Золо

Глава 1: Красота не исправит изъяна

Может он и слеп, но слышит столько прекрасно, что ему нет в этом равных.

Сколь бы не был красив Серкан, сколько бы о его красоте не говорили, то никто не хотел иметь с ним дела из-за его недуга. Он имел длинные седые белые волосы, что перевязывал каждый раз атласной лентой сцепляя их в хвост. У него длинные музыкальные пальцы, правильные аристократические черты лица, лисьей разрез глаз, небольшой нос и немного пухлые губы. Принц Серкан имел женские очертания фигуры, а на глазах носил повязку, ведь устал от того, что его называют проклятым.

С ним не обходились должным образом: ни лелеяли, ни холили и не заботились о его благополучие. Серкан почти всегда находился в одиночестве и ходил с палочкой наперевес постукивая ей. Мать к нему за все двадцать лет ни разу не пришла, а отец изредка захаживал к нему разве ребёнком. Он стал изгоем…

Серкан чувствовал энергетику людей и знал: те лживы и омерзительны. Он понимал, когда лгут и не говорят от чистого сердца. Его Высочество тяжко вздыхает прикладывая ладонь ко лбу слушая шепотки за спиной. Серкан перестал обращать внимания на эти голоса, закрылся в себе окончательно с уездом Рустема, что сегодня должен вернутся из поездки спустя четыре года отсутствия. Его отправляли куда-то на обучение, но точно принц этого не ведал и не вникал во все подробности.

Серкан убрал в раздражение кисти с красками в сторону слыша за собой перешептывание служанок.

— Опять только краски переводит. И почему его не выгнали ещё?

— Ты чего! Он всё же один из наследных принцев, нельзя так о нём говорить. А вдруг тебя услышат? — Шаньюй ойкнула прикрыв рот.

— Он ко всему прочему не только слепой, но и глухой, — принц Серкан сжал кисть в кулак сделав глубокий вдох-выдох.

— Не всё равно ли? Он на человека не похож раз настолько дьявольски прекрасен, он за это душу продал.

— Не неси чепухи, — Шаньюй закатила глаза и замерла, когда его высочество встал и обольстительно улыбнулся.

Серкан порывался что-то сказать и служанки уже зажмурились, но ничего не произошло. Он убрал все принадлежности и попросил унести к себе в комнату, затем взял в руки бамбуковую палку и направился обратно во дворец постоянно постукивая ей. Принц устал от осыпающегося яда из чужих уст, унижений и поедание объедков, которые ему скармливают повара. В детстве его могли избить, толкать из стороны в сторону ради детской забавы, кидаться яйцами и помидорами ради шутки. Таскали его за волосы, обливали холодной водой или смеялись давая какие-то обидные прозвище и только Рустем был тем, кто за него когда-то заступился и стал на его защиту. Серкан ему безмерно благодарен.

Он всегда старался улыбаться и мыслить позитивно, быть добрым несмотря на плохое к себе отношение, старался помочь. Чем больше добра его высочество совершал, тем больше люди наглели и становились злее обесценивания любые его старания и гнали тапками, тряпками прочь.

Серкан стал тайно тренировался с деревянным мечом, пока у него не появился настоящий подаренный Рустемом на его пятнадцатилетие. Он хранил оружие, как зеницу ока только по ночам выбирался, чтобы поупражняться в тайне. Серкан научился ориентироваться на слух и знал о чьём-то приближение, присутствие, хотя и тут было исключение в виде его среднего брата — Ниласа. Серкан слышал дыхание людей и даже их сердцебиение, его это порой пугало.

Через минут двадцать неспешного шагу ему удалось выбраться к железным вратам дворца, что украшали драконы из древних песен мудрецов. Третий принц Золо подскакивает на месте, а сердце заходится ходуном при звуке цокот копыт. Его дыхание учащается, и он сжимает свою трость.

Он до дрожи боится лошадей. Может их и используют для передвижения на далёкие расстояние, но Серкан больше ногам и слуху доверял, чем этим животным. Когда-то один раз он сидел в седле и не почувствовав твёрдость земли под собой он начинал громко визжать и просить, чтобы его сняли с седла. Было страшно потерять единственный для себя ориентир. Серкан так не научился верховой езде, да ему это не к чему. Он живёт внутри дворца и его никогда не выпускали в город, отец настрого ему запретил выходить, после одного случая в его детстве. Рустем спешивается с лошади и обнимает Серкана. Принц хлопает друга по спине, тот выше его чуть не на голову.

