Зеленый университет: Новые уроки

Глава 7 Природная магия и не только. ч.3

Теор скрестил руки на груди, осматривая мертвеца, лежавшего внутри каменного круга. Кожа Металла после контакта со всем тем, что было в разбившихся емкостях, покрылась неприятными на вид пятнами и кое-где спеклась с одеждой. Относительно хорошей новостью было то, что мозг пострадал, но все же по большей части сохранился, а значит как минимум некоторые ответы все же можно будет получить.

В углу просторного зала, специально оборудованном в морге Королевских Гончих, стоял профессор де Кресси и знакомая Теору больше, чем хотелось бы, начальница Моро. Сам приятель предпочел компании высокопоставленных магов общество старого товарища и теперь вместе с Теором переминался около ритуального рисунка.

— Дожили, — невесело усмехнулся Хамелеон, убедившись, что ни его начальница, ни профессор Мариан пока не собираются приступать к вызову, — расследуем дело вместе с университетской администрацией. Следующим, видимо, будет сотрудничество со школьными учителями?

— Дожили — расследуем дело вместе с Гончими вместо того, чтобы работать работу, — в тон ему отозвался Теор. — Что дальше — расследовать дела вместо Гончих?

— Вот не начинай, — скривился Моро, — и с личем вы сами молчали, и с тем спятившим менталистом тоже.

— Хочешь сказать, что в вашей конторе никто не замазался в истории с де Ралем? Тебя, если я ничего не путаю, и перевели в столицу как раз после того, как места из-за чисток освободились.

Моро поморщился.

— Вот сразу ты о грустном.

— Ты сам первый начал жаловаться, — парировал менталист. — Словно у меня нет других занятий, кроме как тут торчать.

— Вообще-то — твое присутствие вовсе не обязательно, с допросом как-нибудь справимся. Да и, по-хорошему, ваш проректор проводит ритуала только из-за просьбы архимагов. Потому что Цан именно стараниями ле Авара вернется к службе, пусть и не завтра далеко.

— Ну да, а тот факт, что ликвидировать бардак в нижнем сам архимаг и приехал — не в счет?

— Это его работа. И, вообще-то, что я, что ле Тан закрываем глаза на то, что ты или де Кресси расскажете все Данн, а она посвятит в ход вообще-то засекреченного расследования того же де Авара и еще непонятно сколько своих коллег.

Теор хмыкнул.

— Рассказывать мне не понадобится.

— Ладно, ладно! Покажешь. Поделишься образами и все такое.

— Прошу заметить — то, что я проинформировал об угрозе архимагов, принесло нам антидот, а ваша работа — мертвого свидетеля и кучу проблем в Нижнем.

— Ну, знаешь…

Теор знал. Прекрасно знал, что приятель на самом деле недоволен не его вмешательством, а тем, что пока расследование шло ни шатко ни валко. Понятно, что за пять дней сложно куда-то далеко продвинутся, но неудача в Нижнем и куча проблем на пустом месте раздражали Хамелеона. Они кого угодно бы раздражали, что уж. И пока Моро был вынужден перебирать бумаги, общаться с нелицензированными алхимиками, контрабандистами и прочим прекрасным контингентом, представители которого могли бы, в теории, что-то знать о подпольном алхимическом цехе, или о подпольном производстве на законном алхимическом цехе. Пока — безрезультатно.

Наконец де Кресси, закончив обсуждать что-то с главой Гончих, подошел к телу. Теор в очередной раз задумался, не расспросить ли его насчет Огня и некромантии, но не стал. Захочет Альба, пусть сама выясняет, не маленькая уже. А не захочет — значит ей это не надо.

