Африканский рубеж 9

Глава 17

Тишина в палатке госпиталя стала по-настоящему «гремящей». Ария тихо опустилась на стул и закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать эмоции.

Я повернулся к Вадиму, который растерянно смотрел на меня, почёсывая затылок и разводя руками. Сразу понятно, что у него не было однозначного решения в этой ситуации. И времени нет на размышления.

— С Кузьмичом бегом к вертолёту. Готовьтесь к вылету, — произнёс я.

— Саныч, мы всех не заберём. Возможно, мы вообще не взлетим.

— Значит, возьмём сколько сможем. Передай Трачуку, пускай направляет всех к вертолёту. Вещи пускай не берут.

Давыдов больше вопросов не задавал и быстро выбежал из палатки. Мысли в голове сложились, а решение было не самым лёгким.

— Александр, заберите детей. Прошу вас, — тихо сказала за спиной Ария.

Даже на исправном вертолёте всех детей и раненых нам не забрать. А тут с неисправностью двигателя всё ещё печальнее.

— Собирайте их всех у вертолёта, — ответил я.

Дочь президента быстро встала со своего места и подняла двух спящих медсестёр. В этот момент раненные ещё спали, кроме одного.

Широко открытыми глазами на меня смотрел тот самый мальчик без двух кистей рук. К нему первому подошла одна из медсестёр и начала собирать, помогая надеть рваные кроссовки на босу ногу.

— Они идут, верно? — смог я разобрать вопрос паренька, пока ему помогали встать.

Я молча кивнул и вышел из палатки.

На улице начали появляться мужчины деревни. Видимо, слух о подходе боевиков уже проник в дома. На веранду ближайшего дома вышла женщина, вознося руки к небу и пытаясь понять, что происходит.

— Давай, отец быстрее! Эту группу на правый фланг. Эти двое пускай готовятся встречать их с крыши, — объяснял Сева старосте план обороны.

С каждой минутой людей становилось больше. Ариа и Трачук бегали среди домов, показывая куда вести детей.

Взрослые же ходили, как тени. Женщины держали детей, шептались, плакали тихо, чтобы малыши не слышали.

Люди не готовились, а скорее метались — собирали детей, собирали тряпьё в мешки и поглядывали в сторону леса, над которым тянулся утренний туман.

— Без вещей. Никаких вещей, — показывал Трачук двум женщинам преклонного возраста.

Они катили маленькую тележку, в которой лежало немного одежды.

Несколько мужчин получили из рук наших бойцов «трофейные» автоматы и по паре магазинов.

— Приклад к плечу. Снять с предохранителя, прицелился и огонь. Патроны экономить, — объяснял один из наших солдат африканцам, как держать автомат.

В их глазах читалось то, чего не нужно было объяснять словами — страх. Настоящий, животный. Они знали, кто надвигается на деревню.

Двое мужиков вышли с охотничьими ружьями, заряжая их на ходу. У кого-то и вовсе были лишь мачете.

Сева увидев меня, подбежал и раскрыл карту. По его словам, людей по земле уже не увести.

— Боевики идут с востока и севера, отрезая деревню от направления на Макени. Все леса кишат повстанцами.

— А на юг? — спросил я, показывая направление вниз по течению реки Теко.

Сева замотал головой, показывая, что это тоже не наш вариант.

— В ту сторону выдвинулись несколько их отрядов боевиков. Здесь меньше человек, но они перекроют нам отход быстрее, поскольку едут на машинах.

— А где же обещанные полковником Оупалом правительственные войска? — спросил я.

Сева только смиренно улыбнулся, намекая что ждать их не стоит.

— Минируйте подходы и сразу назад, — давал команду двоим спецам Гриф, показывая в направлении леса с северной стороны.

Напряжение возрастало с каждой минутой. Плач маленьких детей и громкие голоса женщин были повсюду. В воздухе уже отдавало гарью. Кто-то поджёг кусты на западной окраине, чтобы осложнить подступы.

— Без толку их костры. Только создаёт иллюзию обороны. Пускай поторопят женщин и детей к вертолёту, — продолжал командовать Гриф, направляясь к нам.

Когда он подошёл ближе, я увидел, насколько сильно он вспотел.

— Забегался. Как вертолёт?

— Есть неисправность. Один из двигателей может «встать» в любой момент, если взлетим, — ответил я смотря по сторонам.

