Зов безумия. Посланники магии

Глава 10

Атайя остановилась у дерева и провела рукой по шершавой коре. Спустя несколько секунд на стволе стали появляться таинственные знаки, подобно изморози на стекле. В то утро, когда вся компания двинулась из лагеря по направлению к городу, Мэйзон пометил подобными символами все встречавшиеся по пути деревья для того, чтобы, возвращаясь, они без труда могли найти дорогу домой. Атайя попросила Мэйзона научить ее этому заклинанию. Но даже после того, как произвела волшебные знаки собственными руками, она не перестала восхищаться чудесным явлением.

Диковинные буквы горели красным светом и представляли собой искусно созданную иллюзию. Атайя дотронулась до одного из символов, и пальцы прошли сквозь него, словно сквозь туман.

Она повернула голову назад и взглянула на другие деревья. Обработанные Мэйзоном, все они так же красиво светились, горящие буквы напоминали раскаленный металл.

Атайя скептически скривила губы.

- Но… Они такие яркие…

- Для нас - да, - беззаботно ответил Мэйзон. - Но остальные люди, которые, быть может, забредут в этот лес, не заметят ничего необычного. Эти знаки видны только колдунам…

Кам, прищурив глаза, внимательно осмотрел деревья и уверенно покачал головой. Ни он, ни Кейл ничего не могли разглядеть. Именно поэтому Кейл оставлял за собой особые отметки: складывал в небольшие кучки камни и ветки, чтобы они, в случае если потеряются, имели возможность самостоятельно, без помощи колдунов найти дорогу назад.

Мэйзон заверил своих друзей, что горящие буквы не исчезнут на протяжении целого месяца, таким образом, не было необходимости заботиться о ежедневном их обновлении.

- Путь к нашему убежищу смогут найти лишь те лорнгельды, которых нам удастся обучить. Если среди них окажется кто-нибудь ненадежный… кто способен на предательство, тогда… - Учитель задумчиво поднял бровь. - Мы продумаем решение этого вопроса позже.

Город Кайбурн располагался в живописной холмистой местности в западной части страны и утопал в зелени, а окружен был плодородными сельскохозяйственными землями. Так как гражданские войны велись главным образом на севере и востоке, у жителей Кайбурна не было необходимости возводить вокруг города мощные крепости и ограждения. Аккуратные домики, побеленные известью, и магазинчики стояли ровными рядами по обе стороны прямых улиц. По реке Собонне, разделявшей Кайбурн на две части, умиротворенно двигались торговые баржи, паромы и покрытые позолотой прогулочные судна наиболее богатых жителей. Берега реки соединяли два элегантно изогнутых моста. Здесь всегда было людно: старики от нечего делать наблюдали за спокойным течением и судами, молодые влюбленные бросали в реку лепестки роз, загадывая желания о совместном счастливом будущем.

Когда Атайя и ее компания появились на улицах города, никто не обратил на них особого внимания, даже прогуливавшиеся вдоль стены стражники. Друзья позаботились об оружии: под легкими крестьянскими одеждами у каждого из них висел кинжал. Конечно, колдуны в этом не очень-то нуждались, но прибегнуть к магии в месте, где она запрещена законом, могли лишь в крайнем случае.

Достигнув вершины восточного моста, Атайя остановилась и, подбоченившись, осмотрела город.

- Предлагаю разделиться на две группы. Попробуем отыскать лорнгельдов в возрасте лет девятнадцати-двадцати - когда только начинает проявляться мекан. В таком крупном городе наверняка таковые найдутся.

- А если кто-то что-нибудь заподозрит? - спросил Мэйзон.

- Поспешных решений принимать не стоит. Но не надо и стыдиться своей миссии. Можно заговаривать о том, к чему мы стремимся, не напрямую, а намеками. Если все пойдет успешно, то рано или поздно о нас станет известно всем.

Атайя указала рукой на дальнюю часть города.

- Ранальф и Кейл, пойдемте со мной - мы отправимся на юг. А Тоня с Мэйзоном и Камом осмотрят северную половину города. Если где-нибудь на пути нам попадется корбал, то у нас и у вас будет по одному человеку, на которого он не подействует, который сможет трезво оценить ситуацию и помочь.

