Адмирал Империи – 35

Глава 10

Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.

Точка пространства: 3 миллиона километров от центральной планеты Воронеж-4.

Дата: 28 мая 2215 года.

Причина подобной беспечности контр-адмирала Зубова стала понятна, когда в звездную систему «Воронеж» из подпространства неожиданно для всех нас вошел еще один новый флот. Это событие застало союзников врасплох, ведь мы были полностью сосредоточены на окружении и уничтожении кораблей Зубова, считая их единственной угрозой в этом секторе. Появление еще одной крупной группировки противника в непосредственной близости от места сражения в корне меняло всю ситуацию и грозило перечеркнуть наши планы молниеносной победы.

В отличие от эскадры Козицына, пару часов назад так же в непосредственной близости от места событий появившейся здесь из подпространственной воронки, данный космофлот был огромным и вел его сам Иван Федорович Самсонов. Увиденное поразило всех кто это видел до глубины души. Во главе этой армады стоял сам Иван Федорович Самсонов — легендарный адмирал, а в данный момент еще и диктатор Российской Империи.

Ни у кого из наших гениальных стратегов союзной эскадры даже не возникло мысли, что Демид Зубов является не командующим отдельным флотом, а лишь командующим его авангарда. Мы все время считали его главной и единственной целью, не допуская мысли, что за ним может стоять кто-то еще. Теперь стало ясно, насколько мы заблуждались и недооценивали противника. Зубов оказался лишь приманкой, заманившей нас в ловушку, а настоящий капкан захлопнулся с появлением главных сил Самсонова.

Зубов, оказывается, прекрасно знал, что основные силы Самсонова во главе с самим диктатором шли через все системы в «Воронеж» следом за ним, находясь в режиме радиомолчания и с активированными «глушилками» электронных сигналов. Вот почему наша разведка не смогла засечь их приближение и вовремя предупредить об опасности.

Именно поэтому Демид Зубов был так дерзок в начале сражения, и так спокоен все время при своем мнимом отступлении от стен «вагенбурга»… Теперь стало понятно, что все его действия были тщательно продуманы и срежиссированы заранее. Он сознательно шел на риск, принимая бой с превосходящими силами противника, зная, что в нужный момент получит подкрепление и поддержку. Его кажущееся безрассудство и беспечность были лишь маской, скрывающей железную волю и холодный расчет опытного стратега.

Весь его план строился на том, чтобы заставить нас поверить в свою слабость и неуязвимость, увлечь погоней и окружением, выманить из «вагенбурга», а затем нанести внезапный и сокрушительный удар на открытом пространстве. И этот план сработал безукоризненно. Мы попались на удочку Самсонова и Зубова, как доверчивые рыбки на блесну опытного рыбака. Мы сами загнали себя в ловушку, растянув свои силы в стремлении добить противника. А теперь пришло время расплаты за нашу самонадеянность и недальновидность.

Авангард Самсонова, как только восстановил мощности после прыжка, сходу ударил по эскадрам коалиции, которые в это самое время шли на окружение кораблей Зубова. Удар был стремительным и сокрушительным, как падение метеорита на незащищенную планету. Наши эскадры, застигнутые врасплох и лишенные прикрытия, не смогли оказать достойного сопротивления и организовать эффективную оборону. Дивизии, огибающие эскадру Демида Зубова с «флангов» не выдержали столь стремительной атаки и в беспорядке побежали под защиту основного флота Птолемея.

Корабли Зубова, тем самым, были полностью деблокированы и находились сейчас в безопасности, готовясь к новому этапу разворачивающейся грандиозной битвы…

…– Это просто невероятно! — воскликнул первый министр, с ужасом наблюдая, как на его тактической карте появляется огромный вражеский флот. Его лицо побледнело, а руки судорожно вцепились в подлокотники кресла, словно пытаясь найти в них опору и спасение от охватившего его страха и отчаяния. Он не мог поверить своим глазам, не хотел признавать реальность происходящего. Все его планы, надежды и амбиции рушились в одночасье, разбивались вдребезги о неумолимую стену фактов.