Трачук в это время продолжал пытаться собрать детей и отправить их строем к вертолёту.

— Но в целом, ситуация рабочая, я правильно понял? — спросил Гриф, закуривая сигарету.

— Мягко выражаясь, грубо говоря — да.

Сева дал своему другу сигарету, зажёг спичку и помог Грифу подкуриться. Небольшая пауза, чтобы перевести дыхание и вновь осознать сложность ситуации.

— Кстати, как поговорили с доктором, Сань? — спросил у меня Сева.

— Обстоятельно, — ответил я и довёл содержание нашего разговора до ребят.

Гриф несколько секунд не мог прокашляться, когда узнал кто такая Ариа. Сева, в отличие от него, был более спокоен.

— Эта девчонка мощный козырь, — произнёс он.

Он смотрел перед собой, потирая небритый подбородок и поглядывая на развевающийся флаг Сьерра-Леоне над госпиталем. Даже среди шума и гвала от детских и женских голосов, можно было услышать звук хлопков ткани полотна государственного символа.

— Боевики из ОРФ пленных неохотно берут. Они режут. Особенно женщин и мужчин. А некоторых мальчиков забирают с собой. Делают из них солдат, — продолжал говорить Сева.

И в этот момент от резкого порыва ветра зелёно-бело-синий флаг сорвало с флагштока и унесло в сторону горящих костров на окраине деревни.

— Связи нет и кругом враги. Нас десять человек, плюс пятнадцать мужчин местных жителей, — сказал Гриф, кивая в сторону толпы африканцев, которых распределяли по позициям.

— Ты ещё переводчика забыл. Он сам попросился остаться, — произнёс Сева и затушил сигарету об подошву ботинка.

Я наблюдал за людьми, которые тянули детей к вертолёту на площадке. На лицах этих женщин была тревога и страх. Было видно, как у многих подкашивались ноги, и они с трудом пробирались к вертолёту.

Маленькие дети прижимались к матерям, не понимая, что происходит. Один мальчишка примерно трёх лет от роду тянул за подол мать. А она смотрела на церковь, сложив руки в молитвенном жесте.

— Надо запускаться. Времени уже нет, — ответил я.

Сева только кивнул, но в его взгляде было больше, чем слова. Он знал, что половина взрослых людей погибнут в первой же атаке, если оборону не организовать. И даже если организовать, потери будут.

Да и Сева, с Грифом понимали, что у них тоже «билет» на тот свет с «открытой датой».

— Удачи, майор, — шепнул Сева, протягивая руку.

Я достал из жилета два магазина и протянул по одному из них парням.

— Пригодится, — пожал я каждому руку и заспешил к вертолёту.

Рядом с вертолётом столпотворение. Вадик помогал детям забираться, а Кузьмич в грузовой кабине рассаживал их. Ариа успокаивала женщин, что-то объясняла на местном языке, но всё время её взгляд был направлен совсем на другого человека. На того, кто сейчас бежал с пацаном на руках, у которого не было одной ноги.

Это был Алексей Трачук, с трудом поднимавшийся на пригорок.

— Давай помогу, — протянул я руки и взял ребёнка.

Я отнёс пацана к вертолёту и передал его Кузьмичу. Внутри уже было совсем мало места. Человек пятнадцать детей уже усадили, но оставалось как минум ещё столько же.

— Сколько ещё детей? — спросил я у Арии.

— 18 или 19. Ещё двоих сейчас несут из палатки, — запыхалась девушка, поправляя задравшуюся футболку одному из мальчиков.

— Командир! — позвал меня Кузьмич.

Повернувшись к нему, я увидел, что он замотал головой. Опытный бортач понимал, что мы очень рискуем.

— Рассаживай. Никого не оставляем, — сказал я и отошёл в сторону.

Ариа по-прежнему быстро заталкивала детей в грузовую кабину и поглядывала в сторону Трачука. Алексей в это время забрался на пригорок и осмотрелся вокруг. Он поправил автомат и достал два магазина из бокового кармана штанов.

— Лёша, иди сюда, — позвал я его, и он быстро подбежал ко мне.

— Сан Саныч, это моё решение остаться. Я — офицер. Пускай моё место займут дети. Даже не…

— Спокойно, не тараторь, — перебил я его и расстегнул свой жилет.

