Весенние заморозки (СИ)

-Что же в этом такого странного, ваше сиятельство? - удивился Альбероник. - Арденов мы уже били, а эйтории были в резерве.

-Видишь ли, дорогой мой Альбероник... так получилось, что ардены в этой стране живут, а эйтории - нет. Старших севера в любом случае должно быть хотя бы вдвое больше, чем эйториев - сколько бы тех не набилось в Сиккарту. Их и миакрингов, которых я вообще видел только в начале боя. Понимаешь, что это значит?

-То есть...

-Да, ты наконец понял, и это меня безмерно радует, - граф Гисс мерзко ухмыльнулся. - За стенами Скейра может скрываться и восемьдесят тысяч войска, а может и все сто. И вот к этому волку в пасть мы собираемся сунуть голову.

-Может, ваше сиятельство предложит иной план? - ровным голосом спросил Таларик.

-Не предложит. Действуй, Таларик, как задумал. Твой план хорош, хотя попахивает от него, как верно заметил Эаскин, авантюрой. Темник Галак никогда бы ни до чего подобного не додумался, мне даже странно немного - что выиграли ардены, убив его, а не тебя?

-Две тьмы они выиграли, - процедил сквозь зубы Атранек Экмарен, но кроме стоявшей с ним рядом Лорбаэн его никто не услышал.

В середине плаща Лорбаэн вырезала отверстие для того, чтобы продеть голову, и получилось очень даже нормальное одеяние, если перехватить поясом. Броганек, правда, буркнул что-то насчет кагонисских веселых домов и нарядов тамошних продажных женщин, но этим и ограничился.

-Броганек, а разве можно переправляться на корзинах?

Корзин было достаточно - по лагерю уже передали приказ Таларика прекратить их делать, теперь воины плели только фашины из тростника - короткие, формой напоминающие бочонки.

-На корзине плавать нельзя, - подумав, ответил Броганек. - В корзине можно носить разные вещи.

-Тогда зачем они нам?

-Алагоры - большие выдумщики, - вмешался Арагдек. - Может, они знают, как плавать на корзинах.

В сумерках арденские лучники начали обстрел лагеря. Стреляли от подножья холма - после смерти последнего из обидчиков Лорбаэн посты были удвоены, и подобраться к лагерю незаметно было почти невозможно. Стрелы на излете почти не причиняли южанам вреда, но нервировали. Атаковать лучников никто не решался - догадывались, что их просто провоцируют, а внизу ждет засада. Потом по реке подошли несколько мигронтских драккаров, и с высоких бортов тоже полетели арденские стрелы - с куда лучшей позиции, чем была у лучников на суше.

Лорбаэн с двумя истонцами все время обстрела отсиживались, как и остальные, среди сосен. Тысячник Раник Эаскин проскакал по лагерю на лошади, крича, чтобы сдвигали щиты, и теперь южане вытянулись в тройную линию вдоль всего обрыва, прикрытую щитами с двух сторон и сверху. Увы, это было все, что они могли противопоставить врагам - своих стрелков у южан почти не осталось. Изредка били большие корабельные арбалеты, болты размером с копья пробивали стену щитов, иногда вместе с одним-двумя солдатами. Порой и арденская стрела то с той, то с другой стороны находила себе цель.

После заката их оставили в покое. Северяне словно намекали: уходите, и все это закончится. Воины в лагере ворчали все громче. Сколько времени авторитет Таларика и страх перед аристократами во главе с графом Гиссом смогут удерживать растущее недовольство, было непонятно - однако любой бы понял, что армии нужна хоть маленькая победа и хоть какая-то добыча. Увы, северяне не были настроены давать им и тени надежды на удачный исход в драке.

К полуночи пловцы опять отправились в разведку - Лорбаэн заметила, как несколько человек в чем мать родила спустились в коде и медленно поплыли вдоль обрыва против течения, стараясь производить поменьше шума. А утром она услышала разговор двух алагорских панцирников, из которого узнала, что разведка провалилась. Оказывается, пока южане на берегу укрывались от стрел, летящих с драккаров, эйтории спустили шлюпки и поставили вдоль берега сети, прочно их заякорив и устроив такую путаницу, что и самый лучший ныряльщик в этой мешанине был обречен. Один так и запутался, захлебнулся, остальные вернулись в лагерь. Похищение старухи накануне, похоже, не осталось незамеченным.

Оба Эктуден ушли помогать своим сородичам плести фашины, и Лорбаэн почти весь день просидела на краю обрыва в одиночестве, скучая и не зная, чем себя занять. Стояние в лагере должно было скоро кончиться, девочка чувствовала это, не понимая, откуда у нее такая уверенность. Скоро армия двинется, и опять будет бой, и кровь, и смерти вокруг, и недовольное лицо графа Гисса, и сдвинутые брови Атранека Экмарена, и сосредоточенный Таларик, коротко и резко отдающий приказы. Она поймала себя на том, что ей всего этого немного не хватает: жизни, движения, действий хоть каких-то. И цели, чего-нибудь, к чему можно стремиться - тоже не хватает. А выдумывать себе цель, как раньше, не хочется. То ли старше она стала, то ли разочаровалась во всем, в чем только можно. Несла мимо свои темные воды река, и плыли облака по небу - на запад, к морю, словно тщась остановить идущие оттуда к Скейру войска. Вздымали в небеса свои вершины горы на севере, и что-то важное ей казалось в том, что горные пики здесь и сейчас подпирают это самое небо. Впрочем, в горах жили боги, которые могли иметь отношение к происходящему сейчас у порога их высокого дома. А могли и не иметь - кто их разберет? Завоевание триста с лишним лет назад прошло без всякого божественного участия. Что мешает сейчас богам сидеть и спокойно смотреть, как люди у них под ногами убивают друг друга сотнями и тысячами? Лорбаэн вот сидит, смотрит.

В какой-то момент ей почудилось движение меж плакучих ив на дальнем берегу, меж плетней и черепичных крыш. Сначала она подумала, что это деревенские, чьи фигуры она иногда видела у реки, но нет - то были всадники, целый отряд. Конница шла по дороге вдоль берега быстрой рысью, не задерживаясь.

-Ардены, наверное, - услышала она за своей спиной. Другие тоже заметили всадников, и теперь алагорские мечники обсуждали происходящее, на всякий случай держась от Лорбаэн на расстоянии.

-А чего сразу ардены? Может, эйтории или миакринги.

-Ты видел у эйториев легковооруженную конницу? И у герцога местного в дружине только латники. Мы когда на ихний лагерь на берегу полезли, так я хорошо тех латников разглядел.

-А чего у них щиты тогда овальные? Я у местных овальных щитов не видал. С овальными щитами только нерберийцы в бой идут.

-Да где ты видишь овальные щиты, дурья башка? Круглые они.

-Какие круглые? Ты чего, совсем ослеп? Овальные, говорю!

Лорбаэн вскочила на ноги и побежала в сторону палатки графа Гисса. Ей было любопытно, что думают о всадниках военачальники графа Гисса, и она почему-то была убеждена, что ее не прогонят.

В последнем она ошиблась: увидев приближающуюся девочку, граф шагнул ей навстречу, уперев руки в бока и нахмурившись.

-А тебе чего тут надо, а? Убирайся отсюда, к своим истонцам.

Таларик, стоявший тут же рядом среди других военачальников, хотел что-то сказать, но передумал и отвернулся.

-Там всадники на том берегу, я видела.

-И мы видели, - фыркнул граф Гисс. - Или ты думаешь, что только у тебя тут глаза есть? Давай вали отсюда... нужна будешь - я твоему Броганеку скажу, что у меня возникла потребность в знаниях его рабыни. А пока не нужна - убирайся!

-Броганек, ты вправду считаешь меня своей собственностью?

-По закону это так, ралдэн.

-А по правде?

-Правда и есть закон. Ты много знаешь о народе Равнины, должна знать и это.

-Мы не в Истоне, Броганек. Здесь, в походе, другая правда, и ты темнишь. Собственность я тебе или нет? Отвечай!

Задумчиво поворушив палкой угли в костре, Броганек перевел взгляд на Арагдека - но тот отвернулся, делая вид, что его тут вообще нет.

-Здесь, по правде войны, ты моя военная добыча, вира за моего брата и других Эктуден, которых убил граф Гисс. Но если ты хочешь уйти - ты вольна уйти.

-Да куда ж я пойду-то...

-У тебя там, в холмах, кто-то есть, кто тебя защитит. Тот, кто убил алагоров. К нему и пойдешь.

-Я почему-то думала, что первому горло ты перерезал.

-Броганек его не убивал, - произнес вдруг Арагдек, не оборачиваясь. Но больше ничего не добавил, даже не пошевелился.

Костер еле слышно потрескивал. Дров было мало, две тьмы войска успели спалить почти весь хворост, найденный в лагере, а новый добыть было неоткуда.

-Ночью мы поможем тебе пройти мимо постов, ралдэн, и ты уйдешь к своему народу.

-Не пойду я никуда, - Лорбаэн отвернулась, подтянув колени к подбородку и глядя в темное небо над холмами. К вечеру набежали тучи, и ни одна звезда не могла пробиться через них своим светом. А ведь могла бы подмигнуть, подсказать хоть что-нибудь. Звезды не лучше людей, если вдуматься.

Лорбаэн верила в судьбу. В этом она была непохожа на всех остальных людей, сколько их ни есть в мире. Но чаще всего она не знала, во что ей верить. И тот давний эйторий из прошлой жизни, на набережной в Кагонисе предсказавший ей страшную судьбу, только запутал ее еще больше, заставляя стремиться неведомо куда и неведомо зачем, брести по лабиринту судьбы наугад, постоянно упираясь в тупик и не зная, есть ли вообще выход. Можно остановиться и умереть, так никуда и не добравшись, и это достаточно страшно, чтобы не противоречить предсказанию. Но не хочет она умирать. Жизнь не спешит ее радовать, но жить ей нравится. Если бы только понять, что это значит - 'жить'.

-Если вдруг передумаешь - скажи, - наконец сказал Броганек. - Но пока ты здесь, для всех других ты - моя собственность.

-Другие меня не интересуют, Броганек. Пусть думают, что хотят.

-Странная ты, ралдэн.

-Ага, а тебе именно это во мне и нравится.

Броганек с Арагдеком дружно расхохотались, не обращая внимания на оборачивавшихся на них воинов от соседних костров.

-Не понимаю, что смешного я сказала, - но Лорбаэн поймала себя на том, что поневоле и сама улыбается.

-Опять ты здесь?

Граф Гисс был не на шутку рассержен, и случись Лорбаэн увидеть его в похожем настроении до той ночи в холмах, когда мятеж кланов Истона поубавил гордыни гиссанскому аристократу, она сочла бы за благо ретироваться. Но хоть с той ночи и прошло не так уж много дней, страха перед графом у девочки здорово поубавилось. Она видела его жалким, она видела его ничтожным, она видела, как он едва удерживается на грани паники - и она его не только не боялась, но и позволяла себе то, что мало кто из приближенных графа мог себе позволить в его отношении.

-Я принадлежу вождю Броганеку, граф Гиссаны. Куда он меня поставил, там и стою. Не тебе решать.

Взбешенный граф перевел взгляд на Броганека, который был сама серьезность.

-Броганек, твоя рабыня мне хамит.

-Раб не может хамить, - ответствовал Броганек, когда Лорбаэн ему перевела слова графа. - Раб - это вещь.

-Тогда не разбрасывай свои вещи где ни попадя! Выгони ее отсюда, видеть ее не могу!

-Ваше сиятельство, - вмешался Таларик. - осмелюсь вмешаться и обратить ваше внимание на отряды на северном берегу. Мои знания по части чужеземных войск вряд ли сравнятся с вашими. Чьи это войска?

Граф перевел негодующий взгляд на темника, однако Таларик был невозмутим и серьезен.

-Конница Стикра. Немного тяжелой и существенно больше легкой - это для стикрейцев типично. Тяжелая конница - аристократия, которая может позволить себе полный латный доспех для всадника и лошади, остальные - их младшие родичи, оруженосцы и дворяне победнее.

-А пехота?

-Военные моряки Эсталы и Вессея, и еще отряд гарнизонных наемников из Эсталы - арбалетчики. Но пехоты очень мало, это странно. Возможно, пешие войска наступают севернее, или подойдут позже.

-А Баарис? Если есть отряды остальных трех городов Нерберии, то почему нет Баариса?

Граф дернул плечами.

-Я не прорицатель, темник. Баариса я не вижу. Если бы тут был баарисский 'железный строй', то все это вместе было бы похоже на армию. А так их даже меньше, чем нас. Не вижу смысла вступать в бой на их стороне - нас разобьют поодиночке. Нет уж, пусть герцог Эретви сломает о стены Стикра зубы без моей помощи.

-Я не понял, почему герцог Вессея там главный, - вмешался Атранек Экмарен. - Если большая часть этого войска - из Стикра, то и командовать должен предводитель этого войска.

-Согласен - это странно, Атранек Экмарен. Но именно знамя Вессея несут впереди, а по нерберийской традиции это значит, что Вессей командует. Важно ли это - вот не знаю. Герцог Эретви в свое время не показал себя особо талантливым полководцем, хотя и воевал на деньги Мигронта и Синдрии и за счет этого имел надо мной трехкратное численное превосходство... а, впрочем, вам все равно это неинтересно. Таларик, выскажи свое мнение.

-Ваше сиятельство, я согласен с вами: они идут на верную гибель, и помогать им необязательно. Подождем кассорийцев. Если и эти явятся в таком же малом количестве, то я предложу вернуться к обсуждению путей отступления.

Граф Гисс, против ожиданий, промолчал, хотя выражение его лица могло заставить скиснуть три-четыре кадки теста.

Стикрейское войско на северном берегу медленно ползло мимо, в сторону города с высокими шпилями. Города, готового извергнуть из своих ворот бесчисленное войско и втоптать завоевателей в и без того пропитавшуюся кровью землю Сиккарты.

Глава 8.

Дигбран. Поиск пути.

Эрви не было в палатке. Под навесами лазарета ее тоже не было, и Дигбран с Лагорисом оббегали весь лагерь. Нет, арденской девушки в меховой курточке и узких кожаных штанах не видел никто.

Галд уехал к войскам и появился в лагере только на следующий день. Осадил коня у лазарета, прошел быстрым шагом меж лежанок, внимательно выслушал женщину, которая ходила за Эрви. Дигбран с Лагорис молча ждали, пока он закончит. Бывший воевода догадывался, что лекарь давно их заметил и просто тянет время.

