Королева Наташка

Лист двадцать девятый. Положительное сальдо

Спать хочу! Теперь я хорошо понимаю, что значит рыбацкое выражение «путина»… или крестьянское «страда». За безумным днем последовала несравнимо дикая ночь. Напрасно фельдмаршал сомневался, я — самая настоящая ведьма. И это заразно. Кому пришло в голову пригнать мне на помощь богомольных местных теток? Отцу Моринелли, не иначе. Святые угодники! Поп снова оказался прав. Работают. Пошли на рекорд. Личный пример — он того… завораживает. А жадность — подгоняет.

Представьте. С обеда и до поздней ночи, весь свободный гужевой транспорт Кронаха, с окрестностями, добровольно-принудительно мобилизован на перевозку остатков-останков баварской армии. Босха бы сюда… Готовая «натура» — не хуже, чем на фотографиях про лагеря смерти, с Земли-1. «Сбор урожая», блин… Вести с полей… По самым скромным подсчетам, после срабатывания двух стокилограммовых резонансных бомб, на подходах к городу осталось лежать приблизительно 25 тысяч неубранных тел. Как они шли, так и упали… С одной стороны — удобно. Не надо шастать в поисках по лесам. Подъезжай — да грузи… Три монеты штука. А дальше? А дальше — «предварительная обработка трупного материала». Мать, мать, мать! Внешние подступы крепости Розенберг. Городской рынок. Навесы, прилавки, дощатые помосты. Удобно… Куча жмуриков слева, куча жмуриков справа, прожектор сверху и тотальный всепобеждающий Ordnung, со всех сторон сразу.

Эх, а ведь были тут патриархальные времена… Настоящее Средневековье, когда за попытку (!) вскрытия трупа сразу казнили и отлучали от церкви. Или резко это всё ограничивали. В просвещенной Падуе, начиная с середины XIV века, вскрытия трупов допускались властями 2 раза в год (!), как и в Болонском университете, где ранее вскрытие тел производили в глубокой тайне. Только в 1368 году Большой Совет Венецианской республики, особым декретом, разрешил анатомам раз в год (!) вскрывать один труп казненного преступника. В Пражском университете вскрытия человеческих тел начались с 1400 года. В Парижском — в 1478 года. В богобоязненной Испании — аж в середине XVI века…

Тогда это был не каторжный труд, сродни авралу на мясной бойне, а эдакое «пиршество духа» Ученые-медики позднего Средневековья оформляли редкие церемонии «анатомий», как публичные представления, на которые являлись не только студенты, но и вся городская знать. Профессор зачитывал тексты Галена и Ибн-Сины. Вскрывал труп не сам медик, а особый служитель или цирюльник. Нередко вскрытие сопровождалось музыкой. Отсюда название мероприятия — анатомический театр (theatrum anatomicum). Эстеты, блин…

О времена, о нравы! Да две недели назад, эти же самые крестьянки, порвали бы на куски любого, кто им предложил заняться анатомическими опытами. Но, иезуиты умеют убеждать народ. А ещё — за работу платят. Настоящим полновесным серебром (почему-то именно серебро явилось решающим аргументом). Только мне пришлось выдавать монетки из рук в руки. Для доказательства, что я не нежить и могу касаться серебра…

Что надо делать? Сначала — надеть резиновый фартук и резиновые перчатки, от комплекта химзащиты. Теперь, на передней внутренней поверхности верхней трети бедра, надо сделать продольный разрез кожи и подкожной клетчатки длиной с ладонь. Портняжную мышцу сдвигаем, обнажаем бедренную артерию и вену. В бедренную артерию втыкаем иглу в направлении сердца. Вот это, фрау, мы называем аппаратом Боброва. Да, сюда заливаем 10 % раствор формалина. Затыкаем пробку и накачиваем грушей. Пока не опустеет склянка и не зашипит из иглы воздух. Всего 1–2 литров раствора достаточно для консервации тела на неделю.

По завершении процедуры сосуд надо перевязать. Да, вот из этого ветеринарного шприца надо сделать угол в живот и в грудь. Цена? Одно тело — одна монета. Да, если качать воздух сильнее, то дело идет быстрее. Да, раствор ядовит, лучше его не касаться. Да, тела после этого тоже становятся ядовитыми. Нет, есть их нельзя… Как это, «зачем нам столько трупов?» Организм изучать! Студент должен знать, как работать с человеком не по картинкам и по чужим словам, а поковырявшись своими руками. Да, первоначальный навык требует пяти самостоятельных операций. Нет, операции у нас учат делать каждого. Ну, мы же все ваганты… Нет, фрау, у нас это называется — «безотходная технология». Университету нужны учебные пособия. Вот, заготовляем…

Современное отношение к человеческим трупам, используемым в медицине.