Быстро накинул его на Трачука, поправил и застегнул.

— Здесь запасные магазины. Восемь штук. Это пистолет Стечкина, — вынул я АПС из кобуры и показал Алексею. — К нему четыре магазина. Это на крайний случай.

— Сан Саныч у меня…

— Не перебивай старших. Перевязочный пакет у тебя в проёме металлического приклада. Жгут намотан здесь же. Это для удобства, — показал я на автомат.

— Я всё понял.

— Здесь сигнальный патрон НСП, дым оранжевый. Если зажжёшь его, мы будем знать, где свои.

Алексей кивнул и взял протянутый ему автомат.

— И последнее. Здесь три гранаты — на крайний случай. Не торопись их использовать.

— Понял, Сан Саныч.

В этот момент взгляд Трачука устремился не на меня. Повернув голову, я увидел, что и Ариа смотрит в нашу сторону.

— Береги себя. Мы скоро, — ответил я и ушёл к вертолёту.

Детей уже почти всех загрузили. В паре метров от стремянки, меня остановила женщина с маленьким ребёнком на руках и протянула мне его. Малютка, замотанная в тонкую простыню, громко кричала, будто чувствуя приближение беды.

— Давайте, — взял я ребёнка и вошёл с ним в грузовую кабину.

Через толпу детей, которые плакали и прощались с родителями, я попытался просочиться в кабину экипажа. Сделать это с ребёнком на руках было сложно.

— Ариа, помогите мне, — позвал я девушку, но она не хотела заходить внутрь грузовой кабины с улицы.

— Я не полечу. Я… возьмите кого-нибудь из раненых…

— Ваше место здесь. С этими детьми. Не забывайте, кто вы и какое значение имеет ваша жизнь.

Ариа сомневалась, а затем забралась на борт вертолёта. Я протянул ей ребёнка, и она аккуратно взяла его. К этому времени малышка успокоилась. А вот остальные дети только ещё больше нервничали.

— Кузьмич, запускаемся! — крикнул я бортовому технику, который стоял на улице и отгонял людей.

Я занял место командира, пристегнул ремень и приступил к запуску. Вадим в это время разминал пальцы и что-то бубнил себе под нос. Своё оружие он тоже оставил кому-то из наших солдат.

Вспомогательная силовая установка отработала процесс запуска. Следом запустился и левый двигатель.

— Всё в норме, командир. Теперь правый, — сказал Кузьмич, намекая на то, что именно этот двигатель имел проблемы вчера.

— Давай, — ответил я по внутренней связи.

Бортовой техник нажал кнопку запуска, перевёл рычаг крана в положение «Открыто», и двигатель начал гудеть.

— Обороты 45 %, давление масла в двигателе… норма, — следил Кузьмич за параметрами.

Похоже, что всё в норме. Но только я начал поднимать рычаг шаг-газ, как вновь вертолёт завибрировал со страшной силой.

— Ещё раз, — повторил я, медленно поднимая рычаг вверх.

Колёса не отрываются. Обороты левого двигателя и температура растут, но вот правый от него сильно «отстаёт». Никак не выходит взлететь.

— У нас сейчас лопасти сложатся, — сказал Вадим, когда я попробовал в третий раз поднять вертолёт.

Ощущение, что лопасти несущего винта вот-вот образуют острый конус.

Капля пота медленно скатилась на кончик носа и упала на ручку управления. Вертолёт продолжало трясти.

— Командир, мы не взлетим по-вертолётному. А по-самолётному нет места разогнаться, — тихо сказал по внутренней связи Вадим.

— Предлагаешь тут детей оставить? — спросил я.

— Так мы хоть попробуем их защитить, — ответил Давыдов.

Я посмотрел по сторонам, оценивая высоту холма, на котором мы стояли. Если откажет один двигатель, на одном можно будет дотянуть только при наличии высоты и скорости.

Время шло, и надо было уже решать. Слева склон круче и совсем нет деревьев. Ровная площадка. А справа — деревня. Если начнём падать, то и посадить вертолёт не сможем. Врежемся в дома.

Проще всего вообще не рисковать и выключиться. Но детей жалеть никто не будет.

— Контролируй скорость и высоту. Взлетаем, — ответил я и вновь начал отрывать вертолёт от земли.

Он снова не смог зависнуть, но я этого и не ждал.