Когда Галд попытался прошмыгнуть мимо них, Лагорис загородил ему дорогу.

-Что тебе, эйторий? - спросил лекарь, не глядя на него. Однако обогнуть внушительную фигуру Лагориса не пытался.

-Что ты сделал с Эрви?

-Ничего я с ней не делал. Сбежала она.

-Врешь.

На этот раз Галд поднял голову, заглянул Лагорису в глаза и, собравшись с духом, выпалил:

-Не лезь не в свое дело, эйторий! Эрви принадлежит нашему народу! Не тебе решать ее судьбу...

Рука старого эйтория коротко дернулась, и Галд, согнувшись от удара в живот, повалился на землю. Лагорис шагнул вперед, схватил его за шкирку, поднял, поставил прямо.

-Не мне, говоришь? - прошипел он. - Так, может быть, ему? - его палец уткнулся Дигбрану в грудь.

Галдор морщился от боли, глаза его бегали из стороны в сторону. Вокруг них стали собираться люди.

-Посмотри на него, лекарь! Посмотри внимательно. И подумай, не слишком ли много ты на себя взял.

Лекарь внезапно выпрямился и крикнул захлебывающимся голосом:

-Стража!

Подбежали герцогские арбалетчики, Лагориса и Дигбрана быстро скрутили и обезоружили. Галд с перекошенной физиономией подошел к эйторию, на котором висело аж трое миакрингов. Вокруг уже собрались, наверное, все свободные от стражи воины.

-Не тебе, эйторий, решать, - голос Галда слегка дрожал. - и не твоему приятелю тоже. Не лезь туда, где ты ничего не понимаешь, ясно?!

-Она хоть жива? - устало спросил Лагорис.

Галд посмотрел на него свирепым взглядом.

-Жива или нет - тебя не касается, эйторий. Вот что: вы двое сейчас заберете женщину с ребенком и уберетесь отсюда в Дассиг. Ваша помощь мне больше не нужна.

-Раскомандовался, - насмешливо бросил Дигбран. - Кто ты такой вообще, чтобы мной командовать?

Лицо Галда вдруг повеселело.

-Я сейчас тут главный, Дигбран. Ты не знал?

Дорога петляла вдоль берега Длинного озера, огибая болотца и заливы. Вдали от берега на глади озера неторопливо двигались стаи уток. Охотники приучили птиц не капризничать и искать пропитание подальше от камышей, откуда в любой момент может вылететь стрела.

Лагорис ехал на огромном тяжеловозе, посадив перед собой Лани. Девочка донимала эйтория вопросами, он терпеливо на них отвечал. Эйторий был сильно не в духе.

Ехавший следом Дигбран тоже не мог похвастаться особо радужным настроением. Замыкала кавалькаду Бенара, неуклюже сидевшая боком на смирной гнедой кобыле. Верхом она ездить так толком и не научилась.

Дигбрану помнилось, что дальше по дороге должна встретиться деревенька. Умей Бенара держаться в седле, они бы к полуночи добрались до Дассига. А так приходилось ехать без спешки. С другой стороны, спешить им было особо и некуда. Вот злость отвести хотелось и Дигбрану, и Лагорису - пришпорить коней, и чтобы аж ветер в ушах.

-Зато теперь мне понятно, кто людскими судьбами играет в игры, о которых я тебе давеча говорил, - пробурчал Лагорис, когда под пристальными взглядами герцогских арбалетчиков они покинули лагерь.

Дигбрана разговор с Галдом оставил почти равнодушным. С Эрви, как ему казалось, все было в порядке. Не мог же Галд ее убить, в самом деле? Это уж ни в какие ворота не лезет. А к тяжкой судьбе арденам, чай, не привыкать.

Нет, девчонку старому воеводе было жалко. Прикипел он к ней всей душой, и в чем-то Эрви была ему ближе, чем родная дочь. Да и наглому арденскому лекарю при случае намять бока будет не лишним. Но поделать тут ничего было нельзя, потому как непонятно, что его делать. Оставалось ехать в Дассиг, теша себя надеждой, что в полном беженцев городке им будет не до размышлений за делами и хлопотами.

Навстречу попался разъезд эйторийских рыцарей. Лагорис выяснил у них, далеко ли до деревни. Оказалось, что уже близко - еще до заката доберутся.

Действительно, вскоре вдоль дороги стали попадаться участки расчищенной от леса земли, затем они увидели на лугу стадо коров. Озеро осталось в стороне, дорога сворачивала западнее, к Дассигу. Наконец и деревня показалась: десяток дворов, окруженных множеством палаток и тентов. Похоже, герцог Илдинг перенес свой стан сюда.

Трактир в деревне тоже имелся, хотя и небогатый. У дверей стояли на страже герцогские дружинники. Дигбран чуть было не предложил заночевать где в другом месте, но тут заметил знакомые рожи. Дядька Мах, пошатываясь, брел мимо трактира в сопровождении нескольких дружинников помладше, они все хором горланили две песни одновременно.

-Там! - уверенно махнул рукой старый дружинник в ответ на вопрос, где отыскать барона. Судя по направлению, указанному сильно пьяным дедуганом, подразумевался трактир.

-А герцог тоже тут?

-Неа. Герцог и барон Кирдинг поле боя осматривают, к ночи только обещались.

Герцогские дружинники поупирались для порядка, но Дигбрана с Лагорисом впустили. В небольшом зале трактира было темновато. Народу, вопреки ожиданиям Дигбрана, было не так много. Барон Глойдинг обнаружился сразу - он сидел с двумя сотниками своей дружины за большим длинным столом, негромко что-то обсуждая.

-Ты чего тут делаешь? - недовольно спросил барон, углядев Дигбрана.

-В Дассиг еду, - в тон ему ответил бывший воевода. - Бенаре с Лани комната нужна, переночевать.

Солнце уже скрылось где-то на западе, луга и перелески, что тянулись на восток от деревни аж до самого Арриса, погрузились во тьму. Вечер выдался теплый.

Дигбран и барон Глойдинг сидели на лавке у стены трактира, отмахиваясь от комаров.

-Ну и что ты от меня хочешь? - барон протянул Дигбрану пузатую бутыль с вином. - Чем я-то могу ей помочь?

Дигбран глотнул вина. Ничего так, вроде не такое кислое, как прошлогоднее нерберийское. Небось из герцогских запасов.

-Я разве чего требую, барон?

-Ну а зачем тогда ты мне все это рассказываешь?

Старый воевода пожал плечами. Он и сам не знал, зачем рассказал барону об исчезновении Эрви и подозрениях Лагориса. Душу кому-то излить хотелось, вот и все, наверное. Барон все же считал его своим другом, по крайней мере говорить об этом не стеснялся.

Вот только был ли другом Дигбрану сам барон Глойдинг, непонятно.

-Нечисто тут что-то, - протянул он, глядя, как пляшут у одного из костров с деревенскими девками ополченцы. Кто-то играл на дудке, остальные, не участвовавшие в пляске, хлопали в ладоши, задавая плясунам темп.

-Знаю я, что нечисто, - наконец нарушил молчанье барон. - Темнят ардены. Вся эта битва с зеленомордыми спланирована с обеих сторон, и все равно ясности нету никакой.

-В смысле - с обеих? - не понял Дигбран.

-В самом прямом. Зеленомордых тот арден, что в плену тебя держал, на убой ведет.

-Быть того не может!

-Может, Дигбран, - барон хлопнул своего бывшего воеводу по плечу и вынул из его пальцев бутыль. - Быть не может коня с двумя головами, а вот в том, что касается арденов, я поверю в бытие чего угодно. Хоть синерожих диаволов... кстати, тебе такой не являлся?

-Нет, - соврал Дигбран. - сроду не видал.

-Чудеса... - протянул барон. - Меня вот синий диавол преследует. Давеча из кустов выскочил при дороге, я чуть с коня не свалился. И кого-то он мне так сильно напоминает, просто мочи нет. Только вспомнить никак не могу. Ладно, о чем я, бишь, говорил?

-О битве, - спешно сказал Дигбран, желая побыстрее перевести разговор с синих дьяволов на что угодно другое. Если барон еще не вспомнил случай в темнице замка Дубр, где он первый раз увидел крашеного Ахроя, то напоминать ему об этом совершенно незачем.

Глотнув вина, барон пристально на него посмотрел. Он был уже изрядно навеселе - знать, начал пить еще до приезда Дигбрана.

-Это - тайна, Дигбран. Никто из дружинников или там ополченцев проведать ничего не должен. Если они выйдут против зеленомордой сволочи, зная, что в засаде конница поджидает, то и драться будут спустя рукава. А нам надо втянуть дикарей в битву, и чтобы ловушка захлопнулась наглухо. Но только никому ни слова, понял меня?

-Да кому я скажу? - возмутился Дигбран. - Я вообще в Дассиге завтра буду.

-Во-во. Езжай в Дассиг и не тревожься. Мы тут с ними управимся, а после к Скейру пойдем, на подмогу этой, как бишь ее... женщина там командует.

-Какая еще женщина?

-Натуральная, с сиськами, - барон хихикнул. - Прорицательница вроде. Привела, говорят, к Скейру аж три тьмы арденов.

-Брешут небось, - Дигбран попытался представить, чтобы баба командовала войском, и не смог. Все вспоминалась Бенара верхом на кобыле. - Откуда может взяться столько арденов? Они бы нас давно вышибли отсюда, будь у них так много войска.

-Дык герцог Илдинг говорит.

-Герцог, может, и не брешет...

Пляски у костров прекратились. Слышались шутки и заливистый смех, кто-то кого-то тискал, кто-то на спор пил из жбана очередную пинту эля. Вояки.

-Пойдем, что ли, в дом, - барон поднялся, опираясь на Дигбрана и костыль, неуверенно закачался на ногах. - нечего комаров кормить.

Дорога к югу от деревни стала шире, все чаще им навстречу попадались отряды конных и пеших. Встречались и хутора. Деревенская жизнь текла своим чередом: поле да огород, дым из труб да куры, разбегающиеся из-под копыт лошадей. Пока война на порог не придет, крестьяне не пошевелятся. Забыли за три столетья, как красный петух выглядит.

Западнее дороги простирались луга, на которых можно было видеть многочисленные лагеря защитников Сиккарты. Некоторые были обнесены частоколом, но большинство стояло без всякой защиты - одни бивачные костры да палатки для воевод.

-Немеряно войска собралось, - заметил Дигбран. - Побьют зеленокожих, как думаешь?

-Поздно уже думать, Дигбран, - ответил Лагорис, настроение которого со вчерашнего дня не улучшилось. - пора бы уже точно знать - побьют или нет. Враги Сиккарту со всех сторон обложили.

О врагах Дигбран был наслышан. На Скейр шли не то две, не то три чужие армии. Вернее дружинники барона Глойдинга, проводившие их с утра до околицы, сказать затруднялись. Точно знали, что идут нерберийцы, кассорийцы и южане. Кое-что о том Дигбран слышал и раньше, еще в пору, когда жил с семьей в своем трактире на берегу Арриса... ведь совсем недавно это было, а словно сто лет прошло.

В Дассиге должны знать лучше, кто там на столицу прет.

-В Скейр надо ехать, - решительно заявил Лагорис, когда Дигбран поделился с ним своими мыслями. - Дассиг стен не имеет и для обороны не годится. Случись что - будешь носиться по всему городу от вражеских солдат с Ланнарой в охапку. Скейр взять не так просто - я бывал там и стены вашей столицы видел. Оставим Бенару с Лани и дальше уже будем решать, что нам с тобой делать.

Рассуждал эйторий здраво, однако из Дассига в Скейр путь был неблизким. С нынешней скоростью да с ночными привалами им потребовалось бы не меньше трех дней, чтобы добраться до столицы. Как бы к этому времени она не оказалась в плотном кольце врагов.

Но ничего лучшего Дигбран все равно предложить не мог. В Дассиге оставаться было опасно, да и беженцев там, по слухам, и без них хватало с избытком.

Местность ближе к городу становилось все более обжитой. Дорога обзавелась изгородью, на лугах паслись стада коров, в полях трудились крестьяне. На перекрестке, где дорога сливалась с веггарским трактом, стоял добротный трактир в три этажа, с пристройками и большой конюшней.

-Мы почти дома, - невесело сказал Дигбран. - Переправа отсюда недалече.

Тракт был забит. Из Дассига шли подводы и фургоны с припасами для армии, в обратную сторону валом валили беженцы да погорельцы. Вид у согнанных войной с обжитых мест людей был порой несчастным, но чаще - удивленным. Еще не поняли, что творится. Дигбран и на несчастных, и на удивленных успел за весну насмотреться, потому внимания особо не обращал. Поражало только количество людей, бегущих от врага: никак вся восточная Сиккарта с Веггаром тут собрались?

Дассиг, в котором Дигбрану доводилось бывать довольно часто, в прежние времена был городком тихим, утопающим в яблоневых садах и дремотно собирающим свою долю с торговли, что шла по тракту. Здесь были пруды с карпами, были трактиры с музыкой, были огромные склады и постоялые дворы для торговцев, что останавливались в городке на пути в Скейр или на восток. Был окаймленный плакучими ивами Аррис, на берегах которого отдыхали от столичной суеты скейрские богачи и рисовали свои картинки живописцы. Был здесь и рынок, где Дигбран закупал овощи для своего трактира.

Все это осталось в прошлом. Нынешний Дассиг был набит людьми, повозками, палатками и прочими навесами. Трава по обочинам улиц была вытоптана, многие деревья - срублены, между уцелевшими были натянуты веревки, на которые настилали холстину, чтобы сделать что-то вроде палатки, либо сушили белье. Порой и то, и другое одновременно. В каждом дворе хлопотали женщины, галдели ребятишки, у заборов теснились телеги всех форм и размеров. Кучи мусора валялись прямо на улицах, в них рылись неопрятного вида псы.

-Давненько я такого не видел, - мрачно заметил Лагорис. - Есть тут у тебя кто знакомый?

Знакомый у Дигбрана в Дассиге был, да не один. Поразмыслив, он выбрал торговца, у которого закупался чаще, чем у других. Торговец жил в стороне от шумного тракта, в одном из местных богатых кварталов. Дома там были двухэтажными, улицы мощеными, а дворики - скрытыми высокими заборами. Может, упадок туда не добрался, или не так бросается в глаза.