Кам и Кейл переглянулись и с гордым видом посмотрели на Атайю. Находясь среди колдунов, они тоже чувствовали себя значимыми и нужными.

Тоня повела свою компанию на север, а Атайя с Кейлом и Ранальфом двинулись в противоположном направлении. Южная часть города являлась более старой, ее населяли наиболее богатые жители. Шпили кайбурнского собора величественно возвышались над остальными постройками, напоминая поднятые к небу руки священника, просящего о милости. Когда друзья поднимались по мраморным лестницам, ведущим к святилищу, Атайя подняла голову к небу и помолилась про себя.

- Думаю, нам лучше пойти на рыночную площадь. В такое время большинство людей стекаются туда.

- Большинство людей, может, но что касается лорнгельдов… - произнес, почесывая затылок, Ранальф. - Когда я переживал период мекана, меня тянуло совсем в другие места…

Атайя медленно кивнула, сознавая, что с ней происходило то же самое, а Кейл недоуменно пожал плечами.

- Верно, но в столь ранний час… - пробормотала Атайя.

Лицо Ранальфа помрачнело.

- Мне было плевать на время. - Он приоткрыл кошелек, висевший у него на поясе, и уверенно кивнул. - Идите за мной.

Атайя и Кейл послушно последовали за Ранальфом. Встречавшиеся на пути здания становились все более грязными и обшарпанными, улочки - все более узкими и извилистыми. Время от времени Ранальф останавливал прохожих и что-то спрашивал у них. Через час они очутились в неприглядной трущобе в западном конце города. От тошнотворного запаха протухшей рыбы, навоза и несвежего пива у Атайи замутило в желудке.

Ранальф приблизился к куче ветхого тряпья на противоположной стороне дороги, затем достал из кошелька пару медных монет, и появившаяся из тряпок рука грубо выхватила их у него. Затем послышался чей-то хриплый мужской голос. Через минуту Ранальф с довольным видом вернулся к Атайе и Кейлу.

- Мы на правильном пути.

Они прошли по мрачной аллее, пинками отгоняя снующих под ногами крыс, и свернули на вонючую улочку, заканчивавшуюся тупиком ярдов через пятьдесят. Стоявшие здесь постройки выглядели настолько жутко, что даже убогими их нельзя было назвать. Лишь в единственном здании в самом конце улицы, похоже, кто-то обитал. Прошмыгнув мимо Атайи, Ранальфа и Кейла, туда вошли два тощих человека. Через несколько секунд оттуда, шатаясь, появился мужчина неопределенного возраста. Он поскользнулся, наступив в грязь, упал и приглушенно застонал.

От нестерпимой вони, некогда хорошо знакомой Атайе, кружилась голова.

Ранальф махнул рукой в сторону дальней лачуги.

- Мы пришли.

- В таком месте даже крысы не поселились бы, - пробормотал Кейл и с отвращением поежился. - Что это?

- Лока-притон, - ответила Атайя, напряженно глядя на жуткую хибару.

Человек, упавший в грязь, с трудом поднялся на ноги, шумно очистил желудок и поковылял назад.

- Они продают не только локу в подобных заведениях, но и снежный порошок, и семя пастлы… все, чем только можно затуманить мозг. Я частенько бегал в подобные места, когда думал, что схожу с ума, когда еще не знал, что всему виной магия. Дым помогал забыться на время, заглушить чертовы голоса… Страдающие от мекана нередко находят утешение именно в подобных этой «помойках», - сказал Ранальф и, нагнувшись, подобрал с земли несколько комьев засохшей грязи, улыбнулся и повернулся к Атайе.

- Что ты… Эй!

Не успела она опомниться, как он, размяв в руках грязь, обмазал ее щеки и лоб.

- А теперь постой вон там, от тебя слишком хорошо пахнет.

Ранальф кивнул в сторону ржавой канализационной трубы. Атайя послушно выполнила его указания, морщась и гримасничая.

- Возьми. Здесь редко видят серебро. И веди себя как можно более естественно, просто повторяй все за мной. - Ранальф вложил ей в руку несколько серебряных монет, тоже измазался грязью и повернулся к Кейлу. - Тебе лучше остаться здесь. В такие заведения обычно не ходят компаниями. Не стоит привлекать к себе внимание.

