Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2

Глава 10

Настойчивым звонильщиком была не Соня. Это была Зина.

— Кто это такая? — вытянув шею, заглянул Лёха в записку.

— Бывшая девушка Сани Шведова. Та самая, что меня боцмановским шестёркам сдала. Ну, я рассказывал. Когда она меня в кочегарку привела. Я от неё в посёлке замучился отбиваться. И тут нашла. Вот ведь пронырливая девка.

— А это не она твоему бате о твоём похищении заявила?

— Она.

— Ну вот, а ты на неё бочку катишь.

— Я не качу, а… не нравится мне она.

— Красивая хоть?

— Во, — жестом Семён Семёныча из «Брильянтовой руки» обрисовал я внешность Зины и моё отношение к подобным девушкам. — Дело вкуса, в общем.

— Да не парься. Скажешь, мол, прошла любовь, завяли помидоры.

— Я уже говорил. Как видишь, бесполезно. Откуда она взялась? Из всех разговоров я понял, что она никуда не собирается из посёлка ехать.

— За тобой, как верная жена декабриста.

— Не тянет она на княгиню. И наклонности у девочки не особо добропорядочные. Вечно со всякой шпаной отирается.

— Так ты и сам такой был. Вот и подружку себе под стать нашёл.

— Спасибо за поддержку.

— Не злись. Я пошутил. Пошлёшь и все дела. А вообще, со своими криминальными склонностями она могла бы быть нам полезна.

— Ну нет. С кем угодно я готов договариваться, только не с ней. Потом не отцепится.

— Тогда вон тебе ещё один кандидат, — указал Лёха в конец коридора, где ошивался наш вчерашний конвоир Костян.

— Ну вы поздние пташки, я третий раз прихожу. Нету и нету.

Я вздохнул. Что-то устал я сегодня. Ещё и Костика охмурять вряд ли потяну. Жрать охота. Лёха был солидарен со мной.

— Слушай, мы устали. Может, завтра?

— Вы что, за кладом ходили? — понизив голос, вплотную подошёл Костя.

— Весь день копали. Потом сундук доставали, а потом его открывали. Умаялись.

— Правда?

— Ага. Видишь, аж карманы оттопыриваются, всё не влезло. Завтра за остатками пойдём.

Блин, надо было захватить сумку и продемонстрировать ему сокровища.

— Я с вами.

— Шустрый. Мы до завтра не доживём. Вымрем от голода. Весь день не жрамши.

— Слушайте, у нас там макароны по-флотски остались, будете?

— Тащи.

— Я мигом.

Костян принёс ужин прямо в сковороде. Эх, кетчупа бы, да где его взять? Надо попробовать томатную пасту приспособить. Мы погрели макароны, и вилками выскребли содержимое. Аж до блеска. И без кетчупа неплохо.

— Ладно, теперь и поговорим. Мы можем взять тебя в команду, но с двумя условиями. Никому ни слова. Это первое. И сдавать клад государству будешь ты. Это второе.

— Я? Почему я? Ну то есть, неудобно как-то. Вы же первыми о нём узнали, поиски организовали.

Ох уж эти честные комсомольцы.

— Хорошо, поясняю. Конечно, это наш клад, и вознаграждение за него от государства должны получить мы. Ты сдашь клад, получишь вознаграждение и отдашь его нам. Так нормально?

— Ага. А почему вы сами не хотите? Это же так интересно, даже в газете может напишут. Прославитесь.

— А мы очень скромные. Особенно после взрыва гранаты. Так что славу тебе отдадим. И гонорар за участие заплатим. Чтобы по-честному.

— Я не возьму.

— Не спорь. Всё решено. Да и где клад лежит, мы пока не знаем, только район поисков.

— А как же мы его искать будем?

— Как и все ищут. По описанию, по приметам.

— А какие приметы?

— Костя, наша с тобой задача на первом этапе будет договориться с хозяевами, чтобы пустили нас в усадьбу. А Саня сам определит, есть ли нужные приметы. А вот если есть, то мы с тобой и должны заняться его извлечением.

— Понял. Так про сундук вы пошутили, да?

