Адмирал Империи – 35

Глава 5

Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.

Точка пространства: орбита центральной планеты Воронеж-4.

Дата: 27 мая 2215 года.

Все сидящие в кают-компании «Агамемнона» были ошеломлены этой новостью. Растерянность появилась на лицах у некоторых адмиралов, а у некоторых, таких как великий князь Михаил Александрович и страх. Князь, не сумевший сохранить в этот момент царственное спокойствие, нервно теребил кончики своих аккуратно подстриженных усов. Его светло-голубые глаза беспокойно метались по лицам сидящих за столом. Остальные собравшиеся тоже выглядели в той или иной степени напряженно — даже те, кто привык скрывать свои эмоции за непроницаемой маской.

Неожиданное появление вражеского флота из подпространства прямо у самой орбиты Воронежа-4, внесло сумятицу в головы присутствующих на совещании. Хотя, спустя некоторое время, когда стали ясны окончательные цифры вошедших в систему дивизий противника, адмиралы немного расслабились, поняв, что враг оказался относительно небольшим по численности.

— У нас в «вагенбурге» на данный момент собрано четыреста восемьдесят боевых вымпелов, — подытожил Птолемей Граус, перепроверяя данные по собственному флоту и уточняя, не появились ли поблизости еще какие-либо эскадры противника, — мы раздавим прибывших к нам на свидание «черноморцев», как букашек! Это надо же быть таким самоуверенным глупцом, чтобы приблизиться к «сфере» Большого лагеря с горсткой кораблей!

— То, что Демид Зубов — самоуверенный в себе адмирал, это бесспорно, — согласился «Лис» Дессе, до этого момента сидевший молча и задумавшись. — Но то, что он — глупец, с подобным утверждением я точно не соглашусь…

Адмирал Дессе, как всегда, был немногословен и сдержан в проявлении эмоций. Но за маской внешнего спокойствия скрывался острый ум и глубокое понимание психологии противника. У этого опытного космофлотоводца были все основания не торопиться с выводами и более трезво оценивать степень угрозы, чем это делал первый министр.

— Демид Зубов — опасный и хитрый противник, умеющий просчитывать ходы на много шагов вперед, — продолжил Дессе, на лету подмечая скептическую ухмылку Грауса. — Если он счел возможным привести сюда свой немногочисленный флот, то для этого у него должны быть веские причины. Возможно, мы чего-то не учли в диспозиции своих сил и сил противника. Или наш враг заручился поддержкой тех, на кого мы не рассчитывали. В любом случае, недооценивать «черноморцев» сейчас было бы непростительной ошибкой.

— Ничем, кроме как глупостью я не могу назвать действия этого преступника, — пренебрежительно ответил на это Птолемей. — Выходить на бой с космофлотом, который больше твоего в три раза⁈ Вы бы сами пошли на такое, Павел Петрович⁈ Впрочем, как я уже сказал, Зубову, который никогда до этого не командовал боевым соединением кораблей, а был лишь командиром штурмовой пехоты, такое может прийти в голову. Вот, господа, к каким последствиям приводит нехватка высшего командного звена в стане наших противников. У Самсонова не осталось под рукой достойных кандидатов, и он начал раздавать адмиральские погоны кому попало…

Граус по-прежнему не желал признавать в Зубове достойного соперника.

— Не нравится мне все это, — покачал головой командующий Дессе, смотря на тактическую карту и не желая продолжать эту тему, но почему-то уверенный, что первый министр ошибается, говоря о способностях Демида Зубова в уничижительном смысле, — что-то здесь не так, господа… Что-то здесь не так…

Его глаза внимательно изучали хитросплетения цветных линий на голографической проекции, пытаясь отыскать в расположении вражеского космофлота некую закономерность, известную лишь ему одному. Но чем дольше он вглядывался, тем сильнее становилась тревога, зародившаяся где-то в глубине души. Слишком рискованным казался маневр контр-адмирала Зубова, слишком неравными силы сторон. Однако интуиция подсказывала Дессе, что за внешней бравадой и кажущейся безрассудностью скрывается хорошо продуманный план — такой же нетривиальный и дерзкий, как сам контр-адмирал Зубов.