Ученица с головой погрузилась в работу. Не то чтобы Теор рассчитывал на ежедневные отчеты, но все равно было как-то немного непривычно. Обычно, когда Альба оставалась в Изборе, связывались они по разным поводам довольно регулярно. Но сам лезть к ученице он не хотел. Если посчитает, что что-то нужно, то обратится. Нет — значит справится сама. Ну или Сэм вмешается. В том, что жена при необходимости поставит его в известность о проблемах, Теор не сомневался. В отличие от Альбы, излишней скромностью и привычкой непременно все делать самостоятельно в ущерб себе и здравому смыслу Сэм не страдала.

Но все же… Это ночью Теор поймал странное, почти призрачное ощущение. Менталист не был уверен в том, чувствовал ли он это на самом деле, или причиной была какая-то собственная проекция. Он из-за постоянной практики в некотором роде был настроен на Альбу перманентно. Со временем, при уменьшении частоты контактов эта настройка уменьшится, а потом и вовсе сойдет на нет. Но пока он просто ощущал ее разум. Не эмоции, не мысли, а, скорее, сам факт присутствия ученицы относительно недалеко — в рамках Срединного Материка, разумеется.

Теоретически он мог почувствовать и направленную ментальную атаку, по крайней мере если дело дойдет до нанесения повреждений. Теоретически — потому что шанса проверить это раньше не было. ГАРХ под Отсекателем, а ни до, ни после речь не шла о проломе щитов. Ночью же менталисту на мгновение показалось, что что-то изменилось в привычно воспринимаемом разуме. Словно какая-то тонкая тень появилась на мгновение — и тут исчезла.

Теор обратил на это внимание лишь потому, что бодрствовал, ища в одной из книг университетской библиотеки виденные Сэм символы. Увы — безуспешно. Впрочем, ощущение возникло, исчезло и не появлялось вновь, так что, быть может, дело было в собственной тревоге менталиста. Ну или в чем-то, о чем ему знать не стоило.

Пока Теор раздумывал над всем этм, профессор де Кресси закончил подготовку, напитав символы вокруг тела Металла собственной силой. Одна звуковая формула, другая, третья… Вызывать Слепок Металла было явно сложнее, чем работать с мертвым архимагом некромантии — свидетелем последнего Теор был пять лет назад. Видимо, сказывалось состояние тела…

Призрачная копия Металла, зависшая около его мертвой головы, была словно бы искаженной. Некоторых кусков не хватало, и их заменял плотный туман без цвета и формы. Один из таких туманных сгустков приходился на лицо, лишив Слепок половины лба и глаза. Смотрелось даже для привычного к призракам Теора жутковато.

Моро рвано выдохнул. Он вообще не любил ни Слепки, ни спиритов и им подобных, предпочитая работать или с живыми, или хотя бы с их телами. Хамелеон себе под нос попросил Воплощение о защите.

Де Кресси хмыкнул.

— Опрометчиво, молодой человек. Здесь и сейчас вам стоит помнить о другой богине.

Моро, которого «молодым человеком» можно было назвать лет двадцать назад, лишь пристыженно кивнул. Несмотря на то, что внешне де Кресси не выглядел стариком, о том, что лет ему немало, знали многие.

— Задавайте вопросы, — продолжил профессор, — чем конкретнее, тем лучше. Предупреждаю — целостность нарушена, и он в любой момент может потерять остатки стабильности.

Теор оглянулся. Начальница Моро уже успела выйти из морга, так что, очевидно, допрос предстояло вести самому Хамелеону, который, несмотря на решительный вид, явно побледнел.

«Ты так и не разобрался с этим? Мы же Ткача победили, а это — просто память, не более».

«Ткач был вполне себе живым вообще-то. Ну в смысле — материальным. И вообще — не отвлекай».

Теор усмехнулся. Вильгельм рассказывал, что как-то в детстве залез в подвал к спиру, и был вынужден сидеть там всю ночь из-за закрывшейся двери. С тех пор к призракам он относился нервно, но на любые предложения помочь ментально отвечал неизменным отказом, уверяя, что у него все под контролем.

Что ж, хочет мучиться — пускай.