Мама рассказывала, что в городах на Земле-1 многие люди могут всю жизнь прожить ни разу не зарезав курицы, но, каждый день, питаясь мясом, приготовленным фабричным способом. Посещение бойни, для них — ужасный шок. «Нет, мы не хотим этого знать!» Белоручки… Лицемеры… Медицина в этом отношении много более откровенна. Что бы уметь хорошо работать с человеческим телом, надо много работать с человеческим телом. Точка. Минимальный опыт практикующего врача — 5–7 самостоятельных операций. На ком прикажете руку набивать? Фельдшерский минимум у нас дают каждому. Оперативную практику — каждому второму. На группу из трех-пяти человек, действующую автономно, полагается врач, способный, как минимум, вырезать аппендицит, извлечь пулю, залатать резаную рану, вправить вывих или вскрыть нарыв. Лучше всего это дает собственный опыт. Вывод можете сделать сами. Потребность в «учебном трупном материале» — колоссальная. Буквально за несколько часов, отношение к проекту «Wurf nach Sueden» в Ангарске и на «точках» поменялось радикально. На чашу весов общественного мнения бросила свою пудовую гирю медицина. А это — серьезно.

Не устаю удивляться изощренной предусмотрительности иезуитов. Впрочем, каждый смотрит на мир сквозь собственный жизненный опыт. Затевая авантюру, святые отцы наверняка прикинули самые различные варианты развития событий… От минимально возможного, до откровенно фантастического. И приняли меры. Ничем другим, кроме как их твердой уверенностью в нашей военной крутизне, происходящее объяснить нельзя. В ходе бегства из Бамберга иезуиты бросили множество нужных и дорогих вещей. Книги, ценную утварь, даже личную одежду. Зато, приперли в Кронах здоровую (куба на четыре) деревянную бочку на колесах, доверху залитую концентрированным раствором формальдегида. Для консервации не вскрытого тела требуется закачать в его сосуды 1–2 литра 10 % раствора формалина. Обычный формалин — это водный раствор, содержащий 40 % формальдегида, 8 % метилового спирта, 52 % воды. Рецепт известный, уже сотни лет, применяемый в бальзамировании. Я бы поняла, прихвати попы с собой бутылку другую ядовитого зелья. Но целую бочку! Получается, гибель имперской армии была ими запланирована (!) заранее. Свою возможность угодить сразу нескольким сторонам, иезуиты не упустили.

И попали в яблочко. Точнее — убили минимум трех зайцев. Во-первых, показали Фрицу степень своего доверия. У-у-у! Интриганы! Пока в нашем Совете «F4» поливали грязью, здесь, реальным делом, дали понять — «Парень, мы в тебя верим!». Во-вторых, чужими руками заткнули пасть престарелой военной мафии. Какие ещё «допустимые потери»? Смотрите, как надо воевать! От злости кто-то выдал, в прямом эфире, фразу про фабрику смерти. Тока Дарья Витальевна, на вечернем (у нас утреннем) чрезвычайном заседании решительно Фрица поддержала — «Парни для всех стараются, они молодцы!» В-третьих, наглядно показали аборигенам эпохи, что «император не шутит». Как своим, так и чужим… Если подумать, то логично сделать выводы, что «зайцев» планировалось много больше. Такое обилие продуктов сухой перегонки древесины (формальдегид получают каталитическим окислением метилового спирта), в готовом для употребления виде, означает, что в Бамберге оставлено налаженное производство горючего для самолетов. Не удивлюсь и взлетно-посадочной полосе поблизости. А князь-епископ, значит, иезуитам приготовления обломал… Пусть теперь не обижается… Оп-па! Чьи это знакомые пятки из кучи торчат? Фельдмаршал, собственной персоной. Уже голенький… Лицо разворочено выстрелом в затылок… Вот и свиделись, ваше высокопревосходительство… Вливайтесь в ряды.