Он еще раз пробежал взглядом по значкам, обозначающим корабли союзников, находящиеся в данный момент в большинстве своем в «сфере» космического лагеря и подбирающиеся к нему вымпелы противника. Зловещим и непобедимым выглядел этот строй кораблей «черноморцев», хоть и все что они сейчас делали, смотрелась просто самоубийственно. И все же что-то подсказывало Павлу Петровичу — не все так просто в замысле контр-адмирала, как может показаться на первый взгляд. Он чувствовал, что за внешней безумностью атаки кроется некий скрытый ход, способный перевернуть ход сражения. Оставалось лишь разгадать, в чем же он заключается. Однако пока адмирал Дессе сделать этого не мог, как ни старался…

И действительно, было крайне странно видеть, как сравнительно маленький флот контр-адмирала Зубова приближается к огромной космической крепости, расположенной на орбите Воронежа-4, из ворот-шлюзов которой уже начали выходить навстречу его Гвардейской Эскадре боевые подразделения эскадры союзников.

Словно рой разъяренных ос, вырвавшихся из потревоженного гнезда, тяжелые крейсера и линкоры Птолемея Грауса один за другим покидали недра «сферы», собираясь в боевые порядки и разворачиваясь в сторону наглецов, посмевших бросить им вызов. Их отливающие малахитом бока, испещренные шрамами былых битв, зловеще поблескивали в свете местного солнца, внушая благоговейный ужас одним своим видом. А между тем из распахнутых врат космического лагеря продолжали вылетать все новые и новые боевые единицы, присоединяясь к общему построению.

На мостике флагмана первого министра царила напряженная тишина, которую лишь изредка нарушали отрывистые доклады вахтенных офицеров. Обстановка накалялась с каждой секундой, но Павел Петрович упорно продолжал всматриваться в схему расстановки сил, стараясь предугадать следующий ход Демида Зубова. Он не сомневался, что контр-адмирал отдавал себе отчет в неравенстве шансов и прекрасно осознавал всю опасность своего положения.

Сам же контр-адмирал Зубов отлично понимал, что менее чем через стандартный час из «сферы» Большого лагеря вылетят несколько сотен боевых вымпелов, окружат его небольшую эскадру и очень быстро и без остатка уничтожат. Но у Демида, уж точно не такого неразумного, как наивно предполагал Птолемей, на это давно был приготовлен свой контрплан.

В глазах командующего Гвардейской Эскадры вспыхнул озорной огонек, а на губах заиграла лукавая полуулыбка. Он знал, что должен сделать. Знал, как переиграть врага, и здесь главное — не упустить драгоценное время.

— Приготовиться к «форсажу»! — зычный голос адмирала разнесся по мостику флагмана. — Командирам эскадр — начать маневр расхождения!

По рядам офицеров в рубке линкора «Москва» пробежал удивленный ропот. Атаковать в такой, казалось бы, безнадежной ситуации? Это было чистой воды безумие!

А в это время в стане союзников царила самоуверенная эйфория. Птолемей Граус довольно потирал руки, наблюдая, как корабли его эскадры один за другим вылетают на открытое пространство из «сферы», готовясь противостоять приближающемуся противнику. Еще чуть-чуть, и дерзкая вылазка Демида Зубова завершится полным разгромом, а сам контр-адмирал отправится на тот свет! Предвкушая скорую и легкую победу, первый министр расслабленно откинулся в кресле, машинально поглаживая свою белоснежную длинную бороду.

Расчет же Зубова был прост и одновременно гениален — атаковать головные колонны флота Птолемея в тот момент, когда они только начнут выходить из ворот-шлюзов «сферы». В узком проходе маневренность громадных линкоров и крейсеров будет ограниченна, а возможность для остальных кораблей оказать полноценную огневую поддержку своим товарищам — сведена к минимуму. Это был единственный шанс нанести упреждающий удар и переломить ход сражения. Основных шлюзов, через которые могли проходить корабли, в Большом лагере было всего четыре — стандартное число пневмо-ворот обычного «вагенбурга». Чтобы весь огромный флот первого министра смог покинуть «сферу» через довольно-таки маленькие ворота, потребовалось бы несколько стандартных часов. Ворота были не настолько широкие, как хотелось бы — одновременно через них могли проходить лишь несколько пара-тройка крейсеров и линкоров.