Начал допрос Моро с привычного установления личности. Формальность, но формальность необходимая — бывало и так, что с идентификацией тела ошиблись, или из-за неправильно ритуала поднятый Слепок принадлежал вовсе не тому, кого с кем нужно было поговорить.

— Ты занимался производствам эйлитонита? — задал первый вопрос по существу Хамелеон.

Теор качнул головой, понимая, что Моро ошибся. Название газу дал архимаг-алхимик, и едва ли вылетевший из школы житель Нижнего это название знал.

Так и оказалось — Отпечаток вопрос проигнорировал.

— Ты делал газ?

Вновь ноль реакции.

Теор заметил, что Моро, чувствовавший себя явно не в своей тарелке, растерялся, и решил спросить сам:

— Ты занимался алхимией в последний год?

— Нет.

Ответ заставил Теора задуматься. Моро сжал кулаки.

— Он не может врать, так? Значит, твой Дар что-то напутал, и…

Теор поднял руку. У менталиста была одна идея…

— Ты продавал Дару Сатору стимуляторы ре Гитара?

Молчание.

Менталист нахмурился. Металла заставили об этом забыть? Едва ли кто-то бы стал внедрять ложные мысли в голову боевика, а значит…

Моро все-таки справился с эмоциями, и, явно поняв идею Теора, сам задал свой вопрос:

— Ты передавал Дару Сатору что-то?

— Да.

— Это «что-то» было в бутылках или флаконах?

— Да.

— Ты передавал Дару Сатору бутылки или флаконы в течении последних семи дней?

— Да.

— Курьер, значит, — протянул Моро, — просто курьер. И ничего особо не знает. Откуда ты брал то, что передавал Дару?

— Мастер оставлял в условленном месте.

— Мастер — это кто?

Молчание.

Моро ругнулся.

— Простой же вопрос! Ладно, хорошо… Ты знаешь имя Мастера?

Молчание.

— Что ты знаешь о Мастере?

Слепок открыл было рот — но почти тут же утратил стабильность, начав таять. Де Кресси вытянул руки, что-то прошептал — и символы вокруг тела вспыхнули ярче прежнего. Слепок завис на месте, вновь почти такой же, как и прежде, разве что чуть-чуть более бледный.

— Слишком общий вопрос о том, о чем его заставляли забыть еще при жизни. Спрашивайте конкретнее.

Моро в очередной раз ругнулся.

— Ты встречался с Мастером?

— Да.

— Как он выглядел?

— В маске. Всегда. Средний рост, в мантии и перчатках.

Моро выругался еще раз. Теор понимал, почему — далеко не все преступники выбирали скрывать лицо и фигуру даже перед курьером из Нижнего.

— Он платил тебе?

— Да.

Теор жестом попросил друга прерваться и спросил сам:

— Ты говорил с Даром Сатором о том, чтобы уехать в Кантон?

— Да.

— Ты собирался уехать?

— Нет.

— Тогда зачем говорил?

— Мастер попросил.

«Зачем?» — удивился Моро.

«Видимо, чтобы кто-то другой решил, что наш дорогой Металл спутался с горцами» — ничего другого Теору на ум не приходило.

Моро мысленно ругнулся. И уточнил у слепка:

— Ты отдавал бутылки и брал деньги только у Дар Сатора?

Молчание.

— Назови тех, кому еще ты отдавал бутылки и у кого брал деньги?

— Сентшень ла Терат, Мирена те Криант, Алаит, Барри Отан, Фана, ле Играт…

Отпечаток все говорил и говорил. Теор с трудом подавил желание выругаться громче Хамелеона. Судя по всему, этот Металл не просто продавал Дар Сатору по старой дружбе запрещенные стимуляторы и «Полет Разума», а был частью сети по распространению самой разной запрещенной алхимии. Вроде как знакомых фамилий Слепок не назвал… Но от этого было не сильно легче.

