Зов безумия. Посланники магии

Глава 16

- Ты должна позволить мне, Тоня! - умоляла Атайя по возвращении домой. - Если Алдус не воспользуется заклинанием блокировки, епископ непременно догадается о его таланте. А другого способа спасти Кордри я не вижу.

- Тс-с! Говори потише. Не дай Бог, кто-нибудь услышит тебя! - воскликнула Тоня, замешивая тесто для хлеба.

- Алдус не проболтается, можешь быть уверена! Я кое-что придумала: скажу ему, что хочу исповедоваться, во время таинства все объясню, и тогда он обязан будет сохранять услышанное в строжайшей тайне.

Тоня всплеснула руками, и в воздух взметнулось белое мучное облако.

Придуманный Атайей план казался ей вполне логичным, но согласиться с ним представлялось практически невозможным.

- О Боже! Атайя, председатель отправил меня с тобой, чтобы я помогла тебе уберечься от беды, а вовсе не для того, чтобы усугублять опасность.

- Если у тебя есть другие предложения, я с удовольствием их выслушаю, - ответила Атайя. - Но, видит Бог, я продумала уже все возможные и невозможные варианты. Ничего более подходящего не приходит мне в голову. Мы могли бы собрать Совет и обратиться к нему за разрешением, но у нас слишком мало времени.

Тоня забормотала что-то неразборчивое, яростно разминая тесто, затем замолчала и с шумом бросила тягучую массу в сковородку.

- Так и быть! Я не могу ответить тебе отказом, потому что в этом случае буду ощущать себя убийцей. Но ни в коем случае ничего не рассказывай Бэзилу, а не то он сожрет мою печень на завтрак! - Тоня погрозила Атайе перепачканным мукой пальцем. - И помни: шутить с данным заклинанием крайне опасно, поэтому я сама должна проконтролировать обучение Алдуса.

Весь оставшийся день Атайя боялась, что священник не придет, и успокоилась, лишь когда тот, еще более обеспокоенный, появился под вечер в лагере, на этот раз на час позднее, чем обычно.

Алдус не на шутку испугался, когда услышал, что Атайя желает исповедаться перед ним, и согласился выслушать ее только после того, как она заверила священника, что речь пойдет вовсе не о том, что случилось между ней и Кельвином. Они уединились в церкви, расположившись в ближайшем к алтарю ряду. Как только Алдус закончил клятву о сохранении доверенных ему тайн, Атайя посвятила его в свои планы относительно спасения Кордри.

- Значит, существует заклинание, при помощи которого я смогу заблокировать собственную магию? - воскликнул Алдус, когда Атайя закончила говорить. - И тогда корбал не причинит мне боли?

Возможность освободиться от колдовства и от страданий, причиняемых корбалом, показалась Алдусу невероятно привлекательной.

- Нужно быть предельно осторожным, - предупредила Атайя. - Заклинание очень опасно. На протяжении некоторого времени ты действительно можешь не опасаться корбала, но твои таланты останутся при тебе. Более того, блокировка волшебства приводит к страшным последствиям, если ее не снять вовремя.

Она подробно объяснила ему, к какому ужасающему исходу способно привести данное заклинание. Глаза Алдуса постепенно расширялись. Сознание того, что нечто подобное кроется где-то в тайниках его мозга, все больше и больше устрашало его.

- Только никому не рассказывай о данном заклинании. Я тоже не имела права раскрывать тебе эту тайну, но у меня нет другого выхода.

- Теперь я понимаю, почему вы изъявили желание исповедаться, - обиженно-грустным голосом произнес Алдус. - Просто для того, чтобы я хранил молчание.

- Не подумай, что я тебе не доверяю, но о заклинании блокировки действительно не должна знать ни одна живая душа. Это невероятно важно. - Она немного помолчала. - Ты готов пойти на столь рискованный шаг?

Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем Алдус ответил на заданный вопрос. Он закрыл лицо руками, словно испытывал боль, затем медленно опустил ладони на колени.

- Я готов, - еле слышно, будто каждое слово доставляло ему невероятные страдания, сказал священник. - Расскажите мне, что я должен делать.

