. Я был готов к тому, что сейчас за дверью послышится топот ног и громкие недоумевающие разговоры солдат. Но всё было тихо.

Виталий ещё молчал, подойдя ближе к Ричарду. Никто пока так и не вошёл в комнату.

— Вы проницательный человек и должны всё понимать. Как и все остальные, — сказал Казанов.

— В каком смысле «все остальные»? — спросил я.

Иванович посмотрел на меня, но на вопрос не ответил. Просто махнул рукой.

— Не берите в голову.

— Да уж давайте поговорим. Вы только что проделали дырку у Кроу в голове. А я должен не обращать на это внимание, так?

Казанов достал сигарету и закурил. Тут за дверью и послышались тяжёлые шаги. Через пару секунд дверь открылась. Вошли Гиря и Гриф.

И, как будто они тоже пришли в магазин за хлебом, спокойно взяли тело Кроу и вынесли его. Даже и глазом не моргнули.

— Это часть сделки, Саша.

— Какой ещё сделки? — спросил я, пока Казанов крепко затянулся.

— Обыкновенной деловой сделки с ЦРУ. Для Советского Союза Кроу — злейший враг. Его деятельность уже давно наносит вред нашим интересам. Само собой, в результате этой самой деятельности погибло много наших солдат и офицеров. Ваших и моих коллег в том числе.

— Я это знаю. А ЦРУ тут при чём?

— Американцам он тоже не нужен. Много на себя брал, проводил слишком независимую политику. Проще говоря, «плохо себя вёл».

Теперь всё сходится. ЦРУ давали информацию о Блэк Рок в Сьерра-Леоне и о Кроу лично. Вот откуда мы смогли узнать про колонну машин и маршрут её перемещения.

Я подошёл к столу и открыл одну из книг, которая лежала на углу. Это был роман Достоевского «Бесы». Раскрыв книгу, моё внимание привлекла одна из фраз героя романа Верховенского.

— И ничего не скажешь? — спросил Казанов.

— Молчать — большой талант, — проговорил я.

— Фёдор Михайлович тут был прав, — сказал Виталий и пропустил меня на выход.

Мы вышли на свежий воздух. После душной комнаты ночная прохлада ударила в лицо, как глоток ледяной воды. Я жадно втянул воздух, пытаясь выветрить из лёгких запах камеры, где только что был ликвидирован Кроу.

Казанов вновь достал пачку сигарет и предложил мне одну из них. Я отрицательно качнул головой. Он закурил сам, выпустив дым в звёздное небо.

— Много куришь, Иваныч. Это вредно.

— Ты знаешь, пассивный курильщик потребляет на 40 процентов больше табачного дыма, чем активный, — сказал Виталий, вновь затянувшись.

— Угу. То есть, лучше курить, чем не курить?

Казанов пожал плечами и закашлял. Мы сели в автомобиль и направились в аэропорт. Когда мы подъехали к палаткам, то я не стал задерживаться в машине.

— Бывай, Иваныч. В столице увидимся, — пожал я руку Казанову и открыл дверь.

Только я вышел на улицу, как Виталий меня окликнул.

— Саша, на пару минут задержись.

Виталий обошёл автомобиль и… вновь закурил. Ну точно его погубит эта вредная привычка!

— Да, Виталий Иванович. Слушаю тебя.

— Африка — это большая шахматная доска, Сан Саныч, — задумчиво произнёс он, глядя на взошедшую луну.

— Очень, я бы сказал.

Виталий кивнул и продолжил.

— И партия только начинается. Здесь, в Сьерра-Леоне, мы свою работу сделали, но есть ещё Ангола, Мозамбик, Эфиопия. Будут и другие экзотические места. Люди, которые умеют решать нерешаемые задачи, нужны.

— Ты мне ещё скажи про звания, оклад, новые горизонты…

— А почему бы и нет. Сейчас отдохнёшь немного и снова за работу.

Над этим предложением я даже и не стал думать.

— Спасибо, Виталий Иванович. Моя партия окончена.

— Уверен? Война затягивает. Дома тебе может стать скучно, — сказал Казанов и искоса глянул на меня.

— Скука — это именно то, о чём я сейчас мечтаю. Меня ждут дома. Хватит с меня джунглей, алмазов и… ваших сделок.

— Я понимаю. Ты человек принципа, Саня. Отдых ты заслужил. Документы получишь в Лунги, — кивнул Виталий.

