Зов безумия. Посланники магии

Глава 14

Через три дня после разговора с отцом Алдусом Атайя все еще пребывала в мрачном настроении. Она отказалась выйти к ужину, сидела у окна и рассеянно наблюдала за собравшимися у костра друзьями. В воздухе вкусно пахло тушеной крольчатиной, приготовленной Тоней, но принцессе не хотелось есть.

В глубине души Атайя сознавала, что не должна себя винить в неудаче, но никак не могла отделаться от угрюмых мыслей. Она заговорила с Алдусом, дала ему понять, что не один он знает о том, что с ним происходит, а потом покинула его в полном смятении, так и не убедив в непорочности магических сил. Позднее принцесса дважды возвращалась в собор, но его нигде не было видно.

Когда-то наступит момент, размышляла Атайя, и Алдус признается епископу в своих подозрениях. Они вместе назначат день для проведения церемонии отпущения грехов. На душе у нее становилось отвратительно, когда она думала о том, что дала Алдусу повод считать ее демоном. Защитный покров был ей в той ситуации необходим, иначе она не смогла бы спастись - или по крайней мере не успела бы придумать другой выход из положения, но понимание этого не очень-то помогало. Слухи о попытке «сбить Алдуса с пути истинного» за несколько дней облетят весь город. Епископу Люкину это только поможет.

Сейчас Атайе безумно хотелось обладать хотя бы половиной ораторских способностей отца. Кельвин мог при помощи нескольких точно подобранных слов настроить армию на победу, заставить целое государство верить своему королю и не сомневаться в его правоте. С самого детства она наблюдала за подобными явлениями, поэтому-то, наверное, так свято верила, что и у нее все получится гораздо быстрее, чем оказалось на самом деле.

Устремив взгляд в безоблачное небо, Атайя прошептала:

- Ты думаешь, что я преодолела недостаточно испытаний?

Неожиданно откуда-то из леса раздался приглушенный стон, и она вздрогнула.

Сидевшие у костра одновременно повернули головы, Ранальф и Кейл инстинктивно схватились за оружие. Через пару мгновений Тоня воскликнула:

- Кам, мы рады тебя видеть!

Ее фразу заглушили встревоженные возгласы остальных. Все повскакивали с мест и ринулись на окраину поляны.

Вернулись они с двумя другими людьми. По долговязой фигуре и взлохмаченным волосам Атайя сразу узнала Кама. А молодую женщину разглядела только тогда, когда та подошла ближе к костру и пламя огня осветило ее лицо. Даже из окна своей комнаты Атайя видела, что лицо бедняги покрыто синяками и перепачкано кровью, волосы перепутаны, а платье измазано грязью.

Атайя замерла от ужаса. Эта женщина была вовсе не новой колдуньей, приехавшей с Камом из Лефорта, это была Джильда.

Придя в себя после минутного оцепенения, Атайя рванула из своей комнаты и буквально слетела вниз по ступенькам, едва не сломав себе шею. Когда она подбежала к костру, Джильда уже сидела на бревне в плаще Мэйзона с тарелкой в руках. Ей, вероятно, совсем не хотелось есть, но она крепко сжимала деревянную посудину с тушеным мясом, словно боялась выронить ее.

Кам выглядел уставшим и серьезным и словно повзрослевшим на несколько лет.

- Я обнаружил ее на берегу реки, - угрюмо сообщил он Атайе. - Я и не думал, что она - одна из нас, но когда услышал от нее упоминание об овчарне, сразу понял, в чем дело.

- Наверное, вам с Кейлом следует подготовить для Джильды комнату. А Мэйзона и Ранальфа я попрошу осмотреть лес - вдруг кто-нибудь следил за Джильдой и Камероном?

Тоня отправила Кордри к ручью вымыть посуду после ужина, и, когда все разошлись, Атайя села на бревно рядом со своей ученицей.

- Не приближайся ко мне! - В глазах Джильды вспыхнула колючая ярость. - Все из-за тебя! - Резко отвернувшись, она склонила голову и замерла, погрузившись в свое горе.

Атайя озадаченно взглянула на Тоню. Та тоже подсела к Джильде и принялась ласково гладить ее по волосам.

- Ну, расскажи нам, что с тобой произошло, моя дорогая.

Джильда немного смягчилась, гнев и ненависть постепенно отступили от нее, уступив место безутешному страданию и безнадежности.

