Системная Паутина 2

Глава 21 Наша Оборона

— Не стрелять! Ждать сигнала! — раздался зычный голос лейтенанта справа из-за башни.

Команду хором повторили младшие командиры, эхом разнеся по всей стене, а одному арбалетчику слева от меня десятник так вообще ее проорал прямо в ухо. Стрелок дернулся и чуть не выронил самострел.

И, надо сказать, приказ отдали вовремя. Толпа гоблинов накатывала, словно ожившая зеленая приливная волна. Армия монстров вышла на прямую видимость, выстроив по переднему краю корявую стену щитов. Шедшие впереди дикари не могли похвастаться качественным снаряжением и держали перед собой защиту из криво сбитых досок, а то и вовсе охапки жердей. У меня так и чесались руки отправить в эту нестройную толпу уродцев пару болтов из выданного арбалета.

Сверху донесся очень знакомый звонкий голос, который пел мелодичную песню на неизвестном языке. Не иначе как Снежинка затеяла какое-то большое колдунство. Жаль, отсюда не видно, что там наверху происходит.

Мы разделились, я оказался на гребне стены, прямо рядом с дверью во внутренние помещения башни. Белла — этажом выше, уже внутри строения. Ее задача вместе с арбалетчиками отстреливать через бойницы лезущих на стены гоблинов. Снежинка и Ирей — на верхней площадке, и с ними Добрыня в качестве телохранителя. Еще наверх набились двое арбалетчиков, старший сержант и трое магов-подмастерьев, которых отправили на башню для противодействия шаманам. Магов фея сразу застроила. Было слышно, как она ими командует, заставляя встать в какой-то малый круг. Что характерно, спорить с ней никто не пытался.

Звонкое пение нарастало, становилось все выше и громче и внезапно оборвалось.

— Хтыщ! — громкий хлопок ударил по ушам, а яркая синяя вспышка на секунду меня ослепила.

Я невольно присел и прикрыл глаза. Сверху доносился какой-то гул и треск, будто там на всю мощь заработал большой трансформатор и включилась электросварка. Вдобавок меня обдало волной сильного холода, аж кожу обожгло, а перед лицом промелькнуло несколько настоящих снежинок.

Я поднялся и аккуратно выглянул из бойницы. Там наверху, над башней, сияла большая, переливающаяся всеми оттенками синего, спираль. Гигантские светящиеся витки медленно раскручивались, расползались вширь, заслоняя собой небо и издавая тот самый гул и треск. Это очень было похоже на то, как Снежинка наколдовала ледяную ленту, чтобы создать туман, в котором мы могли бы скрытно доплыть до форта гоблинов. Вот только сейчас эта волшебная спираль была на порядок больше и выглядела гораздо внушительнее. А еще она гудела и потрескивала, словно огромная шаровая молния.

— От это она дает! — прошептал я.

Гоблины, на которых я мельком кинул взгляд, тоже впечатлились. Они замедлили бег, перешли на шаг, а потом и вовсе остановились в нерешительности, с опаской пялясь на светящуюся и гудящую ленту, чуть ли не тыкая в нее пальцами. Задние ряды из более рослых воинов вынужденно притормозили, чтобы не врезаться в толпу испугавшихся дикарей.

— Ансур эдамон антара! — звонким перезвоном донесся сверху ясный и громкий голос Снежинки.

Спираль над моей головой загудела и затрещала громче, начала вращаться еще быстрее, разворачиваясь и ускоряясь, словно огромный кнут, который раскручивают перед ударом.

— Аен! — прокричал все тот же звонкий голос.

Светящаяся лента резко повернулась и полетела в прямо толпу гоблинов, будто кто-то выпустил из рук гигантский раскрученный кнут. В полете она вытянулась в огромный сияющий серп, шириной с половину фронта наступающей армии. На секунду мне даже стало жалко злобных коротышек. Те, кто попадут под этот удар, обречены.

— Ду-ду-ду-ду-ду-ду! — неожиданно прогрохотала дробь гигантского барабана.

В ответ на этот грохот перед рядами гоблинов взметнулись клубы антрацитового дыма, будто кто-то влепил очередь из пулемета по бархану из черного песка. Темная клубящаяся стена за секунду закрыла паникующую толпу зеленых коротышек.