Казанов помолчал, докуривая сигарету. Затем щелчком отбросил окурок в темноту, где тот описал красивую оранжевую дугу.

Виталий развернулся и, прихрамывая, пошёл обратно к машине.

— Иваныч, а ты сам-то отдохнёшь? Даже тебе надо отдыхать от работы.

Казанов посмеялся, но ответил не сразу.

— Надо. В Крым хочу, Сань. Чтоб сесть на берегу моря и ничего не делать.

— И что мешает?

— Даже там находят, — улыбнулся Виталий и сел в машину.

Утром мы выполнили перелёт в Лунги, заканчивая тем самым наше пребывание в районе Бо. Тело гражданина Кроу волшебным образом было отправлено без нас и в неизвестном направлении.

Как это всё будет Казанов обставлять перед начальством, мне непонятно. Вряд ли здесь подойдёт попытка к бегству или самоубийство. С опытом работы Римакова и Виталия, думаю что они придумают «отмазку».

Приземлившись на стоянку нашей авиагруппы, мы сразу зарулили и приступили к выключению. В этот раз я полностью доверил заход на посадку Беслану, что он и сделал достаточно неплохо.

— Сан Саныч, а мне понравилось! Может переучиться на Ми-24? — спросил Аркаев, когда мы вылезли из вертолёта.

— Почему бы и нет. Домой вернёшься, переводись на должность оператора, а в группу переучивания в Торске я тебя запишу.

— Там же обычно не пробиться, вечно народу огромное число в этих группах. Или как?

— Или как Беслан, — ответил я и подмигнул, снимая шлем с головы. В этот момент он слегка сощурился, не понимая на что я намекаю.

— Окажу содействие. Не переживай. Ты с какого полка?

— Пренцлау, 487-й отдельный…

Я чуть не спросил у Беслана «когда вас успели сформировать». Этот отдельный вертолётный полк в моё время собрали в Германии только в 1989 году. А уже потом его перевели в Будённовск.

— С Германией сложнее будет, но варианты есть, — ответил я.

— Благодарю, а как у вас это получится?

— Тебе всё расскажи да покажи, — улыбнулся я и мы пошли в сторону нашего жилого модуля.

На нашей базе в аэропорту Лунги всё было спокойно и размеренно. Как обычно никто и никуда не торопился. Местные пацаны всё так же пытались подбежать к старым вертолётам и своровать с них какую-то деталь. Ну и у них это получалось.

Работяги-техники помимо своих основных обязанностей решили провести ещё и мастер-класс по волейболу для сьерра-леонских солдат.

— Подача! — прозвучал громкий голос одного из наших игроков.

Волейбольную площадку сделали недалеко от столовой. Вместо традиционной сетки использовали маскировочную. Интерес к данной матчевой встрече был немалый. Особенно у девушек и женщин со столовой.

Когда я подходил к площадке, толпа взорвалась радостным криком. Конечно же не от того, что кто-то увидел меня. Просто один из наших ребят принёс очередное очко и победу в сете.

— Сан Саныч, вы как? — подошёл ко мне инженер, исполняющий обязанности зама по ИАС.

Он всё так же был в рубашке с коротким рукавом, панаме-афганке и камуфлированных штанах. На ногах, как и у многих, тапки.

— Лучше, чем никак. Что у нас?

— Да всё по-старому. Со средствами только лучше стало. Вон и ещё одну АПА подвезли. Заправщик теперь у нас свой. Налаживаем работу, — улыбнулся инженер.

— Это всё хорошо. А что за чемпионат? — указал я на волейбольную площадку.

— Да тут… в общем местные предложили дружественную встречу. А мы и не отказали.

В этот момент вновь толпа взорвалась радостными криками. Очередное удачное действие наших ребят принесло очко.

— Всё правильно. А почему не все смотрят? — спросил я.

— Так… как-то не всем интересно.

Совсем всё плохо с коллективным духом.

— Не-а, так не пойдёт. Тут парни отстаивают честь Родины, а все по интересам разошлись. Всем, кроме дежурной смены, сбор на площадке. Пять минут, время пошло.

Теперь это был самый настоящий волейбольный матч. Кто-то шёл со своими стульями, кто-то нёс деревянные лавки, а водитель топливозаправщика и вовсе приехал на машине, поставил её и залез на цистерну, чтобы наблюдать сверху.

Давно я не испытывал такого удовольствия от простой игры. Да и сами участники оценили, что вокруг обычного мероприятия собрался подобный ажиотаж. А сама игра, разумеется, окончилась победой наших ребят со счётом 3:1.