Атайя заверила совершенно растерявшегося Кейла, что с ней все будет в порядке, и проследовала за Ранальфом в конец улицы. Они поднялись по расшатанной лестнице и вошли внутрь. Сидевшая прямо у порога женщина с несвежей кожей вязала шаль из грязных неровных ниток. Завидев новых посетителей, она отложила спицы и с отсутствующим выражением лица показала им поднос с трубками, чашками и другими экзотическими приспособлениями.

Ранальф бросил на поднос три медные монеты и выбрал курительную трубку. Можно было подумать, что этой самой трубкой пользовался хотя бы по разу каждый житель Кайбурна, настолько неприглядно она выглядела. Женщина насыпала в пакетик локу, всунула его в руку Ранальфа и небрежно сообщила:

- Наверху не так людно.

Атайя тоже положила на поднос деньги и взяла трубку. В желудке еще сильнее крутило, но она старалась не выдать своих эмоций. Только Богу известно, сколько раз ей доводилось вдыхать сладковатый сизый дым локи, но теперь этот запах будил в ней страшные воспоминания о мекане, воспоминания, которые хотелось стереть из памяти.

Зажав в руке трубку и пакетик с табаком, Атайя вошла вслед за Ранальфом в задымленную комнату и замерла от ужаса. Если снаружи заведение выглядело отпугивающим и мерзким, то внутри вообще невозможно было находиться. Вдоль стен, составленные одна на другую, тянулись видавшие виды койки, устланные грязной старой соломой. Замызганный пол был заставлен ржавыми, наполненными блевотиной ведрами. От тяжелого, спертого воздуха голова шла кругом. Люди невидящими взглядами, скрючившись на кроватях, смотрели в пустоту.

Никто даже не заметил, что в комнату зашли двое новых посетителей. То и дело откуда-нибудь раздавался чей-то кашель, стоны или хриплый смех. Некоторые из присутствовавших были одеты в далеко не бедные одежды из хорошей ткани, но одежды эти выглядели ужасно: были перепачканы и измяты. Еще немного, и Атайя расплакалась бы от отвращения и жалости, но Ранальф вовремя взял ее за руку и потащил на второй этаж.

В комнате наверху они нашли себе место на койке и уселись рядом с другими посетителями, перепугав притаившееся в соломе тараканье семейство.

- Начнем искать, - шепнул Атайе Ранальф. - Но советую тебе зажечь трубку и сделать вид, что куришь.

Атайя вдохнула немного дыма и постаралась расслабиться. Затем напрягла мозг и попробовала пощупать сознание окружавших ее людей. От первого ощущения ей стало страшно: комната была наполнена измученными, изуродованными, искаженными человеческими существами, в чьих головах царили беспорядок, отчаяние и разрушение. Их мучили галлюцинации и бредовые мысли.

Ранальф осторожно подтолкнул ее локтем.

- Оказывается, помимо мекана на свете существует множество других видов сумасшествия, - тихим голосом произнес он. - Поищем все же тех, кто нам нужен.

Атайе казалось, ее окунули в безумие. Время от времени ей приходилось прерывать процесс, чтобы прийти в себя. Но намерение выполнить свою задачу каждый раз брало верх над отвращением и ужасом, и она вновь погружалась в работу. Ее окружали несчастные, доведенные до отчаяния люди, и было невероятно трудно оставлять их в их беде, ощущать, что ты не в силах им помочь.

Неожиданно, подобно лучу света из непроглядной темноты, возникло то, за чем они пришли сюда.

Атайя резко повернула голову и почувствовала боль - настолько сильную, что на мгновение у нее потемнело перед глазами. Она моргнула и посмотрела на Ранальфа.

- Формирующиеся тропы… - пробормотал он. - Я чувствую их, но не могу пока точно определить, откуда исходят сигналы.

Они попробовали еще раз, обследуя постепенно мозг каждого человека, стремясь найти тот, в котором начинают образовываться тропы.

Внезапно послышался душераздирающий крик, но никто, кроме Атайи и Ранальфа, не обратил на него внимания. Это был мужской голос, раздававшийся из затемненного угла комнаты. Медленно поднявшись с мест, Ранальф и Атайя направились туда.