Моро хмурился.

— Как ты их находил?

— Знал. Знал знакомых. Знал знакомых знакомых.

Теор нахмурился. Что-то не сходилось. Совершенно точно не сходилось…

— Ты предлагал им что-то конкретное?

Молчание. Значит — нет…

— Ты знал, что им нужно?

Вновь молчание.

Теор и Моро переглянулись. Менталист выразил явно пришедшую не только ему в голову мысль:

— Если он ничего не соображает в алхимии, и просто предлагал всем вокруг купить что-то, что ему доставал Мастер — то откуда этот Мастер мог знать, что понадобится покупателям, и иметь это на руках? Некоторые составы варятся месяцами! У нас в городе нет ни одной алхимической лаборатории, где варили бы абсолютно все!

— Как ты передавал заказы Мастеру? — спросил Моро.

Слепок вновь молчал.

Теор видел, что руны вокруг тела начали гаснуть, и, прокрутив перед глазами воспоминания Дара, обратился к Слепку:

— Ты давал тем, кому отвозил бутылки, связные пластины-артефакты от Мастера?

— Да.

— У тебя была такая же?

— Да.

— И где она?

Слепок дернулся — и вновь начал утрачивать стабильность. Де Кресси вытянул руку, пытаясь удержать его в реальности — но лишь замедлил процесс распада и так не совсем четкого спирита.

— Чьи бутылки были в рюкзаке? — выпалил Теор.

— Мои! — перед тем как исчезнуть, прошелестел Слепок.

Теору казалось, что в словах мертвого, по сути, куска информации было торжество.

Круг потух. Слепок распался без следа.

— Его больше не вызвать, так? — уточнил Моро у де Кресси.

— Увы.

Теор вздохнул про себя. Энерго-информационные контуры, которыми по сути и являлись Слепки, не существовали бесконечно, и чем чаще с ними взаимодействовали, тем быстрее они утрачивали целостность. А этот и так был не слишком целым с самого начала.

Моро скрестил руки на груди.

— И что мы имеем? Наш Металл — просто курьер, и, к тому же, судя по всему — уже ненужный курьер. Даже удивительно, что его не отправили на тот свет сразу после того, как надобность в его услугах отпала.

— Думаю, отправили, — задумчиво произнес Теор, восстанавливая в памяти визит в Нижний Квартал, — просто мы немного ускорили процесс.

— Что? Думаешь, он должен был свой рюкзак кому-то на голову сбросить?

— Или так — или кто-нибудь издалека разбил бы тару.

— Ну, знаешь…

Теор хмыкнул.

— Мне тут недавно де Авар целую лекцию прочитал насчет того, насколько опасно хранить в, заметь, специальной алхимической посуде, зачарованной и от разбивания, и от много еще чего, этот самый газ. Что перевозить его в дилижансе было идиотизм, и все прочее. А у нас есть тот, кто добывал любые, кажется, зелья и препараты — и он случайно отдал емкость с газом вылетевшему из школы курьеру, который ее просто в рюкзак сунул? Очень смешно. Наверняка Мастер или что-то внушил, или рассчитывал попросить прийти с этим газом на встречу куда-нибудь, или и вовсе была какая-то договоренность, о которой мы просто еще не узнали.

Моро помрачнел.

— Еще жертвенных агнцев с рюкзаками, в которых эта летучая дрянь, нам не хватало. Ладно, надо отрабатывать список. Уверен, что часть его сидит у нас или у полицаев в камерах за противодействие следствию в Нижнем, но часть наверняка приличные люди. Надо понять, что именно им доставал Металл, тогда сумеем понять, какие условия были на производстве и где искать этого Мастера.

— Давай, — согласился Теор, — только я поищу с другой стороны, согласен?

— Что ты задумал?

— Поговорить с де Аваром, — прямо ответил менталист, — скорее всего мы имеем дело или с ним самим, или с кем-то из его подчиненных.