Этим непростительным промахом командования союзного космофлота и Демид Александрович и воспользовался. Зубов — этот отважный и решительный новый командующий легендарной Гвардейской Эскадрой, совсем недавно назначенный на этот пост самим адмиралом-регентом Иваном Федоровичем Самсоновым, несмотря на свою молодость и относительно скромный боевой опыт, отличался острым умом, железной волей и готовностью идти на риск во имя победы.

Тщательно изучив расположение сил противника и просчитав все возможные варианты, Демид Александрович пришел к дерзкому, но гениальному в своей простоте плану. Он решил разделить свой, казалось бы, немногочисленный космофлот на четыре примерно равные ударные эскадры. Каждая группа, состоящая примерно из тридцати-сорока вымпелов, должна была действовать абсолютно автономно, но в то же время в строгой координации с остальными соединениями.

Упредив момент, когда кораблей союзников на открытом пространстве окажется слишком много, Зубов отдал приказ на ускорение и начал торопливо двигаться к «вагенбургу», быстро сокращая дистанцию. Четыре его эскадры, разорвав единый боевой порядок, стремительно, словно острые копья, устремились в разные стороны. Их цель была предельно ясна — одновременно обрушить всю свою ударную мощь на каждый из четырех главных шлюзов-ворот «Большого Лагеря».

Союзники, кичившиеся своей непобедимостью и многократным численным превосходством, даже не успели толком осознать, что происходит. Их, а вернее наших кораблей, ибо я также принадлежал к лагерю союзников, которые уже покинули «сферу» «вагенбурга», оказалось катастрофически мало, чтобы оказать сколь-нибудь существенное сопротивление этому дерзкому налету. Растянувшиеся и разрозненные, не готовые к столь стремительной и концентрированной атаке, боевые корабли Птолемея уничтожались на глазах под сокрушительными залпами орудий гвардейских дредноутов и кораблей «черноморцев», идущих рядом.

Не стоит забывать, что под рукой у Демида Зубова находились сейчас не только прославленные отвагой и боевой выучкой дивизии личной гвардии Императора — Преображенская и Семеновская. В едином порыве с гвардейцами в бой рвались 9-я и 10-я «линейные» дивизии доблестного Черноморского космического флота под командованием вице-адмирала Красовского…

Бой был недолгим, но исключительно кровопролитным и ожесточенным. В конечном итоге передовые боевые группы флота Птолемея Грауса, неся тяжелые потери, были вынуждены спешно отступить. Беспорядочно, едва не сталкиваясь друг с другом, имперские корабли отходили к спасительным шлюзам Большого Лагеря, торопясь укрыться под защитой его могучих стен и силовых щитов. Наши потери были существенными — несколько тяжелых крейсеров и добрый десяток эскортных эсминцев остались навечно дрейфовать в космической тьме, превратившись в обугленные, изломанные остовы.

Командиры уцелевших кораблей и командующие соединениями были буквально ошеломлены и деморализованы внезапностью и сокрушительной яростью атаки противника. Растерянные, подавленные адмиралы совершенно не понимали, как столь малочисленный враг сумел обратить в бегство их корабли. Потребовалось немало времени, чтобы ошеломленные и избитые внезапной атакой дивизионные адмиралы и капитаны смогли более-менее восстановить управление и хотя бы подобие порядка в своих подразделениях.