Дигбран оказался прав в своих догадках. В купеческих кварталах, поднимавшихся на возвышенность, беженцев было немного. Улицы содержались в относительной чистоте. Встретился даже патруль из ополченцев.

Дом торговца выходил на перекресток или, скорее, небольшую площадь, в центре которой рос старый вяз и стояли несколько крашеных скамеек. В двухэтажном фахверковом доме под черепичной крышей окна шли по всему фасаду. Слева были ворота, в них Дигбран и постучал.

Высунулся настороженный слуга, признал Дигбрана, впустил их. Во дворе штабелями громоздились бочки, ящики и какие-то свертки.

Торговец узнал Дигбрана не сразу. Ему было уже сильно за полвека, и видел он плохо.

-Твоя внучка, говоришь? - он потрепал Ланнару по голове, та решила прикинуться паинькой и вытерпела ласку.

-Моя. И барону Глойдингу она тоже внучка, - на всякий случай добавил Дигбран. Торговец не спешил приглашать их за стол, и он заподозрил, что приют они тут могут и не получить.

-Дела... - протянул торговец. - Такие гости в моем доме - целый эйторий и внучка самого барона из Дубра. Ну добро, заходите, устраивайтесь.

Семейство у торговца было большим, но двое сыновей и старший внук вопреки воле отца семейства подались в ополчение и месили грязь где-то у Длинного озера. Дома остались их жены, детишки помладше, кухарка, двое приказчиков и конюх. В комнате наверху поселилась сестра одной из невесток с грудным младенцем. Других беженцев Деларих - так звали торговца - к себе не пустил.

-А и нечего, - объяснил он свое решение. - Вы же с тракта ехали, видели небось, чего там творится. От того, что мой дом превратится в трактир, городу пользы не будет никакой. А так на моих складах припасы хранятся.

-Голод? - коротко спросил Лагорис.

Деларих глянул на эйтория своими подслеповатыми глазами.

-Нет. Пока еще нет. Запасов хватает - мы ж раньше зерно в Веггар на продажу возили, а в этот год его много на складах осталось. Но к середине лета будет голод - точно говорю. На юге алагоры все пожгли, на западе тоже, говорят, поля вытоптаны.

-Так и людей в Сиккарте к середине лета поубавится, - невесело пошутил Лагорис.

Торговец прищурился на него злым взглядом.

-Ты это, Старший, брось. Нас не так просто взять, как тебе кажется. Светлейший герцог Илдинг уже алагорам трепку в холмах Эверин задал. Скоро и зеленых этих прогонит, а там и до прочих дойдет черед.

Бенара уже увела Лани наверх, где торговец выделил им одну из гостевых спален. Они сидели за столом и пили вино. Вино было отменным, стаканчики - маленькими. Деларих был на редкость скуп даже для торговца, но товар у него всегда водился самого лучшего качества.

-Насколько я слышал, - протянул Лагорис, игнорируя пинок, которым удостоил его Дигбран под столом. - армию графа Гисса разбили ардены и эйтории.

-Не верь, - убедительно заявил торговец. - Это все враки. Может, твои сородичи в той сече и участвовали - тут ничего не скажу. Но ардены - точно нет.

-Откуда такая убежденность?

-Я что, арденов не знаю? - видно было, что Деларих стесняется Старшего и сдерживает себя в выражениях. - С чего им нас защищать?

-Не приходило в голову, что они себя защищают?

-Себя они будут в Эггоре защищать! Это если кому взбредет в голову ихнюю чащу завоевывать! - Деларих не на шутку раскипятился. - А тут - наша земля! Наша!

Лагорис весь как-то сразу сник.

-Не знаешь, дорога на Скейр свободна?

У Делариха в доме отродясь не было арденских слуг. Это Дигбран объяснил Лагорису уже на следующее утро, когда они подались в город - народ поспрашивать да в дорогу кое-чего по мелочам прикупить. В Скейре предстояло искать постоянное пристанище для Бенары с Лани. Насмотревшись на то, как устроились в Дассиге беженцы, Дигбран решил, что в столицу лучше ехать снаряженными основательно.

Раньше бывший воевода разделял деларихову неприязнь к арденам. Так громко, как торговец, конечно, не разглагольствовал. Ну так и Деларих за порогом своего дома в адрес арденов старался кривого слова не говорить, отводя душу лишь среди домочадцев. Сказки-то про Серого волка все слышали.

Ряды на рынке оказались большей частью свободны. При таком количестве пришлого люда торговцы опасались за свой товар, а деревенские, прознав о том, во что превратился ныне Дассиг, предпочитали сбывать продукты напрямую городскому градоначальнику. Платил этот градоначальник мало, но скупал все оптом.

-Откуда в Дассиге градоначальник? - удивился Дигбран.

Раньше в городке и барона-то своего не было. Дассиг поднялся при жизни дигбранова прадеда, превратившись из богатой деревни в крупный перевалочный пункт для торговли с Веггаром. Примерно в те годы веггарские бароны перестали считать себя независимыми владыками и пошли наконец под руку герцога Илдинга. Герцог же первым делом восстановил старый арденский тракт на восток.

Власти в городке раньше не было. Купцы сообща кое-что предпринимали для благоустройства, да квартировала тут полусотня герцогских дружинников, патрулировавшая тракт. Теперь вот градоначальник какой-то завелся.

-Из Скейра приехал, - поведала им старушка, продававшая укроп и петрушку. - Герцогским, говорят, повелением, для порядку. Только что ж за порядок, коли столько народу бездомного? Ходют, все стащить чего норовят...

И в таком духе. Еле отбившись от бабки, пошли по рыночным рядам дальше. Продавцов почти не было, а из тех, кто упрямо старался в эти дни заработать хоть что-нибудь своим огородом или ремеслом, Дигбран не видел ни одного торговца из Скейра. Раньше их тут было много - нарядных и гладко выбритых, поглядывающих свысока на деревенских, уверенных в себе.

Они скупились, заполнив до половины один из мешков. Второй целиком заняли два добротных одеяла из овечьей шерсти. Расспросили, где тут варят хороший эль, и пошли неспешно в указанном направлении. Навстречу прошла арденка в годах, пристально посмотрела на Дигбрана, но ничего не сказала.

-Чего это она? - подивился Дигбран. Лагорис, второй день мрачный, как туча, не ответил. - А с тобой что такое?

-Да что-то мне нехорошо.

-Может, съел чего несвежего?

Вместо ответа эйторий свернул к обочине, сел на траву, сжал виски ладонями. Таким Дигбран его еще не видел.

-Плохо. Все плохо, Дигбран, - услышал бывший воевода его невнятный голос. - Что-то мы не то с тобой делаем.

-Не понимаю я, Лагорис.

-Как будто я понимаю... скажешь тоже. Нет, сейчас пройдет. Это видения. Боги Звездного пика, как же все тут у вас паршиво и страшно!

Дигбран сел рядом с Лагорисом, прислонился спиной к забору.

-Может, в Скейре получше. - предположил он, не особо надеясь, что эйторию от его слов полегчает.

-А я не вижу Скейра, Дигбран. Понимаешь? Не вижу.

-Что с того? Мало ли чего ты не видишь?

Эйторий выдохнул, опустил руки. Лицо у него было словно с тяжелого похмелья - перекошенное и отечное.

-Не в этом дело. Я вижу лес. Вижу деревья. Слышу шум погони. Ветки хлещут по лицу. Овраги. Подлесок. Пение птиц. Ручей... это, по-твоему, похоже на Веггарский тракт? На Скейр?

-Так что, может, здесь останемся?

Мимо них по улице прошла группа мальчишек не самого благополучного вида. На двух стариков на обочине они внимания не обратили.

-Нельзя. Здесь очень плохо, Дигбран. Но и в Скейр нам попасть не судьба.

Дигбрану вдруг захотелось взять того из богов, кто на Звездном пике распоряжается этой самой судьбой, и навешать ему люлей как следует. Чтобы неповадно было. Лагориса он винить и не думал - эйторий своему дару был не хозяин.

-Может, попробуем судьбу надурить, а?

-Каким, интересно, образом? - Лагорис уже немного пришел в себя.

-Ну, например, отправимся в Скейр кружным путем. Залезем в глухомань, будут тебе там твои овраги и ручьи.

Лагорис нашел в себе силы усмехнуться.

-Смело, Дигбран, смело. А погоню откуда возьмем? Я видел, что за мной гнались.

-Я могу за тобой погоняться по лесу. Если ты, ясное дело, шибко быстро бегать не будешь. А то ж не угонюсь.

На этот раз на них оглядывались все, кто проходил по улице. Два старика, катаясь по траве, хохотали до икоты.

-Сон я видел, Лагорис. Будто захожу я, значит, в свой трактир, а там везде - зеленокожие. Сидят, значит, и эль хлещут, а этот арден шрамолицый, значит, эль им и разносит заместо меня...

Второй раз уже Дигбран этот сон видел. Все пытался он во сне найти себе место, чтобы сесть да выпить кружечку, а места не находилось. И Безумный прорицатель знай себе качал головой сочувственно и глядел на Дигбрана со смертной жалостью в глазах.

-Символично, - отметил Лагорис, дослушав рассказ Дигбрана. - У тебя в роду часом Старших не попадалось?

-Да откуда?

Вечерело. Лани с хозяйскими детьми носилась по двору, а Дигбран с Лагорисом, устроившись у забора под липой, пили эль. Торговец им компанию не составил, да они и не настаивали.

-Ну так что? Решил ты уже, куда мы поедем?

Лагорис посмотрел на него, прищурившись. В серых глазах бывшему воеводе чудилась привычная усмешка. Отошел, значит.

-Дигбран, это тебе следует решать, куда нам ехать.

-С чего это вдруг? У меня что, пророческий дар есть? Ты у нас - Старший, не я.

-Твоя судьба ведет нас, Дигбран. Как решишь - так и правильно.

-Ерунда какая...

-Не ерунда, - эйторий протянул руку, накрыл своей ладонью ладонь Дигбрана. - Я знаю, что говорю. Если ты веришь моему дару - поверь и моим словам. Тебе нас вести. Решай.

Дигбрану разговоры про дар и всякие там видения и раньше были не сильно по душе. Словно чувствовал он, что вокруг творится нечто ему неподвластное. Старшие постоянно что-то видят, куда-то идут вслед за своими видениями, обретают предсказанную судьбу. Он же, Младший, перед грядущим беспомощен. А беспомощность свою Дигбран люто ненавидел.

-Пойдем в Скейр лесом, Лагорис, - решил он, потому что решать таки было надо. - До рассвета соберемся - и в путь. Тракт в стороне оставим.

Над Аррисом висел туман. Река здесь разливалась широко, и дальний холмистый берег казался повисшим в воздухе, как вершины гор над облаками. В утренней тишине, которую нарушали лишь петушиные крики да изредка мычанье коровы, маленький отряд выехал на тракт и отправился на запад.

За окраиной Дассига Дигбран планировал свернуть в поле и искать путь на север. Деревень между Дассигом и Скейром было множество, и дороги там должны были водиться.

Насколько хорошо он знал свою округу, настолько терялся на северном берегу Арриса. Места эти были ему незнакомы, дальше городка он бывал редко, да и в этих случаях от тракта не удалялся. А последние годы и вовсе стал домоседом - трактир и боли в спине не позволяли даже охотиться нормально, и Дигбран старел, ворча на весь белый свет из-за стойки.

Тракт был вымощен слегка обтесаными валунами. Скейрские герцоги поддерживали торговый путь в порядке, хорошо понимая его выгоду. Другое дело, что за переправой начинались земли баронов Глойдингов, которым до тракта особого дела не было. Торговля шла мимо, несколько трактиров обслуживали постояльцев. Округа замка Дубр ничем особым не славилась, в чем испытывали бы нужду в столице или на восточном побережье. Горячие головы из деревень шли в баронскую дружину, которая частенько в былые времена ходила за море. Остальные ковырялись в земле потихоньку, глядя на проезжающие мимо фургоны торговцев.

Копыта лошадей стучали по камням, заглушая большинство утренних шумов. Конец непрерывного ряда заборов и изгородей всех мастей, что тянулись справа от тракта, уже был виден. Дальше начинались яблоневые сады и березовые рощи, однако виднелось и что-то вроде поворота.

Подъехав поближе, увидели дорогу, сворачивавшую на север по окраине города и быстро терявшуюся среди утопающих в цвету яблонь.

-Здесь свернем? - спросил Лагорис. Они остановились. Дигбран смотрел то на тракт, то на ответвлявшуюся от него дорогу. Прислушался.

-Да, здесь. И быстро!

Он сам не знал, что в далеком еще стуке копыт его обеспокоило. Судя по звуку, приближался большой отряд. Скорее всего, это были герцогские дружинники или эйтории.

Они быстро проскакали по дороге, свернули, проехали между яблонями.

-Что теперь?

-Теперь - Бенара и Лани останутся здесь с лошадьми. А мы вернемся к дороге. Желаю знать, кто это там скачет.

Лагорис кивнул. Они спешились, привязали лошадей и, пригибаясь, пошли обратно.

-Легковооруженные, - тихо сказал Дигбран. - Рыцари и герцогские дружинники - они в латах, латы же гремят. А эти - нет, только копыта стучали.

Обочина за окраиной поросла высоким бурьяном. Затаившись, они смотрели, как мимо них проносятся всадники в рогатых шлемах и черных медвежьих шкурах.

-Кто это такие? - шепотом спросил Дигбран.

-Дессалии, - так же тихо ответил Лагорис. - Истон.

Истонских дикарей бывший воевода отродясь не видел, только слышал.

-Чего им тут надо?

-С графом Гиссом пришли. Враги уже на северном берегу, Дигбран. Правильно ты решил в лес уходить.

Дигбран подумал, что сейчас не время спорить о том, кто из них что решил.

-Уходим.

Так же осторожно, как подбирались к дороге, они вернулись обратно. Бенара ни о чем не спросила, а Лани еще толком не проснулась. Отвязав лошадей, медленно направились на север. Когда снова выехали на дорогу, Дигбран поторопил своих. Даже Бенара прониклась серьезностью отца и покрепче вцепилась в вожжи.

Ход они сбавили только в лесу. Точнее, то была роща, но подлесок у нее оказался достаточно густым, чтобы в случае чего укрыть их от врагов.