Через некоторое время Атайя привела в церковь Тоню, и они приступили к обучению Алдуса секретному заклинанию. Священник усвоил урок достаточно быстро, но непривычное ощущение прохлады, появлявшееся в его голове в тот момент, когда колдовство блокировалось, вызывало в нем неприятные чувства, о чем он каждый раз сообщал, морща нос.

- Это гораздо лучше, чем боль от воздействия корбалового кристалла, - воскликнула, передернувшись, Тоня и дотронулась до лба Алдуса, снимая блокировку. - Запомни еще одно: в момент произнесения заклинания избегай какого бы то ни было физического контакта с другими людьми. В противном случае заблокируются способности того, кого ты коснешься. Если, конечно, этот человек - колдун. А если нет… Даже не знаю, что произойдет… Наверное, ничего особенного. Но рисковать не стоит в любом случае.

- Не применяй заклинание раньше времени, - предупредила Атайя. - Вообще-то на протяжении нескольких недель можно ни о чем не беспокоиться. Страшные последствия наступают лишь по прошествии определенного времени. Но твое колдовство находится в стадии созревания, поэтому тебе стоит вести себя крайне осторожно. Сразу по окончании церемонии приходи к нам, мы разблокируем твое волшебство.

Алдус медленно кивнул, напряженно прокручивая в голове все, о чем только что услышал.

- А что потом? - мрачно спросил он. - Что мне делать потом, когда обряд завершится? Корбаловые кристаллы так и останутся в соборе, а мне с каждым днем становится все сложнее и сложнее переносить их присутствие…

Атайя и Тоня растерянно переглянулись. Обе не раз размышляли над этим вопросом, но пока что так и не нашли подходящего решения.

- Давай подумаем об этом, когда освободим Кордри. В данный момент необходимо поведать Меган и Джарвису о нашей задумке.

Атайя с надеждой взглянула в глаза святому отцу и по выражению его лица поняла: он догадывается, что она собирается обратиться к нему с еще одной просьбой.

Вечер следующего дня был душным и жарким и больше походил не на майский, а на августовский. Одежда Атайи неприятно прилипала к телу, а соломинки и комья грязи на ее платье вызывали тошноту. Дом Де Пьер был тоже раздражен, он то и дело нервно подергивался, а Тоня и Ранальф лишь весело посмеивались над своими товарищами-аристократами. Они ехали по Кайбурну во взятой напрокат повозке; предстоящее мероприятие волновало всех.

В конце узкой аллеи Кейл натянул поводья, останавливая лошадей, и кивнул в сторону собора.

- Люди уже заходят внутрь, - заметил он. - Вероятно, скоро все начнется.

Атайя внимательно рассматривала собравшихся жителей Кайбурна. Большинство из них были одеты изысканно и по-праздничному. Зазвонили колокола, торжественно оповещая народ о начале церемонии отпущения грехов Кордри Джарвиса.

Как и предполагала Атайя, епископ Люкин предпринял все необходимые меры предосторожности: не меньше двух эскадронов солдат королевской гвардии - наверняка получивших особое разрешение на внесение в святилище оружия - вошли в собор и примерно столько же остались на улице. Она заметила, что наряду с кинжалом и саблей каждый из воинов имел при себе небольшое зеркальце.

- Нам пора, - воскликнула Тоня, подавая сигнал Мэйзону. - Остальные останутся здесь до тех пор, пока звон колоколов не известит об окончании обряда. Тогда немедленно подъезжайте к восточным воротам.

Ранальф неохотно кивнул, расстроенный, что не сможет принять участие на самом интересном этапе операции. Алдус предупредил их, что вторым ассистентом Люкин избрал отца Гресте. Поэтому Ранальфу, Атайе и Кейлу нельзя было попадаться ему на глаза. Все трое должны были оставаться в повозке и в определенный момент подъехать к восточному выходу из собора, чтобы забрать Кордри.

Сейчас же все, что они могли себе позволить, так это наблюдать за происходящим при помощи визуальной сферы. Ранальф уселся на солому рядом с Атайей.

- Я создам вокруг нас защитный покров, а ты займись сферой, - воскликнул он, хватая ее за руку, затем громко усмехнулся. - Наконец-то мне выдалась возможность оказаться в сене с хорошенькой девицей, но воспользоваться ситуацией не получится!