На вечер, в честь столь яркой победы и окончания «рейда» по базам Блэк Рок, я упросил по телефону Гаранина дать нам день выходного на завтра. А если объявлен выходной, то и проводят его все, как и полагается, используя банно-стаканный метод. В умеренных количествах.

На ближайший рынок были отправлены гонцы с важным заданием купить определённое количество вкусностей. Большую часть денежных средств внёс я. Так уж вышло, что Казанов мне немного долларов «подкинул» ещё во время моего пребывания во Фритауне много дней назад. Их и хватило на большую часть стола.

Пока всё готовилось и накрывалось, я привёл себя в порядок.

Я вышел из душевой кабины, обмотав бёдра вафельным полотенцем. В импровизированной умывальной пахло сыростью и дешёвым хозяйственным мылом. Подойдя к небольшому, местами потемневшему от времени зеркалу, я провёл ладонью по запотевшему стеклу.

Передо мной возник не то викинг, не то славянский дружинник. Слишком уж не привычно было мне себя видеть бородатым.

Из зазеркалья на меня смотрел обросший человек. Лицо было с густой щетиной, переходящей в бороду. На теле были видны шрамы и следы ожогов. Как напоминание о каждом из боевых вылетов, которые не всегда проходили гладко.

Тут на зеркало брызнули несколько капель. За спиной послышались шлепки мокрых тапочек. Это из душевой вышел Вадим Давыдов, вытираясь полотенцем и размахивающий мочалкой.

— Извини, командир. Не обрызгал? — проговорил он.

— Нет, всё хорошо. Просто смотрю на себя.

— Ага. Но что-то ведь не так? Что-то ненормально? — спросил Давыдов, и я увидел его широкую улыбку в зеркале.

— Зарос слегка.

— Тогда пора возвращаться к человеческому облику. Бритва есть? — поинтересовался Вадим.

И ведь отправлял людей на рынок, а про бритву и не сказал.

— Понял, командир. Сейчас всё нормально будет, — сам же ответил Давыдов и достал из своего несессера разборный Т-образный станок советского производства в упаковке.

— Вот он! Новый и надёжный, как автомат Калашникова, — протянул он мне станок, а следом и упаковку лезвий с кремом для бритья.

— Спасибо, Вадим. Буду должен.

— Ни в коем случае! Это Саныч тебе за «валёжку». Считай проставился. Только вот крем для бритья вернёшь? «Флорена», всё же, — улыбнулся Вадик.

— Обязательно, — ответил я.

Давыдов кивнул и вышел из умывальника.

Я раскрутил ручку и аккуратно, держа за края, вставил лезвие «Спутник». Крем для бритья выдавил из мягкого тюбика. Приятный аромат, мягкая консистенция и густая стойкая пенна были не такими, как у советских кремов.

Я нанёс густую пену на лицо, скрывая под ней каждый участок бороды. Следом поднёс станок к щеке и аккуратно провёл станком.

Первое движение лезвием по жёсткой щетине прозвучало громко. Звук такой, будто кто-то разорвал плотную ткань. Вместе с пеной и волосами на раковину падали и капли с мокрых волос. Я смотрел в зеркало, но перед глазами проносились воспоминания.

Я видел пунктиры «сварки» ДШК, летящие навстречу вертолёту в ночном небе. Серые точки выпущенных ракет, проносящихся рядом. Вспомнил и гул двигателей, от которого вибрирует каждая клетка тела.

Ещё движение и станок прошёл по скуле. Перед глазами всплыли разрывы ракет, превращающие колонну техники в огненные шары. Запах горящего металла и гари, который, казалось, въелся в кожу навсегда.

Я остановился, глядя себе в глаза. В них всё ещё отражались пожары моих войн — и этой, и тех, что были в другой жизни. И Афганистан, и Сирия, и Африка, и… ещё одна война. Всё смешалось в один бесконечный боевой вылет.

— Домой, — выдохнул я, смывая станок под струёй воды.

Я закончил бритьё и ополоснул лицо холодной водой. Кожу приятно холодило, и чувствовалась лёгкость. Словно вместе с бородой я срезал несколько лет и килограммы тяжести с души.

Взяв флакон одеколона «Шипр», я плеснул пахучую жидкость в ладонь и с силой прижал к щекам. Острая боль обожгла кожу, заставляя резко выдохнуть. А следом запах одеколона окончательно прогнал видения боя.