Теперь уже и Дигбрану было не по себе. Казавшееся безопасным междуречье Катасты и Арриса вдруг стало смертельной ловушкой для всех, кто искал убежища между Дассигом и Скейром.

-А если Скейр пал? - предположил он. - Что нам тогда делать?

-Сомнительно, - сказал эйторий. - Скейр так просто не взять, его даже при грамотной осаде раньше, чем за месяц, не расколешь. Южане, скорее всего, нашли способ переправиться и перерезали тракт между армиями на западе и на востоке. Паршивая ситуация.

Восток! Дигбран вспомнил все, что говорил ему барон о предстоящей битве с зеленокожими. Они же явно не готовы к тому, что на поле боя появятся еще и южане.

-Думаешь, они туда полезут? - усомнился Лагорис, выслушав его. - Опять же - навряд ли. Что общего у южан с зеленокожими? С чего им в бою одну сторону держать?

-А с чего они вообще все к нам полезли? - возразил Дигбран. И эйторий удивленно вздернул брови, а после и задумался.

-Вот что, Лагорис. Вы втроем пробирайтесь в сторону Скейра. А я, пожалуй, попробую опередить южан и предупредить герцога Илдинга.

Эйторий размышлял над его словами недолго.

-Нет. Я крепче, и быструю скачку выдержу лучше. И отбиться смогу, если что. Не геройствуй, Дигбран.

-А я и не геройствую. Именно потому, что ты крепче и дольше меня простоишь в бою, я тебе Бенару с Лани и доверяю.

Лагорис хмыкнул недовольно.

-Резонно, Дигбран. Возразить мне нечего. Береги себя.

-Я вас потом разыщу! - пообещал Дигбран и пришпорил коня.

Мальтори. Сон.

Я привык просыпаться резко, без дремы. Только что спал - и вот уже открыл глаза, фокусируя зрение на окружающих меня предметах, несколько ударов сердца - и рывком поднимаюсь на ноги, бодр и свеж. На солдат это производит впечатление, если мне случается ночевать в казарме.

Сейчас я не спешил вставать. В воздухе я еще чувствовал ее запах, а перед глазами теснились воспоминания о прошедшей ночи, расталкивая друг друга и сменяясь раньше, чем я успевал в них разобраться. Не было той собранности, той моей внутренней цельности, которая позволяла мне мгновенно переходить из сна в явь. Не было и ее - исчезла, заботливо укрыв меня одеялом на прощанье. И теперь только гадать остается, был ли то сон, и если был - был ли это мой сон. Кто из нас кому приснился на самом деле? И щемящее чувство сожаления при мысли о том, что случившееся со мной осталось где-то позади, а утреннее солнце, разлегшись на полу, поманит своим ласковым светом, а затем вдруг обрушит на голову целый новый день, в котором растают все воспоминания, и останется к вечеру лишь легкая жалость, что не было ничего на самом деле. Не было и не могло быть.

-Завтракать будешь? - услышал я за спиной ее голос. - Если да, то одевайся, и пойдем. Я тут знаю одно кафе неподалеку. Там с утра всегда есть свежий салат из овощей и яичница с мясом.

Она сидела в кресле, наклонив голову набок, и расчесывала волосы деревянным гребнем. Они сияли золотом в свете утреннего солнца, падая на ее плечо тяжелыми волнами; Аэлевит, прищурившись, смотрела на меня своими бездонными голубыми глазами, на губах ее то появлялась, то исчезала легкая теплая улыбка. И я понял, что все еще сплю.

Кафе располагалось на первом этаже старого дома, но на улицу были вынесены несколько столиков, огороженных ажурными коваными решетками. В ящиках на ограде, в стоявших в окнах горшках, в кованых кашпо, что крепились к опорам тента над столиками, цвели эсталийские лобелии и гвоздики. Улочка неподалеку от ратушной площади, пробегавшая мимо нас, была совсем узкой и петляла, спускаясь куда-то вниз.

-Там парк, - объяснила Аэлевит. - Была низина когда-то, потом ее углубили, чтобы устроить пруды. А так да, в Скейре даже ни одного холма нет - все ровное.

К яичнице она не притронулась, ограничившись салатом и стаканом яблочного сока. Я же налегал на еду, словно меня неделю не кормили.

-Мне придется сейчас уехать. После полудня я тебя найду.

Я вдруг вспомнил, что женщина, сидевшая со мной за одним столиком, является сейчас в некотором роде правителем этого города, и под ее командованием находится огромная армия защитников. Вспомнил, но что-то внутри меня отнеслось к этому недоверчиво. Было в Аэлевит нечто такое, что казалось мне несовместимым с ее нынешней ролью. И мои чувства к ней тут были не при чем.

По камням мостовой прогрохотали копыта, и вот уже закованный с ног до головы в броню высоченный магистр Таланос сидит рядом с нами за столиком, прихлебывая эль и звеня бармицей. В кафе эйторийский рыцарь выглядел так же уместно, как медведь в библиотеке, однако умудрялся сохранять в своих латах солидный вид, словно так и надо.

Магистр был по своему обыкновению серьезен и немногословен.

-Я скоро выступаю с конницей, - сообщил он своим глубоким, мощным баритоном. - Прошу тебя, госпожа Аэлевит, лично убедиться, что место встречи для стикрейской конницы надежно устроено.

Аэлевит кивнула.

-Что-то еще, Таланос? - она отставила в сторону наполовину опустевший стакан с соком.

-Вроде бы нет... - магистр вытер со своих стриженых усов пену, поднялся, громыхая доспехами. - Только тревожно как-то. Ты ничего не чувствуешь?

-Чувствую, - она подняла на рыцаря глаза. - А что тебя удивляет? Все они уже где-то рядом.

Магистр бросил на меня мимолетный взгляд, отвернулся, допил одним глотком эль и вышел. Загрохотали по мостовой копыта тяжеловеса, унося эйторийского рыцаря вверх по улице.

-Они - это кто? - спросил я.

-Вы, - ответила она, вздохнув. - избранные Лайтой.

-Хм... он знает про меня?

-Знает. Нет, это не тебя он чувствует. Кто-то еще близко, или скоро должен оказаться рядом. Ладно... я побежала, - сжав мою руку на мгновенье, она поднялась и быстро вышла из кафе.

Я смотрел, как Аэлевит быстрым шагом удаляется вверх по улице и исчезает за поворотом. Я знал, что увижу ее очень скоро - но никак не мог взять себя в руки. Мне хотелось бежать за ней вслед. И хоть бы кто добрый нашелся и вылил мне ведро холодной воды на голову - вдруг полегчает?

Удивил меня Мальтори из Эсталы, ох и удивил. Вроде бы взрослый человек, и давно должен был утратить способность терять голову из-за женщин. Ладно страсть, ладно просто желание - на гарнизонной службе еще и не такое случается, особенно если на несколько дней пути вокруг - только твои сослуживцы, такие же неудовлетворенные и злые. Тут, ясное дело, и статую захочешь. Но чтобы с головой и без памяти - нет, от себя я такого никак не ожидал. Неужто опять - столбик? Что я там такого надумал себе в бреду, что потерял над собой всякую власть?

Мысли такого рода донимали меня, пока я брел от ратуши в сторону Торговой набережной.

Застав в зале собраний нескольких ратманов, я выяснил, что моему гарнизону предназначено защищать северные ворота Скейра. Кто успел об этом распорядиться, я не спрашивал - и так понятно. Теперь следовало встретить своих бойцов и заняться переселением. Как раз до полудня время и займет.

Солдат на улицах стало поменьше, а те из них, кто попадался мне навстречу, все как один куда-то спешили. Горожан тоже встречалось немного. К городу подходила вражеская армия, и будь военачальники хоть трижды уверены в исходе битвы - тревоги это жителям Скейра не убавляло.

Набережная же оказалась, напротив, забита войсками. Столько арденов сразу я видел впервые: в кожаных доспехах и серых плащах, с длинными каплевидными щитами и копьями в полтора человеческих роста, они стояли ровными рядами, как на смотре. Чуть дальше я разглядел лучников - их тоже тут было прилично. То, что на совете в ратуше я воспринял просто как сухие цифры, теперь предстало перед моими глазами воочию: тьмы арденов, полноценное войско. И это - завоеванный народ?

Где-то впереди прозвучала команда, и все эти бесчисленные Старшие двинулись. Ровным шагом, в ногу, они шли, оставляя на набережной как раз достаточно места, чтобы проехала повозка или разминулись два всадника. Для одного Мальтори - более чем достаточно. С удовольствием бы досмотрел такое увлекательное зрелище, как шествие армии арденов, однако дела торопили.

Тирвали уже ждал меня на пороге, высматривая. Ну да, я же никого не предупредил, что не вернусь на ночь. Вчера, уходя, я и понятия-то не имел, что попаду обратно только утром.

-Ну как вы тут без меня?

-Выступать собираемся, - ответил племянник. В голосе Тирвали я услышал едва заметную иронию, которой раньше за ним ни разу не замечал. Мои ли интонации он копирует, или же взрослеет на глазах? Я внимательно посмотрел на него, но конопатое лицо Тирвали ничего не выражало.

Мое появление прервало спор между десятником Гарини и Арварихом. Арварих хотел выступать немедля, Гарини же настаивал на том, чтобы подождать меня. Когда же я спросил их, куда это они собрались, выяснилось - на битву с нерберийцами.

Дальнейшие расспросы прояснили происшедшее. Узнав вчера от Таивиса, что меня до утра не будет, мои храбрые воители решили, что я задержался у военачальников - а значит, гарнизону предстоит самое активное участие в грядущей битве. Таивис их домыслы не оспорил.

Я поискал глазами старого эйтория, однако в зале никого из Старших не было. Ну да, магистр Таланос уже, должно быть, выступил с конницей в поле. А жаль. Иногда провидческие способности Старших - это на редкость неудобно для тех, кто их окружает.

-Мы действительно выступаем. Но не в битву, а к новым казармам. Будем оборонять северные ворота.

Разочарование, проступившее на лицах моих вояк, словами передать было невозможно. Разве что Тирвали сохранял самообладание, да регадцы все так же меланхолично напевали что-то за своим столиком.

-Вы что, не навоевались? - не понял я. - Мало крови пролили?

Гарини развел руками:

-Ну мы ж не на отдых сюда явились...

Ага, понятно. Остатки гарнизона замка Риммор свою сторону в этой войне уже выбрали. Я пожал плечами.

-Успеете еще. Сюда не одна армия идет, может еще и штурм города будет, - я коротко, насколько это возможно, пересказал услышанное на совете. Отреагировали бойцы по-разному: одни лица просветлели, другие, напротив, посуровели - особенно и без того мрачная физиономия Арвариха. Я отозвал его в сторонку:

-Надо бы наших встретить. Отправь к западным воротам человека, который не заблудится в городе. Сам поведешь остальных к северным, устроишь.

-А ты?

-Снаряжение, амуниция, припасы.

-Возьми с собой людей.

-Десяток, не больше - для погрузки. Не в руках же тащить будем.

Арварих обернулся, окликнул Гарини, что-то ему показал руками. Я узнал боевую жестикуляцию нерберийских наемников и невольно заулыбался: раньше Арварих подобными заморскими новшествами брезговал.

Трактир быстро опустел.

-Тари...

Служанка, протиравшая стойку, обернулась на мой голос.

-Я помню про сапоги, Мальтори. Принесут - отошлю к тебе, - и ничего не добавила, вернувшись к своему занятию.

-Тари, спасибо тебе за все.

На этот раз она внимательно посмотрела на меня, но даже тень улыбки не промелькнула на лице девушки-Старшей.

-Это вам спасибо. Не я вас от завоевателей защищаю, а вы - меня.

На Набережной уже было свободно, хвост колонны арденов исчезал где-то возле моста. Наши уже кое-как построились, десяток дюжих солдат стоял отдельно, ожидая меня.

-Тирвали, ты пойдешь со мной.

Вооружение, которым снабдили нас ардены Вальда накануне событий у замка Риммор, было большей частью арденским. Теперь же мы могли выбирать свободно - арсеналы Скейра изобиловали самым разнообразным оружием и доспехами, добытыми дружинами миакоранских герцогов в многочисленных заморских набегах за последние три столетия. Без Тирвали я бы в жизни не разобрался, сколько и чего нам надо - но мой племянник еще в пору осады замка Риммор занялся всевозможным учетом и проявил к этому делу редкостную тягу и упорство. Его отец, купец Тэлли, будет сыном доволен... если сын доживет до дня встречи с отцом.

Погрузив все необходимое на подводы, мы направились к северным воротам. По прибытии обнаружили всех наших в сборе - посланный Арварихом дружинник успел встретить и привести основную часть отряда. Меня приветствовали радостными криками, я даже смутился.

Казармы при воротах были внушительными и могли вместить не одну тысячу воинов. Кладка стен четырехугольного здания больше подходила крепости и разительно выделялась кое-как подогнанными друг к дружке камнями рядом с изящными линиями арки северных ворот и надвратных башен. Я предположил, что казармы строили миакринги после Завоевания - так местные жители называли покорение арденского герцогства варварами с юга, случившееся три века назад. В здании уже квартировали две сотни лучников, часть из них постоянно занимала посты на стенах и в башнях.

Привезенное нами оружие вызвало бурный восторг, доспехи же - недоумение. Последние были кожаными, легкими и подозрительно хлипкими на вид. Посыпались вопросы, я же не мог на них толком ответить. На арденском доспехе настоял Тирвали, причем был в своем выборе так убежден, что я даже не удосужился выяснить, чем он племяннику так глянулся.

Выручил меня Арварих, единственный из всех воинов нацепивший кожаную чешуйчатую броню без ворчания.

-Сначала попробуйте разрубить хоть один, а потом кривляйтесь, - бросил он, застегивая ремни на боку.

Желающих попробовать нашлось много, успеха же не достиг никто. Доспехи из чешуек проминались, лезвия мечей и секир оставляли царапины на гладкой поверхности кожи, пропитанной неизвестным мне составом - но и только.

-Если сильнее ударить, то пробить можно, - ответил Арварих, когда я спросил его, есть ли у прочности арденского доспеха предел. - Всадник с копьем пробивает точно, да и топорами вашими нетрудно справиться. Однако кожа эта гладкая, если удар не выверен - соскользнет.

-А еще он очень легкий, - вставил Тирвали. - Воин в таком доспехе подвижнее, чем воин в кольчуге или латах.