Мужчине было лет девятнадцать, и если бы не грязь и вонь, то он, наверное, выглядел бы красивым. Волнистые черные волосы спутаны и провоняли дымом локи, под глазами жуткие круги. Его туника, как ни странно, отличалась изысканностью ткани. Атайя удивилась, что никто не позарился на крупные серебряные пуговицы. Ведь даже за одну из них можно было бы купить сколько угодно локи. Поразмыслив немного, она поняла: головы посетителей этого заведения настолько затуманены и заторможены, что не в состоянии соображать.

Парнишка неожиданно распахнул глаза и обезумевшим взглядом уставился в пустоту. Через секунду он схватил себя за волосы и, перекатываясь с боку на бок по койке, закричал:

- Замолчите, замолчите все! Хватит, хватит… tacete, tacete! Procul estote… mentem mihi reddite!

Бедняга заметался, как загнанный дикий зверь, теряя сознание. Когда Ранальф взял его за плечи и тряхнул, он даже ничего не почувствовал.

Атайя прикоснулась к его мозгу.

- Тропы почти сформированы, - прошептала она. - Но мы еще можем успеть. Нельзя терять времени.

Ранальф кивнул.

- А как мы вытащим его отсюда? - Атайя обеспокоенно нахмурила брови и склонила голову набок. - Это не покажется подозрительным?

- Ты шутишь? Большинство людей никогда бы не выбрались из этой дыры, если бы за ними кто-нибудь не приходил. Главное здесь - заплатить за курево, а что с тобой произойдет потом, это никого не волнует.

Ранальф просунул руку под спину несчастного и перекинул его через плечо, как мешок с картошкой.

- Иди вперед, - сказал он Атайе. - Проследи, чтобы я не вляпался в какую-нибудь гадость. Если что, предупреди меня.

Как только они вошли в нижнюю комнату, парнишка опять начал буйствовать, и Ранальф, потеряв равновесие, уронил его на пол, задев при этом ногой ведро с нечистотами.

- Они опять появились, - застонал бедолага. - Громче… теперь еще громче… Боже мой…

Он зажмурил глаза, подаваясь всем телом вперед, с размаху ударил Ранальфа по челюсти и прокричал:

- Ignis confestim sit!

Появившийся из его пальцев зеленый огонь подобно разряду молнии ударил по полу, рассыпанная солома тут же вспыхнула. В считанные секунды пламя перекинулось на рваный коврик.

Атайя, парализованная от ужаса, не могла двигаться. Даже одуревшие посетители почувствовали что-то неладное и рассеянно повернули головы.

- Не стой как вкопанная! Туши огонь, - проревел Ранальф, пытавшийся успокоить раскачивающегося из стороны в сторону парня.

Атайя очнулась и торопливо огляделась по сторонам в поисках воды или плотного одеяла. Не найдя ни того, ни другого, она, стараясь не дышать, схватила из угла наполненное ведро и вылила все его содержимое на пылавший коврик.

Если уж жидкость не затушит огонь, то его затушит убийственное зловоние, подумала она, переводя дыхание.

- Пойдем отсюда, - сказал Ранальф. - Нам здесь больше нечего делать.

Снова взвалив на плечо опять потерявшего сознание юношу, Ранальф двинулся к выходу. Атайя последовала за ним.

Заметив появившихся из-за двери друзей, Кейл поспешил им навстречу. Приблизившись, он сморщился: запах локи шибанул ему в нос, - но был явно рад видеть, что они целы и невредимы.

- А что, если кто-нибудь начнет выяснять, кто учинил пожар? - обеспокоенно спросила Атайя.

Но Ранальф не волновался.

- Атайя, люди в подобных заведениях настолько опустившиеся и обезумевшие, что никому до этого огня уже нет никакого дела. - Он снял юношу с плеча, приставил его к стене и похлопал по щекам. - Эй, ты слышишь меня? Очнись.

Парень приоткрыл глаза, но тут же снова закрыл их и провалился в забытье, его голова безвольно упала на грудь, и он рухнул бы на землю, если бы Ранальф не поддерживал его.