В наушнике рации пищит сигнал «пятнадцатиминутка». Пересменка… Можно разогнуться и чуть-чуть расслабиться. Кофе что ли попить? А отчего бы и не попить? Всепроникающий Ordnung Фрица дотянулся до каждой мелочи. «Тейлоровская» потогонная система, с частыми перерывами между дозами ударного труда, выжимает организм в ноль. Приходится подкрепляться горячим и сладеньким. Нормировщиков у нас двое. Я вкалываю штрейкберейхером — задаю рабочий темп. Парень, на приемке тел — дирижирует прочим. Подвозом и отъездом телег, учетом добычи, выдачей платы бауэрам, укладкой обработанных тел. Он ещё и с девицей, поддерживающей огонь под котлом с кипятком успевает перемигиваться! Не без взаимности… Романтика!

А Drude (это я) подает пример делового отношения к бредовой действительности. На медицинских курсах приходилось сдавать зачеты в анатомичке, потом кусок в горло не лез. Но, этим деревенским бабам — всё по барабану. Едят! Пьют! Отпускают соленые шуточки в адрес поварихи. Втянулись, короче… «Ведьмы мы или не ведьмы?» Блин… Ужин, среди скрюченных трупным окоченением, покрытых пятнами трупов, им — только повод почесать языки. «Здоровая крестьянская практичность», в столь ядреной концентрации и на расстоянии вытянутой руки, напрягает. Что едим? Трофейные припасы пошли в дело. Хранить их бессмысленно, служба тыла делает самые первые шаги. Подвоз продовольствия в Кронах сегодня возобновился. Крестьяне из трех «союзных» деревушек весьма довольны, что верно выбрали сторону. Тех, кто ошибся в выборе — складируют в штабеля. Не жалея…

Верный тон в обращении со мною ещё не найден. Не то барыня, не то нечисть, не то просто иностранка. Однако, слухом земля полнится и про посиделки, с простой прачкой (!), тетеньки наслышаны. Не боятся. Никто меня тут толком не боится… После сегодняшних событий стали бояться ещё меньше. Хотя молва приписывает мне лично (!) уничтожение армии Максимилиана. Не отвертелась. «Люди слышали!» Это «люди слышали» дико отдает детскими страшилками про зверства инквизиции. Пропадает всякая охота спорить. В сплетни и слухи здесь верят истово, а вот самому свидетелю — не особенно. Парадокс психологии. Меня видели (!) садящейся в самолет. А ещё — меня слышали! На рации сидела… Бомбы поволок второй Ш-2, со специальным приспособлением для сброса. Моя скромная роль оператора — четкая синхронизация оповещения. По трансляции и условным сигналом. Каким — не скажу. Это произнести нельзя. Специальный свисток придумали. На всякий случай… В него и свистнула… Забыв отключить передающий канал на уличные динамики… Догадываетесь? По радио звук пришел мгновенно, а по воздуху, ударные волны, докатились в город, через несколько секунд. Вышла этакая «соловьиная трель» — Фью-тиу-тиу… Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Обыватели уверены — свистела я, значит и орала — я…

Сто пудов, без иезуитов здесь не обошлось. Вот неугомонное племя, лезут во все дыры без мыла! Чуть на краешек помоста присела и кружку рядом поставила, опять они. Правда, один. Полузнакомый. Под глухим капюшоном, да при свете пары тусклых лампочек, запитаных от временного генератора из крепости, родную маму не узнаешь. Похоже, специально меня поджидал. Экселенца! И по латыни… Вопрос у него есть. Завтра все вопросы! Есть хочу! Как белый человек! Специально ж рукомойники заказали и повесили рядом с местом для приема пищи. Мыло положили! И? Ни одна не подошла. Так и трескают еду, немытыми руками. Один (!) святой отец руки вымыл, чем реально к себе расположил. Так и быть — присядем… Разделим скудную пищу. Черный деревенский хлеб под черный кофе с патокой? Оригинально! Кофе — наш. Хлеб — угощение. Так это и был ваш вопрос? Будет ли Drude кушать простую сельскую еду? А то! Главное, что бы камушек не попался. Каменные жернова в местных мельницах постоянно крошатся. Мука всегда содержит примесь песка. Иногда довольно крупного. Получается, тетки меня пожалели. Худенькая же, по их меркам. Пытаются подкормить.

А интересно, если я задам вопрос, они ответят? Самой — неудобно. Через попа — может прокатить. Попов в Европе уважают. Как дамы относятся к выполняемому делу? Их не коробит возиться с людскими трупами? Что? Боялись, что их вообще приглашают на шабаш, а оказалось — просто arbeiten. Работа их не пугает… Ведь какую работу может поручить ведьма? Зелья варить, покойников обдирать… Нормально! Пофигистки, блин…

Вспомнился анекдот, от дяди Левы, про моральные нормы у разных народов Земли-1. Европеец болтает с вождем африканского племени (для полноты впечатления историю надо рассказывать по-английски):

— А правда, что вы, до сих пор, едите человечину?