— Что? Ты спятил?

Теор покачал головой. Как не хотелось ему верить в возможность предательства, одно было очевидным: ни один алхимик не может достать совершенно любой состав. Ни один. Если только у него нет полномочий просто прийти и взять нужное из уже готовых образцов.

А еще ни один антидот не создается за пару суток…

— Нам нужен кто-то, кто умеет доставать любые препараты и способен работать с новым газом, который, кстати, очень удачно нейтрализовал де Авар.

— Тео, я понимаю о… прошлом, но ему-то зачем? Он — архимаг алхимии, придумал бы план получше, что ли.

Теор пожал плечами.

— Спятить может каждый. К тому же я не уверен, что это он, но он точно должен знать, как наш Мастер добывал препараты. В его ведомстве, вообще-то, ведется учет всего произведенного — вот пусть и отдувается!

— Думаю, мне целесообразно пойти с вами, — негромко проговорил де Кресси. — Выходит, что вся эта история напрямую связана с нашими студентами. На память я не жалуюсь, и из приведенных фамилий почти десяток — из университета.

Теор кивнул. Моро с тоской посмотрел сначала на одного мага, потом на второго, и уточнил:

— А мне, значит, отчитываться перед начальством?

— Ну так ты же Гончая, а мы — скромные административные работники, — усмехнулся Теор, — нас тут вообще быть не должно. И бумаги мы оформлять тоже не должны, своих хватает.

Моро глубоко вздохнул и вышел из зала.

Теор же потянулся к наставнице. Осторожно уточнил, удобно ли ей говорить, и спросил:

«Профессор де Авар у себя? У нас есть к нему несколько вопросов»

«Не думаю, что, будь он виноват, вы установили бы это меньше чем за неделю», — усмехнулась архимаг Данн. — «И я его сегодня не видела. Сейчас уточню, где он».

Теор кивнул. Передал слова архимага менталистики проректору и, подумав, все же спросил:

— Милорд, позвольте поинтересоваться — вам Огонь не мешает пользоваться некромагией?

Седовласый маг скупо улыбнулся.

— Мне — нет. Но эта сила дается ради какой-то цели, и у другого может работать иначе или и вовсе иссякнуть. Последнее, кстати, лучше, чем выжечь себя изнутри. Впрочем, выжечь себя можно и без взаимодействия с основами мироздания.

Не успел Теор ответить, как его разума коснулось сознание Данн:

«Вот адрес», — в сознании Теора возник и образ дома, и номер с названием улицы, — «это не слишком далеко от вас. Что-то совершенно непонятное с его сознанием, на таком расстоянии не разобрать. Будь осторожен, я приеду, но буду на месте позже вас».

Теор ругнулся. «Что-то непонятное с сознанием» из уст архимага менталистики звучало не слишком обнадеживающе.

Де Кресси не то считал мысли, не то сам получил какие-то инструкции от архимага, но стоило Теору поймать его взгляд, как проректор произнес:

— Идемте. Через площадку перехода около входа в здание можно добраться до Западного Моста, а оттуда — на дилижансе.

Потраченные золотые, белое марево перехода, короткая поездка на почти сразу пойманном дилижансе — и вот они уже напротив белоснежного особняка, стоящего в отдалении от остальных. Впрочем, в квартале алхимиков вообще никто не старался селиться поближе к соседу.

Дверь на участок не была заперта, и одно это Теору уже не нравилось. А еще меньше понравилось, когда при его приближении из особняка выскочила заплаканная молодая девушка.

— Вы от Совета? Или от Ликвидаторов? Я послала депеши и туда и туда, а ответа нет, и…

— От Совета, — почти не покривил душой Теор, — по личному делу к архимагу де Авару. Но с депешей мы разминулись.

Девушка попыталась утереть слезы.