- Что ж, мы сами попытаемся выяснить, кто ты такой, если отказываешься разговаривать с нами, - пробормотал Ранальф и засунул руку в карман незнакомца. - Явно не из бедных, - продолжал отпускать комментарии бывший наемник, вытаскивая из кармана пригоршню серебряных монет.

Положив деньги обратно, он достал еще кое-что - сложенный вчетверо пергамент.

- Это из Селваллена, - задумчиво произнесла Атайя, пробежав глазами по строчкам документа. В детстве она учила селвалленский - положение обязывало ее знать несколько языков, - но большая часть приобретенных некогда знаний улетучилась из ее головы много лет назад. - Слово «bevrio», насколько я помню, означает «шерсть». А этот столбец цифр, по всей вероятности, говорит о том, что этот документ - какой-то счет. Ой, взгляните, на обратной стороне написан адрес: «Джарвис amp; Джарвис. Петерсгейт, Кайбурн. Кайт».

- Петерсгейт. Держу пари, богатый район города, - пробормотал Ранальф, проводя пальцем по дорогим серебряным пуговицам на камзоле незнакомца. - Нам придется отвезти его домой. Только так мы сможем узнать о нем еще что-нибудь. - Он вытер с губы кровь, все еще струившуюся после нанесенного удара. - Наймем повозку. Не потащу же я его на плече через весь город.

Несмотря на то что они выглядели ужасно, а от одежды воняло едким табаком, нанять повозку оказалось совсем несложно, особенно после того, как Ранальф сверкнул серебряными монетами на углу соседней улицы. Извозчик не задавал лишних вопросов, только с удивлением оглядел своих пассажиров, когда те назвали адрес. Ранальф пообещал ему три монеты сверху, если тот «окажет любезность и заставит свою тощую кобылу быстрее шевелить копытами». Атайя тоже понимала, что нельзя терять ни минуты. Она чувствовала, что происходит в голове парня, и сознавала, что в любое мгновение он может впасть в буйство. Очень не хотелось, чтобы это происходило на глазах у прохожих.

Извозчик остановил повозку на одной из богатейших улиц города. Когда Кейл и Ранальф стаскивали парня на землю, он начал подавать признаки жизни: несколько раз кашлянул, что-то нечленораздельно пробубнил себе под нос и раскрыл глаза. Но его взгляд по-прежнему оставался невидящим и как будто стеклянным.

Атайя смотрела на него с возраставшей тревогой. Страшные процессы в мозге бедняги, казалось, усиливались.

- Придется стучать в каждую дверь, чтобы выяснить, где он живет, - сказала она и поморщилась, представив себе, как это будет неприятно.

Внезапно ей вспомнился отец. Впервые в жизни Атайе стало понятно, какое унижение и стыд он испытывал каждый раз, когда его стражники притаскивали его дочь из замызганных таверн.

Неожиданно ее внимание привлекло что-то ярко-желтое, и она повернула голову. По дорожке по направлению к ним шла молодая женщина в изысканном шелковом платье желтого цвета, явно из богатой семьи. Рядом с ней, весело насвистывая, семенила служанка с корзиной с покупками в руках. Хозяйка что-то оживленно рассказывала прислужнице, энергично жестикулируя.

Подойдя ближе, женщина резко замедлила шаг, а служанка раскрыла рот, увидев троих незнакомых ей людей в обшарпанных одеждах и еле державшегося на ногах, поддерживаемого с двух сторон парня. Изумленное выражение лица женщины сменилось испуганным, затем на нем отразился ужас.

- Кордри! - истерично закричала она и подскочила к несчастному молодому человеку, промелькнув перед глазами остальных присутствовавших ярко-желтым пятном.

Служанка с широко раскрытыми от страха глазами рванула к ближайшей калитке и принялась отчаянно колотить по металлическим прутьям забора и звать на помощь. Корзина выпала из ее рук, и по дороге рассыпались разноцветные кружева, жгуты и ленты.

Через несколько секунд из особняка выбежали двое мужчин-слуг в черных одеждах. Служанка махнула рукой в сторону хозяйки, и все трое поспешили к ней.

- Извините, - воскликнула Атайя, желая привлечь к себе чье-нибудь внимание. - Это…

- Прочь с дороги, - скомандовал один из слуг и оттолкнул Атайю.

