Злые сумерки невозможного мира

20

В этот раз просыпались долго и неохотно. Даже Большой, казалось, утратил добрую половину извечной своей заряженности на тропу. Несмотря на то, что спали больше обычного, вымотанные организмы с трудом приходили в чувство, было особенно неуютно и как-то квело. Вставать не хотелось совершеннейше, ныли, казалось, не только мышцы, но и самые кости. Страх испарился, окружающее воспринималось противным и грязным болотом, заполненным бурыми гниющими водорослями и пиявками. Б-р-р!..

Чтобы взбодриться, выдули по две порции кофе, но угрюмая расслабленность поселилась, как видно, насовсем. Они брели от стычки к стычке, машинально преодолевая все более странные места и наскоки существ, их населяющих. Артём и не заметил, как изменилась повадка их свирепого атамана, как расплывчатая от обыденности происходящего фигура его приобрела собранность и налилась упругой энергией. В ушах прозвучал истошный вопль «Маринка-а-а!», мелькнул огромный кулак с зажатой в нем рукояткой ножа; валящееся набок тело Андрея с лицом обезумевшего Пьеро…

Как всегда, в обстоятельствах, причины которых не поддавались мгновенному распознанию, Артём включил навыки каратэки. Большой с неожиданной твердостью заблокировал выход его правой ноги и в отмашку саданул Артёма прямо в середину груди. Это мощное движение пробило поставленный блок и снесло с ног крутого сыщика, отбросив на пару метров.

— Пригляди за Андрюхой, м…дак! — гаркнул адский ходок, повернувшись к Артёму спиной. — Не дай ему очухаться!

Только сейчас перед затуманенным взором оглушенного сыщика открылась картина очередного терзания жертвы. В роли жертвы выступала очаровательная молодая женщина в ночном уборе, испятнанном кровью, изодранном в лоскуты, вымазанном песчаной пылью. Отчаянно визжа, она билась в полуметровых клыках гигантского черного котяры, в зрачках которого полыхали яростные адские огни, а из пасти вырывался чудовищный рык восторга и удовлетворения. Хвост, напоминавший измочаленное обгорелое бревно, сладострастно стегал по песку, вздымая бурые сухие фонтаны.

Вот, на секунду разжав свою мертвую хватку, он выпускает несчастное создание на свободу. Девушка стремительно мчится к людям, но падает, сбитая ласкающим движением серповидных когтей.

Большой шагает ровно, не торопясь, лениво насвистывая, и Артём внезапно приходит в себя. Все становится на свои места, получает свой смысл и причину. Волей-неволей приходится признать, что выбор его в качестве нейтрализатора фантазий слабонервного миллиардера предусматривал почти исключительно нынешний случай. Осознавать это было обидно: кому ж понравится низводить самого себя из ранга союзника в пустяшную роль подручного.

Большой пер на адскую тварь, как на пустое место, никак не реагируя на вопли о помощи. Кот придавил жертву к песку, небрежно опершись о нее передней лапой. Его сумасшедшие алые зрачки обратились к дерзкому пришельцу, шерсть встала торчком.

— Р-р-рау-у! — сказал кот и оскалился.

Большой обернулся к Артёму.

— Чего это ты мне в спину рычишь? — спросил с великолепным недоумением. Нужно было что-то придумать и поскорее.

— Да я и не думал, — ответил Артём, делая вид, что обиделся. — Может, кто-то другой?

— Ну ты даешь, салага! — хрипло захохотал атаман. — Здесь, кроме пустоты, ничего нету! Ты чего-нибудь видишь?

— Не вижу, — поддержал его Артём. — Наверное, ошибся. Скорее всего, это Андрюха стонет.

Котище пригнулся к песку, имитируя готовность к прыжку, но ни Большой, ни Артём ему не поверили. Лишившись жертвы, адская тварь лишалась и последней опоры — постоянной, направленной подпитки отравленного болью и страхом человеческого воображения.

— Рисуй круг, салага! — гаркнул Большой, надвигаясь на чудовище с беззаботностью флиртующего холостяка. Кот выпустил когти и вдавил их в рыдающую девушку так, что она разразилась новым взрывом визга, переходящего в ультразвуковые тональности. Артём поспешно чертил замкнутую окружность.

— Брось ее, киса, — сказал Большой, останавливаясь метрах в шести. — Ты ведь знаешь, кто я такой. Правда? А она — что она такое, когда существует выбор?

— Вр-р-рет! Вр-р-рет! — послышалось издалека. — Не вер-рь!

Артём извлек из рюкзака последнюю банку тушенки, нерешительно глядя на нее, несколько раз подбросил на ладони. Выбора не было, приходилось рискнуть продовольственным запасом. Увесистая жестянка врезалась прямо в глаз спешащему на помощь ворону Руми. Бегущая лисица предусмотрительно замерла на почтительном расстоянии.