- Я размышляла над тем, что ты сказала мне в тот день. - Она немного повернула голову в сторону Атайи. - О том, как воспринимать свои колдовские способности - как зло или как благо. - В ее словах звучала обида и злость. - Я решила по твоему совету повесить светящийся шар над колыбелью, просто посмотреть, как это будет выглядеть. - Она замолчала, отчаянно покачала головой и еще больше опустила плечи. - Я даже не слышала, что он пришел! Никогда не забуду выражение его глаз: испуганное, презрительное… Он смотрел на меня так, будто я превратилась в самого дьявола. А потом… - Джильда громко всхлипнула, дотрагиваясь до опухшего лица. - Он кричал, что не хочет видеть нашего ребенка, что это будет исчадие ада, а не человек, что догадывался о моем проклятии как только женился на мне, что вся наша жизнь вместе - ложь…

Она сделала глубокий вдох, чтобы продолжить свой рассказ.

- Я не могла воспользоваться заклинаниями, которым вы учили меня, ведь это мой муж! Но когда он ушел за священником, я поняла, что должна бежать. И теперь мне некуда идти. Если я вернусь домой, он убьет меня. Или отдаст на расправу в церковь… меня и моего малыша… - Не в силах вымолвить больше ни слова, Джильда закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала, вздрагивая всем телом.

- Все будет в порядке! - Атайя положила руку ей на плечо. - Теперь ты в безопасности.

Джильда резко отдернулась.

- В безопасности? Вы во всем виноваты! Вы создаете столько проблем! Лучше бы я никогда не связывалась с вами!

В тот момент, когда гневные слова слетали с ее губ, огонь в костре вдруг взметнулся ввысь, увеличиваясь вдвое, достигая высоты старой часовни. Атайя отпрянула назад, боясь, что загорится юбка. Джильда истерично закричала, не то от страха, не то от сознания того, что виной неожиданному буйству огня является она сама.

- Ну-ну, только не это, - успокаивающим тоном пробормотала Тоня. - Не волнуйся так, а не то подожжешь весь лес.

Постепенно страх Джильды поулегся, тупо уставившись в пустоту, она обмякла, и казалось, вот-вот упадет без сознания.

Вскоре во дворе опять появился Кам.

- Комната готова, - сообщил он.

- Тогда пойдем. - Тоня взяла Джильду за руки и помогла ей подняться на ноги. - Сейчас я приготовлю тебе что-нибудь выпить, что-нибудь быстродействующее. И посижу с тобой, пока ты не уснешь.

Совершенно обессилевшая Джильда покорно последовала за Тоней, а Кам и Атайя остались вдвоем у огня.

- Она в ужасном состоянии, но раны и повреждения, к счастью, несерьезные, - сказала Атайя и устало потерла глаза.

Через несколько минут из леса вернулись Мэйзон и Ранальф.

- Никого не обнаружили, - сообщил Ранальф. - Но определить это было сложно. Наш многоуважаемый учитель спотыкался о каждую ветку и шумел, как стадо кабанов.

Мэйзон окинул бывшего наемника убийственным взглядом, но по тому, как торопливо он попытался перевести разговор в другое русло, можно было понять, что слова Ранальфа не лишены оснований.

- Как съездил в Лефорт, Кам? Домашние обрадовались?

Камерон замялся.

- Нельзя сказать, что обрадовались… Они… не знали, как себя вести. Мне показалось, что это место больше не является для меня домом. Когда я собрался уезжать, родители даже обрадовались… Им совершенно непонятно мое нынешнее занятие. Зато я кое-что нашел!

Он засунул руку в карман брюк, достал оттуда пригоршню медных монет и гордо протянул деньги Атайе.

- Опять нашел? - съязвил Мэйзон. - Наверное, заглянул в какой-нибудь церковный приход и решил, что медяки плохо лежат.

- Я не воровал их! - горячо воскликнул Кам. - В постоялом дворе, где я остановился на ночлег, произошла драка. Эти монеты выпали у кого-то и рассыпались по полу. Никто даже внимания на них не обратил, все продолжали наблюдать за потасовкой. Вот я и собрал их… Наверное, этим людям они нужны меньше, чем нам…

Атайя улыбнулась хитрости Камерона.

- Думаю, эти монеты нам скоро действительно понадобятся, - согласилась она, сознавая, что деньги, данные им Осфонином, на исходе. - Только, пожалуйста, не переусердствуй с «поисками», договорились?

- Я повторю свой вопрос, Кордри: что пишет мастер Сидра о методах создания защитных покровов?

Кордри перевел обеспокоенный взгляд с двери на Атайю и виновато опустил глаза.

- Ты даже не заглянул в книгу, верно? - Она скрестила руки на груди и сердито покачала головой. - Самая страшная стадия твоего мекана позади, но это вовсе не означает, что ты можешь махнуть на занятия рукой.