Мужчины подхватили Кордри под руки и повели в дом, озираясь по сторонам. Ранальф, Кейл и Атайя, тут же позабытые всеми, проследовали за хозяйкой и слугами.

- Беги за сэром Джарвисом, быстро! - крикнула женщина в желтом своей служанке. - Скажи, Кордри опять стало плохо!

Зайдя в дом, слуги повели Кордри через длинный коридор и скрылись за дверью. Хозяйка поспешила туда же. Спустя некоторое время откуда-то из задней части особняка послышались дикие вопли, затем звон бьющегося стекла. Еще через пару минут в коридоре вновь появились слуги. Их лица были бледными и перепуганными, один из них что-то возбужденно бормотал себе под нос, поминая дьявола и его деяния.

Атайя, Кейл и Ранальф переступили через порог, собираясь выяснить, куда увели Кордри, но появившаяся откуда ни возьмись внушительных размеров особа в поварском чепце преградила им путь.

- Кто вы такие? - грозно спросила она и замахнулась на незваных гостей половником. - Ну-ка убирайтесь отсюда!

Атайя умоляюще протянула вперед руки.

- Мадам, мы - те люди, которые привезли Кордри. Мы нашли его у реки…

Она не успела вымолвить больше ни слова: Ранальф резко схватил их обеих за руки и толкнул к стене.

- Осторожно!

В следующее мгновение увесистая хрустальная люстра сорвалась с металлической цепочки и с оглушающим звоном рухнула на пол. Сотни осколков разлетелись в разные стороны.

Ранальф глубоко вздохнул.

- Я почувствовал, что это произойдет…

Атайя содрогнулась всем телом, взглянув на болтавшуюся на потолке цепочку и мысленно оценив вес люстры.

- Быстрее! Надо найти его и успокоить, пока он не разрушил весь дом.

Повариха все еще не могла прийти в себя, поэтому не препятствовала их намерениям. Атайя, Кейл и Ранальф пробежали через длинный коридор, распахнули дверь и очутились в просторной гостиной. Парчовые занавески на окнах были второпях задернуты, и из-за царившего здесь полумрака комната напоминала покои больного. В центре на широкой скамье, устланной подушками, сидел седоволосый мужчина, изо всех сил пытавшийся удержать бившегося Кордри. Рядом с ними, утирая слезы кружевным платком, стояла женщина в желтом платье, а в углу расхаживал взад и вперед тощий пожилой человек в старой тунике. Он то и дело раздраженно поглядывал на остальных, нервно сжимая и разжимая пальцы.

- Взгляните на вещи трезво, друг мой, - воскликнул он, медленно направляясь к скамье. - Я желаю вам добра, послушайте меня. Мы должны отправить кого-нибудь в собор. Нужно покончить с этим!

- Успокойся, черт тебя побери! - проворчал седоволосый. - Собираешься притащить сюда священника? Мечтаешь отдать его им в лапы?

- Сэр Джарвис, вы не должны так поступать. Все в городе уже узнали, что происходит с Кордри. Если вы будете продолжать вести себя подобным образом, то вас обвинят в укрывательстве.

Джарвис резко повернул голову, подобно разгневанной собаке, едва сдерживая ярость.

- Ты потерял жену, Джилберт, позволил убить ее. Но я не собираюсь так просто расставаться с единственным сыном!

Щеки тощего человека вспыхнули, но прежде, чем он успел подобрать нужные для ответа слова, Атайя стремительно вошла в комнату и склонилась над молодым колдуном, корчившимся от боли и страданий, мокрым от пота.

Оба мужчины изумленно уставились на нее, удивляясь больше ее ужасному виду, нежели тому факту, что она совершенно им незнакома.

- Кто, черт возьми…

- Отойдите и не мешайте, - отрезала Атайя.

Ее голос прозвучал так резко и по-королевски, что она сама удивилась. И обрадовалась полученному результату: мужчины, замолкнув, отступили, подчинившись ее распоряжению. Таким тоном с ней с самого детства нередко разговаривал отец, и мозг девушки подсознательно впитал каждую его нотку.

Только женщина в желтом продолжала стоять на прежнем месте. В ее светло-голубых глазах отражались страх и надежда.