— Ну конечно. Как бы мы без тебя на дело пошли, договорились же ещё утром.

В общем, Костик ушёл от нас абсолютно счастливым человеком. Осталось дождаться выходных и придумать легенду, которая позволит нам пошарить по усадьбам в центре.

— Давай каждый день ходить по разным улицам, вдруг у тебя получится что-то увидеть.

— Давай так.

— А в библиотеку пойдём?

— Надо. И в архив. Завтра поймаем архивистку, допросим её с пристрастием.

Как оказалось, до завтра ещё надо дожить.

Ночью нам опять не удалось толком поспать. В третьем часу по коридору началась какая-то беготня и шум. Кто-то опять бухает? Вроде с вечера всё тихо было. Вставать было неохота, поэтому я усиленно пытался заснуть обратно.

— Ревёт кто-то, — вполголоса констатировал Лёха.

Оказалось, он тоже не спит. Млять! Общага — это весело только в первый раз, когда тебе на самом деле восемнадцать. А когда как мы, то желание выйти, настучать всем по тыковке, распихать по комнатам и вместо дверей включить электрические решётки под напряжением. Чтобы ни одна сволочь не могла выйти. Как же спать охота!

— Я посмотрю, — первым сдался Лёха.

— Подожди, я с тобой.

Не зажигая света, мы натянули штаны и вышли в коридор. Со стороны лестничной площадки слышалось несколько голосов. Не похоже на гулянку. И для разборок как-то тихо.

— Что за шум, а драки нет, — вырулили мы на голоса.

— Там Настя, — шмыгнула носом Галка.

— Чего Настя?

— Она спрыгнуть хочет, — разревелась девчонка.

— Куда спрыгнуть? Ничего не понял.

— Кажется я понял, — сообразил Лёха. — Суицид. Где она?

— Там, — показали девчонки наверх.

Мы рванули на пятый этаж. Там народу было больше, но все переминались и не знали, что делать.

— Спасателей вызвали? — спросил Лёха.

В ответ все пожимали плечами.

— Что за спасатели? — протиснулась к нам Ольга Асатовна.

Ну кто бы сомневался, что студком уже здесь.

— Чёрт, — понял Лёха свой косяк. Нету здесь МЧС. — Милицию вызывайте.

— Думаешь? А что они сделают?

— Уголовное дело заведут, — мрачно пошутил Лёха. — О доведении до самоубийства. Что произошло, почему она собралась прыгать?

Действительно, на хохотушку Настю как-то не похоже. Или это другая Настя? Чего тогда Галка рыдает?

— Несчастная любовь, вроде как.

— Так. Галку сюда дайте, быстро, — распоряжался Лёха.

— Галю, Галю зовут, — ушло вниз по лестнице.

— Откуда она собралась прыгать?

— С крыши.

— А как, млин, она туда попала?

— Чердак был не закрыт.

— А сейчас что делает?

— Говорит, чтобы никто не подходил. Никитку требует.

— Никитка это кто?

— Ребят, кто такой?

— Перцев же. Они после Геродота обнимались, мы их застукали.

На крыше раздался женский вопль и визг. Затопотали одновременно снизу и сверху.

— Что там? — обернулись все к тем, кто спускался с чердака.

— Она, она спрыгнет…

— Ничего слушать не хочет. Говорит, сейчас спрыгну.

— Она и правда спрыгнет. У неё крыша поехала. Орёт, не подходите.

— Хреново. Чёрт.

— Меня звали? — шмыгнула носом Галка.

— Быстро соберись, отвечай чётко и быстро, если хочешь подругу спасти. Кто такой Никита, что у них произошло, где его найти?

— Они позавчера на Геродоте это… вроде подружились, а потом…

— Долой детали. Ночевала вчера у себя?

— Нет.

— Ясно. А сегодня что случилось?

— Поссорились вроде.

— Да не поссорились они, а он сказал, что был пьяный, ничего не помнит, и вообще она это… толстая, не в его вкусе.

— Урод. В какой комнате он живёт, кто знает?

— С нами живёт, но его с вечера нету.