— Да, воевали тут, недавно, с соседями, ну, а потом — схарчили убитых врагов. Получился праздник.

— Едите?! Да вы дикари!

— А разве вы со своими соседями не воюете?

— Иногда воюем, вот, сейчас, идет большая война (дело происходит во время Первой Мировой).

— И что же вы потом делаете с убитыми врагами?

— Закапываем в землю…

— Закапываете?! Да вы дикари!

То есть, проблема старая и глобальная. Что нисколько не утешает. Мою физиономию, надо думать, все видят хорошо. Чувствую — перекосило. По крайней мере, поп моё состояние заметил. И решил проявить такт. Похвалился евангелием, обтянутым в переплет из человеческой кожи. Вот так. Возня с мертвецами, здесь — вполне естественно. И вообще, отношение к покойникам в христианской церкви, гм… своеобразное. Ритуальное поедание плоти и крови Христа во время богослужений — это вершина айсберга. Тушки обычных мирян тоже годны на пользу святому делу. В буквальном смысле слова. Никакого поношения веры окружающие в таком утилитаризме не усматривают. Классический «культ смерти». Некромантия на марше…Вуду… Им ли покойников бояться?

Тут другого боятся. Например — богохульства… Да-да, не удивляйтесь. Работа ночь напролет, посменно, без соблюдения сроков утренней, ночной и вечерней молитвы (а если честно, вообще без молитвы) шокирует местных посильнее возни с трупами. Что трупы? Мертвое мясо… Мало ли они его видели после десятилетий войны? А вот загубить душу, с нашим режимом дня, можно запросто. Для того попа и прислали, оказывается. Воодушевлять «ослабших в вере» своим присутствием. Не более и не менее… Гуманитарная помощь, блин…

Я почему-то ожидала, что иезуит покажет пример отсутствия брезгливости (мало ли, к чему привыкает завсегдатай аутодафе?). Ошиблась. С аппетитом, закусывая халявный кофе деревенским печевом, поп в двух словах разъяснил ситуацию. Всё свел к деньгам. Хоть садись и конспектируй. Начал издалека. С монастырей. Оказывается, в каждом ордене и каждом монастыре свой устав не просто так, а как отражение экономической успешности обители. Бенедиктинцы, например, по местным меркам — богатенькие Буратины. У них есть на масло и свечи деньги (или свои сало и воск). В результате, монахи ночами спят вполглаза, через каждые пару часов прерываясь на молитву. Отчего поднимают свой градус святости. Особо круто — это молиться глубокой ночью и перед рассветом. Лет через сто-двести станет не менее круто в темное время устраивать балы и пиры… У прочих сословий на такое обилие светильных приспособлений денег нет. Беднякам приходится ночью спать.

Сравнить нашу полупромышленную живодерню с ночной молитвой (!), это, на мой взгляд сильно. Зато экономически оправдано. Прикиньте логику! Монахи, в рамках местных представлений, обязаны непрерывно молиться. Желательно — без перерывов на сон и обед. В хороших монастырях так и есть. Служба идет почти без перерывов. Легко догадаться, что мирянам следует брать с божьих людей пример. Непрерывно работать или непрерывно воевать. Ха… Между нами, противная сторона, наоборот, уверяет, что ночные рейды парней Фрица — страшный грех. Ночью, честные солдаты (!), должны спать, а не рыскать во мраке, аки разбойники… За исправный ноктовизор, кстати, герцогом Максимилианом уже объявлена награда. Экий богохульник…

Крестьянин или горожанин работать по ночам не могут по той же самой причине — им темно. Свечи или ламповое масло не окупают результат труда. Но, если есть освещение — почему бы и нет? Сплошная выгода! Один комплект инструментов, или одно рабочее помещение, используются в три-четыре раза продуктивнее. Если, волею императора (первый раз в адрес Фрица, такое обращение услыхала!), у людей есть свет и работа, круглые сутки, то большой грех не воспользоваться таким благом. Офигеть… Тетки явились заработать на аврале (иезуит жарко уверяет, что любые полученные за труд деньги — праведные), а им уже идеологическую доктрину в головы вколачивают. Типа, всякая власть — от бога… Без моего участия, кстати… Нехорошо!