Еще несколько минут назад Птолемей чувствовал себя хозяином положения, вершителем судеб и триумфатором. Он предвкушал скорую и легкую победу, видел себя в лучах славы и всеобщего поклонения. А теперь он вдруг осознал всю глубину своего заблуждения и просчета. Понял, что недооценил противника, позволил обмануть и загнать себя в ловушку. И теперь ему предстояло расплачиваться за свою самонадеянность.

— Самсонов сам пришел к нам на свидание! — продолжал восклицать Птолемей, обращаясь к своим адмиралам, смотрящим на него с экрана. — И где все это время была наша хваленая разведка, которая проспала передвижение такого количества кораблей, совершающих прыжки через четыре звездные системы⁈ Как они могли прозевать такую армаду? Почему не доложили о ее приближении? Или «черноморцы» внезапно научились становиться невидимыми? Так объясните мне, черт возьми, как такое возможно⁈

— Теперь понятно, почему Демид Зубов был так самоуверен — в соседней системе его страховал сам Иван Федорович Самсонов, — только сейчас понял оплошность Павел Петрович Дессе, сильно разочарованный собственной близорукостью. Он сокрушенно покачал головой, не веря, что мог допустить такой промах. Как он, опытный и прозорливый стратег, прозванный «Лисом» за умение просчитывать ходы противника, не смог предвидеть столь очевидную угрозу? Как позволил обвести себя вокруг пальца, словно зеленого новичка? Эти мысли терзали его, заставляя краснеть от стыда и досады.

— Да, судя по всему, я становлюсь стар, если не додумался до такого дерзкого хода наших врагов раньше… — с горечью произнес Дессе, опустив глаза. В его голосе звучала неподдельная печаль и разочарование в себе.

— Не корите себя, Дессе, — успокаивал его Птолемей. Он видел, как тяжело переживает начальник его штаба свой просчет, и хотел подбодрить его, вселить уверенность в своих силах. — Никто не мог предположить, что Самсонов решится на подобное — атаковать нас у нашего же лагеря в глубине нашего сектора контроля. Это уму непостижимо! Даже самые смелые и безумные стратеги не решились бы на такой отчаянный шаг. Самсонов в очередной раз доказал, что способен на самые неожиданные и непредсказуемые действия.

Птолемей говорил с жаром, пытаясь приободрить Дессе и себя самого. Ему тоже было не по себе от случившегося, но он старался не подавать виду, сохранять хладнокровие и самообладание.

— Согласен, эта дерзость диктатора Самсонова скорей похожа на отчаяние, — кивнул, подумав, Павел Петрович. Его лицо приняло задумчивое выражение, словно он пытался проникнуть в мысли своего противника, понять его мотивы и логику. — Его Черноморский космический флот уступает союзному почти в два раза, то же касается и общих мобилизационных резервов двух противоборствующих сторон. У нашего противника просто нет достаточных сил и средств, чтобы вести затяжную войну на истощение. Они могут рассчитывать только на быструю и решительную победу, иначе их поражение неизбежно.

Дессе рассуждал вслух, словно разговаривая сам с собой. Его ум, привыкший анализировать и просчитывать, уже вовсю работал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. И первым делом нужно было понять замысел врага, его конечную цель и способы ее достижения.