- Я читал то, что вы задавали, - запротестовал Кордри. - Просто ничего не помню. - Он провел ладонью по потрепанному переплету учебника и пожал плечами. - Простите меня, но она не приходит вот уже целых две недели. Как я могу думать о чем-то другом? Вдруг с ней что-нибудь случилось?

Атайя тяжело вздохнула. С того дня, как Джилберт явился сюда с компанией вооруженных дружков, Меган больше не приходила. Кордри вот уже на протяжении двух недель ничего не знал ни о фабрике отца, ни о невесте, поэтому ужасно нервничал и не мог сосредоточиться.

- Сегодня ночью я отправлюсь в город. Узнаю, как дела у папы и Меган, и тут же вернусь.

- О чем ты говоришь? Твой отец рассказывает всем, что ты сбежал. Если тебя увидит хотя бы один знакомый, всем сразу станет известно, что Джарвис лжет. Меган поступает очень мудро, что не приходит.

- Но…

- Подумай об отце и о Меган! Джилберт наверняка разболтал по всему городу о том, что видел здесь. Держу пари, ваш дом и дом Меган находятся под пристальным наблюдением. Кстати, епископу уже и обо мне известно, - добавила она. - Любая новость о нас тут же будет доложена ему.

Кордри еще больше помрачнел. Атайя пообещала, что если Меган так и не появится до конца недели, то они отправят Кейла на разведку, только тогда он немного успокоился.

Она велела ученику перечитать заданное на сегодня, а сама медленно вышла из овчарни и взглянула на серое небо, пытаясь предугадать, пойдет ли дождь.

Сейчас ее заботили не только проблемы Кордри. Не давали покоя и тревожные мысли о Джильде. Ее ученица была в безопасности: Тоня, Кам и Кейл остались с ней в лагере. Атайю мучило другое - опасения, что разъяренный муж несчастной ученицы явится сюда с требованием вернуть ему жену. Она то и дело обеспокоенно поглядывала в сторону города, ожидая, что в любую секунду на горизонте покажется чья-нибудь незнакомая фигура. О том, чтобы не приходить в овчарню вообще, никто даже не думал: здесь всегда кто-то должен был находиться. Если слухи, старательно распространенные по Кайбурну Ранальфом и Мэйзоном, достигли кого-нибудь из лорнгельдов, желавших спасти свою жизнь, этих людей непременно надо встретить.

Заметив появившегося на дороге человека, Атайя вздрогнула. Сердце на мгновение замерло от страха, но буквально через секунду она узнала походку Ранальфа и с облегчением вздохнула. Он возвращался из города и выглядел очень обеспокоенно.

- У меня есть новости, - не поздоровавшись, воскликнул Ранальф, когда приблизился к Атайе. - Сегодня я был в Кайбурне. - Он нахмурил брови, всем своим видом давая понять, что сегодняшний поход в город оказался не самым радостным в его жизни, достал из кармана туники измятый пергамент, развернул его и протянул Атайе. - Посмотри-ка на это! Они развешаны по всему городу.

Окинув листовку беглым взглядом, Атайя выругалась. Хотя надпись была несколько смазана - по-видимому, автор очень торопился, стремясь быстрее ознакомить народ со своим произведением, - догадаться о смысле было нетрудно. На мягком пергаменте красовался вырезанный образ кайтской принцессы на фоне языков пламени. Лицо ее искажала дьявольская гримаса, на голове, окруженные взлохмаченными волосами, торчали рога. Руками она метала молнии, направляя их в извивающегося у ног человека. Рядом с ним была изображена королевская корона. Внизу располагалась надпись: «Вознаграждение».

Атайе нестерпимо захотелось плюнуть на землю, настолько отвратительно и обидно выглядел ее «портрет», но она сдержалась.

- По-видимому, письмо епископа Люкина благополучно дошло до короля. Это, насколько я понимаю, ответное послание.

- Придумано неплохо, - проворчал Ранальф. - Даже не умеющие читать все поймут. Знаешь, Атайя, тебе надо быть предельно осторожной. Весь город болтает только об этих листовках. А еще о том, что со дня на день в Кайбурне появятся гвардейцы короля.

Она еще раз взглянула на пергамент.

- Интересно, сколько они предлагают?

Ей в голову вдруг пришла тревожная мысль: как отреагируют на предложение короля ее ученики? Что ожидать от них? Вообще-то насчет Кордри можно было не волноваться. А вот Джильда, разъяренная из-за потери мужа, способна, наверное, на что угодно. Что, если она посчитает, что вознаграждение послужит достойной компенсацией за ее страдания? Впрочем, все эти мысли являлись пока лишь предположениями, и Атайя постаралась забыть о них.