Пока командиры соединений союзников лихорадочно пытались оправиться от потрясения, четыре дивизионные эскадры Зубова продолжали удерживать завоеванные позиции в непосредственной близости от каждого из ворот-шлюзов «Большого Лагеря». Боевые корабли гвардейцев и «черноморцев» зависли в космической тьме, нацелив палубные орудия прямо на уязвимые стыковочные узлы противника. Их канониры и старшие офицеры напряженно вглядывались в экраны, внимательно следя за тем, чтобы ни один корабль союзников даже не попытался высунуться наружу…

К величайшему сожалению и разочарованию военачальников союзной коалиции, грандиозный «вагенбург» — циклопическое оборонительное сооружение, поражающее воображение своими исполинскими габаритами, находился на данный момент лишь в процессе активного строительства и расширения. Именно этот космический мегаполис, эта неприступная твердыня должна была стать главной базой снабжения, ремонта и сосредоточения основных сил объединенного флота. Но, увы, до полного завершения работ было еще далеко.

В отличие от стен «сферы» готовых и надежно укрывавших корабли первого министра своей нимидийской броней и силовыми полями, стационарной артиллерии на них установить еще пока не успели. Так что вымпелы дивизий контр-адмирала Зубова только что загнавшие внутрь наши корабли, чувствовали себя, курсируя в непосредственной близи от шлюзов и стен «вагенбурга», в полной безопасности, абсолютно не боясь попасть под обстрел крепостных пушек…

Боевые вымпелы гвардейцев и «черноморцев», только что безжалостно загнавшие корабли Птолемея под защиту энергетических щитов, сейчас вольготно курсировали в непосредственной близости от внешних шлюзов и недостроенных стен «вагенбурга», нагло кружа под самым носом ошеломленного противника. Экипажи кораблей Зубова прекрасно понимали — союзникам нечем их достать.

Сложилась поистине невероятная, даже комическая ситуация. Горстка боевых кораблей контр-адмирала Зубова, ничтожная по численности в сравнении с объединенным космофлотом союзников, сумела намертво запереть всю эту грозную армаду в, казалось бы, неприступном убежище. Наши растерянные адмиралы и командиры лихорадочно пытались собрать подразделения, но раз за разом замирали в растерянности, видя, как только их эскадры начинали разворачиваться в боевые порядки для контратаки, вражеские корабли слаженно смещались, нацеливая орудия прямо на уязвимые стыковочные узлы и недостроенные секции лагеря. Любая попытка прорыва и выхода в открытый космос грозила обернуться непоправимой катастрофой и огромными потерями…

Лицо первого министра, обычно надменное и невозмутимое, сейчас выражало целую палитру сложных чувств — от растерянности и недоумения до плохо скрываемого раздражения пополам с горькой иронией. Нервно забарабанив пальцами по подлокотнику, усеянному сенсорными клавишами управления, он скользнул взглядом по главному экрану, расчерченному на сектора условными обозначениями кораблей и их текущего статуса. Удручающая картина…

Птолемей мрачно усмехнулся и, вызвав на связь командующих союзными флотами, невесело процедил, глядя на их растерянные и смущенные лица, обрамленные рамками голографических мониторов:

— Что ж, господа адмиралы, кажется, злодейка судьба над нами изрядно подшутила. И должен признать, это уже начинает становиться совсем не смешным. Чувствую, что после случившегося сегодня позора над нами еще долго будет потешаться вся просвещенная Ойкумена. Представляю, сколько язвительных памфлетов и карикатур вскорости появится в галактической инфосети. Кошмар!

Среди вызванных на связь космофлотоводцев на экранах царило тягостное молчание.

— Господин первый министр, позвольте обратиться? — взял слова адмирал Дессе. — Прошу дать нашим силам некоторое время на подготовку к решающему сражению. Поверьте, нет никаких сомнений в том, что в итоге мы разобьем вражеский флот в пух и прах, отомстим за понесенный урон. Наше численное превосходство неоспоримо. Но сейчас я настоятельно советую не предпринимать поспешных действий. Нам необходимо тщательно продумать план совместной контратаки, провести перегруппировку и занять наиболее выгодные позиции. Только так мы сможем свести наши потери к минимуму и одержать безоговорочную победу.