Ручку управления отклонил влево. Ми-8 накренился и легко пошёл вниз. Тут же вертолёт клюнул носом.

— Скорость 50… 70… 80! — отсчитывал Вадим.

— Командир, обороты правого! — проговаривал Кузьмич.

Вертикальная скорость на вариометре растёт, и мы продолжаем терять высоту. Краем глаза уже посматриваю на рычаг раздельного управления двигателями, чтобы увеличить обороты в случае необходимости.

— 80… 90… 110, — запинался Давыдов, напоминая мне о скорости.

Лопастями Ми-8 поднял столп пыли и травы. Вертолёт слегка ушёл влево, облетая холм. Тут я почувствовал небольшой рывок вправо, но это отклонение удалось сразу парировать.

Мы пролетели над крышами домов. Внизу мелькнули бегущие фигуры и дым от костров на окраинах деревни.

— Выравниваемся, — произнёс я и начал вытягивать ручку управления на себя.

— Скорость 120… 130… 150, — считал Вадим.

Вертолёт послушно выровнялся и начал набор высоты.

— 90 метров… 100, — продолжал говорить Давыдов.

Линия горизонта просматривалась, поскольку был виден край восходящего солнца.

— Командир, температура в правом, — подсказал мне Кузьмич.

И вновь вертолёт потянуло вправо, но уже сильнее. Если бы не набранная скорость, сложно было. Обороты правого двигателя начали падать. Как и обороты несущего винта.

Хоть в кабине и стоял гул работы двигателей, но крики и плач детей доносились отчётливо.

Под нами был только лес, да и мы ещё очень близко к деревне. Садиться нам ни в коем случае нельзя.

Я слегка опустил рычаг шаг-газ, чтобы сохранить обороты винта на уровне 92 %. Тут рычаг управления двигателями поднял вверх до упора. Табло «ФОРСАЖ ВКЛЮЧЁН» загорелось.

Вибрация усиливалась. Машина задрожала так, будто нервничала вместе со всеми детьми в грузовой кабине.

— Правый в отказе, — доложил Кузьмич.

— Да. Вовремя, — ответил я, потянув ручку управления на себя.

Скорость была 120 км/ч. Вертолёт медленно набрал 150 метров. Вибрация начала уменьшаться. Ощущение, что вертолёт «успокоился». Секунда, две и мы продолжили лететь без снижения.

В кабине была тишина. Никто из моего экипажа не решился первым начать разговор. Надо было как-то взбодрить их. Особенно сильно завис Вадим. Я его видел таким после «валёжки» в первый день нашего знакомства.

— Вадим? — позвал я его и дёрнул за ногу.

— Да, командир.

— Ну как, тебе нормально? — спросил я.

— Да что-то не очень. А… это… ты раньше так взлетал?

— Скажем так, это не самый плохой мой взлёт.

Кузьмич выглянул в грузовую кабину и повернулся ко мне.

— Успокоились. Что дальше?

— До Лунги 60 километров. Дотянем так, но надо связаться с нашими.

Я начал вызывать по всем возможным каналам наши экипажи. Времени у защитников деревни немного.

— 110-й, ответь 101-му. 102-й, ответь 101-му, — повторял я как мантру позывные наших экипажей.

— Что за ерунда? Они ведь утром должны были к нам вылететь, — выругался Вадим.

— Седой, ответь 101-му, — перешёл я на вызов Гаранина, но и он молчал.

Следующим на очереди был Гиря, который сейчас находился в Макени. Его точно должны были направить из города в деревню с отрядом.

— Гиря, ответь 101-му! — громче запросил я на ещё одном канале.

— Без толку, командир, — опустил голову Кузьмич.

Я переключил радиостанцию на канал аэропорта Лунги. Ну хоть они же должны нас услышать.

— Лунги-подход, Лунги-подход, ответь 101-му, — запросил я диспетчеров аэропорта.

Никакого эффекта. Ощущение такое, что реально все спят.

— Да мать вашу, есть кто живой на этом канале⁈ — громко произнёс я в эфир.

Кузьмич уже начал грешить на радиостанцию, но тут произошло… непонятное.

— Привет, ЛН2423, слушаю вас, — прозвучал в наушниках голос на ломанном русском языке.

Мы втроём переглянулись. Такого в моей практике точно не было.

— 101-й, что случилось? Мы Боинг ЛН2423, следую в Котону. Что случилось?