Атайя лишь безмолвно моргнула, пораженная грубой шуткой бывшего наемника. В считанные секунды создав визуальную сферу, она оглядела украшенный белоснежными цветами и освещенный множеством свечей собор.

- Надеюсь, Меган и сэр Джарвис не подведут нас…

Невеста и отец Кордри сидели в первом ряду. Глаза Меган опухли и покраснели от слез, а старик Джарвис выглядел совершенно подавленным и растерянным. Если они решились идти до конца, то можно смело назвать их отличными актерами.

Накануне вечером отец Алдус побывал в доме Джарвисов, а также в имении Лорингов, якобы для того, чтобы оказать поддержку близким людям Кордри. На самом же деле он собирался рассказать им о запланированной операции. По прошествии церемонии Меган и Кордри должны были встретиться в овчарне с Камом и Джильдой, а те отвели бы их в лагерь. Оттуда влюбленным легче уехать незамеченными куда-нибудь в другой город. Джарвис заявил, что останется в Кайбурне. Но о нем не стоило беспокоиться: даже если правда о Кордри вскроется, доказать причастность Джарвиса к организации побега его сына никому не удастся. Да и сам епископ не пожелает терять столь щедрого богача.

Церемония началась, и Атайя сконцентрировала все свое внимание на сфере. Хор стих, и на кафедру поднялся Люкин. Его звучный голос напомнил голос командира, подготавливающего к атаке построенных в поле солдат.

- Дети Божьи! Мы собрались сегодня под сводами этого храма, дабы воспеть славу Господу и выполнить его волю.

Один из нас явился сюда с тем, чтобы добровольно отказаться от дара, полученного им от ангела тьмы, и обрести вечную жизнь!

Боковая дверь, ведущая в ризницу, отворилась, и Атайя увидела отца Алдуса и отца Гресте в мрачных черных рясах. Они под руки вели облаченного в белую мантию Кордри. Бедняга еле передвигал ноги, его взгляд напоминал взгляд безумца: по-видимому, церковники щедро «угостили» свою жертву дымом локи.

Кордри опустили на колени у ног Люкина, и тот повернулся к прихожанам.

- Кто привел этого мужчину для свершения священного таинства отпущения грехов?

Сер Джарвис медленно поднялся с места, опираясь на длинную трость. Глядя на него, ни у кого не могло возникнуть и тени сомнения в том, что он видит сына в последний раз.

- Я, - ответил старик сдавленным голосом.

- Вы привели его сюда по доброй воле, из желания очистить его душу, освободить ее от тяжкого бремени, подаренного дьяволом?

Последовала продолжительная пауза. Лицо Джарвиса исказило отчаяние, и в какое-то мгновение Атайе показалось, что он не в состоянии ответить как подобает.

- Да, - прошептал отец Кордри.

Хор запел заунывную песнь, а Люкин подал сигнал отцу Алдусу. Атайя видела, как нервничает молодой священник: его руки слегка дрожали, когда он наполнял чашу, а передавая сосуд епископу, он даже пролил немного вина на вышитую золотом белую скатерть, оставляя на ней кроваво-красное пятно. Люкин недовольно сдвинул брови, а Алдус виновато взглянул на него, безмолвно прося прощения за допущенную неловкость.

Епископ поднял чашу и вновь повернулся к прихожанам.

- Отец наш небесный! Благослови эту чашу и того, кто собирается испить из нее, ибо, поступая так, он добровольно отдает в Твои руки свою душу и просит принять его в Твое царствие.

Когда Кордри взял сосуд в руки, Джарвис вновь опустился на скамью и в отчаянии отвернул голову. Меган уткнулась в плечо сидевшей рядом молодой женщины, по-видимому, сестры. Остальные присутствовавшие затаили дыхание, казалось, можно было услышать, как колотятся их сердца. Солдаты расслабились, несколько разочарованные тем, что их услуги так и не пригодились.

Атайя ожидала, что Кордри просто забудется сном и мягко опустится на пол, а помощники епископа, как обычно, унесут его в ризницу. События развивались по-другому: лицо Кордри исказила судорога - именно так действовал на людей ядовитый кахнил, - он задрожал всем телом и заметался. Меган вскочила на ноги с ужасом и отчаянием обхватила голову руками.

- Меган, где ты? - едва различимо пробормотал Кордри, обводя святилище обезумевшим взглядом, пошатнулся и, обмякнув, опустился на пол.