В эту дымовую завесу тут же влетел синий светящийся серп. Черные тучи озарились бело-голубым и ультрамариновым цветом. Они стали похожи на грозовые облака, по которым пробежала змеистая молния. Бурлящая и светящаяся стена на секунду замерла и тут же осыпалась ворохом безвредных белых искр, снова открыв вид на ошеломленную толпу зеленых дикарей.

— Г-х-крум! — донесся до меня тяжеловесный раскат грома, в лицо дунул свежий ветер и пахнуло озоном.

Растерянная толпа гоблинов продолжала топтаться на одном месте. Передние ряды из дикарей были полностью деморализованы. Зрелище того, как перед ними сталкиваются масштабные заклинания, и осознание, что они спаслись буквально чудом в последнюю секунду, пошатнули их боевой дух. Более рослые и лучше вооруженные собратья, что шли за ними, сохранили строй, но отступили на несколько шагов.

— Арбалетчики! Беглым! Огонь! — раздался из-за башни знакомый зычный голос лейтенанта.

Я на несколько мгновений замер, пытаясь вспомнить, где я и что вообще вокруг происходит, потом выдохнул и привычно обратился к ледяному океану внутри. Спасительное студеное спокойствие плеснуло, прокатилось волной по венам и притушило бурю эмоций. Я снова стал уравновешенной и хладнокровной машиной для убийств.

Руки сами собой подхватили стоящий рядом арбалет. Приклад застыл, упертый в плечо. Взгляд устремился поверх примитивного прицела, охватывая поле боя. Армия зеленых монстров замерла, не дойдя до крепости чуть меньше сотни метров. Гоблинские сержанты носились среди своих мелких собратьев, криками и пинками восстанавливая подобие строя.

Я прицелился выше спешно выстраиваемой новой стены щитов. Пальцы аккуратно и нежно потянули спусковую скобу.

— Пфту! — коротко плюнул арбалет, посылая короткий болт куда-то в зеленую толпу.

Я тут же делаю шаг влево, скрываясь за деревянным простенком. Арбалет ныряет вниз, утыкаясь металлической скобой в плохо ошкуренные доски пола. Я просовываю левую ногу в скобу и тут же приседаю. Левая рука удерживает приклад, правая цепляет свисающий с пояса крюк за тетиву. Я выпрямляюсь и одновременно взвожу ногой арбалет до характерного щелчка.

Чуть присесть, стопа выскальзывает из проушины, левая рука приподнимает арбалет, крюк срывается с тетивы и свободно провисает. Правая рука тем временем достает из поясного колчана болт, одним движением укладывает его в направляющую канавку и проталкивает под прижимную скобу. Всего несколько секунд — и древнее оружие полностью заряжено.

Делаю шаг вправо с разворотом, одновременно поднимая арбалет и плавно прижимая приклад к плечу. Я могу сделать новый выстрел.

Порядка шести секунд нужно опытному арбалетчику, чтобы перезарядить оружие такого типа и сделать прицельный выстрел. Лучники стреляют раза в три быстрее. На стене и трех башнях навскидку стояло порядка сорока арбалетчиков и полтора десятка егерей. За минуту, пока гоблины приходили в себя и бежали к стене, в них улетело больше восьми сотен стрел и болтов. Гоблинов-воинов спасали добротные щиты и амулеты. Дикари же большей частью просто ловили стрелы в беззащитные тела и падали на землю, вопя и разбрызгивая темно-бордовую, почти черную кровь.

Из состояния бездушного автомата, посылающего болт за болтом, меня выбила гоблинская стрела. Стержень с зазубренным наконечником внезапно возник перед моим лицом и со щелчком отрикошетил от невидимой пленки. Я отшатнулся от бойницы, по позвоночнику пробежал холодный озноб. Если бы не защитный артефакт, я бы сейчас получил отравленный снаряд прямо в щеку.

А вот моему соседу слева не повезло, он поймал стрелу в горло. На моих глазах раненный в шею арбалетчик сделал несколько неуверенных шагов назад, что-то прохрипел и перевалился через перила, упав во внутренний двор.

— Мать твою! — с чувством выругался я.

— Пилумы товсь! — прозвучал рядом крик сержанта, и тут же через три секунды. — Огонь!

Кнехты на стене похватали дротики из заранее приготовленных корзин, изготовились и по команде сделали подшаг к бойницам, метнув дротики куда-то вниз. Благо целиться им почти не нужно: зеленая толпа бушевала уже почти под самыми стенами. Гоблинские крики, лязг оружия, вопли смешались в одну какофонию.