Через час произошёл сбор в нашем жилом модуле.

Мы сдвинули две металлические койки к стене, а в центр вытащили стол, взятый в столовой. Вместо скатерти по старой традиции разложили старые карты, плановые таблицы и совсем несвежие номера «Красной звезды».

— Ну да, и зачем нам местность Южной Америки в Африке, — посмеялся бортовой техник Кузьмич, изучая название на одной из карт с одним из районов Бразилии.

Освещение обеспечивала тусклая лампочка под потолком, вокруг которой по привычке нарезали круги мошки, но на это никто не обращал внимания. Главное внимание было приковано к столу.

В центре стояла огромная сковородка с жареной картошкой. Настоящей, которую умудрились пожарить на сале, привезённом кем-то из борттехников ещё с Союза. Сало скворчало, источая аромат, от которого сводило скулы.

Рядом, вскрытые консервным ножом, красовались банки с тушёнкой. Жир в этих банках был янтарным, а мясо волокнистым. Чуть поодаль — килька в томате и, нарезанный крупными кольцами репчатый лук, посыпанный солью.

Дополняли картину местные фрукты — манго и бананы, которые смотрелись на фоне сурового советского быта яркими инородными пятнами. Ну и, конечно, запотевшая трёхлитровая банка самогона. Это главный продукт на столе, на который все уже давно смотрят голодными глазами.

— Ну, мужики, давайте, пока горячее! — потёр руки Давыдов, глядя на картошку с нескрываемым вожделением.

— Кхм! — громко прокашлялся Марат Резин, останавливая пыл Вадика.

— Эм… да. Забыл.

Давыдов кивнул и посмотрел на меня. Всё же, на правах командира, я должен дать старт мероприятию.

— Прошу садиться. Приступаем, — коротко произнёс я, и все опустились на свои места.

Рассаживались кто на чём: на табуретках, на ящике, кто-то просто на краю койки.

— Слышь, а ты как подачу-то ту вытянул? Я думал, всё, ушёл мяч! — хлопнул по плечу один бортовой техник другого.

— Реакция, — скромно улыбнулся он, накладывая себе картошку.

Атмосфера была удивительно лёгкой. Словно и не было у нас за спиной расстрелянных колонн, горящих джунглей и трупов наёмников. Сейчас мы были просто мужиками, которые честно сделали свою работу и теперь имели полное право на этот жареный картофель и глоток спирта.

Я взял свой «нурсик» и поднялся с места.

— Товарищи офицеры, — произнёс я, и голос мой прозвучал неожиданно торжественно в этой тесной комнате.

Все замерли. Кто-то даже вилку с куском тушёнки опустил обратно в банку.

— Мы с вами воюем бок о бок. Едим из одного котла, рискуем одинаково. К сожалению, официально меня никто не представлял перед строем. Посему начну представляться здесь.

По комнате прошёл одобрительный гул. Я выпрямился, принял строевую стойку, насколько это позволяло пространство между койкой и столом, и громко, чеканя слова, произнёс:

— Майор Александр Александрович Клюковкин, — громко произнёс я.

Рассказ о себе занял весьма продолжительное время. У кого-то даже глаз начал дёргаться после рассказа о моих должностях. Давыдов и вовсе дважды «подбирал» челюсть, когда я говорил об освоенных мной типах и модификациях вертолётов. На вопрос о наградах отвечал как есть. Секретов тут уже не должно быть.

Когда я закончил представляться и выпил, в комнате все громко зааплодировали.

— Ну, Сан Саныч, вы даёте! — весело выкрикнул кто-то из угла.

— За командира! — поддержал инженер, поднимая свою кружку.

Звон стаканов был наверное слышен даже на ВПП. Спирт обжёг горло, по телу разлилось приятное тепло, а следом пошла и закуска. Картошка с салом и луком казалась вкуснее любого деликатеса.

— Командир, у тебя четыре ордена Красной Звезды, два ордена Красного Знамени, орден Ленина есть, а со звездой Героя чего не срослось? — спросили у меня Резин, закусывая маринованными огурцами из банки.

— Не поверишь — предлагают, а я отказываюсь, — улыбнулся я.

— И всё же. Может кого… ну… научил жизни? — улыбался Резин.

— Не знаю, Марат. Я таким вопросом никогда не задавался. Думаю, что ещё не совершил подвиг.

Вечер планомерно перетекал к своему экватору, если судить по количеству самогона. Все основные тосты закончились, а вот «домашний» напиток был израсходован только наполовину. Зато меня начал доставать Вадик с просьбой отлучиться с мероприятия.