Атайя напряженно следила за происходящим при помощи сферы.

Если ты убил его, Алдус, я собственноручно отправлю тебя в преисподнюю! - думала она.

Но священник, казалось, нисколько не удивился поведению Кордри. С невозмутимым видом он продолжал выполнять свои обязанности: накрыл выглядевшее безжизненным тело красивой простыней и помог отцу Гресте унести его в ризницу.

Как только они скрылись из виду, церковные колокола заиграли победную мелодию, и повозка, управляемая Кейлом, тронулась с места.

- Уже закончили? - поинтересовался Ранальф.

- Почти, - ответила Атайя. - Сейчас хор споет гимн, а потом епископ должен благословить прихожан.

Сообщать бывшему наемнику о своих подозрениях насчет предательства Алдуса она пока не намеревалась. Если бы тот услышал нечто подобное, тут же ворвался бы в собор и свернул священнику шею.

- О всемогущий отец наш! - воскликнул Люкин, поднимая вверх руки. - Мы выполнили священный обряд в точном соответствии с Твоими божественными законами. Прими душу раба Твоего, даруй ему вечную радость.

Хор запел гимн, а Атайя переключила внимание на то, что происходило в этот момент в ризнице. Алдус склонился над Кордри, а Гресте подал знак двум другим священникам отправляться к епископу для завершения церемонии. Когда они остались одни, дверь, ведущая на улицу, распахнулась, и на пороге появились Тоня и Мэйзон в траурных форменных одеждах прислуги.

- Нас прислали за ним, святой отец. Повозка у ворот.

Гресте нахмурился.

- Кто эти люди? Какая еще повозка? О чем это они?

- Прошу прощения, - стараясь казаться спокойным, сказал Алдус. - Я совсем забыл вас предупредить. Сэр Джарвис пожелал забрать тело сына и держать его несколько дней дома перед похоронами.

Гресте с отвращением скривил губы.

- Неужели кто-то до сих пор придерживается этих мерзких традиций?

Алдус пожал плечами.

- Пожалуй, я сам разберусь с ними. Ступайте к епископу. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

Гресте удалился. В этот момент повозка остановилась в назначенном месте, и Атайя приказала сфере раствориться. Алдус открыл металлические ворота, а Тоня и Мэйзон вынесли Кордри, положили его на повозку и поспешно накрыли его шерстяными покрывалами.

- С ним все в порядке? - Атайя схватила Алдуса за рукав.

Священник пробормотал что-то неразборчивое и торопливо зашагал обратно. Она не могла понять, почему он так ведет себя: либо слишком нервничает, либо чувствует вину…

- Ты тоже накройся! - приказал Атайе Ранальф, бросая ей пропахшие сыростью и гнилью одеяла. - Не хватало только, чтобы сейчас тебя узнал кто-нибудь из гвардейцев короля!

Она послушно выполнила указание, стараясь не обращать внимания на жуткий запах от одеял.

По-моему, все получилось, - пронеслось в голове Атайи, но неожиданный возглас Тони заставил ее вновь насторожиться.

- Взгляните-ка! Там у стены разгуливают два гвардейца.

Последовала отборная брань Ранальфа и взволнованный шепот Мэйзона.

- Кейл, сверни здесь! Ах, черт! Слишком поздно… Они нас заметили, - взволнованно говорила Тоня.

- Если они заглянут под одеяла, нам крышка, - проворчал Ранальф. - Атайю они сразу признают, а объяснить, что тут делает Кордри в мантии для обряда отпущения грехов, будет вообще невозможно…

- У того, что слева, зеркало в правой руке, - заметил Мэйзон.

- О Боже праведный! Что нам теперь делать? - воскликнула Тоня.

Съежившись под вонючими одеялами, Атайя слушала ужасающие разговоры и чувствовала, как холодеют от страха руки и ноги. Если у солдат есть зеркало, то о применении невидимого покрова не стоит и думать. Тем более что Кордри, приняв значительную дозу снотворного - если Алдус напоил его именно им, - вообще не в состоянии позаботиться о себе.

- Тоня? - прошептала Атайя.

- Молчи и не двигайся! - приказала мастер. - Они уже совсем близко.