Атайя жестом велела Ранальфу подержать Кордри за плечи, а Кейл крепко прижал к скамье его ноги. Молодой колдун стал еще больше сопротивляться. Атайя быстро зафиксировала его подбородок ладонями и попыталась заставить беднягу взглянуть ей в глаза.

- Послушай меня, Кордри… Так ведь тебя зовут?

Ответа не последовало, но молодая женщина энергично закивала.

- Кордри. Кордри Джарвис, послушай меня. Послушай и постарайся понять.

Атайя, не отводя взгляд, дотронулась до сознания Кордри, пытаясь вытянуть его_ мысли из бездны безумия. Через несколько секунд ей удалось ухватить его измученный мозг и сжать настолько крепко, чтобы не причинить вред, но и не дать возможность ускользнуть от нее. Кордри отчаянно сопротивлялся, испугавшись внезапного вторжения, но в его глазах вспыхнули искры надежды, как будто глубокое подсознание, зажатое в тиски сумасшествия, подсказывало ему, что она в состоянии помочь.

Когда он перестал метаться, Ранальф отпустил его и поднялся со скамьи.

- Я займусь установкой покровов, - спокойно сообщил он. - Если парнишка начнет непроизвольно читать заклинания, то покровы не пропустят их сквозь себя. Но нам надо быть крайне осторожными. Его магия станет отскакивать от стены к стене, подобно попавшей в кувшин осе.

Слова Ранальфа вряд ли можно было назвать утешительными, но Атайя согласилась с ним, позволяя ему предпринять необходимые меры предосторожности. Ранальф прошел по кругу, обойдя койку, дотрагиваясь по пути до разных предметов: стола, стула, валявшейся на полу накидки. Таким образом он очертил границы установления покрова. Вскоре Атайя увидела появившуюся вокруг полупрозрачную стену, созданную как будто из утреннего тумана. Это заграждение могли рассмотреть только они с Ранальфом и еще, возможно, Кордри: это зависело от того, насколько обширно распространился в его мозге мекан.

Джарвис и женщина напряженно следили за действиями Ранальфа, но не препятствовали ему. Джилберт же ходил за ним следом, возмущенно качая головой и издавая громкие возгласы, до тех пор, пока колдуну это не надоело, и он не отвесил его сознанию хороший шлепок и мысленно не приказал ему отвязаться. Атайя, хоть и была очень занята, почувствовала, что произошло, и едва заметно улыбнулась, когда ошарашенный Джилберт ринулся обратно в угол и замер, не понимая, зачем он это сделал.

Как только Ранальф управился с покровами, послышался пронзительный визг, и контакт Атайи с мозгом Кордри, установленный с таким трудом, резко нарушился. Она повернула голову и увидела в проеме двери все ту же особу, которая пыталась помешать им проникнуть в дом. Лицо поварихи выглядело мертвенно-бледным.

- Колдуны! - заверещала женщина, отчаянно вцепившись в передник, как будто он являлся единственным ее спасением. - Господи, помоги нам! Убереги от колдунов! Боже, сжалься над нами! Пошли нам священников!

- Уведите ее отсюда и заставьте замолчать! - приказала Атайя.

Истеричные крики поварихи разрушили только-только начавшийся процесс возвращения Кордри в сознание. Атайе пришлось энергично потрясти головой, чтобы привести в порядок свой собственный мозг и не позволить собственным тропам перепутаться.

- Меган, уведи Тесс на кухню, - обратился к женщине в желтом платье старший Джарвис.

Атайя видела краем глаза, как Меган обхватила повариху за плечи и повела прочь, бормоча слова утешения. Джилберт, оскорбленный тем, что его советы проигнорировали, раздраженно фыркнул и тоже удалился из комнаты, шумно хлопнув дверью. Джарвис с облегчением вздохнул и немного расслабился, явно радуясь его уходу.

- Я не знаю, кто вы и чем занимаетесь… - воскликнул он, обращаясь к Атайе, - и не уверен, что хочу это знать. Но если вы в состоянии помочь моему сыну, то сделайте это… Я умоляю вас.