— Поди сюда, киса, — искушал чудовище глава адской экспедиции, подходя ближе и демонстрируя всевозможные признаки жестокой опаски.

Кот следил за его приближением со все возрастающим интересом. Было прекрасно видно, как хочется ему залучить такую ценную жертву, каковую представлял собой доселе неуязвимый в своем нахальстве Алик Ложкин по прозванию Большой. Но не хотелось при этом терять и ту, что поплоше. Сейчас Артём понял, на чем построена феноменальная удачливость их атамана, и мысленно простил ему все его прегрешения, изумляясь собственной глупости, глупости Тигра и прелестной сестрицы адского ходока.

Два прыжка слились в хаосе перекрестного движения. Кот целил в Большого, Большой — в Марину. Страшный удар кулака выбил сознание из обессилившей жертвы, когти чудовища вспахали песок. Бешенству его не было предела, с пронзительным воплем кот взмыл на дыбы и, мгновенно развернувшись, навис над выпрямившимся экстремальщиком.

Но перед ним уже стоял совершенно иной человек.

— Эх ты, глупое атмосферное недоразумение! — ухмыляясь прямо в нависшую смрадную пасть, сказал Алик Ложкин. — Неужели ты и вправду могло вообразить, будто тебя кто-нибудь может испугаться? Не смеши меня! Самое умное из того, что ты можешь сделать — это поскорее забыть обо всей этой дурацкой истории. — Он нагнулся и поднял на руки бесчувственное, обмякшее тело девушки, шагнул вперед. — Сгинь, говорю!

Очертания страшилища по-прежнему оставались четкими до рези в лазах, но Большой его, похоже, уже не видел. И что с того, что оно в ярости каталось по песку, нанося беспорядочные удары лапами, щелкая клыками и оглашая окрестности злобным воем? Оно могло бесноваться сколько угодно, его могуществу уже был положен неодолимый предел.

Захваченный развернувшейся перед ним картиной противоборства, Артём совсем упустил из виду еще одно реально действующее лицо, до времени не привлекавшее внимания к своему присутствию. Позади Большого, совсем рядом, мелькнул вдруг длинный оранжевый хвост…

— Лиса! — заорал Артём, выпрыгивая за пределы круга и размахивая ножом.

Большой, не оборачиваясь, отмахнулся ногой. Раздался пронзительный визг, сменившийся истошным лаем. С клыков обезумевшего зверя полетели крупные капли слюны. Артём метнул нож, но промахнулся.

— Прими девчонку, салага! — распорядился Большой.

Он повернулся к наскакивающей бестии с видом, не обещавшим ей ничего хорошего…

— Убирайся прочь, крыса! — услышал Артём. — Уходи прочь, или клянусь тебе бессмертием души, я не успокоюсь, пока не познакомлю тебя с серебряной пулей! Слышишь меня, позор лисьего рода?!

Спустя секунду на песок рядом с Артёмом шлепнулось тяжелое тело, распространяющее вокруг запах пота и табачную вонь.

— Положи девчонку себе на колени и держись за нее, как за ноющий зуб, — пропыхтело «тело» и принялось втыкать в песок желтые восковые свечи. — Домой здорово хочешь?

— Очень! — выдохнул Артём, закрывая глаза.

Вокруг свистало, выло, скреблось и ухало, слышались подозрительные шорохи и шепотки, но от этого домой хотелось вдвое сильней. Мало-помалу звуки терялись, глохли, отступали вдаль. Артём еще крепче стиснул веки, всей душой стремясь поскорей оказаться в таком уютном, в таком покойном монастырском застенке. Девушка, лежащая у него на коленях, казалась невесомой и неживой, он лишь изредка ощущал ее почти неслышное, невероятно слабое сердцебиение. Впрочем, это ни о чем не говорило — его собственное сердце бухало с такой силой, что заглушало даже тяжелое дыхание Большого. Открывать глаза было страшно, и он осмелился сделать это только после того, как очнувшийся Андрей внятно и забористо обложил их обоих.

— Совсем ох…ли! — орал Евдокимов, выдирая жену из закостеневших объятий частного детектива. — Что вы с ней сделали, м…ки!..

…В подвале все было, как всегда, только немного душно от запаха свечного нагара, но Артём боялся поверить в удачный исход их сумасшедшего предприятия, по-прежнему сидел в той же позе и глупо хлопал глазами. Большой лежал рядом, провожая взглядом супружескую чету Евдокимовых.

— Не торопись, Артёмий, — сказал он и лег поудобней, закинув руки за голову. — Мы свое дело сделали, пусть малость без нас похлопочут…