Атайя закусила губу. Рассчитывать можно было только на одно, других вариантов для спасения Кордри не существовало.

- Тоня, пожелай мне удачи! - едва слышно произнесла она, обхватила Кордри обеими руками и полностью сконцентрировалась на своих тропах, всем своим существом желая исчезнуть.

- Стой! - скомандовал грубый мужской голос. - Куда направляетесь?

Так далеко Атайе еще никогда не доводилось заходить. Она разыскала нужное заклинание и постаралась вложить в него всю свою энергию.

Последовал сильный толчок, затем в глаза ударил яркий свет. Замелькали разноцветные картинки, послышались отдаленные звуки, каждый из них, казалось, напоминал ей о чем-то. Через пару мгновений все исчезло, и принцесса отчетливо почувствовала на щеке ласковое прикосновение свежего весеннего ветерка.

Атайя открыла глаза. С ней рядом на влажной траве лежал, мирно посапывая, Кордри. Справа от нее возвышалась старая церковь.

- Я никогда не сомневалась в том, что ты на это способна, Атайя, но, когда увидела сегодня собственными глазами, как вы с Кордри исчезли с повозки, прямо-таки рот раскрыла от удивления. - Тоня покачала головой. Они сидели у костра в тот же самый вечер, обмениваясь впечатлениями о том, что произошло. - Кстати, я не думала, что транслокировать можно еще кого-то, не только самого себя.

Атайя скромно пожала плечами.

- Вообще-то я тоже никогда не пробовала это делать, но припомнила работу мастера Кредони. Он писал, что человек, находящийся с тобой в физическом контакте, тоже может быть перенесен туда, куда ты захочешь. Вот я и решила поэкспериментировать.

- Подходящий момент для экспериментов! - ухмыльнулся Ранальф. - Минуты через две после того, как вы исчезли, солдаты принялись обшаривать повозку. - Он подбросил в костер поленьев и с облегчением вздохнул. - Наше счастье, что у них не оказалось корбала, не представляю, что бы мы делали тогда.

В этот момент к костру, довольно поблескивая глазами, приблизилась Меган. Ее привели сюда Кам и Джильда, и Меган вот уже целый час сидела рядом с Кордри в его комнате.

- Как он? - поинтересовалась Атайя.

- Думаю, с ним все будет в порядке. Пока что он слишком слаб, но уже пришел в себя. Начал бормотать что-то о создании собственной фабрики в Килфарнане, поэтому я и ушла.

Меган забавно скривила губы и покачала головой.

- Надеюсь, с нашим другом-священником не приключится ничего неожиданного, - сказала Тоня. - Я за него очень переживаю. Скорее бы настал завтрашний день. Хочу увидеть его и убедиться, что все нормально.

Они переглянулись с Атайей. Обе понимали, что опасаться стоило лишь епископа Люкина, если он что-то заподозрил. Заклинание блокировки за два дня никак не могло навредить Алдусу.

На губах Меган заиграла таинственная улыбка.

- Святой отец пообещал мне, что придет сегодня, - сообщила она. - Когда он появился вчера в моем доме, я попросила его обвенчать нас с Кордри. Кто еще согласится на подобное? Тем более здесь есть церковь! Лучшего места не придумаешь!

Алдус сдержал обещание, появившись в лагере примерно через час.

Тоня, как бы между прочим, коснулась ладонью его лба, снимая заклинание блокировки. Священник безмолвно поблагодарил ее взглядом. Атайя встретила гостя несколько смущенно: когда стало ясно, что Алдус выполнил все, что должен был сделать, принцессе стало ужасно стыдно за то, что она усомнилась в его порядочности.

- Я не могу оставаться здесь долго, - сдержанно, словно все еще сомневаясь в правильности своих поступков, сказал он. Его взгляд смягчился лишь в тот момент, когда остановился на расположившейся на траве Меган. - Но я пообещал обвенчать влюбленных.

Свадебная церемония прошла крайне скромно, но Меган это совершенно не смущало. Не смущал ее ни вид старой, требующей основательного ремонта церкви, ни белое одеяние жениха, все еще пребывавшего в полусонном состоянии. Около полуночи Алдус объявил молодых людей мужем и женой. Кордри поцеловал счастливую невесту и вновь заснул, не в силах противостоять сильнодействующему снотворному, действие которого еще до конца не прошло.