Пришлось вмешаться (что радует, стоило мне открыть рот, святоша моментально заткнулся и изобразил внимание). Напрасно… Я пожаловалась, что есть у нас в Сибири, такие места, где полгода день, а потом, ещё полгода — ночь. А чуть южнее есть «белые ночи» и «серые дни». Без искусственного света там никуда. Оттого, приспособились. Человек ко всему приспосабливается. Гм-м-м… Поверили или нет? Моя человеческая сущность, если судить по некоторым физиономиям, под большим вопросом. Но, с общим выводом — согласились. Если кормят, платят и не бьют (тоже проблема, между прочим, дисциплина держится на честном слове и личном примере) — работа вполне посильная. Хотя, кому как… Две смены уже отпахала… Интересно, если я завалюсь спать на рассвете, то когда же проснусь? Не, плохо быть аристократкой! Плебейки, из первой смены, вовсю дрыхнут, на свежем сене в сарае, а мне пока рано… Процесс ещё не отлажен в должной мере. С мадам Соколовой — причитается.

Дарье Витальевне хорошо. У неё готовый, годами наработанный авторитет. Как сказала, так и делают… Без напоминаний. Мне — гораздо хуже… В активе — только двухнедельная репутация. Знаете, в чем разница? В отношении к данным мною указаниям. Не, что могу убить — контингент верит безоговорочно. А вот, что умею организовать работу — уже с трудом. «И эта девчонка будет учить нас жить?!» Ну, нет во мне харизмы… Строить из себя знатную барыню не хочу. А дисциплину среди теток вводить — надо. Вроде бы, уже поели? Ошибаетесь, голубушки, нечего вам здесь больше делать. Новая смена — на подходе… Почему? Потому, что я даю указание один раз. А не хотите слушаться — сами виноваты. Сказано было: «чисто вымойте руки перед едой»? Не подчинились? Готовьтесь! Минут через десять, всех, пробьет жестокий понос… Те тряпки, которыми вы руки после работы вытирали, я обильно припудрила пургеном. Специально… Ибо — не фиг! Спокойной ночи, ха-ха. И радуйтесь, тетеньки, что трупы свежие. Для сепcиса, от контакта с разлагающейся плотью, пока рановато. Иначе бы я вас к работе не допустила. Техника безопасности «должна быть», независимо от вашего желания… Вот! Надеюсь, что, за время «сидения на толчке», дойдет. Завтра — «второй подход к снаряду». Потрошение… Там, без строжайшего соблюдения предосторожностей и строгой антисептики — верная и страшная смерть.

Ничего, прорвемся! Отступать-то просто некуда. Первая фаза — «зацепиться». Вторая — «удержаться». Пора затевать третью — настройку нормальной жизни. Никогда не думала, что начну обзаведение хозяйством с организации «мертвецкой» на несколько тысяч мест, а пришлось… Парадокс. Сюрприз. Везение. Затеянная, с подачи иезуитов, авантюра по организации анклава в европейском захолустье — событие так себе, из разряда рядовых. А гора «наглядных пособий» для медицинских занятий — приобретение огромной ценности… Сразу — взрыв интереса и непрерывный поток деловых предложений… Наверное, мой почтовый ящик забит до отказа. Хорошо бы какой-нибудь автоответчик устроить. Пусть распознает письма по ключевым словам и сигналит — «Аэродрома в Кронахе нет. Дальних самолетов в Кронахе нет. Кому нужны тушки, самовывозом! Желательна предоплата… Крайне желательна — помощь людьми…» Будто они не знают, что тут на самом деле творится.

Воображаю положение Соколова. В одно ухо ему галдит Штаб (согласно данным из Сети «пенсионеры» никак не угомонятся — требуют свернуть «провальную затею»). У другого уха — ликует собственная супруга. У неё, впервые за несколько лет, забрезжила давно заявленная «голубая мечта» — дать навыки реальной работы с «натуральным трупным материалом» всем выпускникам, поголовно. Даже, если для этого их придется везти сюда «на практику». Результат-то явно того стоит. На подходе наша очередная «закрывающая технология»…

Что там? Ага, пурген начал действовать… Тетки далеко не ушли — чинно расселись по кустам и дрыщут. Ночная смена мотает на ус объяснения курсанта (тоже нового): мойте руки перед едой! Экселенца приказала! Кто не послушался — сам виноват. Смотрите — святой отец в порядке и она сама — тоже. А ведь ели все вместе, одинаковое, друг друга угощали. Technik Sicherheit (техника безопасности)! Кто не соблюдает — пусть потом не обижается. Кому не дошло через голову — тому дойдет через, гм… О чем я? О «закрывающей технологии». Есть лишь два способа устроить всеобщую бесплатную медицинскую помощь. Или — содержать на балансе общества огромную бюрократическую машину здравоохранения. Или — давать навыки фельдшера каждому, а особо сложные случаи «выправлять» в немногочисленных, но крайне хорошо оборудованных стационарах.