-Ну, я под него все одно кольчугу надену с ватником, - Арварих поглядел, как кто-то из бойцов пытается проковырять в коже дырку кинжалом. - все как-то надежнее.

Прямоугольные чешуйки на кирасе, наплечниках и поножах шли внахлест, сверху вниз. По нижнему краю они крепились к следующему ряду чешуек проволочными кольцами. Я видел подобные доспехи у стикрейцев, однако те были стальными.

-А если снизу ткнуть? - полюбопытствовал Гарини. - Чешуя-то разойдется, если кольца не удержат.

Я пожал плечами. Будь арденский доспех непробиваем, никто бы арденов вовек не завоевал.

Остальные, видимо, придерживались схожего мнения. Доспехи были однозначно хороши, что до недостатков - у той же кольчуги их всяко поболе будет.

-Броню для всадников ардены плетут наоборот - снизу вверх, - сказал Тирвали. - Всадник ведь не рискует получить колющий удар сверху, пока он в седле. А эта броня - пехотная.

Стражей у ворот, и на стенах слева и справа от них командовал молодой арден высокого роста, у которого на левой руке не хватало трех пальцев. Собрат по несчастью. Имя его я сразу не запомнил, да и мой нерберийский язык выговорить все эти 'эах-аэх' мог лишь с трудом. Он распределил нас по караулам и сообщил, что завтра здесь останется только полсотни его людей, а он сам с остальными уйдет на другой участок стен, ближе к западным воротам. То есть, я тут остаюсь за главного.

Привратником Мальтори из Эсталы (последнее время я все реже вспоминал о своем происхождении и представлялся только по имени) еще не был. Мы поднялись на стены, перед нами открылась равнина, поднимавшаяся к северу. Под стенами разворачивались в колонну всадники, и число их меня просто поразило. Одних эйторийских рыцарей было на первый взгляд больше полутьмы, и примерно столько же всадников-арденов. Рядом с высокими, с ног до головы в броне Старшими запада на массивных конях-тяжеловозах северяне в кожаных доспехах выглядели как-то неубедительно - если не знать, что это за доспехи. Я уже знал.

Магистра Таланоса, если он и был среди всадников, я не обнаружил. Реяли знамена над отрядами: косые кресты эйториев, отличавшиеся лишь расцветкой, и белоснежные стяги арденов с волчьими головами.

-Знамя Серого волка? - спросил я молодого ардена. В местных легендах я уже немного разбирался.

-Серый волк шел в бой без знамен, - был ответ. - Но ты в чем-то прав, это знамя его рода - ЭахРимморов.

Помимо воинов, в колонне, которая уходила от городских ворот на север, был и обоз - вьючные лошади, без подвод. Магистр Таланос собирался двигаться быстро, и я примерно догадывался, куда и зачем он направляется.

-Разве город ожидает атаки с севера? - спросил Тирвали, увязавшийся за нами на стену.

-Ворота все равно надо охранять, - неуверенно сказал я. Мне было неведомо, почему Аэлевит выбрала для нас именно этот участок стен, но я, в отличие от своих воинов, не возражал. Сегодня мне вдруг очень сильно захотелось жить.

Еще бы сильнее я не возражал, если бы и Аэлевит не лезла в эту драку. Но над судьбой Старшей я был бессилен - и неважно, сколько места она успела занять в моей жизни и моих мыслях. По неведомым мне причинам именно ей выпало вести свой народ в бой. В моей власти - лишь улыбка на ее лице.

Нотка самопожертвования, Мальтори? Не выпендривайся, будь честным хотя бы с бумагой, даже если не можешь оставаться честным с самим собой. Взялся писать - пиши правду. Бумага стерпит.

У ворот казармы меня ждал уже знакомый мне посыльный.

-Тебя ждут у западных ворот, - и ускакал прочь на статном стикрейском жеребце. Я глянул на солнце - таки полдень.

У западных ворот было людно. Войска покидали город, навстречу им шел поток беженцев. Крестьяне из деревень на северном берегу Арриса спешили укрыться за городскими стенами.

Аэлевит была в самом центре этого столпотворения, окруженная посыльными, телохранителями и военачальниками всех рангов. Она то обсуждала что-то с конунгом Ригалисом, то раздавала приказы, то слушала донесения. Стоило, однако, мне приблизиться, как она вдруг прервалась на полуслове, замерла, а потом обернулась точно ко мне, словно знала, что я рядом. Похоже, что и знала - она же прорицательница. Я помахал ей рукой, она протолкалась ко мне, повисла на шее. Военачальники и посыльные удивленно на нас посмотрели, и только конунг Ригалис, усмехнувшись, отвернулся.

-Сейчас я закончу, и пойдем наверх. Посмотришь свежим взглядом на наши замыслы.

Разослав еще нескольких посыльных и раздав последние приказы, Аэлевит повела нас с конунгом в башню и по винтовой лестнице на стену. Она оказалась шире, чем стены у северных ворот, и здесь были не только посты. Возле каждого третьего зубца были устроены стойки с алебардами, тут же имелись и связки стрел для лучников. У основания зубцов рядком лежали небольшие камни и валуны, вероятно предназначенные для метания в тех, кто идет на приступ. Во всем этом чувствовалась основательная подготовка многих дней и даже недель.

Равнина с этой стороны города была более пологой. Вдали, на западе, я увидел едва заметную полоску - то были горы Римморского побережья. Будь они прокляты, эти горы.

-Смотри, - Аэлевит простерла руку, указывая влево, где за прибрежными зарослями кое-где проглядывала река. - Там дорога, по ней к городу идет войско герцога Кайльского.

Я видел только участок дороги между рекой и воротами, дальше она скрывалась в рощах и кустарнике, которыми была покрыта низина у самого берега Арриса. Вдалеке среди деревьев проступало что-то красное - возможно, черепичные крыши какого-то селения.

Дорога возле города была забита беженцами. Слева и справа от нее расположились на равнине отряды, в которых мой глаз уже узнавал арденских пехотинцев.

-Это фаланга, - подтвердила Аэлевит мою догадку. - она должна принять первый удар стикрейской конницы.

-Помниться, на совете упоминались две тьмы, - я внимательно посмотрел на лагеря арденов. - Я не вижу тут столько воинов. Остальные - в другом месте?

-Да, - кивнула Аэлевит. - одна тьма в резерве, и она не примет участия в битве. Мы планируем нанести удар с реки - оттуда придут драккары конунга Ригалиса. После этого войско герцога Эретви должно оказаться в окружении и обратиться в бегство.

-Две тьмы пехоты Мигронта с берега, тьма пехоты здесь. У нас - двукратное превосходство. Чего ты ждешь от меня?

Конунг Ригалис, до того безмолвно взиравший на равнину, обронил:

-У всякого плана есть слабые места.

-Пехота против конницы, - согласился я. - У герцога Эретви - свобода маневра. Он может обойти строй фаланги справа, зайти в тыл, ударить и отойти, прежде чем ты, конунг, успеешь высадиться. Нужна конница, которая поможет сковать действия нерберийцев.

Ригалис посмотрел на меня с любопытством. Называя наших врагов 'нерберийцами', я довольно прозрачно отстранялся от собственного рода-племени, и это не могло остаться незамеченным.

-Тебе известна тактика стикрейской конницы, комендант замка Риммор?

-Не особо. Знаю, что чаще всего они воюют с варральскими дикарями, которые строя не знают и при виде тяжеловооруженных всадников обращается в бегство. Также их противниками бывают и степные племена, что обитают на запад от нерберийского побережья. С этими я сталкивался - неприятные противники. Но, опять же, эти парни вооружены легко и не ищут прямого столкновения. Для стикрейцев мы, скорее всего, противник не самый обычный.

'Мы'. Да, я с вами, конунг Ригалис, и можешь удивленно взирать на меня, сколько тебе нравится. Ты не был, как я, привязан к столбу, и рядом с тобой не стоит любимая женщина, за которую я готов, если надо, драться со всем миром и богами в придачу. Может, тебе меня и не понять, хоть ты и Старший.

Последнего я не сказал вслух, однако мои чувства, возможно, отразились на моем лице, потому что конунг Мигронта посерьезнел и отвернулся.

-Конница должна нанести удар по пехоте Баариса, - сказал он. - С 'железным строем' лучники не справятся, а фаланга, хоть и выучена отменно, однако боевого опыта у нее, считай, нет. Поэтому туда пошли рыцари Таланоса - они могут пробить строй баарисцев и рассеять их, а легкая конница арденов довершит разгром.

-Я свое мнение высказал. Сколько у нас времени до прихода герцога Эретви?

-Предположительно, завтра он будет ввиду города. Ночью мы его потревожим с реки, чтобы не засиживался особо - все равно нерберийцы уже видели мой флот, прятать его нет смысла.

Я еще раз окинул взглядом равнину. Если не считать зарослей у берега и каких-то перелесков далеко на севере, она была совершенно безлесой. Кое-где виднелись участки распаханной земли и загоны для скота, в остальном же равнина была словно создана для конного войска - никаких препятствий, достаточно места и для разгона, и для маневров. Пехота, даже имея численное превосходство, окажется здесь в проигрышном положении.

И не принимать бой нельзя. Стикрейцы встанут лагерем, и пока они будут решать, что и как им делать, подойдут кассорийцы. Почему-то я был уверен, что наши враги найдут общий язык между собой. Все наши надежды на успех были связаны с возможностью разгромить их по частям, и медлить было нельзя.

-Кажется, я поняла, что надо делать, - произнесла Аэлевит, до этого слушавшая наш разговор с конунгом.

-Что же? - спросил Ригалис.

-Надо еще обдумать, идея-то сырая. Мне потребуется твоя помощь, Ригалис, ты должен понимать в этом больше меня. Жду тебя в ратуше на совете.

-Хорошо, Аэлевит, я приду, - конунг развернулся и ушел, оставив нас одних.

Ее рука поднялась, удерживая меня.

-Позже.

Я не стал спорить. Она спросила, как мы устроились, я рассказал.

-Отлично. Опять покину тебя, сейчас придется озадачить бургомистра и ратманов подготовкой поля боя. Они будут возмущаться, спорить. Подождешь меня на ратушной площади, хорошо?

Мы спустились вниз, к воротам. Поток беженцев не иссякал, в воротах то и дело норовил образоваться затор. В основном то были миакринги, изредка среди них попадались арденские женщины в простых платьях. Воины в воротах и дальше по улице направляли поток крестьян дальше в город.

Свита, сопровождавшая предводительницу арденов, ждала нас у выхода из башни. Ей подвели коня. Поцеловав меня на прощанье, Аэлевит вскочила в седло и умчалась прочь, сопровождаемая посыльными. Проводив ее взглядом, я побрел в сторону центра города, ощущая себя в охватившей кварталы возле западных ворот суматохе совершенно лишним.

День клонился к вечеру, когда Аэлевит наконец вышла из зала собраний скейрской ратуши. Я успел еще раз побывать в казармах, где мой гарнизон успел освоиться и войти в ритм караульной службы. Часть солдат несла стражу на стенах, остальные в меру сил скучали. Здесь не было эйториев, богатых на всякие байки, а арденские лучники в лучших традициях своего народа помалкивали с серьезным и мрачным видом. Я понял наконец, что отличало Аэлевит от ее сородичей и потому заставляло меня думать, что ей не подходит роль предводительницы. Аэлевит была живой. Она улыбалась, она грустила, она плакала и смеялась. Она не была каменной статуей, какими мне казались большинство Старших севера. Она умела жить - и хотела жить. Большинство же арденов, что встречались мне до сих пор, были мрачно торжественны, будто участвовали в какой-то бесконечной церемонии, где каждый знает свою роль и вне этой роли не мыслит своей жизни. Словно проклял их всех кто-то добрый и заботливый.

Предупредив, чтобы до утра меня не ждали (кивок от Гарини и задумчивый взгляд вслед - от Арвариха), я успел побродить по центру города, где уцелело больше всего домов арденской архитектуры. Выпил в кафе, куда меня утром водила Аэлевит, кружку эля, и теперь сидел у фонтана с танцующими статуями.

Если смотреть на них пристально, то статуи, конечно же, стоят неподвижно. Фигуры танцовщиц и актеров вырезаны из незнакомого мне желтоватого камня, который частично пропускает свет. Статуи переливаются под лучами предзакатного солнца и в бликах, отраженных струями воды, но при этом остаются лишь каменными фигурами. Однако стоит отвести взгляд чуть в сторону, и они оживают в танце, медленно двигаясь вокруг фонтана. В этот момент сложно удержаться и не посмотреть на них. Стоит, однако, вновь перевести на них взгляд, как волшебство рассеивается. Замирает танцовщица в прыжке, стоит, склонившись в изящном поклоне, актер в маске, и только блики скользят по каменным рукам, да приплясывают тени под ногами, в нетерпении ожидая, когда зритель отведет глаза в сторону и позволит им продолжить свой хоровод вокруг чаши фонтана. Умом я понимал, что фонтан - арденская работа, сердцем - нет. Это чудо сотворили люди, которые не стеснялись своих эмоций. Были ли ардены такими прежде?

Аэлевит по-прежнему была в кольчуге, кожаных поножах и сером походном плаще. Впрочем, мне это не помешало подхватить ее на руки и поднять. Она рассмеялась, положив руки мне на плечи и откинув голову назад, и ее золотые волосы рассыпались по плечам..

-Мне осталось еще одно дело, - сказала Аэлевит. Улыбка исчезла с ее лица. - неприятное. Подожди меня здесь, я быстро.

Она пересекла площадь, остановившись посреди улицы, которая вела к северным воротам. Некоторое время ничего не происходило, потом я услышал быстрый стук копыт. Кто-то спешил.

Арден, соскочивший с вороного жеребца, был мне незнаком. Широкоплечий, с горделивой осанкой, он был довольно неброско одет даже для Старшего севера. Брони на нем не было, только меч за плечами. Увидев Аэлевит, остановил коня, спрыгнул на мостовую, подбежал к ней, схватил за плечи, встряхнул. Я чуть было не рванулся к ним, но что-то удержало меня, и я остался возле фонтана, ожидая, как будут развиваться события.

Я не расслышал, о чем они говорили. Большую часть времени говорила Аэлевит, ее собеседник стоял, словно статуя, и даже отсюда я мог видеть, как исказилось от горя его лицо. Наконец, слегка коснувшись рукой его плеча, она отступила назад, повернулась и пошла обратно. Арден же так и остался стоять недвижим.

-Что ты ему сказала? - спросил я.

