Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2

Глава 8

Мы отмывали кухню до глубокой ночи. Конвоиры со швабрами, которые пришлось применить по прямому назначению, и мы с тряпками, которыми оттирали стены. Потолок и верх стен, побеленные известью, пришлось отскребать с мясом. В итоге, все были липкими и злыми друг на друга.

— Надо же, а, — в который раз завёл Лёха пластинку. — Сидели, ужинали, никого не трогали. Нет, надо было потащить нас на это дебильное сборище идиотов. Нет бы поинтересоваться, а что это у нас плитка включена? А может мы варим что-нибудь взрывчатое.

— А самим её выключить, прежде чем уходить, в голову не пришло?

— Ну ты глянь, вот наглость, — оглянулся друг, призывая меня в свидетели. — Мы — уходили. Безответственные какие — ушли на гульки и бросили включённую электроплиту.

— Надоел нудеть, — раздражённо буркнул напарник Костяна — бурятистый Вилен. — Бубубу, бубубу.

— Знаешь, что, — бросил Лёха тряпку. — Пойду-ка я спать, а вы старайтесь дальше.

— Э, куда собрался? — заступил ему дорогу Костян. — Тряпку в зубы и вперёд, ещё целый угол остался.

— Я сейчас этой тряпкой кое-кому физиономию протру, — пообещал Лёха, кровожадно глядя на противника.

— Ну попробуй.

— Вы ещё подеритесь, горячие финские парни, — встал я между ними. — Давайте-ка вы нам поможете угол отскоблить, а потом сменим воду и контрольный проход всех поверхностей сделаем. То, что вы отмыли, никуда не годится, смотри, всё липнет. — Я пошлёпал ногой по полу. Тапок безбожно лип.

Через полчаса мы наконец добились, чтобы по полу можно было ходить, не отрывая тапки на каждом шагу.

— Айда в душ. В таком виде спать не получится. Я весь липкий.

— Разбежались. Душ закрыт. Ночь на дворе, — сообщил Вилен.

— Тьфу, млин. Чё делать-то? Ну невозможно же так.

— Всему учить надо. Берёте тазы и идёте в стиралку, там можно плескаться.

— А у нас нет тазов.

— А стираете как?

— Да как-то так.

Не говорить же, что мы в прачечную носим свои шмотки. После полутора десятков лет с машинкой-автоматом переходить обратно на ручную стирку как-то некомильфо. Хотя мелочи всякие конечно приходилось ручками-ручками. Правда надо тазик купить.

— Ладно, по очереди мыться будем, берите мыло, поднимайтесь к нам на этаж.

Помыться в тазике было хоть каким-то выходом. Изгваздались мы с этой сгухой знатно. Одежда бог с ней, завтра займёмся, но помыться хотелось аж зудело.

Стиралка открыта всем ветрам, но мы поставили караул на случай, если кого нелёгкая принесёт. Пока Костян с Виленом плескались, мы стояли на карауле, потом поменялись местами.

Тазы оказались эмалированные, голубой и жёлтый, с веткой рябины на бортике. Точно, были такие когда-то. Но лучше бы они были пластиковые, шуму меньше.

— Ладно, бывайте, — попрощались парни, когда мы уходили на свой этаж. — Какая у вас комната?

— Четыреста третья.

— А, вы у двух Славиков. Мы в пятьсот десятой, если что.

Сна оставалось часа три.

Трезвон железных потрохов будильника раздался слишком рано. Вставать на пары очень не хотелось, но декан вчера недвусмысленно намекал, что хотел бы нас видеть у себя.

После вчерашнего в общаге царила какая-то разбитная атмосфера. Только и разговоров было о Геродоте. При виде нас людей начинало плющить. Девчонки украдкой хихикали, парни открыто ухмылялись и жали нам руки. Похоже, мы и правда попали в топ.

На факультете уже к третьей паре нас начали узнавать и описывать в лицах вчерашнее происшествие.

— Здорово, как ваше ничего? — пристроился к нам Костян в буфете.

— Помаленьку. А Вилен где?

— Дрыхнет. Сказал, ну их, эти пары. Конспект спишу и нормально.

— А что, так можно?

— Нельзя, конечно, но на третьем курсе можно себе позволить. Вам рано. Слушайте, а чего говорят, будто вы на учёте у милиции стоите, дескать, дом какой-то взорвали? Это правда?

— Это кто тебе сказал?

— В курилке говорят. Из преподов кто-то брякнул.

— А с чего вдруг вообще о нас заговорили?