Я тряхнул головой и кинулся заряжать арбалет: чем больше я застрелю зеленых монстров сейчас, тем больше шанс, что мы переживем эту битву. Вот только зарядить самострел у меня не получилось. Пальцы, потянувшиеся за болтом, зацепили только воздух. Оказалось, я незаметно для себя расстрелял весь колчан.

— Берегись! — донесся сверху громкий крик.

Рядом раздался треск, сменившийся громким шипением, а в бойницу, из которой я стрелял, плеснуло жидким огнем.

— Они кидают горшки с зажигательной смесью! — перекрыл шум битвы ор знакомого сержанта. — Засыпать песком!

Я бросил взгляд на короб с песком, стоявший в углу между башней и стеной. Над ним на полках лежали связки запасных арбалетных болтов.

Тут же новый треск и шипение раздались слева. Зажигательный снаряд разбился о перекрытие наверху. И теперь горящая жидкость просачивалась через щели в досках, устроив настоящий огненный дождь внутри галереи. Под него попал зазевавшийся кнехт, который теперь с воем покатился по полу, пытаясь сбить с себя пламя.

— Да твою мать! — снова с чувством выругался я.

Происходящее мне не нравилось все больше и больше. В груди нарастало чувство надвигающейся катастрофы, причем от моих усилий уже ничего не зависело. Здесь столкнулись две армии, два механизма, предназначенных для войны, и сейчас они безжалостно перемалывают друг друга. Я же всего лишь винтик в одной из этих машин. В любую секунду меня может облить зажигательной смесью, накрыть заклинанием или ранить стрелой.

Тем временем сослуживцы попавшего под огонь воина сбили его с ног, прижали к полу и сноровисто затушили огонь.

— Хтыщ! Хтыщ! — знакомый хлесткий звук на миг перекрыл какофонию боя.

Синяя вспышка осветила бойницу рядом со мной, порыв холода обдал кожу. Огоньки разгорающегося пожара резко погасли. Дождь из огненных капель, что лился в пяти метрах от меня, тоже прекратился. Еще секунда, и пылающая лужа на полу галереи оказалась засыпана песком. А кнехты, что орудовали ведрами, снова схватились за дротики.

— Кх-х. Кх-х. Кх-х, — каким-то образом через какофонию боя пробился кашель револьвера Изабеллы.

Волна жгучего стыда прорвала остатки ледяного спокойствия и захлестнула меня с головой. Пока я тут прячусь в закутке возле башни, люди сражаются и гибнут. Даже девушки продолжают воевать. А я, мнящий себя великим и опытным воином, дрожу тут от страха.

— С-с-с, — воздух с шипением вырывается через плотно сжатые губы.

Пучок арбалетных болтов летит в колчан на поясе. Один из снарядов тут же проскальзывает под скобу на ложе самострела. Я выглядываю из бойницы чуть сбоку, аккуратно направляя арбалет сверху вниз. Передние ряды, что сейчас штурмуют ров, уже не видны, зато задние из гоблинов-воинов как на ладони.

— Пфту! — коротко плюется самострел.

Краем глаза я успеваю заметить, как выпущенный мной болт пробивает пленку защитного артефакта и втыкается в шею рослому гоблину в черной кожаной броне. Что там дальше происходит, я не успеваю рассмотреть: ухожу вправо под защиту деревянного выступа. Арбалет ныряет вниз, нога фиксирует скобу, правая рука подцепляет крюком тетиву…

В себя я пришел, когда кто-то рядом проорал: «Прекратить огонь!»

Гоблины удирали прямо по полю, устланному зелеными трупами. Воины в кожаной броне отходили организованно, таща с собой раненых, закрываясь щитами и огрызаясь стрелами. Остатки дикарей просто драпали. Расстояние до живых врагов стремительно увеличивалось. Я же поймал себя на том, что снова пытаюсь нащупать новый болт в пустом колчане.

Похудевшая в два раза зеленая толпа быстро отступила к лесной кромке и стала растворяться среди деревьев. На поле боя остались сотни тел уродливых коротышек, устлав склон холма страшным ковром из убитых и раненых гоблинов. Одно из таких тел в десятке метров от стены зашевелилось и попробовало встать.

— Пфт! — раздался выстрел слева.