- Должно быть, кому-то из королевских писарей пришлось немало потрудиться, чтобы изготовить столько листовок, - пробормотала она, свернула пергамент, чтобы не видеть своего жуткого изображения, и тяжело вздохнула, почувствовав внезапно, что совершенно вымоталась. - Знаешь, о чем я думаю на протяжении нескольких дней? Собираюсь отправиться в город и публично выступить перед людьми, подобно странствующему монаху в рыночный день. Сплетни и слухи работают неплохо, но должно же наступить когда-то такое время, когда мы перестанем быть для народа лишь ужасающими рассказами.

- Я бы не стал этого делать, - посоветовал Ранальф. - По крайней мере сейчас. Момент очень уж неподходящий.

- Но мы обязаны что-то предпринять, надо каким-нибудь способом бороться с этим! - Она гневно смяла пергамент. - Нельзя позволять епископу еще больше настраивать людей против нас.

По губам наемника скользнула загадочная улыбка.

- Оружие выбрали они. Нам остается отплатить им той же монетой. Из собственного опыта знаю, что этот способ всегда срабатывает.

- Организовать собственную пропаганду… Ты это имеешь в виду? - Глаза Атайи просияли. Идея Ранальфа ей очень понравилась. - Думаю, ты прав. Для открытых выступлений еще не настал подходящий момент.

Вечером по возвращении в лагерь они поделились своими соображениями с остальными. Мысль о распространении собственных листовок была воспринята всеми с одобрением. Мэйзон вынес чернила и скрученные в трубки пергаменты, которые они привезли с собой из Рэйки, а Кордри и Кейл очистили один из кухонных столов, подготавливая место для работы.

Для изготовления гравюр был избран Кейл. Он уже проявил себя как мастер резьбы по дереву, поэтому все единодушно решили доверить столь ответственное задание именно ему. Значительную часть следующего дня Кейл потратил на поиски подходящего инструмента - заостренной веточки или щепки, достаточно мягкой, чтобы выполнить гравюру, а вечером принялся за работу: выровнял пергаменты и приступил к главному. К середине ночи первая листовка была готова.

Атайя ничего не смыслила в подобных вещах, но даже она могла сказать, что гравюра получилась замечательно. На самом краю алтаря, наклонившись, стояла чаша с вином для отпущения грехов, украшенная драгоценными камнями. Ядовитая жидкость лилась на пол, образуя лужицу. От нее, завиваясь в кольца, поднимался дым. Внизу было выведено незамысловатое слово: «ЖИЗНЬ».

- Потрясающе, Кейл! - воскликнула Атайя, беря в руки красноватый кусок кедра. - Удивляюсь, что ты решил стать воином королевской гвардии, вместо того чтобы заняться прикладным искусством в одной из ремесленных мастерских. У тебя огромный талант!

- Пустяки… - смущенно пробормотал Кейл, почесывая затылок. - Какой там талант! Чаша получилась несколько неровной, а ножка немного длинновата.

- Только такой мастер, как ты, может заметить подобные мелочи, - ответила Атайя.

Когда все гравюры были завершены, оставалось лишь нанести на пергаменты надпись. К концу следующего дня на лицах и руках у всех красовались чернильные пятна.

- Завтра начнем расклеивать это по Кайбурну, - объявил Ранальф, проверяя первый пергамент, на котором чернила высохли почти окончательно. - Думаю, нам стоит заняться этим ночью. Мероприятие весьма опасное, даже если мы будем действовать под невидимыми покровами. Рисковать не имеет смысла.

Несколько дней спустя Ранальф сообщил товарищам, что в Кайбурне все только и делают, что болтают о скандальных листовках, расклеенных по городу.

- Наш план отлично сработал, - воскликнул он, согревая руки у горящего во дворе костра. - Несмотря на то что Люкин приказал своим пасторам уничтожать наши пергаменты. То же распоряжение было отдано воинам короля, наконец-то прибывшим в Кайбурн.

- Мы сделаем еще листовки! - решительно заявила Атайя. - И будем продолжать расклеивать их, чтобы люди успевали ознакомиться с нашими намерениями.

- А художества королевских писарей будем срывать, если увидим где-нибудь. - Ранальф подбросил дров в костер - под вечер становилось довольно прохладно, - затем поднял с земли свой лук и проверил тетиву. - Полагаю, пора подумать об ужине. Что скажете насчет свежей оленины? В этих лесах оленей видимо-невидимо.