— Ха-ха, наивный. Ваша сгущёнка уже стала анекдотом.

— Не ваша, а наша общая.

— Угу. Вас ещё не задолбали?

— Нас нет. А кого-то задолбали?

— Да нет, я так спросил.

И мы поняли, что Костяна действительно задолбали. Иначе, с чего бы ему сбегать от своих дружков из курилки, и подбивать клинья к нам.

— Ты это, если кто будет настырный, нам скажи, мы у них тоже что-нибудь взорвём.

— Так правда про дом-то?

— Да как тебе сказать. Ну вот про сгущёнку правда, если сказать, что мы её взорвали?

— Сложный вопрос, если задуматься. Вроде да, а вроде как она сама рванула.

— Ну вот и с тем домом так же. Вроде мы там были, а вроде оно само.

— Вы там тоже сгущёнку варили?

— Далась тебе эта сгущёнка. Мы там клад искали. А нашли гранату. Вот она и…

— Клад?

— Ну да, клад. Промахнулись слегка. Знакомый рассказывал, что в том районе в Гражданскую его родственники спрятали клад. Интересно же.

— Обалдеть как интересно. И что, не нашли?

— Говорю же, гранату вместо клада нашли.

— Слушайте, а можно с вами? Ну, клад искать.

Мы с Лёхой переглянулись. В принципе, парень может нам пригодиться. Знать бы только, не болтун ли. И можно ли будет ему доверить золото для сдачи клада государству.

— Ребята, я ж не ради денег. Просто это жутко интересно. Я с детства мечтал карту сокровищ найти и по ней отправиться в путешествие. Или в бутылке письмо поймать.

— Мы подумаем. Если вообще будем продолжать.

— Да вы чего. Подумаешь, граната. В одну воронку два снаряда не падают.

— Только ты не распространяйся на эту тему. А то нам участковый головы открутит за разглашение. Он очень просил больше так не делать.

— От меня ни к кому не пойдёт дальше.

— Что, Лёха, возьмём Костяна?

— Мы подумаем.

— Ладно, я побежал. У меня семинар сейчас. Вечером загляну к вам.

— У нас самих семинар. Только благодаря Геродоту и сгущёнке мы к нему ни разу не готовы.

Хотите поржать? Мы всё-таки умудрились поучаствовать в беседе, и вставить свои пять копеек, озвучив факты, которые вчера вычитали в стенгазете. Общажная половина группы тоже радостно блистала знаниями. И только по ухмылке препода я заподозрил, что вчерашняя тема посвящения в студенты была взята неспроста. Ну реально он прямо по списку шпарит вопросы, ответы на которые были вчера развешаны в общаге. Он же не мог знать? Или мог? Его же не было.

В конце концов я решил не мучиться этим вопросом, просто отвечал, что запомнилось из биографии Платона, Аристотеля и самого Геродота. Ещё форма правления древних греков. Даже отрывки из Иллиады.

Две пары как-то незаметно закончились, и расходились мы с преподом довольные друг другом.

Я планировал сразу рвануть к педовским общагам. Соня должна была уже приехать. Но у декана на нас были другие планы. Так что вместо свидания я оказался в кабинете главы факультета.

Константин Львович, громогласный мужик с гривой седых волос, с интересом рассматривал нас. Лёха украдкой зевал.

— Что, архаровцы, не выспались? Кухню-то отмыли?

— Отмыли.

— Отмыли или слегка со шваброй пробежались? — иронично заломив бровь, поинтересовался декан.

Вот не надо этого кокетливого тона. Бесит отношение к нам как к соплякам.

— Пробежались. Слегка, да. Поедете проверять?

— Зачем? Поверю на слово. Да вы садитесь, в ногах правды нет.

— Спасибо, постоим. Мы же ненадолго.

— Торопитесь? Ну, давайте к делу. Вчера утром в деканат звонили из милиции. Сообщили о неприятном происшествии, непосредственными участниками которого стали двое наших студентов. Ничего не хотите сказать по этому поводу?

— Это был несчастный случай. Вчера всё прояснили с участковым, расстались добрыми друзьями, получили задание и даже выполнили его.

— Что за задание?

— Навестить в больнице человека, которого мы спасли из дома, где произошёл взрыв.

— Кх-м. Вы спасли человека?

— Было дело. Почему как что плохое, так тут же расскажут, а о хороших поступках предпочитают умолчать?

— Как это случилось? Расскажите. Страна должна знать своих героев.

— Нашли героев. Человеку стало плохо, вынесли его из дома, вызвали скорую, ничего особо героического.