Дессе бросил быстрый взгляд на нахмурившегося было Птолемея и, понизив голос, добавил:

— Прошу прощения за прямоту, но должен сказать, что вы, увы, сильно ошибались, столь пренебрежительно оценивая военные таланты и боевой дух контр-адмирала Зубова. Судя по этой беспримерной по наглости и стремительности атаке на наши оборонительные порядки, напрашивается неутешительный вывод: против нас сражается не просто отважный — отчаянный, я бы даже сказал, безрассудный командир. Но при всем при том Зубов несомненно является опытнейшим космофлотоводцем, способным на неординарные действия. Также не будем забывать и о том, что под его командованием сейчас находятся лучшие из лучших, цвет мятежного флота: гвардейские дивизии в полном, восстановленном составе, и элитные экипажи, закаленные в десятках кровопролитных сражений. Плюс к тому же еще две «линейные» дивизии Черноморского космического флота…

Дессе тяжело вздохнул, обведя коллег усталым, но пылающим решимостью взором:

— Так что сейчас самое главное для нас — успокоиться, вернуть самообладание и хладнокровие. Необходимо трезво и взвешенно обдумать изменившуюся диспозицию, провести тщательный анализ обстановки и выработать максимально эффективную стратегию разгрома противника с учетом всех его уязвимых и сильных сторон. Любые поспешные и опрометчивые действия могут привести к непоправимой катастрофе. Только так мы сможем переломить ситуацию и обратить временное торжество врага в его сокрушительное и окончательное поражение…

Слова осторожного Дессе, призывающие к сдержанности и тщательной подготовке контрудара, буквально всколыхнули собравшихся на виртуальное совещание адмиралов союзного флота. Особенно яростно на них отреагировала Агриппина Ивановна Хромцова — командующая доблестной 5-й ударной эскадрой Северного космофлота.

Невзирая на свой уже немолодой возраст, решительная и отчаянная до безумия Агриппина Ивановна продолжала лично водить свои корабли в атаку, всегда оказываясь в самом пекле схваток. Непревзойденный мастер таранного боя и абордажных схваток, она наводила ужас на врагов одним своим появлением в секторе сражения.

Сейчас адмирал Хромцова едва сдерживала клокочущие в ее груди эмоции. События последних часов — внезапное появление кораблей противника, разгром передовых соединений и унизительное отступление остатков флота под прикрытие силовых щитов базы, привели ее в состояние крайнего возбуждения пополам с праведным гневом. Лицо Агриппины Ивановны пылало, а глаза метали молнии. Казалось, еще мгновение — и эта женщина не выдержит и сгорит от стыда и негодования.

Подавшись вперед к экрану монитора, так что ее резкие, словно высеченные из гранита черты заняли весь обзор, Хромцова с жаром воскликнула:

— О какой еще подготовке и промедлении толкует наш уважаемый начальник Генерального штаба⁈ Какого дьявола мы вообще должны ждать⁈ Да будь моя воля, моя дивизия уже давно ринулась бы в бой и в космическую пыль растерла корабли этого подлого цареубийцы!

Произнеся последние слова, Агриппина Ивановна гневно сверкнула глазами. Именно так она называла контр-адмирала Зубова после того рокового дня, когда тот хладнокровно стрелял в Его Императорское Величество Константина Александровича, нанеся ему смертельное ранение.

— Все до единого боевые единицы 5-й «ударной» давно изготовились к битве и ждут лишь моей команды, чтобы ринуться на врага и покарать этих подлых изменников! — продолжала меж тем Хромцова, и голос ее звенел от затаенной ярости. — Только прикажите, господин первый министр, и мы в считанные минуты опрокинем заслоны противника, вдребезги разнесем его жалкие посудины по просторам космоса…

Павел Петрович Дессе, на лице которого отразилась целая гамма противоречивых чувств, попытался воззвать ее к благоразумию:

— Агриппина Ивановна, умоляю, сохраняйте хладнокровие. Поверьте, я прекрасно понимаю и разделяю охватившие вас чувства — гнев, жажду возмездия, стремление немедленно обрушиться на голову подлого врага и смыть позор сегодняшнего поражения. Не сомневаюсь ни на миг, что ваша доблестная 5-я «ударная» и в самом деле полностью боеготова и рвется в бой. Не стану отрицать и того, что по уровню выучки, бесстрашию и воинскому духу ей нет равных во всем нашем союзном флоте. Но, должен уточнить, что остальные соединения пока еще не готовы в полной мере поддержать и развить наступление, которое вы так рветесь возглавить.