Последний вариант, на самом деле, не сложнее качественной всеобщей военной подготовки. И дешевле «гарантированной медицины»… на пару порядков. Честно! Полная аналогия с заменой вооруженным народом профессиональной армии. Сразу исчезает враждебное «замкнутое сословие», со всеми атрибутами «заговора против непосвященных» и возникает нормальная доверительная атмосфера. Понимаете разницу? Медицине у нас верят не потому, что все врачи такие замечательные, оттого, что практикующие врачи у нас — считай все. Кто чего не знает — консультация через сеть. И каждый всё видит… И каждый многое понимает… Чем лучше люди разбираются в медицине — тем больше у каждого гарантия безопасности. У нас особенно не забалуешь!

Мы ведь не одних местных дрессируем через «острый личный опыт». Сама, в своё время, пострадала. В детском садике, помню, к гигиене нас приучали аналогичным образом. Один раз объяснили про микробов и добавили — «Мойте руки перед едой, ноги перед сном и вообще не копите грязь»… Кто не внял — отсидел на толчке. Кто повторно не понял — отсидел там ещё раз. И сработало! «Мойдодыр» прочитать, говорите? А вы сначала попробуйте внятно его перевести, на тунгусский или бурятский, XVII века… Ну, или на современный нам немецкий. Слабо? Вот и выходит, что пурген доходчивее. Опасный быт, так сказать. Информация сразу доходит до сознания и застревает в голове надолго. Живая пропаганда основ практической медицины рулит!

Завтра, как просплюсь, устроим «разбор ошибок». Вроде короткой лекции. К вечеру — художник сделает тематический комикс «по технике безопасности при работе с трупами». Или наш вдохновится (тогда плакат попробуем размножить фотопечатью), или — по сети пришлют. Тогда — распечатаем, какой покажется лучше… Боюсь, что обработка мертвечины скоро станет нашей главной статьей дохода. Вряд ли окрестные феодалы ограничатся одной единственной армией. А сколько врагов мы наживем среди местных медиков… У-у-у!

Иезуиты постоянно жалуются, что наши учебники (честно спертые на Эзеле) не находят понимания в лучших университетах Европы. Рациональное знание XXI века отторгается с порога, даже без рассмотрения. Тоже мне, открыли Америку! Про «рефлекс Земмельвейса», как пример «усвоения» высокооплачиваемыми специалистами чужих научных достижений, нам ещё в школе объясняли. Бр-р-р! Страшное дело… Только сейчас начинает доходить, какой мрак невежества колышется вокруг. Вроде бы простой вопрос — отчего мы местных не учим? Например, мыть руки перед едой… или там, перед хирургической операцией? Ведь сколько жизней можно спасти… Ха… Тема печальная, до нервной дрожи… Вы таки думаете, они хотят у нас учиться? Надеетесь, что, позавидовав чужим достижениям, местные захотят их повторить? Держи карман шире! Плохо знать будущее. Хочется выдернуть из кобуры пистолет и стрелять… в тупые и наглые хари. Впереди ещё, как минимум, двести лет (!) кромешного мракобесия… И хоть кол на голове теши… Поподробнее? Извольте.

Жил был, на Земле-1, в Австро-Венгрии середины XIX века, акушер Игнац Земмельвейс. Было в Вене, на конец 1846 года, аж два роддома. В одном детская смертность — на уровне 4 %, во втором — около 20 %. В иные месяцы падеж младенцев с роженицами там доходил до половины! Второй родильный дом имел такую дурную славу, что женщины опасались туда попадать, нагло рожая детей дома или на улице, только чтобы не оказаться в «доме смерти»… Доктор Земмельвайс, управлявший богоугодными заведениями, изучил вопрос. Он приказал подчиненным, перед принятием родов (зачастую они этим занимались после вскрытия трупов!), умывать руки раствором хлорной извести. Сия простая мера имела небывалый успех — смертность в «роддоме смерти» стала меньше, чем в первом «благополучном» отделении — упала до 1–2 %. То есть — в 15–20 раз! И?