— Подождите, я запутался. А граната? Товарищ из участка спрашивал о каком-то мифическом учебном задании.

— Мы испугались, что ругаться будут, поэтому сказали про задание. Просто интересуемся событиями Гражданской войны. А на той улице шли бои, прятались чехи в подполе. Одному золото невеста отдала на сохранение. Вот и хотели поискать. А там граната.

— Так, — встал декан и зашагал по кабинету. — Так. То, что человека спасли, это несомненно вам в плюс. Но давайте свои изыскания на местности без преподавателей не проводить. Мы переговорим с доцентом Шиловым, он у нас специализируется на Гражданской войне. Вот с ним будете в дальнейшем работать. Вам стоит научиться работать методично и целенаправленно, вначале как следует проработав теорию. Обычно у нас выбирают специализацию на третьем курсе, но если вы уже сейчас готовы работать над темой будущего диплома, то можно только порадоваться.

— Константин Львович, вам срочный звонок, — заглянула в дверь секретарша.

— Прямо срочный? Ну соедините конечно. Подождите в приёмной, но не уходите, — погрозил нам пальцем декан.

Мы вышли, жаждая обсудить слова декана без посторонних. Можно ли считать инцидент исчерпанным? Чем нам грозит работа с Шиловым? Надо его публикации посмотреть. А то Гражданская война понятие весьма растяжимое.

Через пять минут двустворчатая дерматиновая дверь распахнулась, и оттуда показался Константин Ильич. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Когда на тебя смотрят как призывная комиссия на провалившего экзамены абитуриента, пора сваливать.

— Вы ещё здесь? На чём мы остановились?

— На Шилове, — подсказали мы.

— Да-да, Шилов прекрасный специалист, он вам порасскажет и про бои, и про клады.

— Мы можем идти?

— Не смею задерживать, — шаркнул ножкой декан. А глаза у самого бегают. — Конечно, идите.

— До свидания.

— Всего хорошего.

Мы замешкались в дверях, потому что навстречу шла целая делегация преподов. Пришлось ждать, пока они все войдут.

— Подождите, — тормознул нас Константин Ильич.

Обернулись все профессора, которые только вошли и располагались вокруг большого стола совещаний. Мы тоже обернулись, ожидая, что нам ещё скажут.

— Впрочем, идите. Потом.

Дальше мы бежали через две ступеньки, чтобы не догнали.

— Ты заметил, как у него взгляд изменился после этого звонка.

— Думаешь, это по нашу душу звонили?

— Не исключено.

— Кто? Участковый?

— Пойди разбери. Нормально говорили, и тут бац! Как будто перед ним мина замедленного действия оказалась.

— Ох, не нравится мне это.

— Может, сами позвоним в участок, отчитаемся перед Скретнёвым? Так и так, ваше поручение выполнено. Больного навестили, моральный дух поддержали.

— А вдруг нашу сумку нашли? — брякнул Лёха.

У меня аж сердце зашлось. Если такую находку свяжут с нами, нам пиндец. Засадят далеко и глубоко. Но это же невозможно! Имена свои мы на квартире не светили, паспортами не трясли. Ну, по двору ходили. Так объяснение этому уже есть. Андрюха, граната. А наш чердак тут вообще никаким боком.

— Да ну, — неуверенно возразил я. — Если бы нашли сумку, за нами бы уже пришли.

Мы одновременно остановились и огляделись вокруг.

— Слушай, может проверим всё-таки?

— А вдруг от нас этого и ждут? Спугнули, но не уверены, а мы тут сами нарисуемся.

— Тьфу, параноик старый.

— Сам первый начал. Я вообще к Соне собирался.

— Вот и чеши к своей крале. А я похожу, пошукаю, всё ли тихо.

— Лёха, не лезь туда. Мы вчера с этой сумкой на вокзале засветились.

— Не боись. Я шляпу куплю и усы приклею. Шучу. Покручусь поблизости. А если спросят, так типа к Андрюхе за вещами иду. Нас участковый просил взять шефство? Просил. Вот, выполняем директиву органов. Не дрейфь, прорвёмся. А ты, Ромео, дуй в пединститут, обеспечивай алиби. Вдруг пригодится.

И я пошёл к Соне. И пока шёл, поймал себя на мысли, что мечтаю, чтобы её не оказалось дома. Тогда я с чистой совестью оставлю записку и рвану к Лёхе на подмогу. Дело настолько серьёзное, что очень хочется лично проконтролировать.