-Сообщила о смерти его жены.

-Он не знал?

-Нет. Ехал за лекарствами или чем-то еще. Она осталась на востоке, в лагере герцога Илдинга.

Аэлевит старалась не смотреть мне в глаза, ей, похоже, было очень сильно не по себе.

-Что теперь с ним будет?

-Не знаю. Знает Галдор - прорицатель, который все это затеял. Мне он сообщил только то, что надо было сказать Эрику. Утром я нашла письмо от Галдора на столике. Не знаю, как оно туда попало...

Я обернулся. Арден, которого Аэлевит назвала Эриком, все так же стоял посреди улицы, словно окаменел.

-Не хотел бы я оказаться на его месте.

Аэлевит усмехнулась горькой усмешкой.

-То ли еще будет с ним, когда он узнает, что с его женой ничего не случилось.

-Ты обманула его?! - поразился я. - Зачем?

Аэлевит приблизилась ко мне, взяла за руку. Мы подошли к фонтану, сели на бортик. У наших ног плясали тени.

-Смотри, - ее рука показала на камни под нашими ногами, где вели свой хоровод тени статуй. Я пригляделся, сначала ничего не понимая.

А потом вдруг заметил, что одна из теней, чуть в стороне от прочих, остается неподвижной. И в том месте, где должна находиться фигура, что ее отбрасывает, нет ничего.

-Ее зовут Эрви, - с грустью сказала Аэлевит. - Она хорошая девочка, но у нее не хватит сил, чтобы удержать Эрика на его пути. Поэтому она будет следовать за ним незримо и неслышимо некоторое время. Им обоим еще придется как следует хлебнуть горя.

-Она невидима? Никогда ни о чем подобном не слышал.

-Магия, - ответила Аэлевит. - настоящая магия, не ярмарочные фокусы.

-Но зачем?

На этот раз Аэлевит молчала долго. Не то подбирала слова, не то искала ответ - не то с этим ответом пыталась смириться.

-Эрик - избранный Лайтой. Как и ты. Подобно твоему пути, путь Эрика не устлан цветами.

-Это же не повод подбрасывать туда колючек!

-Лучше знать, что происходит. Зная часть будущего, мы, прорицатели, можем заполнять недостающие пробелы по нашему выбору. Эрику суждено испытать отчаяние - так пусть же для этого Эрви не придется умереть по-настоящему!

Свет фонарей в городском парке слегка озарял дорожки, но деревья, кусты, заросли камыша - все это погрузилось в темноту. В просветах между деревьями мерцали звезды, изредка слышались соловьиные трели, да устроили настоящий концерт лягушки на берегу пруда.

-Днем тут очень красиво, - сказала Аэлевит.

-Тут и ночью красиво.

Мы прошли мимо пруда, поднялись по лесенке к небольшому водопаду, посмотрели, как бежит по камням вода, рассыпаясь брызгами и поднимаясь маленьким облаком водяной пыли снизу, от поросших мхом валунов.

На Аэлевит было простое платье с вышивкой по краю, с длинными рукавами, расширяющимися к запястьям, и узким узорчатым пояском на бедрах. В Стикре и Кайле дамы побогаче носили наряды схожего фасона, но пахи на рукавах были длиннее, чуть ли не до самой земли. Я тут же представил Аэлевит в платье из темно-вишневого бархата, бывшего в моде при дворе герцога Эретви. Она рассмеялась, когда я сказал ей об этом.

-В наши дни ардены не носят богатых нарядов, - объяснила она.

-Тебе и не надо. Настоящее золото не нуждается в украшениях.

-Ты мне льстишь.

-Я люблю тебя.

Она замерла, услышав эти слова. Я тоже остановился, еле удержавшись на ногах - когда понял, что сказал. А ведь и в самом деле люблю.

-А я любила тебя всю жизнь, - тихо ответила она. - с самого детства.

Вокруг нас возился, устраиваясь на ночлег, старый парк, а мы стояли, обнявшись, как воплощение самой вечности. В голове у меня теснились всякие глупости, просясь на уста и замирая, едва я пытался подобрать слова. Время то останавливалось, то обращалось вскачь, и я чувствовал себя так, словно перебрал стикрейского бренди и потерял всякое представление о происходящем вокруг. Мы то куда-то шли по освещенным редкими фонарями дорожкам, то сидели на скамейке, то целовались в ажурной деревянной беседке. Впоследствии я не смог бы восстановить наш путь, да это было и не нужно. В памяти остался румянец на ее щеках, который не могла спрятать и ночная темень, ее глаза, в которых отражались фонари, ее густые ресницы, едва различимый шрам на левой скуле, вьющиеся пряди волос, постоянно норовившие упасть на лицо.

Тень былого Мальтори взирала на меня из дальнего уголка моего сознания с ироничной усмешкой, но благоразумно помалкивала.

-Мне было лет десять, когда я впервые увидела во сне мальчика с каштановыми волосами, в тунике до колен и босыми ногами. Он жил в большом доме на берегу моря, с небольшой террасой, увитой виноградом, с которой хорошо видно море внизу.

Я вздрогнул. Ее слова о том, что она любила меня с детства, сначала показались мне метафорой. Я забыл, что Аэлевит открыто грядущее.

-Он снился мне раз в месяц, иногда чаще. Он взрослел, посещал гимнасий, дрался с соседскими мальчишками, часто бегал на агору, где проходили заседания городского суда, а иногда - к казармам, где тренировались на палестре наемники из городской стражи. Отец бранил его, когда заставал возле казарм, и мне было его жалко. А когда он с приятелями в первый раз пошел к гетерам, я потом плакала всю ночь.

Я не решался перебивать ее, но рассказ Аэлевит меня ужасал. Это было невероятно, это было невозможно для мировосприятия Младшего - и все же это была история моей жизни.

-Я не рассказывала родителям о тех моих снах, в которых присутствовал ты. У меня было много других видений, и мне еще не исполнилось семнадцати, когда меня приняли в Круг прорицателей. Потом сны о тебе стали реже, но все же время от времени среди всех видений прошлого и будущего являлся ты. Я искала тебя везде. Я стояла у трапов нерберийских кораблей, заходивших в Окбери, встречая сходивших на берег чужеземцев. Я часто приезжала в Скейр и бродила по его улицам, высматривая тебя в толпе. В свете звезд ночью, в пламени огня в печи долгими зимними вечерами, в строках романов и в каждом мужчине, побывавшем в моей постели, я пыталась найти тебя - а тебя все не было.

Я вспомнил, как Аэлевит лишилась чувств, увидев меня в трактире в первый раз, и поверил всему, что она рассказала, сразу и окончательно. И то, во что я поверил, было страшнее всего, что я слышал в этой жизни.

-Ты уже нашла меня, - я чувствовал, как в ее голосе звенит с трудом сдерживаемое напряжение. Может, мне стоило дать ей выговориться, разрыдаться и отпустить на волю все накопившиеся в ней чувства. Прежний Мальтори, оставшийся в моих и ее воспоминаниях, так бы и сделал, мудро рассудив, что от него не убудет от женской истерики.

Но я, нынешний Мальтори, не мог позволить ей страдать.

-Ты уже нашла меня, Аэлевит. Успокойся, все уже позади.

Она разрыдалась у меня на груди, я сжал ее в объятьях, пытаясь себе представить весь ужас ее жизни, в которой любимый человек является только во снах - и не мог. Какой там столбик, что вы говорите? Столбик против пережитого Аэлевит - ерунда.

-Мы не одни, - в какой-то момент сказал я. Она кивнула, отстраняясь и вытирая рукавом слезы.

Человек, что прятался в тени деревьев чуть дальше по дорожке, понял, что его заметили, и приблизился. Я узнал того ардена, которого видел не так давно на ратушной площади - Эрика.

Он начал что-то говорить на Старшей речи, Аэлевит прервала его:

-Говори на миакоранском, Эрик.

Он едва заметно сморщился, но кивнул.

-Тебе надо быть осторожной, Аэлевит. Ты же помнишь суд трона полтора года назад, ты была там.

Она гордо вскинула голову, глядя на Эрика.

-Ты собрался осудить меня, князь Эриох?

Эрик вскинулся, как от пощечины.

-Нет, Аэлевит. Я хочу лишь защитить тебя.

-Как, Эрик? - она засмеялась, и смех ее отдавал горечью полыни. - Как ты собираешься это сделать?

-Защитить? - вмешался я. - От чего?

Эрик посмотрел на меня пронзительным взглядом, в котором я не сумел различить никаких чувств. Так часто смотрел покойный старик Вальд, но в его прищуре все же порой мелькала усмешка. Взгляд Эрика был тяжелым, как топор палача.

-Наш народ не мешает кровь с Младшими. Наказание за это - смерть.

Я поморщился. Звучало дико, но от Старших можно было ожидать еще и не такого.

-Я помогу вам, - продолжал Эрик. - Аэлевит принесет мне присягу вассала, и любые обвинения, которые ей могут попытаться предъявить, я смогу взять на себя, как сеньор.

Он был в отчаянии, этот серьезный арден, и готов был идти на любые глупости. Сегодня горе держало его слишком цепко, чтобы ему хотелось жить. Эрик искал подходящего удара от судьбы, и сейчас ему казалось, что он его нашел.

Пройдет несколько дней, и ему станет легче. Время лечит все. Если, конечно, несущая свет богиня, в недобрый час обратившая на него свой взор, не придумала для Эрика иных пакостей.

Рассуждая так, я старался не думать о том, что уготовила та же самая богиня для меня. В одном сегодняшний Мальтори был единодушен с Мальтори прежним - жить надо сегодняшним днем. Завтра может быть поздно.

-Эрик, я не могу принести тебе присягу вассала, - наконец ответила застывшему в ожидании ардену Аэлевит. - Но не беспокойся за меня. Никто меня не осудит.

-Ты видела?

-Нет, но знаю. Круга нет больше. Те из прорицателей Круга, кто уцелеет этой весной, никогда не соберутся за столом в замке Скассл, чтобы, глядя в хрустальный шар, вершить судьбы арденов. Не будет больше и Верховных прорицателей.

-Есть суд трона, - возразил Эрик.

-Есть, - согласилась Аэлевит. - Есть еще маленький сын Рагона ЭахНодера, есть сын Бантора ЭахТислари, есть ты. Но не в вашей власти судить меня.

-Потому что ты - прорицательница Круга?

-Нет, - ответила она. - Потому что я - Аэлевит ЭахРиммор.

Глаза Эрика округлились.

-Но как же... мне же говорили, что я - последний в роду...

-Эрик, тебе никто не говорил, что ты станешь последним потомком Ровенда Великого. Тебе говорили, что ты узнаешь, что стал его последним потомком. И его наследником. А это не одно и то же, согласись.

Эрик колебался лишь мгновенье. Опустившись перед Аэлевит на одно колено, он быстро проговорил что-то на языке арденов. И она, возложив обе руки на голову Эрика, ответила ему так же кратко. Он поднялся, выпрямился, ударил себя кулаком в грудь и ушел.

-Я не понял последней сцены, - нарушил я затянувшееся после ухода Эрика молчание.

-Это вассальная присяга. Эрик - законный наследник императоров Ровендии. Он присягнул мне и тем самым отдал все права на верховную власть, если она когда-нибудь будет восстановлена у нашего народа.

-Так ты что, происходишь от всех этих древних императоров и герцогов?

-Нет, что ты, - ее явно развеселило мое предположение. - Мой род правил в Эггоре после того, как старшая ветвь ЭахРимморов села на престол Ровендии. То есть, конечно, среди моих очень дальних предков есть и императоры, но за последние шесть веков самым выдающимся человеком в нашей семье был библиотекарь. При этом - да, по происхождению я выше Эрика, вот только у арденов женщины не правят. Точнее, не правили до сих пор.

Я почесал в затылке.

-При случае обязательно куплю шляпу.

-Зачем тебе шляпа?

-Буду снимать всякий раз при виде вашей светлости.

-Ах ты!... - она накинулась на меня в притворном гневе, но сияющее улыбкой лицо выдавало ее с головой. Подхватив Аэлевит на руки, я закружил ее. Появление Эрика оставило после себя тягостное чувство обреченности. Я хотел, чтобы оно исчезло. Аэлевит хотела того же. И у нас все получилось.

-Рав, а как случилось, что ты полукровка?

Тирвали взвалил на себя интендантские обязанности, и на мальчишку у него времени не находилось. Взрослые же воины скучали за костями или за элем, и на Рава внимания вовсе не обращали. Я застал его сидящим на стуле в углу большой трапезной на первом этаже казармы, откуда он волком поглядывал в сторону таких же молчаливых арденов.

-Не знаю я, - буркнул он. - Мать и отец любили друг друга. Потом моего отца убили ардены.

-Суд трона? - наугад бросил я. Он поднял на меня глаза, в которых промелькнуло удивление.

-Тебе-то откуда знать?

Я не ответил, погрузившись в свои мысли. Расставшись утром с Аэлевит в полюбившемся ей кафе, я смог наконец разобраться в пережитом вчера. Сегодня слова Эрика меня встревожили куда больше, чем накануне. Стоило его разыскать и расспросить подробнее. Уверенности Аэлевит в ее неподвластности суду сородичей я не разделял - отчасти потому, что непостижимая логика арденов вызывала у меня опасения, но в большей части из-за того, чему я был свидетелем под стенами замка Риммор. Ардены достигли своей цели, обратив против нерберийцев их же оружие - фанатизм. Готовность идти на смерть ради призрачной цели, которая не укладывается в обычные человеческие ценности. Готовность умереть по слову прорицателя, который узрел что-то там в будущем и убежден, что знает верный путь. А знает ли?

Арденам было, за что умирать - с этим я был готов согласиться. Старший народ зажали в угол, обложив со всех сторон, и они шли на смерть, сражаясь за своих родных и близких, за свои дома, за счастье своих детей. Сегодня. А вчера? Этот народ похоронил себя заживо не год и не два назад. Три сотни лет прослужили они завоевателям - а ведь могли с легкостью скинуть это ярмо. Вчера ночью, по пути в ратушу, Аэлевит рассказала мне о пророчестве Дегарта Эах... никогда не смогу выговорить большую часть арденских имен. Пророчество Дегарта остановило партизанскую войну, которую вел ее дальний родич по прозвищу Серый волк. Этого самого волка миакринги до сих пор боялись, хотя его уже не было в живых. После пророчества же ардены склонили свои белокурые головы и пошли в услужение к варварам, которых перед тем чуть не заставили собственной тени бояться. И служили им исправно три века, ожидая чего-то. Чего ожидали? А никто не знает. Прорицателям виднее.