Мелькнувший росчерк воткнулся в подранка, тот упал и замер теперь уже навсегда. По моей спине в который раз за этот день пробежал ледяной озноб. Слева и справа повторялась эта картина. Стоило какому-нибудь раненому гоблину пошевелиться, как в него тут же летел арбалетный болт.

— Или мы, или они, — напомнил я сам себе.

Зеленые лопоухие коротышки рефлексией точено не страдали бы. Вырезали бы нас всех, а потом сожрали. Я успел перекинуться парой слов с егерями. Местная версия гоблинов отличалась каннибализмом и жестокими издевательствами над ранеными врагами. Чего-чего, а сострадания они точно не заслуживали.

Мои мысли перескочили на девушек: если меня этот бой морально истощил, то каково же им пришлось?

Я прислонил арбалет к коробу с песком, расстегнул и повесил рядом широкий пояс арбалетчика, с крюком для перезарядки и пустым колчаном.За бой я успел расстрелять две пачки арбалетных болтов по двадцать штук в каждой.

Гоблины тоже в долгу не оставались, щедро засыпая бойницы стрелами и швыряя горшки с огненной смесью. Стрельба из арбалета превратилась в соревнование: успей выстрелить и скрыться, пока не прилетела ответная стрела. Меня три раза спасал амулет. Кнехты закрывали бойницы щитами, прикрывали арбалетчиков и засыпали горящую жидкость песком. Наши маги им помогали — тушили огонь заклинаниями.

Дверь со стены в башню, что была заперта весь бой, сейчас открыта нараспашку. Оттуда выбежали двое служак с носилками наперевес. К лестнице прошла пара кнехтов, неся раненого на плечах. И раненый, и носильщики весело улыбались и шутили. В отличие от меня, у них не было никакой рефлексии. Они были на своем месте, четко знали, что делать в бою. А сейчас, когда выжили, просто и незатейливо радовались этому.

Я нашел Беллу в башне, на этаже, отданном под арбалетчиков. Сами стрелки уже куда-то ушли, только россыпь пустых гильз, гоблинские стрелы, валяющиеся тут и там, и пятна крови на полу напоминали, что здесь недавно сражались не на жизнь, а на смерть.

Ковбойша стояла в углу, прислонившись к стене и, казалось, отдыхала. Ее низко опущенная шляпа скрывала лицо.

— Ты как? — вырвалось у меня.

— Нормально, — хрипло ответила она, облизав пересохшие губы.

Я молча подошел к ней, встал рядом и притянул ее к себе, прижимая к груди. Шляпа соскользнула с головы Изабеллы и упала на пол. Знакомый цветочный запах защекотал ноздри.

— Держись, котенок, держись, — тихо сказал я.

Так мы простояли несколько минут. Я обнимал Изабеллу, а она приходила в себя после тяжелого боя. Слишком выматывающим оказалось это сражение. Слишком сильно били по нервам крики раненых людей и вид умирающих союзников. Сегодняшнее побоище ни разу не походило на азартную игру.

— Белла, ты уверена, что тебе стоит продолжать? Ты можешь отказаться от Системы. Еще не поздно, — сказал я тихо.

Сверху доносился знакомый звонкий голос Снежинки и слышался бас Добрыни. Скоро они спустятся по лестнице на наш этаж.

— Нет, я пройду этой дорогой до конца, — сказала Белла с тихой решимостью и отстранилась от меня.

Я же смотрел на нее со сложной смесью чувств. С одной стороны, я был горд за Изабеллу. Ее решимость, достоинство, способность преодолевать страх и сражаться с риском для жизни заслуживает безмерного уважения. С другой — мне было ее жаль. Война и убийства — это не лучшее занятие для девушек. Ну а с третьей — мне хотелось ее оградить от грязи и опасностей этого мира, прижать к себе и никуда не пускать. Белла запала мне в сердце, я не хотел рисковать ею и не хотел, чтобы она страдала.

И вместе со всем этим я понимал, что любые отношения — это прежде всего взаимное уважение. Нельзя вставать на горло любимому человеку и запрещать ему заниматься тем, что для него важно, даже если есть угроза потерять его.

— А вот и наши голубки! — донесся с лестницы голос феи. — Вас там не зацепило?

— Нет, не зацепило. С нами все хорошо, прямо хоть сейчас в новый бой, — ответил я.

Мои губы сами собой растянулись в саркастичной усмешке. Хотелось бы мне самому верить в эти слова.