Как вариант, мы два старых параноика. Но как гласит народная мудрость, если вы параноик, это не значит, что за вами не следят. Так что бережёного бог бережёт.

До педовской общаги неспешным шагом было минут двадцать ходьбы. Я долетел за двенадцать с половиной. Взлетел на крыльцо, одновременно шаря по карманам в поисках карандаша. Записная книжка с собой, листок выдеру. Портфель-то наш Лёха забрал, для пущей маскировки.

На проходной мы нос к носу столкнулись с Соней. Я медленно упихал карандаш в нагрудный карман, пока она выбиралась за мной из толпы девчонок.

— Саша! А ты откуда здесь? — распахнула она синие глазищи.

Не уйду, — сказало мне сердце. Я за этот взгляд готов отдать ту сумку целиком. Кому подарить, забирайте.

Вот идиот, — отозвались остатки мозгов. Ну куда она денется. Разберёмся с нашим маленьким дельцем, и милуйся, сколько хочешь.

— Я случайно мимо проходил.

— Так-таки случайно? — рассмеялась она.

Ну разве можно эту улыбку променять на презренный металл? Тем более, что я его и ещё два раза по столько найду, коли приспичит.

— Ты не поверишь, мне тут понадобился телефон вашей общаги, дай, думаю, заскочу по пути.

— Зачем тебе телефон общаги?

— Ты понимаешь. Здесь живёт одна очень красивая девушка. Но это так сложно, встретиться с человеком, когда у него в кармане нет телефона.

Соня рассмеялась заливисто и весело. Наверное, представила у себя в кармане телефонный аппарат. А я представлял, какой она была бы в наше время, с маникюром и айфоном.

Какой-какой. В возрасте, с детьми и внуками. И кнопочным телефоном, потому что смартфон освоить не каждому дано, когда тебе глубоко за шестьдесят. Я отогнал непрошеное видение, радуясь, что мы здесь и сейчас, оба молодые и шагаем в ногу со временем, хоть и без смартфонов. Всё у нас впереди. А вдруг окажемся мы однажды с Лёхой в компании радиофизиков, да толкнём в массы такую забавную штуку, как ретрансляторы радиосвязи, которые обеспечивают сплошную площадь покрытия.

На нас оборачивались и шушукались.

— Выйдем на улицу? Подождёшь пять минут, я сбегаю переоденусь, — предложила Соня.

— Да нет, я всего на пять минут. Дела.

Соня перестала улыбаться.

— Что за дела? — прищурилась она.

Ну ты дятел. Кто же девушке говорит, что у него дела поважнее встречи с ней.

— Не сердись. Я вместо картошки отрабатываю в архиве и библиотеке. По здоровью в поле не взяли, до сих пор работаю на благо университета. Но я очень хотел увидеться. Как ваша картошка?

— Здорово. Холодно правда было, но весело.

— Даже завидно.

— Ничего, на тот год поедешь.

— Мне-то с тобой надо, а просто так какой смысл? Слушай, давай встретимся вечером, сходим в кино. Или просто погуляем.

— Вечером я не могу. Мы с девочками уже договорились.

— А завтра?

— Пока не знаю, мы завтра на учёбу выходим, что-то ещё зададут.

— Ясно. Когда девушка так говорит, значит, не очень-то она и хочет встречаться.

— Правда? А девушка не может быть занята по-настоящему?

— Может. Сонечка. Давай, я оставлю номер своей общаги, а ты позвонишь, когда у тебя появится время? Просто позвонишь и скажешь дату и время. Мне передадут. А если ты через три дня не позвонишь, то я буду караулить тебя каждое утро, день и вечер, пока не встречу. И тогда я тебя заберу и не верну назад.

— Уже боюсь. А как же твои дела?

— К тому времени я с ними расквитаюсь, и буду совершенно свободен.

— Нельзя бросать учёбу, Саша.

— А я и не бросаю. У меня есть друг Лёха, он поделится конспектами.

— Ну ладно, давай свой номер. Только учти, я по телефону страшная трусиха.

— Это ты зря. По телефону не укусят. Чем и хорош этот тип связи.

— Всё равно я боюсь звонить. Я в посёлке-то каждый раз переживала, а уж тут и подавно.

— Ну и зря. В городе тебя вообще никто не знает. Даже если ляпнешь чего, никто не узнает, кто это был. Потом приходишь спокойно, и никаких к тебе претензий. Очень удобно.

— Вот, держи, — черканул я номерок. — На крайняк есть телеграф, но это дороже.