Удивительно, но нас не слышат диспетчера, нас не слышат другие экипажи, а ливийский Боинг прекрасно общается.

— ЛН2423, я 101-й. Мир вам! Передайте в Лунги, чтобы подняли наших. Группу 101-го скажите. Срочно! Срочно! — передал я на арабском.

— Понял, командир. Сейчас сделаю, — ответил мне пилот на том же языке.

Давыдов был просто в шоке от услышанного, а Кузьмич сидел и жевал сигарету. Именно жевал, поскольку даже не смог прикурить.

— 101-й, ответь ЛН2423.

— Да, слушаю, ЛН2423.

— Передали. Они вас не слышат, но сказали, что передадут куда надо.

— Спасибо, ЛН2423, — поблагодарил я.

— Мир вам! Мы, если что, за вас всегда, — ответил ливиец.

Через 15 минут мы уже смогли связаться с нашими экипажами через диспетчера аэропорта. Тот передал, что они запускаются и готовятся лететь в указанный район.

Когда показались окрестности Лунги, в эфире появился и Марат Резин.

— 101-й, идём в район Конте. Будем через 20 минут.

Я повернул голову и увидел, что пара Ми-24 выполнила взлёт и уходила на восток.

— Вас понял. 102-й на связь, — запросил я второй Ми-8.

— 1-й, его только снаряжают. Новые «Гвозди» поздно подвезли. У нас самих по два блока только и «трещотка», — ответил Марат.

Я покачал головой. Двух вертолётов может не хватить. Тем более что им ещё нужно будет эвакуировать кого-нибудь из деревни.

— Маловато три вертолёта, командир. Удар Ми-24 нанесут, но всех не утащат с деревни. Да и ракет им может не хватить, — сказал Вадим.

Если сейчас ракеты на базе есть, то исправный Ми-8 снарядят. Значит, ему придётся пойти одному. Если только…

— Кузьмич, у нас ведь есть ещё один Ми-24. Что с ним не так? — спросил я.

— Пушка в работе. Прицел тоже. Лётчиков нет.

— Ну один точно есть, — сказал я и передал в эфир, чтобы готовили ещё один Ми-24 после Ми-8.

— А оператором кто полетит? — спросил Давыдов.

— Твоего лётчика-штурмана возьму. Справится, — и передал ещё, чтобы готовили мне второго члена экипажа.

Посадку на полосу произвели по-самолётному.

— Маленькие дети даже не проснулись. Настолько мягко получилось у нас сесть, — сказал Кузьмич.

На стоянке нас уже встречали и доктор Лев Маркович, и женщины со столовой, и… Виталий Казанов с несколькими бойцами.

Винты остановились и всех детей начали постепенно вытаскивать из грузовой кабины. Криков не было, но многие звали своих мам. Всех сразу же грузили в машины и везли в столовую.

Кузьмич меня пропустил вперёд, и я бегом побежал в направлении Ми-24.

На него уже подвесили по два блока НАРов, а также бонус — 4 управляемые ракеты. Здесь меня догнал молодой парень, который был раньше в экипаже Давыдова.

— Товарищ командир, старший лейтенант Аркаев… — подошёл он ко мне, и я сразу подал ему руку.

— Напомни, как тебя зовут?

— Беслан, — ответил он.

— Хорошо. Летал на Ми-24?

— Изучал факультативно.

— Сейчас на практике отработаешь. Готовься к вылету, — подтолкнул я Беслана к вертолёту, но он остался на месте.

— Эм… но у меня допуска нет на этот тип…

— Иди работай. Там всё то же самое, что на «восьмёрке», — произнёс я и подтолкнул парня сильнее.

Следом появился и Казанов. Виталий Иванович выглядел по-боевому. Форма камуфлированная, напоминающая тигриные полосы, но только зелёного и чёрного цветов. На плече висел автомат, а «лифчик» был набит магазинами.

— Вы где-то пропадали? Без вас и город уже взяли, — ответил я, пожимая руку ему.

— Работы, знаете ли, много. Обстановка накаляется, Саша. Сейчас дело даже не в деревне уже.

— В каком это смысле?

Казанов подошёл ближе и показал на управляемые ракеты.

— Они могут сейчас пригодиться. Блэк Рок тоже имеет авиагруппу. И сейчас они её подняли в воздух.