Ад уже здесь

Реквием

Ночь надежно держала в своих объятиях долину, и только всполохи энергии установки часто разрывали ночную мглу, поднимаясь вверх и окрашивая облака в красный светящийся цвет. Год за годом день сменял ночь и ночь приходила вовремя на смену унылому сумрачному дню. Но сегодня все было по-другому. Сегодня в долине вспыхнуло солнце. Ярчайшая вспышка белого раскаленного света мгновенно обрела размеры огромного шара, и грохочущий, кипящий невероятной температурой удар обрушился на пятнадцать гектаров антенн-излучателей, плавя их за доли секунды и испаряя прямо в ненасытную пасть освобожденной ядерной энергии. Страшный удар обрушился на землю, и всесокрушающая волна вздыбила свинцовые тучи, разгоняя их от себя ровным кругом. Врезавшаяся в землю ударная волна забурлила и со сверхзвуковой скоростью устремилась в разные стороны, взламывая корку иссушенного излучением ХАРПа грунта, огромные массы снега, погибшие в этой адской долине деревья. Нестерпимый жар ударил по окутавшему все холоду и погнал его прочь гигантской стеной клубящейся пыли и водяного пара. За предварительной ударной волной следовала не менее мощная, вторая, подгоняющая клубящийся ад и срывающая деревья с их законных мест. Но как только волна стала давать слабину, в образованную ею пустоту тут же хлынул окружающий воздух, увлекая за собой обратно к эпицентру камни, пар, пыль, обломки деревьев и пепел. И в центре всего этого клокотал и переливался яркими огнями адского пламени гриб, вздымающий в очищенное от туч ночное небо исполинскую огненную шапку.

Через двадцать лет после атомной войны в долине ХАРПа грянул запоздавший на долгие годы ядерный взрыв…

Тучи были где-то там, на горизонте. И это было непривычно. Утреннее небо был синим, похожим на разлитую на белом листе ватмана жидко разведенную водой гуашь. Местами оно было покрыто мазками небольших и с неясными очертаниями облаков. Серых и черных от свежего пепла.

Ветер дул на север, и можно было не опасаться, что радиоактивные осадки от ночного взрыва выпадут в этом крохотном уголке сохранившегося человеческого общества. Горная гряда загораживала восходящее солнце, но вот-вот оно поднимется выше и засияет всем своим позабытым людьми великолепием. И настанет долгожданный настоящий день…

А люди были в растерянности… Они стояли и в недоумении смотрели на небо… Все, кроме двоих…

Вячеслав Сквернослов стоял на коленях в снегу и прижимал ко лбу сжатые кулаки. Он плакал. Он никогда раньше так не плакал. Но сегодня он потерял своего младшего брата. Самого близкого и родного человека.

Варяг стоял рядом и, положив руку на плечо Вячеслава, опустошенным взглядом смотрел в снег. Как могло так выйти, что не он, единственный оставшийся летчик, повел самолет в бездну, а сделал это несмышленый юнец, который даже велосипед водить не умел. Он не понимал, почему ему, стареющему одинокому мужчине придется теперь жить, а молодой, начинающий жизнь Колька Васнецов испарился вместе с ХАРПом…

Рэймен вздохнул и с сочувствием посмотрел на своих убитых горем гостей. Сегодня ведь праздник избавления для всех людей. Но у этих двоих страшное горе, и это самое обидное. Обидно, что людям так и не удалось найти другого решения.

— Stupid idiots! — орал направляющийся к ним решительным шагом Хорнет. — Vi dobilis svoego! Fucking assholes!

Рэймен перегородил ему путь и остановил его.

— Зачем ты кричишь, Дональд. Теперь ничего не изменить. Но ты пойми, что они спасли нас всех. Точнее, он спас. Тот парень. Николай.

— Ты хоть понимаешь, что будет теперь? Нам нужен был ХАРП!

— Это ты так думаешь или это внушил тебе сам ХАРП? — Морган усмехнулся.

— Да иди ты…

Варяг растер ладонью по своему лицу скупые слезы.

— Пошел ты на хрен, Дональд. Пошел-ка ты на хрен…

— Мистер Хорнет, сэр. — К Дональду подбежал один из его ополченцев.

— Да, — рявкнул тот в ответ.

— Можно вас на минутку?

Они отошли в сторону.

— В чем дело? — Хорнет продолжал хмуриться.

— В этой суматохе мы взяли Линча и Раковски. Что делать с ними теперь?

Дональд хмыкнул.

— Линча я судить хотел. Но после того как русские уничтожили ХАРП, у Линча прибавится сочувствующих, считающих, что мы позволили русским нанести по Америке очередной ядерный удар и лишить нас электричества. Сделай так, чтоб он был застрелен при попытке к бегству. И по-тихому. Без него его фракция распадется.

— А Мадлен Раковски?

— Живая она бесполезна, но при этом ее надо кормить. Ты будешь делиться с ней своей едой?

— Сэр, но я…

— Вот и делай выбор, — перебил его Дональд.

— Я понял, сэр. А русские? Что с ними будет?

— Рэймен их опекает. — Хорнет задумался. — Вообще, дайте им оружие и самый передовой рубеж. Стражи будут скоро здесь. Если русские погибнут как герои, защищая Хоуп-Сити, это будет неплохо. Русские герои в Америке… Это символично и удобно для торга с Россией. Тем более они пока единственные, кто в стычке со стражами вышел победителем. Это вдохновит наших солдат.

— А если они и в этот раз выживут?

— Если выживут… Что ж, живые русские герои облегчат нам контакт с Россией. Тоже неплохо.

Дональд стал уходить обратно в город, но ополченец снова окликнул его:

— Сэр, а зачем нам вообще контакт с этой Россией?

Хорнет остановился и, обернувшись, взглянул на своего бойца.

— Знаешь, Майкл, почему мы с тобой все еще имеем возможность ходить по этой планете и вот так разговаривать?

— Почему, сэр?

— Потому что ни Америка, ни Россия не израсходовали в ту войну и половины своего ядерного арсенала. Они нам нужны. Во всяком случае, на данном этапе.