Даже после того, как я отрекся от своих сородичей, какими я видел их от позорного столба, поставить себя рядом с арденами я не мог. Мне было за что сражаться - люди, что шли сейчас к Скейру с оружием в руках, осудили меня на смерть. Мне было за что биться и после того, как будут побеждены нерберийцы - здесь была моя любовь, ради которой я не колеблясь предал бы всех, кто мне сколько-нибудь дорог. Ардены, казалось бы, дрались за то же самое. Но только они готовы были за то же самое и умереть, все вместе - если скажет прорицатель. Если скажет Аэлевит.

Пожалуй, им всем в этот раз крупно повезло. Аэлевит не отправит свой народ ни в очередное рабство, ни на смерть.

Сегодня мне предстояло провести день без нее - накануне битвы она своим временем не распоряжалась. Я решил остаться в казарме с солдатами, разобраться наконец с помощью Тирвали в состоянии нашего бродячего гарнизона, да и вообще продемонстрировать воинам, что их комендант покамест не совсем затерялся в облаках. После того, как Арварих, встретив меня утром у входа в казарму, аккуратно снял с моего плаща пару длинных золотых волос и только после этого позволил войти внутрь, я понятия не имел, что солдаты болтали про мои еженощные отлучки. Впрочем, что бы не болтали - мне без разницы.

Среди отряда бродили всякие слухи о предстоящей битве. Кто-то из солдат слышал, что баарисская пехота встала лагерем в прямой видимости от города, другой рассказывал, что с юга уже подошли стикрейцы. Свободные от стражи воины выбирались в город, и если встречавшиеся им ардены не отличались многословием, то эйтории, напротив, за словом в карман не лезли. Единственное что далеко не все из бродячего народа владели даже и южным миакоранским наречьем, иногда приходилось объясняться с ними сразу на всех известных языках, чтобы выяснить хоть что-то. Рыцари, с которыми мы делили трактир на Торговой набережной, были куда более образованным народом в части, касавшейся языков, чем обычные бродяги.

После полудня появился сапожник, выложил передо мной пару высоких сапог на шнуровке из мягкой серой кожи и пожелал, чтобы я их немедленно примерил - мало ли, вдруг жмут. Я влез в обновку, затянул шнурки, встал, прошелся. Мои беспалые ступни погрузились во что-то мягкое, а упор пришелся на подошву и верхнюю часть стопы.

-Поднимись на цыпочки, - сказал мне сапожник. Я, вдохновленный удобством сапог, попробовал выполнить требуемое - получилось! Подошва прогнулась, обручи в носках сапог приняли на себя вес моего тела, переданный жесткими вставками внутри обуви, которые я чувствовал, но не мог понять, каким образом они способны выдержать такие нагрузки.

-Маг и волшебник, - сказал я сапожнику. Он в ответ склонил голову и удалился.

Гарини предложил мне сплясать, я отказался. Тем не менее, к новым сапогам следовало привыкать, да и в бумагах Тирвали царил полный порядок и благополучие, и я предложил вместо танцев устроить тренировочный турнир.

В замке Риммор мы использовали в таких случаях секиры из дуба. Получить такой штукой в лоб было не слишком-то приятно, но до такого доходило редко - шлемы на тренировочный бой надевались боевые и защищали от удара деревяшкой неплохо. Но здесь такого снаряжения не было, пришлось придумывать замену. В итоге стараниями двух изобретательных нерберийцев в нашем распоряжении оказались несколько напоминавших деревянные молотки штуковин, по весу и размеру приближавшихся к боевым секирам, и несколько подобий тренировочных мечей. Расчистив место посреди трапезной, солдаты очертили на полу круг. Жребий решили не бросать, вместо этого остановившись на турнире 'на выбывание'.

Некоторое время я смотрел за тем, как мои бойцы увлеченно дубасят друг дружку деревяшками. Четыре поединка подряд в круге продержался внушительной комплекции регадец, для которого склепали что-то наподобие того широкого меча, какие использовала в замке Риммор сотня Кухута Пухандера. Потом против регадца вышел Арварих с деревянным мечом покороче и треугольным щитом. Некоторое время он лишь блокировал удары темнокожего воина, стараясь держать дистанцию, и среди зрителей слышались смешки. Затем регадец где-то допустил ошибку, и Арварих тут же кинулся вперед с прытью, которой я от него не ожидал. Меч дружинника взвился в воздух, короткий рубящий удар пришелся на плечо регадца - тот ничего не успел сделать и поднял руки, признавая поражение.

Следующий противник тоже не справился с Арварихом - миакринг оказался хитер и внимателен, и бил только наверняка.

Я заметил, что даже ардены подтянулись к нам, наблюдая за поединками. Пора было развлечь публику как следует, однако прежде, чем я успел протолкаться вперед, из толпы солдат выбралась короткая фигурка с деревянной палкой.

-Я не буду с тобой драться, - отмахнулся от Рава Арварих. - Маловат ты еще.

-Завоеватель, ты трусишь! - заявил мальчишка, вызвав у зрителей взрыв хохота. Арварих побагровел, но сдержался. Поклонившись Раву, он взял наизготовку меч и закрылся щитом, ожидая, что будет делать наглый сопляк.

Сопляк, перехватив свою палку обеими руками, двинулся по кругу, мягко переступая босыми ногами по каменному полу. Глаза Арвариха следили за ним из-под нахмуренных бровей, но он лишь поворачивался, не пытаясь что-либо предпринимать.

В какой-то момент Рав оказался от Арвариха слишком близко, и тот, не мешкая, бросился вперед, раскрываясь и занеся меч для удара. Однако то ли миакринг переосторожничал, опасаясь повредить Рава, то ли малец оказался чрезмерно вертким для дружинника. Отскочив в сторону, он молниеносно метнулся за спину Арвариха и прежде, чем тот успел обернуться, прыгнул вперед и ткнул его своей палкой в спину. Арварих не удержал равновесия и растянулся на полу. Столпившиеся вокруг воины шумно приветствовали победу мальчугана.

Надо отдать должное ворчливому дружиннику - он сохранил самообладание и сейчас. Поклонившись своему малолетнему противнику, он покинул круг и, заметив, что я машу ему рукой, подошел. Я видел, что у него готов повалить пар из ушей.

-Экий прыткий щенок, - возмущенно выдохнул он. - Задницу бы ему надрать.

-Сейчас я выйду против этого нахала, - сказал я Арвариху. - и пусть он меня поколотит. Уважение к военному вождю превыше всего, не так ли? Я калека, и его победу не сочтут честной. А о твоем поражении забудут.

Дружинник серьезно посмотрел на меня.

-Никто не считает тебя калекой, комендант. Никто из наших.

Рав тем временем высоким мальчишеским голосом выяснял, кто осмелится бросить ему вызов. Солдаты отшучивались, но после случившегося с Арварихом желающих почему-то не находилось. Я обратил внимание, что ардены стараются не смотреть на Рава, как вроде само его присутствие их стесняло. Точно так же вели себя ардены на улице, когда я поймал мальчишку на попытке обчистить мой кошелек. Неужели все они знают, кто он? Не может того быть, и все же - видно, что знают. Знают и смущаются тем, что малолетний полукровка вообще есть на свете. Что за народ - с ума сойти можно.

Шум в дверях привлек мое внимание. Воины расступились, пропуская Аэлевит и следовавшего за ним Эрика. Она подошла ко мне, обняла и прильнула к моим губам, совершенно не стесняясь окружавших нас солдат. Мои бойцы приветствовали это событие громкими восторженными криками.

-Всё! - выдохнула она мне на ухо. - Я сделала всё, что смогла. Если конунг Ригалис сможет сделать больше, я удивлюсь. Он остался следить за подготовкой к завтрашнему бою. Завтра мне придется встать до рассвета, но весь остаток времени - наш с тобой.

Я встретился взглядом с Эриком, терпеливо ожидавшим свою госпожу в стороне. Он выдержал мой взгляд. Интересно, сказал ли ему кто-нибудь, что он тоже избран Лайтой для спасения этого сошедшего с ума мира? Я смотрел на него и не понимал, чем мы с ним такие особенные, что именно на нас пал выбор богини. Вокруг ведь множество других людей, и кто-то наверняка многократно несчастнее Эрика, а кто-то, возможно, счастливее меня, и есть люди опытнее, с большим грузом переживаний, да и вообще - лучше нас с ним. Но тем не менее - вот стоят двое, о которых Аэлевит сказала, что они избраны, и я не вижу оснований ей не верить.

Аэлевит повернулась к Эрику.

-Утром встретишь меня на ратушной площади, - в интонации ее голоса был приказ.

Он кивнул, повернулся, чтобы уйти.

-Ты! - палец Рава указывал на Эрика. Лицо мальчика перекосило от ненависти. - Я тебя вспомнил! Ты убил моего отца!

Эрик замер. Я не видел его лица, но все разговоры вокруг стихли. Даже арденские лучники не отрываясь смотрели на Эрика, ожидая, как будут разворачиваться события.

-Пойдем отсюда, - Аэлевит потянула меня за руку в обход круга, где стояли друг против друга мальчик и воин. - Не стоит становиться на пути судьбы Эрика, даже если твоя судьба не менее значима. Они разберутся между собой, к добру или не к добру.

Мы вышли на улицу, и я обнаружил, что уже вечер. День пролетел незаметно.

-Ты так сильно веришь в то, что и я, и Эрик избраны для каких-то великих свершений?

Она вздохнула и отвернулась.

-Если бы я могла верить, любовь моя. Если бы я только могла верить... но нет. Все, что я, Аэлевит из Окбери, могу - знать или не знать. И я, как ни жаль, знаю.

Ее волосы разметались по подушке. Дыхание было ровным, Аэлевит спала. Ко мне же сон не шел - на душе было тревожно.

Тревогу эту не смогла погасить даже ее безумная страсть. Она словно чувствовала, что меня что-то гложет, и всеми силами пыталась заставить меня забыть обо всем. А может, не только меня. Она была ненасытна, жара ее любви хватило бы, чтобы выгорели дотла все мысли и все воспоминания - и в какие-то моменты я забывал, что в мире существует что-то кроме ее тела, ее горячего дыхания, ее впившихся в мои плечи ногтей, ее жадных губ, ищущих любви. Я тонул и проваливался куда-то, распадался на части и растворялся, теряя в охватившем нас безумии самого себя, но где-то на руинах того, что когда-то было мной, шевелился в своей норке беспокойный червячок смутной тревоги, не позволявший мне расслабиться до конца.

Слушая, как шипят дрова в камине, я тщетно пытался откопать этого червя, чтобы допросить с пристрастием. Тревога за Аэлевит, которой завтра предстоял бой, во мне тоже была - но что-то мне подсказывало, что с ней ничего не случится. Нет, тут явно было что-то иное. Я впервые в своей жизни пожалел, что у меня нет дара предвидения. Раньше мне всегда хватало сегодняшнего дня. Сейчас его вдруг оказалось мало.

Мой взгляд бесцельно бродил по стенам и потолку, останавливаясь на завитках старинной лепки и пытаясь найти в их переплетении ответ на вопрос, которого я и сформулировать-то толком не мог. Предчувствие? Чушь, у Младших не бывает дара предвидения. Корни тревоги надо искать в настоящем. Какое-то событие, на которое я не обратил внимания, слова, смысл которых я не понял до конца. Или не захотел понять. Или не был готов их понять. Или... или смысл этих слов был в тот момент для меня совершенно иным.

Взгляд мой остановился на картине, прикрытой куском материи. Я осторожно убрал руку Аэлевит, выбрался из-под одеяла. На цыпочках подошел к картине и снял завесу. Моим глазам предстала призрачная фигура, сидящая на черном камне над морем и вглядывающаяся вдаль. Из рук призрака сыпались исписанные листки бумаги. Письмена были неразборчивы, но не они привлекли мое внимание. Я смотрел на призрака, пытаясь понять, что мне кажется в нем таким знакомым. А потом меня вдруг осенило.

Я никогда не видел себя со спины, и редко наблюдал свое отражение в зеркале - разве что когда брился. С меня не рисовали портретов, если не считать однажды найденного в казарме моих наемников в замке Риммор шаржа. Поэтому-то мне потребовалось столько времени, чтобы узнать в призраке на картине самого себя. Или кого-то очень похожего на меня.

Интересно, давно ли этот призрак так сидит? Если это все же я, то на меня это совсем непохоже. Мальтори на моей памяти долго сидел на одном месте только однажды - когда нерберийцы штурмовали замок Риммор. Призрак же казался застывшим во времени.

Что-то щелкнуло в памяти, перенося меня в позапрошлую ночь, перед глазами всплыли полные ужаса глаза Аэлевит и ее губы, прошептавшие: 'У нас не будет времени'... картина, чем бы она ни была на самом деле, смогла поставить все в моей душе на свои места. Время.

Сжав до боли зубы, я повесил на место кусок ткани, подошел к креслу, переложил сваленную на нем одежду на кровать, сел. Нет, сна мне сегодня не видать, как своих ушей. Сегодня Мальтори будет пытаться понять, что может такого с ним произойти, что разлучит его с Аэлевит, и как этому можно воспрепятствовать.

Утро застало меня в полной уверенности, что никакие боги, диаволы, судьба или даже конец света не смогут заставить нас расстаться. Аэлевит уверена, что выживет в этой войне. Все, что остается мне - тоже выжить. Ну а я уж постараюсь, чтобы меня не прихлопнули. И катись ты, Несущая свет, к своему братцу на скалу со своим выбором! У нас с Аэлевит есть свой маленький, но яркий огонек, и нам двоим его хватит.

Легкий стук в дверь вырвал меня из полудремы, в которой я пребывал все это время. Я поднялся, завернулся в плащ, приоткрыл дверь. За дверью оказался Эрик - хмурый, как небо перед грозой, с трехдневной щетиной на лице и свежим фингалом под глазом.

-Буди ее, - тихо сказал он. - уже пора.

Эрик. Выход из собственной жизни.

Как найти выход из собственной жизни? Куда деться от самого себя? На каком дереве закрепить веревку с петлей?