— Ваше Высочество, давно же мы с вами не виделись, — мужчина отошёл от него и передал лошадь конюху, чтобы отвёл в стойло.

— Ты так вымахал, Рустем! Изоль мне потрогать твоё лицо? Хочу узнать насколько ты изменился, — голос у Серкан тонкий, мелодичный напоминающий тягучий мёд, летний ветер играется с его хвостом выбивая одну прядь волос из причёски.

— Можете, вы можете всё, ваше высочество, — если бы Серкан сейчас мог, то точно бы закатил глаза.

Он аккуратно сделал шаг вперёд и протянул ладони к лицу Рустема. У того была борода, волосы, доходящие почти плеч, кустистые брови и узкие глаза, крупный нос с горбинкой, сильное подтянутое тело.

— Чем вы занимались, пока меня не было? — поинтересовался Рустем, когда принц отошёл от него.

— Ты же и сам знаешь, что рисовал и на арфе играл, а ещё… я занимался ночами вместе с мечом стараясь отточить приёмы, о которых говорили стражники на тренировках, чтобы в случае чего защитить себя. Я не использовал их в реальном бою и не знаю получится ли у меня, но я бы хотел, чтобы ты посмотрел на мои умения. — Серкан с ним вёл себя более открыто, чем с другими, но всего рассказать не мог: боясь показаться слабыми и немощным. Ему хотелось же наоборот быть сильным, но наивность к миру, его чувства и эмоции делали принца слабым; только он от себя такого никогда не откажется. Серкан добрый и мягкий, в нём нет высокомерия, он очень понимающий.

— Похвально, но будьте аккуратнее, иначе можете ранить себя, ваше высочество, — Рустем недовольно цокнул языком, и они направились в столовую. — У вас нежная кожа и слабое тело, не забывайте сколь легко можете подхватить простуду и раны ваши подолгу затягиваются, — он потерел переносицу. И вот Рустем снова видит улыбку своего принца и понимает сколько много боли скрыто за ней. Мог ли как-то ему помочь? Что-то исправить или же нет?

Рустем всегда переживал за него, ведь знавал его в детства. Они вместе с ними росли и дружили, принц дня от дня становился только краше от того многие завидовали ему, Рустем всё по их глазам видел. Взял его под локоть он придержал для Серкан дверь в столовую, чтобы тот не стукнулся лбом.

— Спасибо, — ему было неловко, он отвык, что кто-то помогает ему, а не грязью поливает. Серкан ещё на подходе сюда слышал знакомые голоса своей семьи, думал развернуться, но нужно перебороть страхи и научиться общаться со своей семьёй, давать отпор, а не сбегать.

Один голос ему не был известен: то был женский, но ему труда не составило догадаться, кому он принадлежал. Ненавидел ли Серкан свою мать? Скорее да, чем нет, но и понять её мог. Голос Сону скрипучий и раздражающий нежный слух, она говорила довольно громко и Серкан сморщил нос понимая, что хочет сбежать отсюда туда, где его никто никогда не потревожит. Рустем сжал его плечо в поддержки и сурово посмотрела на императорскую семью, ему здесь никто почти не нравился разве тётушка Эни.

— Я рад вас приветствовать, Ваше Величество, — он склонил голову выражая глубокое почтение.

Мать Серкана Сону подняла взгляд карих глаз на сына, в её глазах отчетливо читалось раздражение и изумление, она поняла, кто стоит перед ней. Раньше они никогда не сталкивались с друг другом, Серкана отселили в другую часть дворца, чему она несомненно была рада. Её алые губы поджались и она фыркнула не желая смотря на это отродье, что сыном не назовёшь, другое же дело — Сол и Нилас. Когда-то о её красоте слагали легенды, восхищались ей посвящая баллады; а сейчас она превратились в мерзкую старуху с множеством морщин и румяна на лице, что только прибавляли ей возрасту. На ней одеть чёрное атласное платье в пол, бордовая накидка и корона на голове. Сону внимательно оглядела Серкана подмечая про себя его красоту, но такого бы она вслух никогда не сказала, вместо этого она вскрикнула:

— Выгоните это отродье! — она вожделением посмотрела на мужа.

Ханун часто потакал жене и ничего не мог с собой поделать, он любил её до безумия, всё разрешали. Но с годами всё угасло и завяло, тёплые чувства прошли. Они давно спали в разных комнатах, а не с друг другом. Не целовались, не проводили время вместе, охладели став чужими.