— Как хорошо! А то я только пришла, а тут такое… И уйти боюсь, а вдруг придут и не поймут ничего, и сделать ничего не могу, а он там, и…

— Давайте по порядку, барышня, — вмешался де Кресси, — и на ходу, ведь, как я понимаю, профессору нужна помощь.

— Да. Да, хорошо, идемте, магистр…

— Профессор Мариан де Кресси и магистр Теор Тайде. А вы?

— Адепт Селена Войн. Идемте за мной, — девушка быстрым шагом направилась внутрь дома, тараторя по пути.

Теор внимательно слушал в общем-то не самый захватывающий рассказ о том, как молодая студентка, в качестве летней практики согласившаяся помогать, архимагу с содержанием в порядке аппаратуры и ингредиентов в обмен на целый ряд сложных исследований с будущими соавторскими публикациями, пришла сегодня в обычное время убираться в лаборатории — и обнаружила, что та закрыта. И не просто закрыта, а закрыта через код безопасности, а, значит, там произошло что-то из ряда вон выходящее. Вот только странности на этом не закончились: в доме не нашлось самого архимага, который говорил, что как раз собирался провести несколько опытов…

— Я не смогла открыть, но и код не высветился, — протараторила Селена, — да и по всем показателям кто-то внутри. Но коль не появился код, значит, профессор в сознании, но почему-то открыть не может. Или не хочет, но это на него совсем не похоже!

— Экстренные чары на вас не настроены? — уточнил проректор, пока они быстро шли по длинному коридору второго этажа.

Теор через приоткрытую дверь в крайний, в заваленный бумагами кабинет, успел заметить стоявшую на массивном початая бутылку чего-то явно алкогольного. Менталист скосил глаза на адептку. Ее? Архимага? Чья-то еще? Казалось, что алхимики лучше других должны понимать, что не стоит проводить эксперименты в измененном состоянии сознания… Но это подождет.

— Нет, профессор считал… что, в общем, у меня мало опыта для того, чтобы понимать, какая ситуация экстренная, а какая — нет. И вообще мало опыта.

Лаборатория находилась вовсе не в подвале, а на втором этаже дома. За хорошей такой металлической дверью. Теор запустил внутрь плетение на определение разума — защита пропустила чары, пусть и не без искажений — и выругался. Внутри действительно был кто-то живой, но с чьим разумом явно что-то было не совсем в порядке.

— Можно попробовать сломать защиты, — глухо проговорил проректор, — но на это уйдет, наверное, не меньше получаса, и отдача будет сильная. В обе стороны. Может быть, вы сможете убедить его самостоятельно снять блок на двери?

Теор кивнул. Логичное решение. Прокинул контакт, не встретил сопротивления — защита в лаборатории неплохая, но равностороннее взаимодействие не отсекала — и оказался на холме у долины, в которой напрочь отсутствовали, кажется, все привычные законы пространства и времени. Перекрученная, изодранная, искаженная, с небом вместо земли, землей вместо неба, с размытыми домами, чьи куски были произвольно поставлены друг на друга, с деревьями, росшими вверх ногами. Долина затягивающая, погружающая в себя…

Теор летел. Летел с пригорка в объятие искаженного, изломанного пространства. Менталист ругнулся про себя и лишь в последний момент перед приземлением успел разорвать контакт.

Взаимодействие едва не затянуло его самого…

— Боюсь, уговорить не получится, — хрипло проговорил Теор, — я предполагаю, что он под действием… чего-то. Поле измененное, он скорее всего не осознает реальность.

Селена побледнела.

— Тогда остается только ломать… Но профессор предупреждал, что отдача запитана на дом, и при продавливании лаборатории может быть усиление. Все контуры тут так сделаны, чтобы нельзя было войти без разрешения.

Теор задумался. Ему, уже ближе к приземлению, показалось, что что-то происходило и с телом временно, как он надеялся, сошедшего с ума профессора. Да, уверенности не было, но и дожидаться смерти или каких-то необратимых проблем тоже не стоило.