— Диктатор, видимо, понял, что если будет продолжать сидеть на одном месте в столичной звездной системе у Новой Москвы-3, то рано или поздно проиграет эту войну, — продолжал Дессе свои размышления. — Наше превосходство в кораблях и живой силе неоспоримо, мы можем позволить себе длительное противостояние, а противник — нет. Поэтому Самсонов решил пойти ва-банк, рискнуть всем ради призрачного шанса переломить ход кампании. А во внезапной атаке на наш Большой лагерь у него появляется хотя бы такой шанс…

— Да, я тоже так думаю, — согласился со своим начальником штаба Птолемей Граус. Его лицо приняло жесткое и решительное выражение, словно он принял какое-то бесповоротное решение. — Самсонов поставил на кон все: свою власть, свой флот, свою жизнь. Он бросил нам вызов, и мы должны принять его. Это будет последняя и решающая битва, которая определит судьбу Российской Империи на многие годы вперед. И мы не имеем права проиграть ее.

В голосе Птолемея звучала непоколебимая уверенность в своих силах и правоте своего дела. Он верил, что победа все равно будет за ним, что он сумеет разгромить своего врага здесь и сейчас.

— Что ж, чем раньше разобьем толстяка Самсонова, тем скорей установится мир в нашей многострадальной Империи, — произнес он с нескрываемым предвкушением в голосе. — Сейчас у нас тотальное превосходство в кораблях, и, уверен, мы без труда одолеем любой космофлот, даже такой большой, что разворачивается сейчас перед нами… «Черноморцам» не устоять против нашей мощи, они будут сметены и раздавлены, как букашки.

Дессе, более трезво оценивающий ситуацию, пытался охладить пыл первого министра и заставить того задуматься о возможных последствиях.

— Единственное, что может помешать нашей сегодняшней победе — это, скажем так, не очень высокий боевой дух наших экипажей и командующих некоторыми дивизиями, — напомнил он, Птолемею о реальной опасности. — Если на регулярные дивизии собственного Северного космофлота я еще могу хоть как-то положиться, то на эскадры например того же самого Трубецкого или тем более на дивизию великого князя Михаила, чьи подразделения слишком уж разбавлены гарнизонными кораблями, я бы сильно не рассчитывал, — Павел Петрович Дессе взглянул на своего главнокомандующего, стараясь уловить его реакцию. — Эти корабли не приспособлены к затяжным космическим сражениям. Их экипажи не имеют должного боевого опыта, а техническое состояние оставляет желать лучшего. Господин главнокомандующий, предлагаю поставить данные подразделения в резерв. Пусть они остаются во втором эшелоне, прикрывая наши тылы. При необходимости мы будем затыкать ими «дыры», если таковые образуются в нашей обороне в ходе сражения.

Птолемей, облаченный в парадный мундир главнокомандующего, внимательно выслушал своего начальника штаба. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула тень сомнений.

— Действительно, сейчас я могу рассчитывать только на дивизии, оставшиеся под вашим командованием, Дессе, — медленно произнес он, кивнув головой в знак согласия. Но тут же, словно спохватившись, Птолемей продолжил уже более решительно. — Они действительно самые боеспособные в нашей Коалиции… И я не горю желанием их терять в этой мясорубке. Каждый такой корабль на вес золота, каждый опытный экипаж бесценен. С другой стороны, Павел Петрович, — он повернулся к Дессе, пристально глядя ему в глаза через экран. — А вот если я выведу на передовой рубеж упомянутые вами подразделения, включая новоприбывшую 3-ю «линейную» вице-адмирала Козицына, то и главные потери понесут именно они. Пусть данные дивизии примут на себя первый удар врага и максимально ослабят его. Да, я не питаю иллюзий на их счет. Многие из них, конечно же, не устоят и побегут, не выдержав натиска флота Самсонова. Но главное, что они погасят силу удара противника, обескровят его авангард. И тогда, после этого, я введу в сражение свежие регулярные дивизии Северного флота и поставлю жирную точку в этом затянувшемся противостоянии! Мы обрушим на измотанного врага всю нашу мощь и одержим решительную победу.