Дессе перевел дух но, заметив, что Хромцова собирается возразить, продолжил увещевающим тоном:

— Поймите, самое главное, нам жизненно необходимо нанести решающий, сокрушительный удар одновременно, всеми силами, сразу с четырех направлений. В этом случае у противника просто не останется возможности оперативно перебросить подкрепления на угрожаемые участки и поддержать другие эскадры…

Но Агриппина Ивановна, казалось, уже не слышала доводов рассудка. Яростно сверкнув очами, она стукнула кулаком по панели управления и прорычала:

— При всем уважении, адмирал, я решительно против дальнейших проволочек! И целиком поддерживаю господина первого министра — если мы немедленно не атакуем и наголову не разгромим обнаглевшего от безнаказанности противника, то неминуемо покроем себя несмываемым позором в глазах всей галактики! Мало того, что этот негодяй Зубов посмел вторгнуться в систему «Воронеж», в самое сердце нашего сектора контроля, так он еще и присвоил себе лейб-флагман невинно убиенного им государя-императора! Да будь моя воля…

Агриппина Ивановна сделала эффектную паузу. Ее глаза пылали неукротимым огнем, а лицо приобрело свирепое выражение. Казалось, еще мгновение — и эта дама ринется крушить врагов прямо с экрана монитора.

— Клянусь вам, господа адмиралы, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Я лично поведу свою эскадру в атаку. Мы ворвемся на флагманскую «Москву» и в рукопашной схватке возьмем ее на абордаж. А потом я собственноручно отсеку голову этому подлому цареубийце Зубову и брошу ее к вашим ногам! Тогда вы все убедитесь, что его слава непобедимого флотоводца не стоит и ломаного гроша!

Адмирал Хромцова резко откинулась на спинку кресла и с жаром произнесла:

— Мой флагманский линкор «Паллада» уже стоит у южного шлюза в окружении вымпелов 5-ой «ударной» дивизии, и до отказа заполненный лучшими бойцами штурмовой пехоты. Нам нужен лишь один ваш приказ, господин первый министр! Только отдайте его — и я клянусь, что уже через час на тактической карте над сектором битвы будут реять Андреевские боевые стяги, а не эти серые безликие голограммы флагов мятежников!

Поль Дессе, чье лицо на мониторе побагровело от гнева и возмущения, в очередной раз проклял про себя строптивый и своенравный характер адмирала Хромцовой. Эти двое никогда не питали друг к другу особой симпатии, а в последнее время, когда Дессе, будучи начальником Генерального штаба, получил значительно меньше рычагов влияния на бывшую подчиненную, их конфронтация и вовсе достигла точки кипения.

Не в силах более сдерживаться, Дессе резко подался вперед и прорычал в микрофон, сверля пылающим взглядом свою оппонентку:

— Агриппина Ивановна, немедленно остановитесь… Это прямой приказ вашего непосредственного командующего! Вы в конце концов понимаете, с кем нам всем придется иметь дело⁈ Или вы окончательно ослепли от ярости и жажды крови? Говорю вам в последний раз — придержите коней, не смейте самовольно покидать базу и ввязываться в бой! Иначе, клянусь, вам не поздоровится!

Дессе, тяжело дышал, теряя свое знаменитое хладнокровия. Он прекрасно понимал: если сейчас не обуздать безрассудный порыв Хромцовой, это может привести к катастрофическим последствиям для всей союзной эскадры.

Но Агриппина Ивановна, казалось, уже не слышала доводов разума, она просто собиралась одержать победу и прикончить ненавистного ей Демида Зубова и сейчас считала врагом любого, кто попытался бы ей в этом помешать. Она демонстративно не смотрела сейчас на Павла Петровича, несмотря на все его возгласы, а лишь многозначительно взглянув в глаза первого министра и прочитав его немое с ней согласие, одним резким движением отключила канал связи со штабом и флагманами…