— Да он у Альки.

— Сюда его, живо.

— А если он там ну, того…

— Если не пойдёт?

— Скажите, милиция его требует. Любыми способами ведите сюда, здесь разберёмся. Я сейчас наверх, а остальные подумайте, поищите крепкую ткань большого размера, которую можно растянуть внизу под крышей. Хватайте её и бегом вниз, держать. Шансы малы, но всё-таки.

— Простынь, подойдёт?

— Нет.

— А сшить вместе?

— Не выдержит, разве что на машинке. Но времени нет, счёт на минуты идёт. Я пошёл.

И Лёха ушёл вверх по лестнице.

— Разделимся. Трое идут за Никитой, остальные искать ткань.

— У кого машинка есть?

— У этой, которая со второго этажа, веснушчатая.

— Стойте. У нас в прошлом году на Первомай флаг был, где он?

— В реквизите надо искать. Думаете, выдержит?

— Так, парни, ведите, где наш герой-любовник обретается, — скомандовал я.

Мы спустились на третий этаж, где было относительно тихо, только двое пацанов растерянно топтались перед ничем не примечательно дверью.

— Ну что?

— Он нас послал, сказал, обойдётесь.

— Ребята ломаем дверь.

— Да ты что! Нас потом ещё и обвинят в порче имущества.

— А лучше, чтобы Настя спрыгнула с шестого этажа?

— Нет конечно, но.

— Никита, выходи.

— Да идите вы…

— Мы сейчас дверь сломаем. Разойдись.

Я уже взял разбег, от удара замок точно выломается, двери тут хлипкие, у нас в комнате уже явно дверь ломали, замок на честном слове держится. Дверь распахнулась сама.

— Чего пристали? Никита никуда не пойдёт, — вышла навстречу блондинка в коротком халатике.

— Гляньте, наш Донжуан не только подонок, но ещё и трус. Вместо себя бабу отправил на разборки. Пацаны, тащи его сюда. А ты, дорогуша, отойди в сторонку, а то как бы не прилетело случайно.

Девчонка попыталась протестовать, но я придержал её и тихо спросил:

— Ты хочешь, чтобы на твоего милого уголовное дело завели? О доведении до самоубийства? Из-за него там девушка хочет с жизнью покончить.

Я без понятия, есть ли такая статья в УК РСФСР, но главное сейчас всех заставить делать, что должно. Потом разбираться будем. Лёха сказал, надо быстро, ему виднее, у него есть опыт спасения самоубийц.

— Чего вам надо? — окрысился навстречу Перцев.

— Идём, по дороге расскажем.

— Да не хочу я никуда идти, с этой жирной встречаться тем более.

— Так, друг. Ты сейчас идёшь с нами. Поверь, никто не хочет никуда ходить среди ночи. Все хотят спать, а не решать за тебя проблемы с твоими девушками.

— Она не моя девушка! Раз ошибся, так что теперь, расхлёбывать?

— На будущее учтёшь и будешь разборчивее в связях. А сейчас придётся расхлёбывать. Тебе всего лишь надо нам подыграть. Да не дрейфь, никто тебя не заставляет на ней жениться, но надо к ней сходить на крышу и уговорить спуститься. Дальше спокойно разберёмся всем миром. Главное сейчас её с крыши забрать. Понял?

— Да что я ей скажу?

— А что хочешь говори. Клянись в вечной любви, скажи, что был ослом, когда отказался от такой шикарной девушки. Главное, чтобы она отошла от края. А там мы её скрутим и дальше пусть психологи, психиатры разбираются, не суть.

И мы повели виновника под конвоем наверх. Он шёл, хоть и неохотно. Понимаю, кому захочется вот таких разборок со случайной любовницей. Но раз уж натворил, будь мужчиной, помоги спасти непутёвую дуру. Глядишь, в другой раз умнее будешь. Ивсе окружающие мальчики и девочки намотают науку на ус. Мне, кстати, тоже надо будет как-то помягче, что ли с Зиной разобраться. А то кто её знает.