— Пусть остаётся, — голос у короля Хануна низкий и тихий, напоминающий чем-то хруст листьев под ногами осенью. — Он наш сын, не забывай об этом, Сону, — император смотрит на Серкана, что весь съежился и зажался. — Присаживайтесь и поешьте с нами, — Ханун указал ладонью на два свободных месте.

Рустем и третий принц Золо дружно выдохнули, а потом он помог Серкану сесть на одно из предложенных мест. Его высочество немного побледнел и крепко сцепился руками в вилку выдавив из себя улыбку. Он не ожидал того, что отец его не прогонит и ещё разрешит вместе с ними поесть.

От блюда приятно пахло пряными травами, это был гусь запеченный в винном соусе с лимоном. У Серкана слюнки потекли и захотелось попробовать. Он вспомнил вкус помоев и запах вызывающий одно отвращение с тошнотой. Блюдо же стоящее перед ним считалось поистине деликатесом. Император и Императрица спорили. Серкан пытался отрезать кусочек мяса. Рустем вызвался ему помочь видя, как тот страдает и порезал всё на мелкие кусочки. Серкан смаковал вкус, мясо было невероятно сочным и мягким, оно таяло во рту.

Императрица Сону подскочила с места приподняв юбки с разочарованием смотря на мужа и младшего сына, которого она бы пожелал и дальше все эти годы не видеть. Она не верила, что могла родить не ребёнка, а проклятого.

— Пожалуй я откланяюсь, голова болит, — императрица Сону вышла с гордо поднятой головой из трапезной.

Серкану стало стыдно, что мать ушла из-за него. Он это понял по её голосу и, когда стало вдали слышен цокот каблуков. Так и закончился вечер в молчивой тишине, за столом никто с друг другом не говорил. Можно ли их было назвать семьёй?

Рустем пообещал отвести Серкана в его комнату, было уже довольно поздно.

— А чем я по вашему пахну? — невзначай спрашивает Рустем, убирая руки в карманы штанов. Его давно это волновало, потому что он не умел различать людские запахи подобно его высочеству, все люди для него одинаковы, а вот Серкан был другим.

— Дай мне подумать… бумагой и кровью, — произносит с запинкой Серкан хмурясь. — Да, определено от тебя так пахнет, — его тело пробило мелкой дрожью. Его друг всегда источал такой запах?

— Кровью? — Рустем искренне этому удивляется немного замедляя шаг, дыхание перехватывает. — Вы уверены, Ваше высочество?

— Ты смеешь подвергать мои слова сомнениям? С каких пор? — Серкан останавливается посреди коридора. Ему бы не хотелось сомневаться в единственном близком человеке.

— Ох, нет. Простите меня за моё невежество, такого впредь не повторится, — Рустем поджимает губы поднимая руки. — Я не смею сомневаться в вас.

Серкан ничего не отвечает и они двигаются дальше, Рустем помогает тому войти в комнату и не споткнуться, внутри него поднимается гнев стоит лицезреть в каких условиях живёт его высочество. Всюду разбросаны холсты и масляные краски с рисунками, стены облупились местами и стали грязными, вещи давно не стираны и не поменяны, шторы в дырах. Тут никто не убирается?

— Я попрошу выделять вам новую комнату в ближайшее время, — в его тоне слышится злость, что не укрывается от слуха принца и он уже думает поспорить, но ему не дают и слова вставить. — Не надо, Серкан, — он редко зовёт его по имени. — Ты не заслуживаешь к себе такого отношения, ты человек и прошу хватит об этом забывать. А ещё ты принц, — эти слова действуют отрезвляюще: подобно пощечине способной привести в чувства. — Отдыхайте, я решу этот вопрос, — Рустем ладонью накрывает затылок и уходит оставляя последнее слово за собой.

Серкан порывается его догнать, поговорить, но спотыкается об свои же одежды и неуклюже валится на пол выпуская палку. Ему сложно принять чью-то заботу, беспокойство о себе, потому что он привык за отсутствие Рустема стоять за себя, а тут он вернулся и все опять начнут шептаться о том, что младший из принцев прячется за спиной своего карпа. Серкан же хочет всем доказать, что сам чего-то стоит чьей либо защиты и помощи.

Серкан поднимается с пола и идёт к кровати снимая повязку, та ему надоела. Не маленький уже, не нужна ему чужая забота, он поворачивается на левый бок и складывается руки под голову проваливаясь в сон утомленный сегодняшним днём, слишком многое случилось и есть о чём подумать на досуге.