Торчать под дверью явно было плохой идеей, но и ломать вдвоем, даже с де Кресси, защиту, выстроенную явно не одним магом…

Теор прищурился, разглядывая плетения на двери. Ментальные щиты предсказуемо были слабыми. Защиту ставили ради того, чтобы не дать никому зайти внутрь без разрешения и чтобы ничего опасного не просочилось в дом, и только. Общие щиты на стенах тоже были не самыми плохими… Но не более того. Дом, судя по всему, самому алхимику не принадлежал, или, по крайней мере, не являлся родовым имением.

— Роедских щитов нет, так? — судя по всему, в голову де Кресси пришла та же идея, что и Теору.

Селена неопределённо пожала плечами.

— Я не очень сильна в защитных плетениях, но профессор говорил, что из-за лаборатории в доме не все поставить можно, но та, то до этого была отдельно, полгода тому пришла в негодность, и… вот.

Проректор кивнул и повернулся к Теору:

— Если я передам вам энергию, вы сможете через щиты взять нашего попавшего в какую-то гадость профессора под контроль? Для этого ведь, насколько я помню, не обязательно его ясное сознание?

Теор кивнул.

Вообще-то — смотря каким образом на контроль выходить. Но менталист знал плетения, которые позволяли отдать приказ другому разумному. При сноровке — другому магу. При очень большой сноровке — другому сильному магу. В нынешнем случае то, что алхимик едва ли осознавал реальность, было скорее плюсом — меньше сопротивляться будет. Всего-то и нужно, что заставить его отключить защиту на двери…

— Тогда это было бы оптимальным вариантом. Я не целитель, но, судя по моим ощущениям — находящийся за дверью явно нуждается в помощи, и не только менталиста.

Теор вновь кивнул, сплел несколько защит — мало ли, решит Селена эта вмещаться или щиты ударят — и прикрыл глаза, формируя нужное плетение.

Проректор что-то объяснял адептке, но менталисту сейчас было все равно.

Воля. Сила. Власть. Торжество.

Один ряд образов, другой, третий — все они вплетались в паутину белых нитей. В жирную, липкую белую паутину, попав в которую уже не выпутаться. В его, Теора, паутину.

В паутину, которую можно накинуть через любые щиты. Превратить паутину в паука — это ведь так легко — и этого паука направить под дверь лаборатории. Самому стать пауком, пауком, который не толще волоса и способен пройти не только под дверным полотном, но и под переплетениями нитей щитов. Пробежать пауком вперед, рвануться к чужому разуму, вцепиться в него маленькими лапками, давя, ввинчиваясь, пробираясь через чужие нити. Двигаясь, двигаясь, двигаясь. Оплетая, собирая, окутывая поле, выходя на точку контроля, продавливая совсем слабое, вялое сопротивление…

И проваливаясь в болото… Глубокое, из которого не выбраться.

Но он — выберется. Надо лишь поменять подход.

Паук стал больше. Сильнее. Мощнее… Начал загребать лапами, начал бороться…

И болото исчезло, словно его и не было.

Разжиревший паук рванулся вперед, впился лапами-крючьями в сосредоточие чужого разума. Вцепился, как клещ, как жирная блоха-наездник. Вцепился, полностью, совершенно полностью подчиняя другого своей воле.

На мгновение Теор ощутил абсолютную, совершенную, манящую власть. Опьяняющую власть. Он мог приказать все, что угодно, проникнуть в любой орган, ощутить чужую смерть на лапках-крючьях…

Мгновение — и он отдал приказ. Чужое сознание, щиты на котором он давно проломил, могло лишь подчиняться.

Где-то вдалеке раздался радостный возглас.

Теор с усилием вернулся в реальность, осознав себя полностью только тогда, когда остался один около открытой двери.