Судьба обернулась одной сплошной издевкой. Если он задержится среди живых, она найдет способ ударить его снова. Раз за разом будет разрушать грезы, обращать в прах его чувства, смеяться над принятыми решениями, делать бессмысленной бесконечную борьбу с самим собой. Так будет продолжаться, пока он не согнется, пока не встанет на колени. И только тогда угаснет жестокий свет в хрустальном шаре, удовлетворившись зрелищем руин на месте некогда гордого и сильного человека.

Зачем все это надо? Кому все это надо? Кто отнял у него Эрви - его любовь, его жизнь, его смысл? Если бы судьба была воплощена в ком-то определенном - о, Эрик бы тогда знал, что ему делать. Тогда все решилось бы просто.

Но над судьбой не властны и боги. Судьба - это ветер на перевале, лавина в горах, застывшее озеро в тени каменного склона. Судьба - это мир. Мир, который убил Эрви. Чего стоит этот мир? Стоит ли он того, чтобы оставаться частью его? Ведь ее в этом мире больше нет.

Он смотрел вслед Аэлевит, и ощущения его были странно четкими. Он прекрасно понимал, что происходит вокруг него, хотя все тело словно онемело. Он видел незнакомого ему человека возле фонтана, и понимал, что прорицательница направилась именно к нему. Все было ясным, понятным, прозрачным - а он был зрителем, который все видит и понимает, и то, что душу его свело судорогой, никак не отражается в его внимательно смотрящих по сторонам глазах.

Аэлевит взяла незнакомца за руку, села с ним рядом. Этот жест больше, чем что иное, выдавал всю глубину связывавшего этих двоих чувства. Эрик видел, что у незнакомца каштановые с рыжиной волосы до плеч, и даже сидя он казался высоким. В чем-то похожий на эйтория, он все же был Младшим. Скорее всего, нербериец. Странно, Младший и Старшая. Картины из прошлой жизни Эрика предстают перед ним, вывернутые наизнанку. Тогда, в багровом свете камня на груди Верховного прорицателя, были арден и миакоранка, и в глазах Кэрды стоял ужас. А сейчас перед ним арденка и нербериец, и даже грусть на лице Аэлевит не может скрыть счастья, которым она буквально светится. Любовь. Он испытал ее. Довольно ли этого, чтобы спокойно умереть?

Да. Ответ: да. Этого довольно. Но почему-то он уверен, что умереть прямо сейчас ему не суждено. Нечего и стараться затянуть веревку потуже - оборвется. Нечего пытаться прыгнуть с городской стены вниз - либо помешают, либо он сам не найдет в себе сил ступить за край, либо мир перевернется. Один человек когда-то попробовал таким образом уйти от предсказанной судьбы, и чуть было не разрушил свой город.

Ему суждено жить. Сегодня - точно, а завтра будет видно. Сегодня Эрику... нет, не Эрику. Князю Эриоху ЭахВеррелу, наследнику и последнему потомку Ровенда Великого, сегодня предстоит выдержать бой с самим собой. С собственной жизнью, которая ему уже и даром не нужна. С собственной судьбой, которой он не хозяин. И он его выдержит. Рано или поздно в душе останется только пепел, только груда развалин, над которой будет завывать холодный северный ветер.

Он шел за ними следом через город. Прижимался к стенам, когда они останавливались и целовались, прятался в подворотнях. Отходил подальше, если они сидели в кафе, и догонял, когда два взрослых человека вдруг начинали гоняться друг за другом и дурачиться, словно дети. Счастье, охватившее этих двоих, жгло его сильнее летнего солнца в полдень. Он искал этого жара, обжигающего его, усиливавшего чувство утраты и боль. Он хотел сгореть, и пусть это произойдет как можно быстрее.

Он следовал за ними по дорожкам парка, и когда тьма опустилась на город, он почувствовал тьму и в своей душе. Боль ненадолго улеглась, притупилась, в оставленном ею пепле тлел маленький огонек. Да, эта маленькая искорка могла быть выходом из жизни. Если невозможно жить самому, то можно помочь жить другим. Вот этим двоим, почти чужим ему людям, которые ослеплены своим счастьем настолько, что не видят нависшего над ними меча. Суд трона все еще может быть созван. Обвинение, раз прозвучавшее, прозвучит вновь. И огонь в глазах прорицательницы Аэлевит погаснет.

Да, выход есть. Простой, нарочито простой - но Эрик никогда не был сторонником сложных решений.

Нербериец в какой-то момент таки заметил его, и Эрик решился.

Он подошел к ожидающей его паре. Мужчина держал Аэлевит в объятьях, и по их лицам Эрик видел, что даже вражеская армия не в силах сейчас разрушить эту идиллию. Чужое счастье - яркое, как солнце, и такое же ослепительное. И так же болят от него глаза. Даже слезы на щеках Аэлевит - как солнечные лучи.

-Говори на миакоранском, Эрик, - остановила она его, едва с уст Эрика сорвалось первое слово на Старшей речи.

На языке завоевателей? В простой речи миакрингов могло не найтись подходящих слов для того, что он собирался сказать. Но Эрик не стал спорить.

-Тебе надо быть осторожной, Аэлевит. Ты же помнишь суд трона полтора года назад, ты была там.

-Ты собрался осудить меня, князь Эриох? - неожиданно бросила она. Слова золотоволосой прорицательницы больно ударили его. Все было не так, как он хотел, совсем не так.

Только гордости, которая раньше помешала бы Эрику закончить начатое, в нем уже не осталось.

-Нет, Аэлевит. Я хочу лишь защитить тебя.

-Как, Эрик? - с горьким смехом спросила она. - Как ты собираешься это сделать?

-Защитить? - спросил мужчина. Его мягкий акцент подтвердил догадку Эрика - нербериец, причем откуда-то с юга. - От чего?

-Наш народ не мешает кровь с Младшими, - сказал Эрик, глядя ему в глаза. - Наказание за это - смерть.

Аэлевит, склонив голову, смотрела куда-то в сторону.

-Я помогу вам. Аэлевит принесет мне присягу вассала, и любые обвинения, которые ей могут попытаться предъявить, я смогу взять на себя, как сеньор.

Тишину вечернего парка нарушали только лягушки на берегах пруда. И сердце, что колотилось в груди Эрика. Аэлевит была совсем не такой, как большинство арденов. Она может отказаться, может даже высмеять его. Но смех не так страшен. Страшно, что тогда у него не останется вообще никакого выхода из этой жизни.

-Эрик, я не могу принести тебе присягу вассала, - ответила наконец прорицательница. - Но не беспокойся за меня. Никто меня не осудит.

-Ты видела?

-Нет, но знаю. Круга нет больше. Те из прорицателей Круга, кто уцелеет этой весной, никогда не соберутся за столом в замке Скассл, чтобы, глядя в хрустальный шар, вершить судьбы арденов. Не будет больше и Верховных прорицателей.

-Есть суд трона, - он вспомнил пламя свечей, лица прорицателей за круглым столом. Аэлевит была там, она все помнит.

-Есть, - признала она. - Есть еще маленький сын Рагона ЭахНодера, есть сын Бантора ЭахТислари, есть ты. Но не в вашей власти судить меня.

-Потому что ты - прорицательница Круга?

-Нет, - ответила она. - Потому что я - Аэлевит ЭахРиммор.

Он знал, что не ослышался. Ее родовое имя обрушилось на Эрика, как ушат холодной воды. ЭахРиммор? Но слова прорицательницы не могли быть шуткой.

-Но как же... мне же говорили, что я - последний в роду...

На какой-то краткий миг он снова стал тем гордецом, что стремился вести свой народ в бой. На жалкий, ничтожный миг. И почувствовал горечь оттого, что смерть Эрви так и не убила в нем всю ту гадость, что раньше казалась ему собственной личностью. Даже величайшему горю не дано сделать Эрика лучше или хотя бы умнее.

Такая вот ему цена.

-Эрик, тебе никто не говорил, что ты станешь последним потомком Ровенда Великого. Тебе говорили, что ты узнаешь, что стал его последним потомком. И его наследником. А это не одно и то же, согласись.

Вот так. Прорицатели тоже способны лгать. Он и раньше подозревал о чем-то подобном. Люди в черных балахонах водили его больше века за нос, убеждая, что он станет наследником Ровенда, позволяя мечтать о несбыточном. И сейчас, в самый жуткий из моментов его жизни, вдруг опустили с небес на землю. Вот она - истинная наследница Ровенда. Прорицательница с золотыми волосами, в которой он никогда не заподозрил бы человека, в чьих жилах течет кровь императоров. А теперь она ведет в бой арденов, и он может только удивляться, что никогда не интересовался ее родовым именем. 'Аэлевит из Окбери', - так всегда ее звали. Она казалась такой простой... даже нет, не простой. Незаметной.

Он знал, что надо делать. Его хорошо подготовили к этому решению все те, кто его обманывал. Неведомо, для каких целей, да и неважно на самом деле. Не ему решать будущее народа, а у него самого будущего уже нет.

Эрик опустился перед Аэлевит на одно колено и проговорил:

-Тебе, госпожа, доверяю свою судьбу, и судьбу моих потомков.

Он опасался, что Аэлевит сейчас откажется принять его клятву вассала. После всего остального это было бы закономерным ударом. Эрик даже, скорее всего, не очень бы огорчился.

Но она не отказалась. Ладони Аэлевит ЭахРиммор легли на голову Эрика, и тихий голос произнес:

-Я принимаю груз судьбы твоего рода, Эриох.

Слова присяги были древними и простыми. Смысл действа был глубже: Эрик отдал Аэлевит верховную власть и право наследовать Ровенду вперед него - происходящего из более младшего рода, но все же мужчины. Теперь решать судьбу арденов будет она, и никакой суд трона над ней и ее нерберийцем не властен.

Он поднялся, отсалютовал ей военным салютом и заспешил прочь по дорожке, едва осененной светом фонарей. И с каждым шагом чувствовал, что ему становится легче. Груз сброшен. Он снова на службе - но теперь служит не завоевателям, а той, кто этого и в самом деле достойна. И с завтрашнего дня Эрик последует за ней, как верный пес. До самой смерти. Завтра.

А сегодня он уйдет на берега Арриса и, глядя на воду, будет вспоминать Эрви. Вспоминать ее и добивать то, что еще в нем живого осталось. Этот труд может затянуться на много дней, но надо когда-то и начинать. Бегать от своей судьбы - хватит. Добегался.

Утром он дождался, пока Аэлевит и нербериец, чьего имени он так и не узнал, позавтракают в небольшом кафе неподалеку от ратушной площади. Когда они проходили мимо, она жестом приказала ему ждать. Он ждал, стараясь не обращать внимания на взгляды, которыми смотрели на него проходящие мимо сородичи. Во взглядах часто мелькала жалость, словно они чувствовали, что с ним произошло, но изредка было и любопытство.

Аэлевит вернулась на площадь очень быстро. За ней уже следовали посыльные и прочая свита, постоянно требуя ее внимания, но прорицательница направилась прямо к Эрику.

-Будешь меня сопровождать, Эриох. Поедем осматривать место завтрашнего сражения.

Они выехали из города через западные ворота. Навстречу попадались беженцы из окрестностей Скейра, но у самих ворот стража навела жесткий порядок - несмотря на оживленное движение, никто не задерживался.

Они проскакали по дороге к лагерю в поле. Там кипела работа: солдаты рыли траншеи и канавы, на подводах из города постоянно прибывали камни и бревна. Среди воинов были и ардены, и эйтории. В одежде Старших запада Эрик узнал форму, которую однажды видел на Вессее у моряков мигронтского драккара.

Он решился спросить об этом у Аэлевит.

-Да, флот Мигронта и конунг Ригалис собственной персоной. Он привел в Риммарави две тьмы, и они уже участвовали в нескольких сражениях.

После бессонной ночи никаких чувств в душе Эрика не осталось. Они проснутся позже, он был в этом уверен. Но сейчас он готов был слушать и выполнять приказы.

Аэлевит, впрочем, не спешила его озадачить. Он пытался помочь ей спешиться с коня, когда они прибыли в лагерь, но она спрыгнула с него раньше, чем он успел подойти.

-Держись рядом, - повторила прорицательница, заметив его движение. - и ничего более.

Эрик не стал спорить.

За Аэлевит было интересно наблюдать. Он видел ее в замке Скассл чаще других прорицателей и в свое время счел ее умной, обстоятельной, но отнюдь не деятельной. Аэлевит хорошо представлялась ему в роли спокойной, уверенной в себе матери семейства, что тихо сидит в сторонке и наблюдает за происходящим вокруг. Видеть эту маленькую женщину в непривычных кольчуге и поножах, быстро шагающую через лагерь в окружении военачальников и протяжным мелодичным голосом отдающую приказы, Эрику было странно. Но она держалась в этой своей новой роли уверенно. Воспитание? Не исключено. Какой бы захудалой не была та ветвь древнего рода, из которой она происходила, она все же - ЭахРиммор, законная герцогиня Риммарави.

Один из посыльных, сопровождавших Аэлевит, держал над головой белоснежный вымпел на длинном древке. Над одной из палаток в лагере реял похожий вымпел, но пурпурный.

-Для гонцов и прочих, - пояснил ему молодой арден, державший древко. - вымпел показывает, где найти госпожу Аэлевит.

-А вон тот? - Эрик указал на пурпурный флажок.

-Конунг Ригалис.

Чуть позже его глаз нашел в окружавшей Аэлевит толпе и самого конунга. В неброской одежде и кожаной броне, чем-то похожей на доспех арденов, он выделялся среди других эйториев чуть более высоким ростом и тонкой серебряной короной в медно-рыжих волосах. Эйториям, как и арденам, был чужд внешний блеск.

Ригалис, насколько понял Эрик, и распоряжался подготовкой в поле. Они с Аэлевит обменялись несколькими фразами, к разговору подключился человек в одежде городского ратмана. В какой-то момент она обернулась, нашла взглядом Эрика, призывно махнула рукой. Он вручил поводья лошадей посыльному и поспешил на зов.

-Это князь Эриох, - представила она его, не упомянув родового имени.

Конунг и ратман посмотрели на него одинаково заинтересованными взглядами.

- Конунг Ригалис знает, что у тебя есть опыт сражений, Эрик. Ты командовал строем?

Нет, фалангой ему командовать не приходилось, но он знает, как должна работать строевая пехота арденов. В свое время он прочел множество книг, посвященных ратному делу, и его самого учили в молодости, как сражаться в строю.

-Не получится, Аэлевит.

-Почему? - она вздернула бровь, в этом движении Эрику почудилось недовольство.