— Командир… Сан Саныч! Ну я прям быстро. У меня там всё нормально, на мази, договорено. Прям до столовой и обратно, — отпрашивался Вадим у меня, поскольку только я мог его отпустить.

— Полчаса и назад, — разрешил я, и Давыдов быстро ретировался.

В это время мужики уже достали гитару и принялись напевать интересный мотив на песню Боярского.

— А когда устаю нажимать на гашетку. А себе говорю и жму до конца, — подпевали все Резину.

За окном послышался скрип тормозов. Я аккуратно выглянул и увидел два внедорожника недалеко от входа в модуль.

Песня в исполнении ребят как раз закончилась, и наш тамада — Константин Кузьмич, объявил перекур. На улицу вышел и я. Поскольку вряд ли просто так к нашему модулю подъехали две машины.

Выйдя на крыльцо, я увидел, что рядом с первой машиной курит Виталий Иванович Казанов. На нём была камуфлированная форма. На поясе кобура с пистолетом, а на ногах вместо ботинок кроссовки.

— Категорически приветствую, — поздоровался я с Казановым в стиле Дмитрия Пучкова.

— Где-то я уже такое слышал. Не напомните? — спросил Виталий, пожимая мне руку.

— Не знаю. Мне сейчас в голову пришло.

Казанов кивнул и поднял голову к ночному небу Сьерра-Леоне.

— Не передумали? Предложение по работе ещё действует.

— Нет. Домой хочу.

Виталий выдохнул, расстегнул нагрудный карман своей куртки и достал плотный, перетянутый резинкой конверт.

— Держи.

Я принял пакет. Даже в темноте на ощупь я узнал тиснёную кожу обложки своего паспорта. Документы, которые я оставил на вилле в столице Сьерра-Леоне в первый день, когда всё только начиналось. Казалось, это было так давно.

Я сжал документы в руке. Это был мой билет обратно.

— Спасибо, — искренне сказал я.

— Не благодари. Ты заслужил, — Виталий протянул мне здоровую руку. Рукопожатие у него было крепким, сухим. — Борт на Москву через Луанду будет послезавтра. Место для тебя забронировано.

— Спасибо. А ты?

— А я остаюсь. Кстати, вы были изначально погибшим. Потом вас всё же признали пропавшим без вести. Так что по возвращении проблем у вас не будет. Все документы о выписке из госпиталя в конверте. Так что вам осталось только появиться в Торске. Сделать кое-кому сюрприз.

Конечно же, Виталий говорит о Тосе. Ей бы могли уже и сообщить, что я жив.

— На этом месте мы с вами разойдёмся, Саша. Может у вас есть предпочтения по дальнейшей карьере?

— Я об этом ещё не думал.

— Не торопитесь. Вы всегда можете на нас рассчитывать. До встречи, Сан Саныч, — Казанов посмотрел в сторону темнеющих джунглей.

— К сожалению, не хотелось бы так скоро, — ответил я.

— Мда. Но придётся.

Ох и не люблю я эту фразу! Хотелось бы с Казановым увидеться просто где-нибудь в парке Горького, а не в подобных обстоятельствах.

Виталий открыл дверь машины и сел на пассажирское сиденье. Мгновение и два внедорожника умчали на выезд с территории аэропорта.

Пока я смотрел вслед уезжающим машинам, в темноте я заметил быстро идущего человека. Двигался он в направлении нашего модуля. Да так целенаправленно, что я решил поторопиться.

Только выйдя на свет, я понял, что это Давыдов. Наш Вадик выглядел суровым и не таким весёлым, как обычно.

— Командир, я… того… справился быстрее, — ворчливо сказал Вадим.

— Судя по всему, не справился, да?

— Ну я ж на чай шёл. Нормально всё было. Но что-то пошло не так, — пожал плечами Давыдов.

Ребята, стоящие рядом, заржали. Я же решил объяснить Вадику, где он допустил промашку.

— Вадик, леди пригласила тебя на чай, а ты пришёл без шампанского и презервативов. Вывод такой, что ты ничего не понимаешь в чаепитии.

Давыдов кивнул и повернулся к Кузьмичу, который стоял рядом с кружкой чая.

— Давай чай налью, Вадик? — спросил у него Кузьмич.

— Давай. Только подайте мне чай со вкусом отчаяния и презрения к происходящему.

— Самогон, что ли? — уточнил я.

— Да.