- Ничего страшного! - весело заявила Меган и нежно погладила по щеке новоиспеченного супруга, прежде чем Ранальф, Кейл и Мэйзон унесли его в кровать. Красноватый свет волшебных шаров красиво освещал ее милое лицо. - Теперь мы по-настоящему принадлежим друг другу. Это самое главное. Отныне нам ничего не страшно.

По спине Атайи пробежал неприятный холодок. Слова Джейрена эхом отозвались в ее висках. Он говорил тогда о том же самом: о единственном желании - всецело принадлежать друг другу. Неожиданно она почувствовала себя жалкой трусихой.

По окончании обряда епископ Люкин занялся обычными делами: расставил по местам подсвечники и чаши, вылил остатки ядовитого вина.

- Наконец-то сэр Джарвис понял, что вел себя просто глупо, - сказал Гресте. - А вот дочери Лоринга, по-видимому, трудно смириться с мыслью о потере жениха. Я разговаривал с ее семейством: по их словам, она никак не может принять факт, что Кордри оказался дьявольским отродьем.

Люкин ответил еле заметным кивком. Его совершенно не волновали переживания невесты колдуна. Болтали, будто несколько недель назад она даже пыталась сбить его с пути истинного. Теперь, когда парень мертв, забивать себе этим голову не имело смысла.

- Тело забрали для погребения? - деловито-безразличным тоном поинтересовался епископ.

- Нет, его увезли в дом Джарвиса, - доложил Гресте. - Сразу по окончании церемонии к собору подъехала повозка, и слуги унесли покойного. Старик захотел, чтобы родственники простились с его сыном.

Люкин нахмурил брови.

- Что? А почему никто не сказал об этом мне?

Гресте развел руками:

- Я тоже ничего не знал. Вероятно, договаривались с отцом Алдусом, а он решил не беспокоить вас по пустякам…

- Надеюсь, что так, - сердито отрезал Люкин.

Что-то тревожило его, хотя видимых причин для этого не было. Гвардейцы короля доложили, что во время проведения обряда не заметили никаких нарушений, на улицах города тоже сохранялось спокойствие. Все прошло благополучно, несмотря на многочисленные опасения. В глубине души он даже надеялся, что опальная сестра его величества появится в соборе, но надежды не оправдались, и это несколько раздражало его.

Теперь все в порядке, - успокаивал себя Люкин. - Колдун мертв, значит, все идет по плану. Старику вздумалось поплакать над трупом, что с того?

- Кстати, - обратился он к помощнику, - не забудь поменять скатерть на алтаре. Отец Алдус пролил на нее вино, кахнил - это кислота. Наверняка ткань уже разъело.

- Я уже убрал эту скатерть, епископ, - с готовностью сообщил Гресте. - Но с ней все в порядке. Пятно, я думаю, отстирается.

Лукин вновь нахмурился.

- Дай-ка мне взглянуть на нее!

Тресте протянул епископу аккуратно сложенную ткань.

Тщательно осмотрев пятно, епископ удостоверился, что Гресте прав, медленно взял в руки чашу, провел пальцем по ее краю и попробовал остатки жидкости краешком языка.

- Обыкновенное снотворное, - пробормотал он. Возможно, в вино добавили немного кахнила, но столь малое количество, что оно было совершенно непригодно для умерщвления человека. - Где отец Алдус? - с видимым равнодушием осведомился епископ.

- Понятия не имею! - Гресте пожал плечами. - Он ушел сразу по окончании обряда.

- Ушел спать?

- Нет. В город. Наверное, к больному прихожанину. Какой-то старик не поднимается с постели вот уже больше недели.

- Да-да, я слышал об этом. - Люкин спокойно поставил на место чашу, пытаясь выглядеть совершенно невозмутимым. - Когда Алдус вернется, скажи ему, чтобы зашел ко мне. Во время церемонии он показался мне несколько расстроенным. Хочу убедиться, что с ним все в порядке. В последнее время ему нездоровится, - заботливо добавил епископ.

Гресте кивнул и, раскланявшись, удалился, а Люкин еще некоторое время неподвижно стоял у алтаря.

- Отец Алдус, - негромко произнес он. - Боюсь, вы поддались самому страшному искушению…