На чердак я повёл Никиту сам. Остальные трусили, а одного его туда запускать чревато. Интересно, они милицию-то вызвали? Или так и надеются, что само рассосётся? Нам бы с Лёхой не помешало сейчас пару-тройку крепких мужиков в помощь. Эту Настю ещё удержи попробуй, если она начнёт буянить.

— Флаг нашли? — спросил я мимохом.

— Нашли, держат внизу.

— А вы чего здесь? Там всю общагу надо ставить его держать. Блин, пожарных надо было вызвать, у них вроде такие штуки есть. Идём, Никитос, и помни, что от тебя сейчас зависит многое, не делай глупостей. Это спектакль, но плата за него — жизнь человека, и возможно, твоя свобода. Ведь посалят, случись чего. Вся общага уже в курсе вашей истории, так сто свидетелей полно.

На крыше было холодно, а Лёха в одной мастерке. Да и Настя в каком-то куцем платьице, уже наверняка замёрзла как цуцык. Хотя в состоянии аффекта может и не чувствовать. Лёха стоял спиной к нам, подняв руки в жесте доброй воли. Кажется, не очень он преуспел в своей миссии. Хотя ещё не спрыгнула и то хлеб.

— Не подходи! — сорванным голосом ревела Настя.

— А вот кого я привёл, смотри-ка, — выпихнул я Никиту вперёд и шепнул ему: — Давай.

— Настя, — дрожащим голоском начал тот.

— Громче, тебя в трёх шагах не слышно.

— Настя! Я пришёл. Прости.

— Молодец, продолжай.

— Ах ты, ублюдочная тварь. А я тебе поверила! — заорала вдруг наша самоубийца.

Ого, какие она слова знает!

— Н-настя, прости, я не хотел, — блеял Никита.

Лёха медленно начал заходить сбоку, сигналя мне, чтобы я зашёл с другой стороны. Вот если бы она немного отошла от края, можно было бы толкнуть её от края. Но тут прямо надо как следует толкать, весу в ней прилично.

— Ты сволочь! — рыдала безутешная девица. — Подонок! Я тебя ненавижу!

Что отвечал Никита, я уже не слышал. Давай, Настенька, ты правильно переключилась на своего обидчика. Иди, стукни его, мы совершенно не против.

Я осторожно глянул вниз. Где-то далеко и несерьёзно просматривался красный прямоугольник огромного флага. Ну, на фоне людей, что его держали со всех сторон, он гигантский, а отсюда смотрелся заплаткой, в которую сложно попасть, даже если специально целиться, а если случайно падать, то сто процентов промахнёшься. Плохая затея. Настя тем временем закрыла глаза двумя руками и раскачивалась в опасной близости от края. Твою мать, Никита, ну сделай ты хоть что-нибудь, чтобы она отошла подальше, иначе мы с ней вместе и свалимся.

— Дура! — заорал он вдруг. — Чего ты от меня хотела? Ты на меня-то посмотри. Я первое место занял в конкурсе «А ну-ка, парни!» И ты!

И тут Настенька не выдержала.

— Убью! — заорала она и сорвалась с места, желая отомстить обидчику.

Мы с Лёхой кинулись за ней одновременно. Каюсь, я дал ей возможность вмазать ненаглядному Никитушке в глаз. Или куда там она ему попала. А уж потом мы сшибли её с ног и попытались заломить руки. Невесть откуда набежала подмога, и с горем пополам мы связали бешеную девицу.

Я встал, пошатываясь и отдуваясь. Досталось всем. У меня кажется, зуб шатается, локтём прилетело. Лёха вставал с другой стороны, держась за ухо. Шокированный Никита забился в угол, впечатлённый битвой.

— Вставай, Ромео, — протянул я ему руку.

Парень встал на дрожащие ноги, всё ещё боясь отвести взгляд от рвущейся на свободу Насти. А ведь и правда убила бы. Или с той самой крыши сбросила. Так-то.

Я коротко, без замаха, ударил его во второй глаз. Для симметрии.

— Это тебе от всех нас. Заслужил, — объяснил я.

О, кажется, к нам милиция. Как всегда, вовремя.