- Верно, но не все так просто, - предупредил его Кейл. - Эти леса - излюбленное место для королевской охоты. Если лесничий поймает тебя, то непременно передаст в руки его величества, и тебе не миновать виселицы.

- Ничего не бойся, Ранальф, - шутливо воскликнула Атайя, пытаясь казаться серьезной. - Если случится нечто подобное, скажи, что тебе позволила охотиться здесь родная сестра короля.

Ранальф звучно ударил себя по бедру и добродушно расхохотался.

- Спасибо за совет, ваше высочество. Но не думаю, что воспользуюсь им. Услышав подобное объяснение, они повесят меня гораздо быстрее.

Атайя деланно высокомерно откинула назад волосы.

- Как знаешь!

- Тс-с! - Ранальф резко прервал ее и насторожился. Лицо его напряглось, в глазах отразилась тревога. - Вы что-нибудь слышали? - Он немного склонил голову набок. - Кто-то идет…

Последовавшие несколько секунд тянулись мучительно долго. Неожиданно до Атайи донесся еле слышный хруст веток: по оленьей тропе, осторожно ступая между низким кустарником, шел по направлению к монастырю человек.

- Грабители? - прошептал взволнованный в предвкушении предстоящего события Кордри.

- Вполне возможно, - едва уловимо отозвался Ранальф.

- Может, это воины короля… - пробормотала Атайя, замирая от ужаса, недоумевая, каким образом, несмотря на густую защитную пелену, кто-то смог определить расположение их лагеря.

Джильда нашла дорогу сюда при помощи Камерона. Кроме нее, никто еще не появлялся здесь.

Кейл, подчиняясь солдатским инстинктам, неслышно скользнул в дом и через минуту уже вернулся с оружием в руках.

- Сколько их, по-твоему? - хладнокровно спросил он у Ранальфа.

- Затрудняюсь определить точно. Возможно, всего один, - спокойно ответил бывший наемник и оглядел товарищей. - Все останутся здесь. Сохраняйте спокойствие. Кам, держись рядом со всеми. Если у наших гостей окажутся корбалы, ты - единственный, кто в состоянии помочь. - Ранальф отдавал распоряжения четко и уверенно. Создавалось такое впечатление, что он никогда и не прекращал воевать. - Атайя, в случае возникновения опасности беги. Это приказ. Тоня, позаботься, чтобы ее высочество поступила именно так, как я говорю. В данной ситуации проявление героизма лишь навредит нам. Мы не отдадим принцессу в лапы гвардейцам короля. Кордри, ступай к Джильде и оставайся с ней. А ты, Мэйзон, пойдешь с нами, если, конечно, сможешь вести себя тихо.

- Спасибо за доверие, - пробормотал учитель, надевая кожаные туфли, которые недавно скинул с ног.

Мужчины неслышно двинулись в сторону разваленной конюшни и скрылись за ней. Через пару минут Атайя увидела, как Кейл приближается к лесу, а приглядевшись, заметила и два расплывчатых пятна рядом с ним - Ранальф и Мэйзон шли, укрывшись невидимыми покровами. Лишь Атайя благодаря своим способностям могла рассмотреть их. Вскоре они слились с темнотой, исчезая за деревьями.

Сердце Атайи учащенно колотилось в груди, отзываясь эхом в тишине ночи. При каждом звуке - потрескивании костра, шелесте листвы - она вздрагивала. Воображение то и дело отчетливо рисовало принцессе появляющегося из мрака человека в красной форменной ливрее королевской гвардии, беспощадного и неумолимого.

Неожиданно откуда-то из тьмы послышался торжествующий возглас Ранальфа:

- Попался, мерзавец!

Кто-то отчаянно вскрикнул, а через несколько минут Кейл, Ранальф и Мэйзон уже вывели из леса на лужайку нарушителя всеобщего спокойствия.

Лица человека не было видно: капюшон черной мантии полностью скрывал его. Поняв, что сопротивление бессмысленно, пленник успокоился, Кейл грубо подвел его к костру, усадил на бревно и крепко связал руки за спиной кожаным шнурком. Ранальф вытащил из-за пояса острый кинжал и поднес его к горлу незнакомца.

- Итак, что тебе здесь нужно? - грубо спросил он, хватая жертву за шиворот и притягивая к себе. - Решил ограбить нас? Или выслеживаешь кого-нибудь?

Резким движением бывший наемник зацепил кинжалом край капюшона и сорвал его с головы пленного.

Атайя широко раскрыла глаза и едва не вскрикнула от удивления. Мерцание огня, отражаясь диковинными бликами в блестящей стали кинжала, осветило правильные черты лица священника.

- Отец Алдус, - прошептала Атайя.