У нее ушло несколько минут на то, чтобы восстановить нарушенную связь с Кордри. Постепенно сознание опять начало возвращаться к юноше. Его мозг с трудом поддавался ей, опутанный сетью бушующей магии, не способный понять, что с ним пытаются сделать. Но в глазах светилась мольба, он чувствовал, что Атайя поможет ему, хотя не знал, каким образом и зачем ей это нужно.

- А теперь внимательно послушай меня, Кордри, - произнесла Атайя спокойным, но решительным голосом. - Сейчас мы научимся кое-какому заклинанию. Оно простое и никому не причинит вред, ни тебе, ни окружающим. Заставив какую-то часть твоей магии работать, мы сможем значительно ослабить ту боль, которая мучает тебя. А потом поговорим.

Она убрала со лба Кордри растрепанные черные кудри и прижала пальцы к его вискам.

- Ты слышишь меня? - спросила Атайя, находясь уже внутри его сознания. - Я здесь, с тобой. Сейчас я покажу тебе, откуда раздаются голоса…

Осторожно, пытаясь не испугать своего подопечного, Атайя повела его по извилистым коридорам его мозга, кратко поясняя, что такое тропы и для чего их используют. Но молодой колдун настолько сильно нервничал, что она чувствовала себя так, будто уговаривает ребенка, который до смерти боится темноты, спуститься в подземелье.

Пришедшую в голову идею познакомить его с заклинанием для создания светящегося шара Атайя тут же отбросила. Бедняга по-настоящему сойдет с ума, когда увидит подобную штуковину в своей ладони. Она решила остановить свой выбор на направляющих символах. Это заклинание ей самой показали недавно, но оно было достаточно простым, и найти его не составляло особого труда. На протяжении нескольких минут ей пришлось уговаривать Кордри попробовать свои силы, и в конце концов он сдался.

Подняв вверх руку, молодой колдун дрожащим голосом произнес-таки волшебные слова:

- Locus signetur.

В считанные секунды на спинке лавки появились ярко-красные диковинные буквы.

Атайя почувствовала, как заметно расслабился напряженный мозг Кордри. Позволив ученику немного передохнуть, она велела ему повторить заклинание несколько раз. Через полчаса работы он практически пришел в себя. Дикое, безумное выражение глаз исчезло.

- Это сделал я? - спросил удивленно Кордри, уставившись как зачарованный на таинственные символы.

Ему трудно было до конца поверить, что такое возможно.

Атайя одобрительно кивнула. Теперь работать с ним стало легче. Постепенно юноша начинал доверять ей. Шаг за шагом она подводила его к принятию своего таланта, к постижению тайн и смысла существования магии.

- А теперь попробуем создать светящийся шар. Полагаю, теперь ты уже готов к этому…

Внезапно Атайя почувствовала невыносимую боль, пронзившую ее со всех сторон сотней огненных стрел. Она слышала, как вскрикнул Ранальф, и видела, как резко он ринулся в сторону. Ей хотелось вырваться из объятий обжигающей боли, но руки и ноги не двигались, отказываясь слушаться. Было невозможно даже думать о чем-то. Тщательно установленный контакт с сознанием Кордри разрушился в одну секунду, и она резко покинула его мозг, борясь за собственное спасение.

Кордри, страшно перепуганный, запаниковал. Атайя почувствовала, как бурно стали накапливаться в его мозге защитные силы. Парализованная ослепляющей болью, она была не в состоянии ему помочь. Ранальф успел вытащить ее за пределы покрова, в следующее же мгновение энергия Кордри вырвалась наружу мощным огненным ударом. Зеленое пламя с силой метнулось в туманную стену, но тут же отскочило от нее и ударило в противоположном направлении, едва не задев самого Кордри, охватывая лежавший на полу ковер.

- Кейл, кристалл! - заорал Ранальф. - Накрой его чем-нибудь, убери от света или разбей эту чертову штуку!

И как он нашел в себе силы? - поразилась Атайя.

Она тоже хотела предупредить Кейла, но чувствовала, что язык превратился в кусок разбухшей ваты. Откуда здесь появился кристалл? Кто принес его?

Атайя уже почти ничего не видела и не слышала, все, о чем она могла думать сейчас, так это о пронизывавшей все ее тело острой боли, боли, путавшей мысли и тропы, делавшей магию бессильной. Даже заклинание блокировки уже было бы не в состоянии ей помочь.