Говорят, на Земле-1, принято считать, что если человек обладает познаниями в азах медицины, то он может многому научить людей в прошлом. Его де ждут успех и признание. Прекрасно и наивно. Ха! Врачам, объединенным в закрытые медицинские корпорации, не нужны знания! Они жаждут денег… И нуждаются в слепом доверии пациентов. Кто доверие подрывает — медикам враг. Несчастный Земмельвейс, убеждавший коллег мыть руки, хотя бы после вскрытия трупов, особенно, перед походом в родильное отделение (посреди просвещенного XIX века, в эпоху телеграфа и успехов естественных наук) был не невесть кто, а известный специалист, на практике доказавший, что его способ действует. Однако, для современных ему медиков, он мгновенно стал смертельным врагом. Его уволили с работы и запретили публиковать убойную статистику (а в отсутствие Земмельвейса смертность в венских роддомах «благополучно» вернулась к «обычным» 20–30 %). Мужика двадцать лет (!) яростно травили и высмеивали. Отвращение к Земмельвейсу в европейских медицинских кругах XIX века, было так велико, что одного упоминания его имени, среди знакомых медика, оказывалось достаточным основанием для краха карьеры. Свирепая ненависть врачей XIX века к предложению мыть перед работой руки, навсегда увековечена в истории медицины, под названием «рефлекса Земмельвейса».

Кончил бедолага Земмельвейс в психушке, причем, по злой иронии судьбы, умер он там от заражения крови, зверски избитый санитарами… на 47 году жизни… Так врачи середины XIX века отстояли своё священное право, после копания в трупах, вытирать руки о штаны, а не осквернять их водой и мылом. Изменить своим мерзким привычкам этих «типа профессионалов» заставили исключительно широкие общественные успехи гигиены среди самых обычных людей… Не медиков… Просто стало стыдно ходить грязными. До того разумные доводы отскакивали от докторов, как от стенки горох… Борьба с неудобными фактами, в угоду «чести мундира» — бич любых закрытых корпораций (военных, юристов, медиков). Оно нам надо? Дарья Витальевна тоже так считает. И она права.

Средневековое отношение к человеческим трупам, используемым в монументальной пропаганде.

Наверное, вот так, постепенно, шаг за шагом, люди становятся отпетыми циниками. Теряют уважение к чужим регалиям, почетным званиям, наградам и титулам. Глянуть со стороны — чем я занимаюсь? Гора голых трупов справа. Гора полураздетых трупов (крестьяне при сборе тел своего не упускали) — слева. Рабочий стол посередине. На этом конвейере все равны и никто не имеет привилегий… Черт! Встала — покачнулась. Иезуит меня поддержал (правильнее сказать подхватил) за локоток. Только этого не хватало! Дернулась. Отпустил…

Тем не менее — помогло. На контрасте вспомнила, как окружающая обстановка выглядит с точки зрения служителя культа. А никак… Нормальное дело! Уважения к мертвым телам христианская церковь никогда не испытывала. Если могла — подчеркивала бренность земного существования самыми навязчивыми способами. Примеров — тьма. Взять хотя бы довольно популярные «церкви на костях» и «костяные церкви». Первые — это когда очередное капище водружают прямо на месте братской могилы. Вторые — когда самих покойничков используют в качестве строительного или отделочного материала. Безотходные технологии пропагандистского зодчества, так сказать.

Взять историю создания Капеллы Костей (Capella dos Ossos) в португальской Эворе. Чума, голод, войны и особенно добренькая инквизиция внесли огромную лепту в скромное местное кладбище. Однажды, там не осталось свободной земли. При новых захоронениях монахи-францисканцы вынужденно выкапывали остатки предыдущих трупиков и складировали их в церковном подвале (можно только представить, какие ароматы наполняли церковь). Наконец костяные горы надоели португальцам до чертиков, и они решили их пустить в ход, как стройматериал. Фантазии монахи имели совсем немножко и ничего особенно художественного не сотворили. Зато, над входом, повесили весёленький слоган: «Эти кости ждут твоих костей». Церквушка, с тех пор, сделалась весьма посещаемой, но тяжкий трупный запах мало располагает к возвышенным мыслям. Говорят, что перед употреблением, монахи мыли старые кости, но, видать, не очень тщательно. Это — далеко.