Внутрь идти не хотелось. Вообще подходить к алхимику после совершенного надругательства над его разумом не хотелось, и Теор, который все равно не смог бы взаимодействовать с алхимиком без неприятных последствий, на негнущихся ногах пошел в ванную, расположение которой уж знал из чужих мыслей.

Отвратительная липкая паутина не уходила, как не уходило и пьянящее ощущение всемогущества. Он — паук. Он способен коснуться лапкой, отдать приказ…

Теор долго тер лицо, умываясь холодной водой. Он ненавидел подобные образы и чувства, ненавидел ощущать это… Но, увы, за все приходилось платить.

Закончив, менталист чувствовал себя не сильно лучше. Хотелось убраться из этого дома, уйти от сотворенного, и никогда не вспоминать ломающийся под его напором чужой разум. Хотелось — но такой возможности у Теора не было. Были вещи, которые нужно выяснить. Очень нужно.

Он зашел в уже виденный кабинет. Бутылка с очень крепким напитком… Неужели все так просто? Неужели даже архимаги способны просто выпить лишнего?

— Выглядит так, словно кто-то переоценил свои силы в борьбе с зеленым змием, верно? — раздался позади голос архимага Данн. — Вот только я могу поручиться за то, что проблемы с алкоголем у де Авара в прошлом. Блок ставила я. Как кстати и щит, который ваше совместное с де Кресси творение мог засосать с травмами для поля обоих через взаимодействие, есть там одна милая петелька… Хоть спросил бы, что ли.

— Не подумал, — честно признался Теор.

До этого он как-то не интересовался тем, кто ставит ментальную защиту архимагам…

— Вижу. Хотя, может, и не стоило на это время тратить. И так Мариан не без труда его стабилизировал. Судя по склянкам, один антидот де Авар успел принять, а вот второй, увы, нет. Читать его пока рано, но, думаю, кто-то очень хочет выставить все так, словно он ошибся в эксперименте. При этом кто-то из тех, кому де Авар доверял — он не дурак, не стал бы ни пить, ни есть ничего непроверенного из чужих рук, как и что-то вдыхать лишнее. Выкладывай, что ваш мертвый рассказал такого, что тебе де Авар понадобился.

Теор вместо ответа просто встретился глазами с наставницей, показывая допрос. Видимо, зацепил что-то из более ярких эмоций, потому что в ответ архимаг сама коснулась его разума, приглушая яркие, вгрызающиеся в разум образы, порожденные подчинением.

— Так, значит… — вслух проговорила профессор Данн, — видимо, де Авар сообразил, кто может что-то знать, вот только себя не обезопасил до конца. Ладно, придет в себя — почитаю. Думаю, Тео, тебе стоит пока вернуться к себе. Не нужно участвовать во всей этой истории и дальше, по крайней мере официально. Мне де Авар контроль простит, но если узнает, что ты тут был, то сложит два и два, а характер у него не сахар. Отдохни. Программы вечером заберет Серж, отдавай как есть, потом поправим.

Теор кивнул. Он и сам не горел желанием оставаться здесь и вообще хоть как-то контактировать с тем, кого подчинил.

Уже когда он вышел из поместья алхимика, по пути встретив несколько целителей, наставница вновь коснулась его мыслей:

«Чуть не забыла: Александр ре Такар перед смертью брал в библиотеке Совета старые труды по архаическим чарам стазиса и известные книги по биографии Арана Тара».

«Этого безумца? Но зачем? Архимаг ведь не состоял в „Сынах“… Или?»

«Нет, насколько я знаю».

И тоже погиб он во время неудачного эксперимента…

Эти мысли архимаг Вероника Данн считала и ответила:

«Расследование обстоятельств его смерти уже начато».

Это было хорошей новостью, но Теор не мог не признавать — неведомый Мастер явно опережал их на шаг, и хорошо, если на один…

И, очевидно, стоило самому заглянуть в биографию Тара. «Сыны» и их основатель явно замешаны в происходящем.