Птолемей говорил вдохновенно, увлеченный своим замыслом. Его глаза горели азартом грядущей битвы. Но Павел Петрович Дессе лишь хмурил брови, выслушивая своего командующего. Когда тот закончил, Дессе осторожно, тщательно подбирая слова, ответил:

— Это хороший план, господин командующий, стратегически верный и потенциально обещающий успех. Но он очень опасен в нашей текущей ситуации, — Дессе сделал паузу, словно собираясь с мыслями. — Дело в том, что если, а вернее — когда, подразделения наших доблестных, но не слишком надежных князей-адмиралов побегут из сектора, в чем я уверен на сто процентов — они ведь не выдержат и первого серьезного удара, то ведь никто из остальных командиров не будет знать, что данное бегство заранее запланировано нами и является частью нашей стратегии. Все наши офицеры и экипажи подумают, что первая «линия» разбита и прорвана, и в панике могут последовать примеру бегущих подразделений, решив, что сражение уже проиграно. А если даже мои регулярные дивизии все же не дрогнут и останутся на месте, выполняя свой долг, то моральный дух их экипажей все равно сильнейшим образом снизится при виде того, как наши передовые части в ужасе отступают, бросая позиции. Это крайне опасно в данной ситуации, когда все решает вера в победу и твердость духа. Малейшие сомнения, посеянные подобным отступлением, могут привести к катастрофическим последствиям.

Дессе замолчал. Он чувствовал всю тяжесть момента и понимал, что от принятого сейчас решения зависит исход не только грядущей битвы, но, возможно, и всей войны. Птолемей тоже притих, обдумывая слова своего начальника штаба. Несколько долгих минут в эфире рубке царило напряженное молчание.

— Ничего страшного, — в итоге беззаботно отмахнулся Птолемей, всем своим видом демонстрируя полнейшую уверенность в успехе задуманного плана. — О наших действиях мы предупредим командующих дивизиями — этой информации будет вполне достаточно для того, чтобы их подразделения оставались на прежних координатах, что бы ни происходило с первой «линией». Поверьте, адмирал, все пройдет как по маслу! Не стоит так укоризненно на меня смотреть, лучше сосредоточьтесь на построении флота для решающей битвы этой войны…

Адмирал Павел Петрович Дессе стиснул зубы, с трудом сдерживая рвущиеся с языка резкие возражения. Но, поборов на мгновение охватившие его чувства, адмирал решительно отключил связь с «Агамемноном» и начал раздавать приказы флоту, четко и размеренно диктуя в микрофон:

— Всем дивизиям — немедленно прекратить атаку эскадры контр-адмирала Зубова и отойти на безопасное расстояние! Выстроиться в боевые порядки согласно плану. Первая «линия» — подразделения адмиралов: Трубецкого, Романова, Козицына и Джонса. Вторая «линия» — регулярные дивизии Балтийского космофлота под командованием адмирала Юзефовича… Третья «линия» — оперативный резерв — четыре дивизии Северного флота… Даю всем командующим один стандартный час на перестроение! Выполнять…

В пространстве сектора начал медленно и неуклюже разворачиваться грандиозный союзный флот, насчитывающий без малого пятьсот боевых вымпелов. Со стороны это зрелище могло показаться полным хаосом и неразберихой — корабли маневрировали с черепашьей скоростью, рискуя столкнуться друг с другом в невообразимой толчее и скученности. Но постепенно, словно поддаваясь силе приказа своего командующего, они стали выстраиваться в четкие боевые порядки трех «линий».

В конце концов, после напряженного часа маневров и перестроений, воплощая замысел придуманного Птолемеем и утвержденного Дессе плана, флот союзников принял свой окончательный грозный боевой вид. Сотни кораблей застыли на своих позициях, ощетинившись орудиями навстречу приближающемуся врагу. В эфире повисла напряженная тишина ожидания, прерываемая лишь редкими отрывистыми командами да шорохом помех на частотах.

Величайшее сражение этой войны, способное переломить ее ход и определить дальнейшую судьбу человечества, вот-вот должно было начаться…