Ближе к нам, в соседней Чехии, на окраине городка Кутна Гора, находится аналогичное чудо средневекового креатива. Уже про него наслышана… И история похожа. В 1278 году аббат Йиндржих, возвращаясь из делового турне по Иерусалиму, прихватил с собой щепотку земли с горы Голгофы, для монастырского кладбища, чем несказанно повысил рейтинг оного — каждый теперь захотел покоится в «святой земле», а не в банальном черноземе. В 1318 это место вечного упокоения накрыл девятый вал клиентов. Во время эпидемии чумы более 30 000 человек обрели счастье быть там погребенными. Далее, как водится, понеслись войны, восстания и прочие народные волнения, с каждым заходом нехило пополняя погост свежими могилками. В какой-то момент постоянно расширяющееся кладбище уперлось забором в границы разумного, и руководство церкви решило при новых захоронениях старые кости выгребать, но, дабы не лишать их святости, складировать под крышей. Однажды, хозяева здешних земель, собравшись помолиться, обнаружили в божьем храме аж шесть огромных пирамид из скелетов… Реликварий пришелся им не по вкусу. Срочно наняли некоего Франтишека Ринта, мастера резьбы по дереву, и поручили сварганить из подручного материала что-то готичное. Мастер порезвился от души, пустив на оформление церковного интерьера останки примерно 40 000 своих давно умерших соотечественников.

Опять рация пищит… И парень, окруженный толпой теток, делает призывные знаки — «подойди сюда!» Меня уже ноги не держат! Расслабилась, после приема пищи… Сначала отвечу на вызов. Так… Понятно… А вот и первый приятный сюрприз. Пока я консервировала наемников, у Фрица случился профицит бюджета, за отчетный период. Проще говоря — доходы внезапно превысили расходы. Ещё точнее, получена предоплата, за первую партию «наглядных пособий». Ночной борт, возвращающийся в Сибирь из Копенгагена, специально сделал тысячекилометровый крюк и пару часов назад сбросил во внутренний двор крепости гостинец. Корпус от фугасной бомбы, набитый серебряными монетами. Своими же ушами слышала свист-удар, будто бомбят. Не поверила… Оказалось — правда. «Посылку» только что нашли…

Место сброса выбрали толково. В пропитанный парами хлорпикрина каменный мешок пока не суются. Словно огромный сейф, под открытым небом получился. Монетоуловитель… Исполнение, как водится — подкачало. Метили-то по огонькам на центральных сторожевых башнях. А попали — аккурат в стену центрального донжона. Памятнику архитектуры нанесен невосполнимый ущерб. Бомба воткнулась в кладку на высоте нескольких метров, обвалила внешний слой штукатурки, изрядно взбаламутила осевшее на землю ядовитое облако. Вдобавок, от удара раскололся чугунный хвостовик фугаски и драгоценное содержимое вступило в контакт с грубой окружающей реальностью. Словно под стеной лужа хлорпикрина скопилась. Короче, закон «Деньги не пахнут» — опровергнут. Монеты зверски смердят слезогонкой. Требуется их срочная дегазация…

Чем?! Где я вам, глубокой ночью, посреди средневекового города, сульфид натрия достану? Что? Есть сухой сульфид натрия, но хлорпикрин он не берет? Как воняло, так и воняет, не подойти? А тетки, уже в очередь за расчетом построились и переживают? Засада… Так-с… спокойствие и только спокойствие! Как применяли? Насыпали в корпус сухой порошок и потрясли? О мой народ! Жидким раствором надо заливать. Да, лучше не водой. Самогон есть? Что бы горел? Срочно сюда. Пары литров хватит. Расколдую я ваши денежки… Можно лить прямо в… гм… емкость с монетами. Хорошо, я сама это сделаю. Только перчатки надену… Палка есть?

Готово… И ещё. Теперь поболтать… Нюхать не обязательно — пока пузырится, ещё реакция разложения идет. Голыми руками внутрь не лезть! Материя есть? Высыпай, все монеты, на мешковину! Поливай спиртом сверху. Я знаю, что там не чистый спирт, крепкий раствор — тоже сойдет. А формалином — нельзя. Новый яд образуется. Бомбу — тоже ополосните. Ну, вот, урок прикладной алхимии закончен. Дорогие фрау — извольте получить за работу. Что? Хотят только из моих рук? Ох… Тогда, я хоть присяду. К черту перчатки, после руки вымою! Первый раз в нашем неудалом Рейхе образовалось положительное сальдо, а я даже денежки пальцами взять не смогу? Плохо вы меня знаете. Да что же эти талеры такие скользкие… противные… вонючие… Ненавижу наличные деньги! Они — зло! Господи, которого нет, зачем ты только позволил людям придумать эту гадость?